Условный мент

I can't see ause it's burning deep inside. Like gasoline, a fire running wild. No more fear, cause I'm getting closer now. So unreal, but I like it anyhow. I go faster and faster and faster and faster and faster and faster and faster. I can't live in a fairytale of lies. And I can't hide from the feeling cause it's right. And I go faster and faster and faster and faster for love. And I can't live in a fairytale of lies. I can feel that you've mesmerized my heart. I feel so free. I'm alive, I'm breaking out. I won't give in, cause I'm proud of all my scars. And I can see I've been wasting too much time. I go faster and faster and faster and faster and faster and faster and faster. I can't live in a fairytale of lies. And I can't hide from the feeling cause it's right. And I go faster and faster and faster and faster for love. And I can't live in a fairytale of lies. I can't live in a fairytale of lies. And I can't hide from the feeling cause it's right. And I go faster and faster and faster and faster for love. And I can't live in a fairytale of lies. A fairytale of lies. Акела замолчала. Что ей еще оставалось делать? Связанна, обессиленна от каких-то явных транквилизаторов или, может, даже сильных успокаивающих, но двигаться в любом случае лень. А вот петь можно сколько угодно. Ей этого никто не запретит. Не сможет. Пока что никто не пришел и ничего не потребовал. А прошло уже пять часов. Чувство времени всегда при ней. Дверь резко открылась, впуская свет в помещение. Астахова на секунду зажмурилась и в следующее мгновение перед ней стоял мужчина невысокого роста в ярко-фиолетовом костюме, лиловой рубашке под пиджаком. Густые, темные волосы уложены львиной гривой, очень плотное телосложение. Туфли явно из дорогой кожи темно-сиреневого цвета с острым носком. — Ах вот ты какая, Акела, — начал он, присаживаясь на корточки и беря девушку за подбородок. — Эй, Пупс, без рук можно? — раздался голос за спиной того, кого назвали Пупсом. Астахова прыснула. А ведь и правда. Низенький, пухленький и одет… В общем, смешной мужчинка. — Что вы хотите от меня? — Ну так ты же отказала встретится, вот мы тебя и взяли сами и привели к себе. Русских слов ты не понимаешь, но, может, хотя бы так до тебя дойдет, что если уважаемые люди просят, их просьбы лучше исполнять, а не доводить до вот такой ситуации. — Ребят, вот честно, мне не до вас. У меня репетиции, концерты, а между тем я еще и решаю проблемы более мелкого характера… Вам рассказать, какие? — Твои проблемы нас мало интересуют… — Естественно, ведь женщина во все времена только это от мужчины и слышит, — бесцеременно перебила девушка, — от нас вам нужно только одно. Ну и еще деньги, если они водятся. — Нам нужно, чтобы ты для нас зарабатывала, пока ты здесь. — Я на дядю работать никогда не собиралась. Я работаю только на себя. — Ты — бессмертная, что ли? — грубо прервал их разговор второй мужчина в костюме. Выше Пупса, намного симпатичнее, но злее. — Ты лучше его не зли, а подумай хорошенько. — Это вам стоило подумать хорошенько прежде, чем меня в плен забирать? Вы вообще в курсе, что за лишение свободы человека хоть против его, хоть как, за это карают? — О, ты законами нас пугать решила? Может, еще надеешся, что тебя спасут менты? — мужчины и их четверо, видимо, личных телохранителей заржали. — Я ни на кого никогда не надеюсь, — осклабилась девушка, потихоньку освобождая руки из веревок. Благо, времени, пока ее унижали, было навалом и они сейчас бить будут, если она не согласится, а сидеть привязанной к столбу и терпеть она не собиралась. Дай Бог здоровья тому, кто так руки завязал, что из них даже ребенок выпутается. — Я всегда рассчитываю только на себя. Астахова вскочила. — Как…как ты? И высокий, и мелкий удивленно заморгали. — Идиоты, думали меня на деньги нагреть? Я сама вас так нагрею, что закипите. — Олег, стреляй! Пуля явно пущенная не профи, пролетела мимо. А певица в то время двоих уже вырубила и тоже вооружилась пистолетом. — Он мне без надобности, — играючи огнестрелом, сказала Акела, — я сидеть в тюрьме не хочу. Просто должно же быть преимущество перед вами. — Выбирай, нога или рука? — обратилась к мелкому. — Нет… — Ответ неверный, — прострелила ногу. — Что ты хочешь? — спросил блондин. — Ничего, кроме свободы, — стреляя в руку, ответила она. А еще двоих уже и след простыл. Видимо, не горели желанием спасать от знающей приемы самообороны своих хозяев. Астахова опустилась на землю. Всё-таки чем-то накачали, а то, что она сейчас смогла обороняться было, скорее всего, выплеском адреналина. Ведь никто не хочет умирать. Девушка достала телефон у одного из парней, которых сама же и отрубила и набрала