Око за око

Дейнис вздрогнула, когда холодный воздух прошёлся по её распущенным волосам. Она мысленно ругала себя за то, что не переоделась во что-нибудь потеплее ночной рубашки, но опять же, не похоже, что у неё было много времени на такую неоригинальную ерунду в любом случае. На самом деле, сейчас это было наименьшей из её забот. Она уже почти не чувствовала своего лица и не знала наверняка, было ли это из-за морозного воздуха, или из-за инфекции, возникшей из-за глупого трюка, который она только что выкинула. В любом случае она не могла вернуться домой в таком виде. Она не могла позволить матери увидеть её такой и причинить ей ещё больше беспокойства. И кроме того, она не думала, что доберётся до Драконьего Камня в сознании, если истечёт кровью по дороге. Она уже чувствовала, как тяжелеют конечности и наступает летаргия. Это побудило её направить своего дракона на один из небольших изолированных островов, находящихся между Королевской Гаванью и Драконьим камнем. Именно здесь она и её братья провели много приятных дней, когда сбегали от обязанностей или просто хотели побыть наедине с собой, вдали от придворных сплетен. Когда Сереброкрылая приземлилась на берегу, Дейнис накрыла волна воспоминаний такой силы, что она упала на колени в воду, когда соскользнула со своего дракона. Она похоронила свои чувства глубоко внутри, она не позволит им отвлечь её сейчас. Девушка не могла себе этого позволить. Ей нужно было добраться до Драконьего Камня до того, как кто-нибудь из Королевской Гавани начнёт искать её. В воде она воспользовалась возможностью оторвать нижний край своего платья, чтобы сделать тряпку для промывания раны. Стиснув зубы, она сделала глубокий вдох, прежде чем прикоснулась влажной тканью к лицу. Сначала Дейнис ничего не чувствовала, её лицо было слишком онемевшим. Но там была кровь, боги, было так много крови. Казалось, она была там целую вечность, пока девушка не ополоснула и не вытерла влажную липкую субстанцию со своего лица и шеи. Она делала так до тех пор, пока не стала почти чистой. Закончив, просто плюхнулась в воду, слишком измученная для того, чтобы двигаться. Её драконица протянула крыло, чтобы мягко подтолкнуть её ближе к берегу, как будто боялась, что девушка утонет. Возможно, она могла почувствовать суматоху и саморазрушительную природу мыслей Дейнис. Наконец принцесса нашла в себе силы поплестись к маленькой хижине на краю пляжа. Она хотела избежать нахождения внутри домика так долго, как только могла, но это было неизбежно. То, в чём она нуждалась, было там, и в конце концов ей придётся встретиться лицом к лицу со своими воспоминаниями. Внутри она нашла медикаменты, которые оставила там. Это была коллекция всякой всячины, накопленной за многие годы тайком от мейстеров в Королевской гавани. Вещи, которые могли понадобиться ей и её братьям после особенно жестоких спаррингов. Порывшись, она нашла иголку и нитку, которые ей понадобятся, чтобы зашить зияющую дыру там, где раньше был её глаз. Для пущей убедительности она вытащила бутылку старого виски, которую тоже нашла. Какое-то дезинфицирующее средство было лучше, чем ничего, предположила она. Девушка села на пол у двери и взяла себя в руки. Дейнис ощущала, как чувствительность возвращается к её лицу, и знала, что то, что она собиралась сделать, будет чертовски болезненным. Она запрокинула голову и сделала большой глоток алкоголя для храбрости, прежде чем сунуть иглу в руку и ткнуть её в лицо. Она мгновенно прикусила язык и зашипела от боли. Её лицо было словно в огне, а рот наполнился свежим железом. Она пошарила вокруг в поисках каппы, так как знала, что без неё, скорее всего, начисто откусит себе язык. Единственное, что она смогла найти, были старые ножны, и, зажимая их между зубами, она старалась не думать о том, кому они принадлежали. Она сделала глубокий вдох, прежде чем поднять иглу и воткнуть ее в плоть под глазом. Другой её глаз наполнился слезами, и она с рыком схватилась за кожаные ножны. Тем не менее она продолжала, наугад пытаясь зашить рану, чтобы она не слишком сильно кровоточила. Вероятно, она слишком поздно поняла, что на самом деле не так уж хорошо умеет шить. Даже в детстве семья всегда дразнила её за кривые неровные стежки, когда она практиковалась в вышивании крестиком со своей матерью, Алисентой и Хелейной. Более того, единственный раз, когда она вообще видела, как кто-то зашивает плоть, был, когда Джейс сделал глубокую рану на