Здравствуй, дорогой дневник

Тринадцатое февраля где-то уже около полуночи я не могу уснуть

Здравствуй, дорогой дневник, меня зовут Роксана Ричи, и мне кажется, я безумно влюблена в своего суперзлодея. Чëрт, я написала это так, как будто он мой, хотя, безусловно, это не так. Давай начистоту: это общественный суперзлодей. Достояние города. Главная туристическая достопримечательность номер два. Потому что если я напишу: я влюблена в достояние города и главную туристическую достопримечательность номер два, это прозвучит не настолько отбито, и с этим можно даже как-то жить. Ведь наш общий (не только мой) суперзлодей тоже любит разные городские достопримечательности и регулярно пытается их присвоить. Не то, чтобы я пыталась присвоить суперзлодея. Я просто пересматривала наше последнее видео сегодня и думала только о том, насколько он офигенный. Или насколько я сумасшедшая. В конце концов, надо быть сумасшедшей, чтобы так обожать его профиль, его наклон головы, его улыбку, жесты и то, как он на меня смотрит. Не то чтобы я была особенной, мне кажется, он на всё в мире смотрит этим ясным счастливым взглядом человека, который выглядит так, будто обожает всё, чем занимается. Возможно, я обожаю его взгляд на девяносто девять процентов, а потом уже всё остальное. Или нет. Я не знаю. Я обожаю даже его силуэт. И то как он ходит. Боже мой, как он ходит. Это же произведение искусства. После слепящей вспышки или взрыва всё затягивает дым, а потом в дыму появляется силуэт, гротескный и преувеличенный, с такой длиной шипов на его наплечниках, что кажется, будто они зрительно увеличены не только искусственно, но и совершенно точно намеренно. Он медленно и величаво движется, и в момент, когда выходит из дыма, его освещают все лучи прожекторов вокруг, и шипы сияют и отражают свет, как чёртовы стразы. Он вскидывает руки и улыбается ещё ослепительней. И он продолжает идти, и клянусь, он полностью понимает, что со мной делают его ботинки, эти мощные чёрные монстры с такой огромной платформой, что в ней можно провезти контрабандой маленькое состояние, а ещё там всё в шипах, шипах, шипах. У меня чёртов фетиш на шипы. В шестнадцать лет я бы продала душу за право обладания такими ботинками. Но сейчас пожалуй, мне нужны не ботинки, а тот, кто в них. Хотя ботинки, пожалуй, тоже. Я бы поставила их в витрину в своей квартире между почётной грамотой и кубком, каждый день протирала их от пыли, любовалась и вздыхала, что мне некуда в них пойти, кроме одной вечеринки в году, когда я могу смело нарядиться в Мегамозга, и никто мне за это ничего не сделает. А ещё я хочу его плащ. Я бы заворачивалась в него вместо пледа. И я бы посмотрела, как на моих плечах выглядели бы эти шипы. И когда-нибудь я бы точно нарядилась в Мегамозга на Хеллоуин. Это было бы весело. Вы когда-нибудь обращали внимание на руки Мегамозга? Чёрт, я снова пишу так, будто разговариваю со зрителями, и даже не заметила этого. Но представим, что это так. Итак, дорогие зрители, обращали ли вы внимание на его руки? Его пальцы? О эти изящные гибкие пальцы, которыми он перебирает так быстро, прыгая по кнопкам приборной панели. А как он жестикулирует руками? Можно не смотреть на его лицо, его руки выразят все его эмоции. Я даже не знаю, чего я хочу больше: увидеть его синие пальцы без перчаток, или чтобы он прикоснулся этими руками ко мне. Когда я об этом думаю, у меня бегут мурашки. Нет, на самом деле это чёртова армия мурашек, усиленная тяжёлой артиллерией, которая парализует меня на несколько секунд, настолько мне хочется, чтобы он коснулся меня, и так сильно меня от этого бросает в