Доказательства любви

Приезд в Нагою младшего Тацуми заставил вновь собраться в одном доме массу людей. Вокруг царила дружелюбная, но все же немного напряжённая атмосфера, и виной этому была не только суетливость тётушки Мацуды, которая в спешке приносила к столу новые блюда и следила за тем, чтобы каждый гость непременно остался накормленным — помимо нее, из картины общего непринужденного настроения выбивался Моринага, время от времени уходивший в глубокие размышления по поводу его отношений с Соичи. Нельзя было сказать, что Тецухиро был ими недоволен — напротив, после возвращения в город он стал замечать все больше искренних и теплых порывов со стороны семпая. Они продолжали ссориться, а Соичи не прекращал высказывать свои возмущения Моринаге о его напористости, однако во всем этом чувствовалось что-то родное и даже… «семейное»? Моринага тут же усмехнулся своим размышлениям и безмолвно наблюдал за Томоэ и Курокавой, которым было нечего скрывать от окружающих. Они искренне наслаждались компанией друг друга, и это было заметно по мягким улыбкам и блеску в глазах. «Кажется, они по-настоящему счастливы», — думал Моринага и грустно вздохнул, пытаясь представить их с семпаем на месте этих двоих. «Конечно, такое невозможно», — проносилось в его внутреннем диалоге, который медленно и верно омрачал настроение парня до такой степени, что вскоре эти явные перемены были замечены сидевшим рядом Соичи: — Эй, все в порядке? Если хочешь, мы можем уйти. — Нет, все хорошо, — поспешно ответил Моринага, пытаясь вновь изобразить привычные радость и безмятежность, — устал немного после работы, но не переживайте за меня. Соичи недоверчиво посмотрел на парня. Он хорошо знал, что такие изменения в настроении Тецухиро точно не бывают случайными, но также понимал, что его в такие моменты трудно о чем-либо спрашивать. Слишком уж он заботился о чувствах других и не хотел, чтобы кто-то за него беспокоился, поэтому стремился списать все на усталость или проблемы со здоровьем. Вскоре взгляд Тецухиро поймал Курокава. Будучи несколько осведомлённым об их с Соичи непростых взаимоотношениях, он тут же понял, что у парня на душе творится неладное, и поэтому жестом позвал его переговорить на балкон. Вечерний полумрак и холодный осенний воздух навевали тоску. Погрузившись в мир приглушенных звуков улицы, сменивших оживленные разговоры внутри дома, Моринага ощутил, как неприятные мысли цепляются друг за друга и, словно небрежно выкованная стальная цепочка, больно сжимают всё внутри, царапая самые уязвимые части души. Тецухиро в очередной раз проклинал себя за излишнюю чувствительность. Он размышлял о том, что было бы намного проще относиться к происходящему в его жизни как к данности, не погружаясь в нескончаемые переживания о будущем и об истинных чувствах его семпая, в которого он, к большому несчастью, был давно и безнадёжно влюблён. Мысленно брюнет отдал должное Курокаве, который не позволил ему оставаться в одиночестве — он не хотел вываливать все свои переживания на человека, у которого, видимо, жизнь идёт в гору, но Моринага точно знал, что Мицугу сможет его понять. — Непривычно видеть тебя таким расстроенным. Кажется, с Соичи-куном по-прежнему всё не так просто? — осторожно поинтересовался Курокава, поравнявшись с парнем. — Сомневаюсь, что с ним когда-то было легко, — Тецухиро натянул на себя привычную улыбку-маску. — Думаю, я уже начал привыкать к этому. Семпай таков, какой есть, и вряд ли это изменится. Дверь балкона была приоткрыта, и Соичи, видит Бог, не собирался подслушивать их разговор, но слово «семпай» заставило его остановиться и позволить любопытству взять верх. Он встал около стены, чтобы слышать, о чём ведётся беседа, и при этом оставаться незамеченным. — Наверное, очень тяжело ждать ответных чувств так долго, — вздохнул Курокава, смотря на вечернее небо, — но тебя по-прежнему что-то держит, так ведь? — Семпай бывает добр ко мне, — печально улыбнулся Моринага, в противовес собеседнику направляя взгляд куда-то вниз, — но я не знаю, стоит ли мне стараться дальше. «Его и правда так беспокоит моё отношение», — подумал Соичи, поняв причину меланхоличного настроения Моринаги. Он в очередной раз убедился, что парня редко может расстроить что-либо настолько сильно, кроме мыслей о человеке, которого тот считает своей любовью. Тацуми должен был догадаться, что источник печали всегда был рядом. Он и был им. Соичи уже было сделал шаг, чтобы выйти, наконец, на балкон и поговорить с Тецухиро. Плевать, что его «шпионаж» раскроют — ведь теперь он мог сделать хотя бы немного для того, чтобы ситуация стала лучше, правда? Но от следующей фразы, произнесённой Моринагой, он буквально застыл, не смея двинуться с места и эхом перекручивая её у себя в голове: — Думаю, будет лучше, если я расстанусь с ним. Что? Расстаться? Соичи прекрасно понимал, что их отношения (как же он не любил это слово, но другое было довольно трудно подобрать) неидеальны. Чего уж говорить — Моринага не раз пытался их закончить, находя те или иные поводы, но в конечном итоге всё приходило в норму. Тацуми на мгновение задумался о том, вынес ли он что-то из этих недолгих расставаний и многочисленных ссор, и изменило ли его общение с этим парнем хоть в малейшей степени. Наверное, ответ был положительным, ведь со временем приставания Моринаги стали не такими раздражающе-противными, да и сам Соичи стал чаще слышать в свой адрес: «Семпай, Вы становитесь мягче». Однако сейчас Тацуми думал о, черт возьми, вопиющей бесполезности этих фактов, потому что Моринага с ним расстаётся. В это время Тецухиро поблагодарил Курокаву-сана за понимание и медленным шагом возвращался ко всем остальным, не заметив своего семпая, который провожал его взглядом и уже было хотел окликнуть, но в последний момент передумал — наверняка их ждёт непростой разговор, и лучшим решением будет отложить его до возвращения домой, чтобы не вызывать ненужных эмоций и подозрений у семьи Тацуми. Закончив эти размышления, Соичи подождал около минуты и вернулся к столу, перед этим встретившись с выходящим с балкона Курокавой, во взгляде которого читались то ли страх, то ли беспокойство.