~"Лучше умереть и быть спокойным, чем жить и волноваться…"~
~"Вся жизнь — просто сон, от которого я не могу проснуться"~
~"Когда-нибудь грянет дождь, который смоет всю эту грязь прочь"~ ~"Я иду туда не умирать… А доказать себе, что всё ещё жив", жив покуда есть во мне хоть чуточку милосердия и сострадания и пожертвовать собою ради жизни двух прекрасных, показавших себя именно чистыми душою, друзей~
Инстинкт самосохранения бился во всём теле, да иллюзии боли всякими нехорошими картинами и перспективами мучали меня. Бил холодный пот. Погода, как контраст, была великолепной. Сочный рыжий закат. Пение птичек. Тёплый летний вечер. А небо! На голубом небе едва наберётся кофейная пенка облаков… …уже видна была дорога и слева от неё — тропинка к небольшому озеру, куда «удивительно мало людей ходит» по словами Ули. И, внезапно меня резануло по-живому, ведь я услышал её ор, совсем отголосок, из которого разобрать смог только: -П О М О Г И Т Е! Застучало сердце. Я ринулся, плюнув на дыхалку. Возле бережка лежал очкарик, справа орала нечленораздельно нечеловеческим голосом, Уля, которую уже один держал, второй порвал футболку, обнажая лифчик и слева я увидел командира вражеской команды. Отрубились мысли. Всё затуманилось, сузилось до уровня тоннеля. Помню только: -БРАТВА! НЕПОНЯТНОЕ НА ГОРИЗОНТЕ! И, тут же не кино какое — ринулись всем скопом на меня, бросив Улю. Я выжидал и, как оказалось не зря — у пары урок загорелись глазки и они посмотрев куда-то за меня, сказали: -Мля братва, поляна целая! Вот это цаца… -Не подходите! — пискнула за моей спиною… Я захлебнулся яростью и будь это сказка какая-то, ярости моей хватило бы чтобы заживо сжечь всех врагов. Потому что пищала моя любимая, которую я всеми силами хотел уберечь. Обернулся бегло, бешено глянул на неё, зашуганную и дрожащую, но держащую в ручках нож. Мгновение — выхватил его, ещё мгновение — лицом к лицу с урками. Удалось увернуться от одного удара, как влетели все остальные и только я чудом не рухнув, всем корпусом как пьяный, тупо уходя в сторону противников, которые дисциплинированно расступились, едва не рухнул, как мне прописали в голову и тут уж я упал, решив на мгновение отдохнуть, правда тут же увидел как какой-то урод подходит к любимой и, вскочив, как оказалось — пророчески, ведь не успел никто ещё выпнуть из руки моей ножа, да начать пинать по брюху, как уже несколько ударов я успел сделать в спину этому ублюдку и схватив его, пырять, пока меня уже совсем не захерачили каскадами невыносимой боли и я рухнул наземь, увидев как резко всё потемнело, стало невероятно холодно и больно, а ватные уши прорезал крик: -ВСЕМ ЛЕЖАТЬ! МОРДОЙ В ЗЕМЛЮ! Засеменили старые-добрые советские, наши, народные — менты. И только я поняв, что обронил нож, стал заводить руки за голову и послушно, вместе с урками ложится на живот, как услышал над головой: -Этого отдельно! Они его захуярят щас -Понял Визжала, плача, Леночка: -МИЛЫЙ! МИЛЫЙ МОЙ! Милиционер над ухом спросил: -Ходить можешь? -П-попробую Только я поднялся на колени, потом внезапно поняв, что браслетов на руках нету, опёрся и поднялся. Не питая вообще никаких иллюзий, вспоминая как там у нас, в 21м веке по поводу самообороны и её превышения, спросил, прихрамывая и идя к Ленусе, которую держат Виола с Ольгой Дмитриевной, спросил: -А чё вы… Чё вы меня… Без наручников… -А чё-ж тебя в наручники? Ты у нас сторона потерпевшая… Щас в травмпункт, потом заявление оформим… Рекомендации хорошие, пионер, октябрёнок, комсомолец образцовый. Мы пока ехали, нам о тебе вожатая всё рассказала… Медаль с часами… Опять же… Ну, садись отдохни давай, «последний герой», щас мы остальных оформим. Только я сел на землю, как отпустили любимую и она, плача и дрожа, с бутылочкой воды, стала оттирать кровь с моей вусмерть кажется разбитой рожей. Тошнота, мороз, боль, темнота, ещё и звёздочки, это не считая гудящих внутренностей и боли при каждом вдохе… …я перехватил ручки любимой, поглядел сквозь сумрак в её изумрудные тающие, такие прекрасные, самые красивые на свете, глаза и спросил только: -Ну куда ты у меня полезла, я же специально не хотел… -П-прости… П-прости… -Ть-тебя… -Меня не тронули, милый мой, не успели, пальцем не тронули… Миленький мой, храбрый мой самый-самый… Совсем потеряв ориентиры в пространстве, я только спросил у подошедшей медсестры: -С Шуриком… Что? — не выплеснутый адреналин перемешался с повальной усталостью, что в условиях тошнотворной карусели, которая была вокруг меня, создавала то ещё сочетание. -Нокаут. Разбиты очки. Ничего серьёзного. Ты у нас как всегда. За общую справедливость и безопасность больше всех пострадал. Дай-ка руку… Сейчас обезболим… Тьма уже почти накрыла меня, я едва успел спросить: -А… Ульяна… -Ничего ей не сделали. Ты вовремя успел… Ещё минутой позже и… В общем, отдыхай... Я успел только выдохнуть облегчённо и опустить веки. Последнее что помню — мокрая от горячих слёз, щека Леночки приложившейся к моей и плач любимой…