жар. Я определённо ощущаю себя полностью влюблённой в своего суперзлодея, когда я вижу его руки. Когда он приближается ко мне и угрожает в лицо, он иногда поднимает палец прямо перед моим носом, и я всё ещё не знаю, какая божественная сила заставляет меня каждый раз остановиться и не укусить его за этот палец. Знаю, он бы кричал, смешно размахивал руками и суетился, и точно никогда бы не догадался, зачем я это сделала. А я бы точно смеялась над ним, чтобы он решил, что я просто хотела поиздеваться. Он ни за что не должен догадаться, какие чувства я испытываю к нему. Завтра День Влюблённых, я лежу и думаю, что это катастрофа, потому что я совершенно точно влюблена в своего суперзлодея. Я не могу сказать, что испытывала то же хотя бы год назад, потому что, похоже, нет, ведь год назад мне было всё равно на День Влюблённых, всю эту мишуру и вопрос о том, похитит ли меня Мегамозг (он похитил). Я не знаю, когда это началось. Просто началось, и всё. А сейчас я думаю, похитит ли он меня завтра, решаю, что надеть, будто это будет свидание, и совершенно точно обижусь на него, если он этого не сделает, потому что, раз уж я влюблена, я хочу провести с ним хотя бы часть дня. И смотреть, как он ходит, размахивает передо мной руками, ухмыляется мне в лицо, и мечтать поцеловать его, когда он снова будет близко и будет что-то медленно и тягуче говорить почти мне на ухо, или глядя прямо в глаза этим своим пожирающим взглядом. Такая чушь, если честно. Я хочу поцеловать Мегамозга. Безумно хочу. Вот сейчас пишу это, и армия мурашек со своей тяжёлой артиллерией прокатывается по мне тренировочным маршем под звуки тяжёлого рока в моей голове, бьёт канонадой прямо в груди и спирает дыхание. Настоящий бой будет завтра, когда я с этой армией в самый разгар боя буду смотреть ему в глаза, пытаться не дрогнуть и пытаться не засосать его в прямом эфире. Хотя это были бы замечательные кадры для Дня Влюблённых, конечно. Абсолютно антуражно, провокационно, кричаще, возмутительно. Сенсация. Это точно попало бы на все обложки и месяцами не исчезало из газет. Но последнее, чего я хочу – это чтобы его потом обвинили в том, будто он накачал меня какой-нибудь психотропной дрянью, которая заставила меня его хотеть (я надеюсь, он этого не сделал, потому что это совершенно не в его стиле). Но я действительно надеюсь, что когда-нибудь произойдёт какой-нибудь мелкий несчастный случай, в результате которого наши губы окажутся так близко, что мы просто не могли бы не поцеловаться. Я уверена, он об этом никогда даже не думает, потому что он выглядит довольно старомодным суперзлодеем, которому в голову не придёт целовать свою девицу в беде. Но если наши губы когда-нибудь окажутся рядом, я точно не буду той, кто остановится. Кого я обманываю? Мне никогда не хватит духу. Я просто лежу, как сопливая девчонка, и начинаю вести дневник, как будто мне шестнадцать. Потому что я устала держать это в себе, мне нужно хотя бы где-то выговориться, иначе, клянусь, я однажды взорвусь, и тогда совершенно точно я за себя не отвечаю. Засосу его в прямом эфире, и пусть весь мир обсуждает, сошла ли я с ума, потому что да, разумеется, сошла, неужели это не очевидно? И сейчас, пока мои мысли не ушли слишком далеко, потому что я уже начинаю думать, какой у него вкус, какой наощупь его язык, умеет ли он вообще целоваться и как быстро учится, мне пора бы остановиться и прекратить писать эти грешные фантазии разгорячённой дамы. Завтра День Влюблённых, и моя основная задача не сойти с ума за этот день. Потому что меня зовут Роксана Ричи, и я влюблена в своего суперзлодея. Не сильно. Надеюсь.