Его привёл в чувства очередной порыв холодного ветра, пробирающего до костей. Шумел слабый дождь, вдалеке были слышны раскаты грома, сверкнула молния. Он прислушался к своим ощущениям — вроде бы как цел, только отрубился и провалялся в отключке хрен знает сколько. Тело онемело, вся одежда намокла, было чертовски холодно, но стремительно заработавший мозг подсказывал — даже простая попытка встать может стать последним, что он сделает в этой жизни. Оставалось лежать и прислушиваться к звукам, пытаясь сквозь шум дождя расслышать звон кунаев, стоны раненых, хотя бы чьё-то дыхание или шаги — хоть что-нибудь, но ничего не было. Казалось, что вся жизнь вокруг исчезла, просто растворилась без следа.
Очередной порыв ветра вместе с нестерпимым холодом принёс кое-что ещё. Запах крови. Запах сильный, отчётливый, въедающийся в самую подкорку сознания. Ему приходилось видеть кровь врагов и товарищей, вдыхать её, но сейчас даже у него едва не закружилась голова. Крови было слишком много, казалось, это не капли дождя, а её алые струйки падают с небес, пропитывая воздух и землю. Заглушив вопящие об опасности инстинкты, на свой страх и риск он всё-таки приподнял голову и осмотрелся. Увиденная картина казалось кошмаром, ужасающим адом, чем-то нереальным. Захотелось списать всё на глюк, страшный сон, но проснуться не получалось. Это была реальность.
От деревни Скрытого Листа остались одни руины. Казалось, что торнадо неведомой силы пронеслось по Конохе, сметая здания, превращая их в груды камней и древесины. На месте резиденции Хокаге, некогда возвышавшейся над остальными домами, сейчас был огромный кратер. Но самым ужасным были даже не разрушения. Гораздо страшнее были трупы. Трупы мёртвых шиноби Листа лежали повсюду, казалось, нельзя было ступить и шагу, чтобы не наступить на то, что когда-то было одним из защитников деревни, последним оплотом человечества. Тела были обезображены самыми невообразимыми способами. Некоторые шиноби были разорваны на куски, другие разрезаны и выпотрошены, третьих раздавило обломками зданий, четвёртые казались иссохшими мумиями. Практически у каждого трупа была оторвана рука или нога.
Немного повернув голову вбок, он увидел лежащую в нескольких шагах Сараду. В теле наследницы клана, в том месте, где должно быть сердце, зияла сквозная дыра. Глаза, некогда приводившие врагов в ужас, были вырваны, правая рука изломана под неестественным углом. Перед тем, как прикончить Учиху, убийца определённо хотел, чтобы она испытала как можно больше боли.
Подавив комок рвоты, подступивший ко рту, он перевёл взгляд на Скалу Хокаге. Шесть из семи каменных ликов были уничтожены, а на последнем, седьмом, изображавшем Наруто Узумаки, лежала целая гора человеческих тел. На ней, закинув ногу на ногу и почему-то закрывая левый глаз, восседал тот, кто принёс этот кошмар в деревню. Узумаки Боруто — так его когда-то звали. Сейчас от солнечного парнишки, никогда не сдающегося и чересчур оптимистичного, не осталось ничего, кроме оболочки. Теперь он носил другое имя. Момошики Оцуцуки. Его взгляд был устремлён куда-то в небо. На лице демона в человеческом обличии играла улыбка, которая посреди кошмара казалось зловещей.
На периферии зрения показалось какое-то шевеление, и перед лицом Момошики появились чёрные стержни. Тот не глядя поймал один из них и отбил остальные, когда над его головой возник огромный куб. Оцуцуки одним прыжком оказался позади куба и ударом ноги отбросил этот странный снаряд туда, где что-то шевелилось. Из кучи трупов выскочил и увернулся от летящего куба пацан с рогом на голове. Каваки.
— Ну надо же, кто ещё жив, — дьявольским голосом заговорил левитирующий в воздухе Момошики, — сосуд Ишшики, моего старого знакомого. Каваки, ведь так?
Оцуцуки залился смехом.
— Смейся, смейся, мразота, — прошипел Каваки в ответ, — на этот раз я точно отправлю тебя на тот свет, и мне плевать, что Боруто тоже умрёт.
— О, так ты набрался решимости убить меня? — издевательски продолжал Момошики, — странно, а ведь мне казалось, мы заодно. Ведь если бы ты не отправил Хокаге в другое измерение, я не смог бы устроить всего этого!
— Тварь, как только язык повернулся. Да я тебя… — начал Каваки с нескрываемой яростью.