полицию. ***** — Так, значит, вы утверждаете, что эти трое были причастны к похищению певицы? — строго спросила Гордеева у директора театра. Того трясло так, будто он на электрическом стуле сидел. — Да. — Почему ты не обеспечил ей охрану? — Джокер склонился к нему. — Как-то не до этого было, а потом, когда от Крота и Лома пришли, то сказали не делать этого. — Она — певица, знаменитость и человек, которому угрожали! — взвился Комолов. — А мне тоже угрожали! — подскочил Михеев. — Ты бы так не сделал, если б у тебя перед носом волыной махали? — Нет. Раздался телефонный звонок на столе Гордеевой. Она сняла трубку. — Капитан Гордеева, слушаю вас, — в следующую минуту на ее лице отразилось удивление и полное внимание. — Где вы? Я поняла, едем. — Что такое? — Она нашлась, сейчас же поехали. — А с этим че делать? — Оставь, едем сейчас. ***** — Вот, это здесь, как она сказала, — Гордеева выскочила из полицейской машины и побежала к гаражам. Черный Гелендваген тоже остановился. Джокер и Шрам пошли следом за участковой и операми, держа пистолеты наизготове. Из одного гаража, где рядом с дверью стояли два черных мерса, вышла Астахова, слегка пошатываясь. — Вы как? — Арина с беспокойством смотрела на девушку. — Нормально. Они там, — махнула рукой. Джокер тут как тут остановился рядом: — Ты готова встретится с тем, о ком мы говорили? — А, опять ты, — Акела сморщилась. — Нет, сам пусть приедет…кажется, я падаю… Девушка пошатнулась. — Что с тобой? — Комолов подхватил певицу под руки, ловко опрокидывая на себя, чтоб удержать. — Эй, очнись. — В больницу ее надо, — Цветков Валерий, которого Гордеева буквально выволокла его из кабинета и привезла с собой, вышел из гаража со шприцем в руках. — Ее накачали героином. — Понятно, — холодно отчеканил Джокер. Гордеева и Цветков молча наблюдали, как гроза Охтинского района, безбашенный бандит и по женской части Казанова, поднял несостоявшуюся до конца пленницу и понес к своему джипу. ****** Акела очнулась. Белые стены, такой же потолок и пахнет хлоркой и лекарствами. Этого достаточно, чтобы понять, где она находится. Приподнявшись и откинувшись на подушки, обнаружила, что лежит в отдельной палате с телевизором, толстым ковром и на мягкой постели. — Интересно, что это за благодетель такой, — шепотом произнесла Астахова. И тут вспомнила: этот. Как его там! Помнит его слегка шокированное выражение лица, когда цепляясь за воздух падала в обморок и удержалась за воротник его легкого осеннего пальто. А затем ее несли и очень! бережно положили. И все. Тьма. И вот она в больнице. Дверь тихонько скрипнула. Астахова прикрыла глаза, чтоб вошедший или вошедшие думали, что она отдыхает. ******* — Я прошу прощения, товарищ участковая, — Джокер в этот момент выглядел немного комично, изображая послушного и интелигентоного пай-мальчика, — но тебя в детстве как роняли: вниз задницей, или головой? Я тебе говорю, что это все этот Миха устроил. Тут и дураку понятно, что он эту всю трагикомедию с печальным финалом придумал. Он же директор театра. Для него вся жизнь - игра. - И такой он тупой, что решил всё это дело провернуть в собственном театре при куче свидетелей? - Рыжов сидел тут как тут. - Рыжов, теряешь хватку. Я с поддонками полжизни работаю, а ты и того больше. Конечно, тупой, потому что умнее придумать что-то сложно. - Комолов, - прервала спор мужчин Арина, - мы проверяем связь директора и этих троих. И если эта связь появится, мы его возьмем с поличным. - Как хотите, - пожал плечами Комолов, - я от певички ни на шаг. Тем более, Ворон должен с ней поговорить. Как только Джокер вышел, Рыжов и Гордеева переглянулись. - Тебе тоже это показалось? - Думаешь, переживает? - Он-то? Не, ну он бандит, конечно, но им тоже ведь ничто человеческое даже им не чуждо. - Только этому бандиту с человеческими чувствами сейчас не до чувств. Давай, посмотрим, где связь между Михеевым и тремя другими бандитами, у которых ни стыда, ни совести не осталось. ***** В палату вошел Воронов Вениамин Сергеевич. - Не прикидывайся, что спишь или без сознания. Астахова открыла глаза. Вениамин Сергеевич засмотрелся. Такие глаза редко встречаются: практически прозрачные, голубые, как воды чистых рек. - Ты хотела, чтоб я пришел, так вот. - А я так и поняла, - а голос-то голос. Похлеще, чем у Бельской: мягкий, негромкий, бархатный, как мурлыканье кошки. Такой тембр девушки вырабатывают для соблазнения мужчин, а тут безо всяких игр, без ломания. - Грязными методами балуетесь. - В смысле? - Ворон присел на стул, кладя на стол пакет с фруктами. - Это тебе. - А теперь фрукты. Наркотой накачали, а теперь витаминчики. Только цветов с клумбы не хватает. - Послушай, я не знаю, что от тебя хотели те "уважаемые" люди, но я хоть и нарушаю законы, но в разумных пределах. Обидчиками твоими занимаюсь лично. Я не позволяю даже своим людям торговать дурью, а если чужие промышляют, то мы вместе с полицией их ищем. Мне проблемы не нужны. А дурь она хуже алкоголя. С ним завязать можно, а с наркотой уже не завяжешь. - Что вы хотите от меня? Деньги? Или, может...