лбу, споткнувшись о свой меч, когда они были детьми. Её ногти впивались кровавыми полумесяцами в ладонь, когда на неё накатывала волна за волной тошнотворная боль. Ей было трудно оставаться в сознании, но она не позволяла себе погрузиться в сон. Приглушенные рыдания вырвались у неё, пока она продолжала пытаться нащупать, куда наложить швы. Без зеркала было трудно понять, куда именно должна попасть игла, и она также не могла полагаться на своё осязание. Всё болело так сильно, что она больше не могла отличить рану от неповрежденной кожи. Когда она наконец закончила, то протянула руку и пощупала неровный шрам, который теперь пересекал её левый глаз. Было далеко от совершенства, но, по крайней мере, кровотечение превратилось в вялую струйку. Она сделала ещё один неуверенный глоток виски, прежде чем вылить остаток на свой шрам для пущей убедительности. Она была соткана из агонии, и всё её тело кричало ей просто остановиться и лечь, но если она сдастся… Дейнис не думала, что тогда когда-нибудь проснется. Она швырнула окровавленную иглу куда-то перед собой и прислонилась головой к холодной стене. Она вынула изо рта потертый кожаный кусочек и осмотрела его. Это была ничем не примечательная вещь, за исключением неровных стежков, которые отмечали символ Дома Веларион на её поверхности, а также инициалы Л.В. Это вызвало ещё большие слезы, когда Дейнис вспомнила тот случай. Это был её подарок Люцерису на его 10-е именины. Она потратила на это почти 3 месяца, и когда Люк увидел это, он глупо рассмеялся при виде бесформенной надписи. В то время она была в ярости на него, но в конце концов это стало его любимой вещью. От одной мысли об этом е чуть не вырвало. Она тяжело вздохнула, её тело содрогнулось в конвульсиях, но ничего не вышло. Это её нисколько не удивило. За последнюю неделю она ничего не ела, так что, конечно, блевать было нечем. Она всё ещё чувствовала подступающую тошноту и от этого возникало желание вырвать все свои органы. Вывернуться наизнанку и стряхнуть с себя всё горе и невзгоды. В темном углу маленькой хижины, на одиноком острове, Дейнис позволила себе развалиться на части. По-настоящему оплакивать всё, что потеряла всего за несколько дней. Она рыдала из-за смерти своего любимого дедушки, о котором ей не разрешили горевать. Всё это время Дейнис не могла проводить с ним из-за того, что её семье пришлось покинуть Королевскую гавань после инцидента с глазом Эймонда. Она проливала слёзы по своему брату, по всем воспоминаниям, которые ей ещё предстояло бы создать вместе с ним, и по всем вещам, которые она так и не успела ему рассказать. Она также оплакивала свою мать, которая сразу потеряла своего отца, своего сына и свое право первородства. Дейнис плакала о юных Визерисе и Эйгоне, у которых никогда не будет радости узнать Люцериса как брата, и о Джейсе, который потерял одного из своих самых близких друзей. Больше всего она плакала по Рейнис, по прекрасной молодой девушке, которая потеряла мальчика, которого любила всё то время, что Дейнис знала её. И, наконец, она немного поплакала из-за себя. Хотя она изо всех сил старалась этого не делать, чувствуя, что не заслуживает того, чтобы оплакивать себя, будучи замужем за его убийцей. Но она ничего не могла с этим поделать, потому что как бы сильно она ни ненавидела его, от всего сердца, какая-то часть её всегда будет Эймонда немного любить. Она ненавидела себя за это. Пока она выла в одиночестве, её дракон снаружи тоже завыл от боли, чувствуя страдания своего всадника, как свои собственные. Услышав его жалкие звуки, Дейнис наконец вышла из оцепенения. Она не могла рисковать тем, что кто-нибудь услышит Среброкрылую и найдет её здесь. С большим трудом она заставила себя перестать плакать, запереть своё отчаяние где-нибудь глубоко, где оно не вырвалось бы наружу в любой момент. Если она хотела помочь своей матери вернуть трон, то должна была быть солдатом, а у солдат не было времени на то, чтобы тратить его на непрерывный плач. Не тогда, когда нужно было выиграть войну и отомстить за брата. Она собралась с духом в последний раз и направилась к выходу.       — Шшш, всё будет хорошо. Теперь мы собираемся домой, — успокаивала она Среброкрылую, забираясь на неё и направляя её по маршруту к Драконьему Камню. Её матери не нужна была какая-то слабовольная соплячка, которая не может держать свои эмоции в узде. Ей нужен был меч, выкованный из валирийской стали, и именно им Дейнис станет для неё.