— О, ты угрожаешь мне? — продолжал насмехаться пришелец, — ты ведь, помниться, сам сказал, что не имеет значения, ниндзя или нет, в бою с Оцуцуки у обычного человека нет другого выхода, кроме как быть убитым. И ты был прав! Только есть маленький нюанс: ты тоже обычный человек, и частичка силы Ишшики этого не изменит. Боевой опыт, ход мыслей, тактика боя, объём чакры — во всём перечисленном ты такое же низшее создание, как и остальные. Впрочем, твоё высокомерие оказалось мне на руку. Перенеся Хокаге в свой мир, ты оказал мне неоценимую услугу, ведь эта новость окончательно добила сознание Боруто!
— Завались! — крикнул Каваки и выбросил руку вперёд. Сверху и позади Момошики появилось больше десятка кубов, а перед ним материализовались сотни чёрных стержней, с огромной скоростью устремившихся к нему. Оцуцуки усмехнулся, а затем его правый глаз сверкнул голубоватым светом. Стержни, кубы и сам Каваки замерли, и Момошики, облетев их, остановился в паре метров от противника. Его глаз вновь сверкнул. Штыри, столкнувшись с кубами, разбили их на кусочки. Каваки поражённо уставился на врага, но быстро опомнился. Его рука приняла вид лезвия, и он попытался нанести несколько режущих ударов, но Момошики легко уклонялся. Занеся руку-клинок над головой врага, Каваки трансформировал её в огромную лапу, попытавшись накрыть того сверху, но пропустил удар в живот и был отброшен в сторону. Оцуцуки подошёл к поверженному противнику, по пути подбирая лежащую на земле окровавленную катану, и вонзил лезвие меча в его плечо. Каваки сдержал крик боли и попытался встать, но следующим ударом инопланетянин оставил глубокую рану на ноге. Каваки снова упал.
— О, что-то ты не так разговорчив, как секунду назад, — изрёк Момошики, поднося конец катаны к лицу противника, — а ведь только что ты пытался угрожать. Пожалуй, будет не лишним в целях профилактики отрезать тебе язык, как думаешь?
Это был идеальный момент. Враг отвлёкся, другого шанса может не быть. С приятным покалыванием тело окружила зелёная чакра. Рывок! Вот до Момошики осталось тридцать метров… Двадцать… Десять… Пять… Два… Метр…
В последний момент Оцуцуки взлетел, и удар прошёлся по воздуху.
— Ты думал, я тебя не замечу? Забавно. Ещё одно ничтожное существо пытается меня остановить, — расслабленно и с усмешкой произнёс злейший враг в теле лучшего друга, — только вот у тебя нет даже малой частички сил Оцуцуки. Если подумать, прямо сейчас судьба вашей планеты в руках двух слабаков, один из которых истратил почти все силы, а второму не хватит духу убить тело своего… Как ты там говорил? Солнца?
— Ты так уверен, что я не убью тебя?
Вопрос сбил Момошики с толку, пришелец перестал смеяться и принял серьёзный вид. Он явно не ожидал этого.
— И кем же ты себя считаешь, ничтожный землянин? Даже если ты наберёшься решимости убить меня, тебе не хватит на такое сил.
—
Мне — нет, — краем глаза было видно, что Каваки поднялся и встал рядом, — зато
нам — хватит!
Они никогда не действовали в одной команде, но сейчас поняли друг друга с полувзгляда. Он нанёс несколько ударов, которые Момошики заблокировал, и отбросил его, но тут действовать начал Каваки — сверху пришельца появился куб.
— Рассенган! — Оцуцуки вскинул руку вверх, и голубая вращающаяся сфера разнесла куб вдребезги.
Воспользовавшись моментом, когда поглощающая рука врага была занята, Каваки выстрелил из руки-нинджета лучом красной энергии. Момошики цыкнул, и перед ним появился теневой клон, вытянувший руку вперёд и поглотивший атаку. Затем клон повернулся и выстрелил с удвоенной силой. Мощная энергия оглушила, а когда прийти в себя всё же получилось, Момошики уже развеял клона и обернулся на Каваки.
— Рассен-дан!
Маленькая сфера на высокой скорости пробила руку Каваки. Пришелец усмехнулся.
— Ваши никчёмные попытки сражаться курам на смех. Просто сдайтесь, и вы оба отправитесь на корм Джуби быстро и безболезненно. Иначе — я заставлю вас страдать!
— Да пошёл ты! — крикнул Каваки.
В спину Момошики вонзился чёрный стержень. Оцуцуки замер в воздухе лишь на миг, но этого было достаточно. Теперь его очередь.
— Искусство мудреца: Змеиная молния!
— Ничтожество! — нахмурился Момошики, — сжатый рассенган!
Он летел навстречу врагу. Сгусток электричества сиял в руке. Он должен сделать это. В конце концов, перед ним уже далеко не Боруто.