меня? Ворон приподнял брови. - Тебе и "это" предлагали"? - Под прицелом пистолета, с угрозами и прочим, и прочим. - Вы бы удивились щедрости этих морд. - В общем так, я не знаю и не хочу знать, что у тебя с ними за терки были, но у меня есть к тебе нормальное предложение. У меня есть ресторан здесь, на районе, недавно открыли и он прибыль не очень большую приносит пока что. Я хочу, чтобы ты свое выступление, одно-два провела. Вдруг людям понравится и мне тоже. Тогда у тебя и аудитория расшириться и "крыша" будет. - Я здесь надолго не задержусь. - Ты сможешь в любое время обратится ко мне, если что-то будет нужно. Ну а когда приедешь, то рады будем видеть. А может и с Бельской споетесь. Дуэт получится. Астахова улыбнулась. - Попробовать можно, но мне сказали, что еще дня четыре не выпустят из больницы. - Ничего, мы поговорим с кем надо и тебя через два дня выпустят. Я пришел сказать только это. У меня еще много дел, а ты подумай на счет моего предложения. Тебя заставлять никто не собирается, а убивать тем более. Это твое право. Просто я воспользовался возможностью. Джокер позже заедет за ответом. - Вы ему так доверяете, - Воронов обернулся у выхода, - но в то же время вы относитесь к нему больше, как к пешке в своих играх, а не как к сыну. - Он - пасынок, а не сын. - Ну, вам виднее, насколько он вам дорог: как сын или пасынок. Передайте ему, что третий бандит, кажется, его кличка Лом, ни при чем. Это все другие двое. - А почему ты все время о троих говоришь? - Потому что директор Мариинского театра такой нюня и слюнтяй, что его долго уговаривать не пришлось особо. Тот бандит наоборот сказал при отдельной встрече, что и сам хотел к вам прийти, но тоже человек занятой и мне советовал к вам за помощью обратится. - Разберемся, а ты выздоравливай. - Спасибо, - девушка снова улыбнулась слегка. ***** - Связи между ними никакой нет. Просто Михеев, по словам Астаховой, испугался за свою шкуру, - доложила Гордеева Коробицыну и его операм. Михеев тут же сидел. Мужчину сильно задело, что о нем говорят в третьем лице. - Я...Я не только за себя испугался.... - Только попробуй еще что-то вякни, - Скворцов угрожающе поднял кулак. - Скворцов, потише. Распускать руки в моем присутствии не советую. Вы, Михеев Станислав Игоревич, задержаны по подозрению в покушении на жизнь гражданки Астаховой Акелы. Дадите показания против своих подельников и, может быть, обойдетесь минимальным сроком. - Хорошо, дам. - Его так легко запугать? - шепотом спросил Коробицын Гордееву. - По всей видимости да, товарищ майор, раз он так быстро согласился. Он-то, по сути, не причастен к ее похищению. Комолов вошел в палату и офигел. Вся палата заставлена цветами. А певица среди них, как цветочная фея. - Это от кого? - спросил, садясь на стул рядом с кроватью. - А неважно. - Я спросил вежливо. - Пфф, а я вежливо отвечаю, неважно. Астахова усмехнулась. - От твоего отчима. - Ты не можешь принимать от него подарки. - Это за мой талант и ничего более. Я - творческий человек и мне нужно вдохновение. А учитывая те обязательства, при которых случилось наше знакомство, тем более ничего зазорного не вижу. - Ты не должна больше от него ничего принимать. - Тебя спросить забыла, - хмыкнула девушка. - Иди по своим делам и не мешай красотой наслаждаться. - Какие цветы ты любишь? - Имеет значение? - Имеет. Акела в этот раз нежно улыбнулась той самой улыбкой, которая вдохновляет мужчин на поступки и, приподнявшись в постели, сказала: - У меня четких предпочтений нет, я люблю красивые цветы. А они все красивые. Сможешь удивить, окей, можешь свою ревность беспочвенную выплескивать. Но я не твоя собственность, чтобы ты мог указывать, от кого и что мне принимать. Джокер молча встал и вышел. Шрам, стоявший у двери и слышавший только часть разговора, спросил у него: - Что-то случилось? - Меня еще ни одна так не отшивала. Едем за цветами. - Так там их полно. - Самые красивые чтоб были. И какого-нибудь щенка или котенка поищи. Чтоб сердце таяло. Шрам чуть в голос не рассмеялся. Обычно поручения касались убить, побить, пытать кого-то, а тут цветы и котята со щенками. Ах да, чтоб сердце таяло. Акела между тем сидела и просматривала соцсети, когда ей на телефон пришло смс: " Если ты такая крутая певица и танцовщица, то согласишся на баттл. Завтра в восемь вечера в клубе «Охта»."