Техники столкнулись. Несколько секунд двое — шиноби и бог — пытались пересилить друг друга. Затем с громким треском молния рассеялась. Рассенган оторвал кисть его руки. По телу разлилась адская боль, но на этом всё не закончилось. Вращающаяся сфера полетела дальше и пробила грудь, выворачивая все внутренности. Изо рта потекла кровь.
— Ты и взаправду думал, что сможешь победить? — услышал он голос Момошики, прежде чем упасть без сознания.
***
Боруто уже ждал его, сидя на скале Хокаге и смотря на деревню. Он подошёл к нему и сел рядом. Вид деревни, освещаемой закатным солнцем, был прекрасен, и он с удовольствием рассматривал его. Наконец, Узумаки прервал тишину.
— Слушай, Мицуки, я могу тебя кое о чём попросить?
—
Конечно, моё солнце, — улыбнулся он в ответ, на что Боруто усмехнулся и почесал в затылке. Затем его лицо снова стало серьёзным.
— Слушай, Мицуки, это непростая просьба. Я уже попросил об этом батю и Саске-сана, но они вряд ли действительно на такое решатся. Конечно, ещё есть Каваки и Сарада, но думаю, что тот, кто должен это сделать — ты. Ты же мой лучший друг, так?
— Конечно, — ответил он, не понимая, к чему клонит Узумаки.
—
Ты же знаешь, — продолжал Боруто, — что внутри меня теперь Момошики. Когда мы дрались с Боро, ты сам видел, насколько он опасен. Так что, если он захватит моё тело, и я не смогу вернуть контроль, сможешь ли ты убить меня?
—
Что? — такая просьба полностью сбила с толку и показалось абсурдной.
—
Убей меня, если Момошики захватит моё тело, — повторил Боруто, — чтобы этот инопланетный глист не успел никому навредить. Пожалуйста, это всё, что мне нужно. Обещаешь?
—
Но Боруто…
—
Пожалуйста!
— Хорошо, только если ты об этом просишь. Я обещаю.
***
Он пришёл в себя. Момошики продолжать выворачивать его внутренности наизнанку. Похоже, жить осталось пару минут. Но он выполнит обещание.
— Попался!
Руки трансформировались в змей, опутывая Момошики и не давая пришельцу двигаться.
— Что за чёрт? Всё ещё можешь двигаться? — удивился Оцуцуки.
— Может, ты и силён, Момошики, — ответил он, сдавливая врага всё сильнее, — но ты проиграл с самого начала. Я же обещал, что убью тебя. А я держу обещания.
Из-под земли вырвался поток природной энергии в виде гигантской змеи и окутал шиноби и пришельца. Момошики попытался вырвать поглощающую руку из змеиной хватки, но рептилии обвились вокруг ромбика, не давая Оцуцуки впитать технику.
— Чёррррррт! — завопил пришелец. Его кожа обуглилась и потрескалась, местами разрываясь. Неизвестное додзюцу — чёрная склера вокруг голубого зрачка — деактивировалось, а вслед за этим глаз лопнул, отчего Оцуцуки закричал ещё сильнее.
— Не может быть! Я ведь победил! Ты — просто ничтожество!
Из последних сил Момошики, разрывая собственную кожу и плоть, вырвал руку из клубка змей и направил к технике.
— Кажется, кто-то говорил, что убьёт меня, но похоже, я всё-таки вышел победителем! Я обращу это против тебя, жалкое создание! — Оцуцуки рассмеялся нечеловеческим смехом и попытался поглотить эфирную змею, но ничего не произошло. Взгляну на руку, он с ужасом увидел, как карма втягивается в ромбик.
— Что? Как? Почему мальчишка возвращает контроль? Я же стёр его личность!
— Нет, я просто притворился, — тут же ответил он сам себе, и Мицуки в этот раз различил знакомые нотки — не холодный голос пришельца, а такой знакомый и родной тон Боруто.
— Чёртов сопляк! Разве ты сам не хочешь выжить? Мы оба умрём! — заорал пришелец, чувствуя, как его плоть сгорает.
— Нет, — левый глаз наконец открылся. Это был его глаз — небесно-голубой глаз Боруто Узумаки, — я лучше умру вместе с тобой. И кстати, Момошики, хреновый из тебя предсказатель. Похоже, что мои глаза забрали всё не у меня, а у тебя.
— Как же таааааак… — всё тише и тише раздавался крик пришельца, пока наконец не затих. Боруто посмотрел на друга и улыбнулся.
— Ты всё-таки это сделал, Мицуки? Убил меня?
— Да. Я же обещал.
— Спасибо.
Режим мудреца развеялся, и Мицуки тоже оказался поглощён собственной техникой. Последнее, что он увидел — его солнце, Узумаки Боруто, улыбнулся и, вытянув обгоревшую до кости руку, поднял большой палец вверх, подмигнув оставшимся глазом.
