Самый хрупкий мальчик на свете

Тима вернулся из спортзала и успел только разуться, как Костя позвал его. — Посмотри — ровно же? Тимур приподнял брови, вглядываясь в его глаза со стрелками. — Ну вроде. Костя в том кружевном топике с бабочками и шортах вернулся к зеркальцу на компьютерном столе и, опустившись в кресло, добавил еще ярких теней. — А ты прям так, при параде, на свои блядки поедешь? — отвернувшись к стене, Тима надел домашние штаны. — Я накину сверху спортивки. Там уже сниму. — И разукрашенный, типа? — Да норм. Я на такси катну туда все равно, — Костя не обернулся к нему, заканчивая приготовления. — Меня обычно с мейком так за девушку принимают. Даже и не говорят ничего, если в лицо не всматриваются. Сев на разложенный диван, Тима с интересом посмотрел на его отражение в зеркале и подумал, что он бы тоже на улице так сразу бы не догадался про его пол. Несмотря на то что они жили вместе уже около двух месяцев, Тима не переставал удивляться тому, как в Косте органично уживалось мужское и женское. Движения у него были уверенные и резкие. Он громко смеялся, широко открывая рот и колотя Тиму кулаком в плечо. При этом сидел он как-то «по-девчачьи»: то подобрав ноги под себя, то обняв колено. Спал то свернувшись, как котенок, то развалившись на полкровати. Красил ногти и начисто сбривал редкие волоски над верхней губой. На работу ходил, упакованный в адидас. Курил, по-пацански зажимая сигарету большим и указательным пальцами. По улице шлепал то в начищенных фиолетовых мартинсах, то в убитых кедах. Даже в Доту играл как-то по-своему: сидя на диване за его спиной, Тима часто слышал: «Мать мою оставь в покое — я отца твоего ебал!» Вот и сейчас он накинул поверх топика черную спортивную кофту и, сверкнув тремя белыми полосками на рукаве, умчался на кухню. Там он достал из холодильника хлеб и принялся наскоро намазывать на него творожный сыр. — Будешь? — Ну, — кивнул Тимур, усаживаясь за стол. — Опаздываешь? — Я всегда опаздываю, но пофиг… — Костя стал выкладывать получившиеся бутерброды в общую тарелку. — И че, ты хочешь сказать, типа в таком виде к девкам поедешь? — Тима скептически покривил рот. — Че тебе не нравится? — парень напряг брови. — Ну на этой твоей секс-вечеринке, типа, и девки будут? Костя на секунду задержал на нем взгляд и продолжил заниматься бутербродами. — А! — театрально закатил глаза он. — Я понял! Ты решил включить Матвея… И подловить меня на гействе?.. — он усмехнулся, думая, что Тима шутит, но тот добавил серьезнее: — Ну ты же не для девок так одеваешься. Закончив намазывать сыр, Костя стал жевать бутерброд и сказал: — Я одеваюсь всегда для себя. Если кому-то на меня приятно посмотреть будет — это бонус. Тимур недоверчиво покачал головой и, взяв бутерброд, сказал: — Ну девкам-то такое не понравится. — Слушай, а можно мне как-то отписаться от рубрики: советы по отношениям с девушками от латентного гея? — Я не латентный… — Тима нахмурился. — Ну… теперь. — Людям всем нравится разное. У каждого свой уникальный опыт влечения и т.д. и т.п. — А там пацаны будут? — не отставал юноша, хитро сужая глаза. — Там все будут. И пацаны, и девчонки, и небинарные. Пацанов, я надеюсь, там будет поменьше… Обычно это такие квир-фем-френдли мероприятия. Цис-парни сами на такое не оч любят ходить… Тимур услышал много непонятных слов, но спрашивать постеснялся, а Костя вызвал такси и с половиной бутерброда в руке ушел обуваться. Тима доел, потянулся, понял, что ему, кажется, опять хочется передернуть после этих шорт и пошел в комнату… А ближе к полуночи Костя вернулся и, переодевшись, сразу пошел в душ. Парень залипал в телефон и удивился его молчаливости. — Че, как прошло? — Такое… — юноша отмахнулся и, улегшись на своем месте, тоже стал копаться в телефоне. — Не расскажешь? — приподнявшись на локте, Тимур повернулся к нему. Костя только пожал плечами. Минут через пятнадцать он тихо сказал: — Не понимаю, почему так… Чем больше я стараюсь с кем-то подружиться, тем хуже получается… Тима, отложил телефон и, приподнявшись на локте, попытался увидеть лицо парня, но тот лежал валетом и спиной к нему, поэтому он разглядел лишь краешек носа. — Типа не получилось там ни с кем заобщаться?.. — осторожно спросил юноша. Пружины дивана заскрипели, и Костя, повернувшись, сел, обхватив руками голые коленки. — Ну… Я так… в целом. Всегда чувствую себя лишним… — Правда? Э-э… думал: ты там дружишь с теми своими… трансами. Парень вздохнул и, не встречаясь с Тимой глазами, блекло проговорил: — В первые разы, когда мы виделись, мне казалось, будто я вот нашел тех самых людей. Там, на сходке, было так много разных людей с разными идентичностями… Как у меня и другими… И я наконец, понимаешь, почувствовал себя так, как будто я больше не белая ворона. Ну, что я вписываюсь, что я всегда был странный — и тут они все странные. А потом… не знаю… Я понял, что мы все странные по-разному… И я как будто бы недостаточно странный. — Хм… — Ну я… Не имел в виду, что странное — это плохое… Ну ты понял… У меня как будто сломалось вот это… Что я сначала то ли увидел, то ли представил… М-м… что это люди, которые меня точно поймут и примут. А потом оказалось, что даже внутри квир-сообщества все люди разные. И тут тоже есть токсики. Хотя для меня так сложно это понять… Ну, типа, ты же всю жизнь живешь, над тобой издеваются за то, кто ты есть… А потом ты вдруг решаешь, вот, построить, типа, иерархию внутри этих всех не таких, как все… И в этой системе тоже, вот, тыкнуть пальцем в тех, кто слишком не такой или недостаточно не такой… Хотя почему ты просто не можешь быть этичным?.. Ну, добрым? — Добрым быть запаристо… — Тима пожал плечами. — Бля, я бы не смог. На это надо силы. — Ты добрый, — Костя поднял на него твердые глаза. — Теперь. — Не знаю… — испугавшись, парень отвел взгляд. — Может, это с тобой так… И чего там тебе сказали? — Что я пидор-чулочник. — О! — Тимур усмехнулся и тут же осекся, видя хмурое лицо юноши. — Э-э… сорри… — Ага… Ну это не транс-человек сказал, а просто одна цис-девушка, — Костя сглотнул. — Я не говорю, что она должна любить меня, но… просто, раз она сама из квир-сообщества… Ну меня бесит, короче, что люди в такие моменты выбирают жестокость. Если тебе не подходит чел, ну скажи ты ему просто: «Не судьба», зачем надо, вот, оскорблять… какие-то штуки про внешность обидные говорить… Я бы так не поступил. — И че ты там никому так и не понравился? — Понравился. — А чего ноешь? Костя опять посмотрел на Тиму сурово, и тот, неловко побегав глазами из стороны в сторону, смягчился: — Ну я это… типа, имел в виду: чего хуево тебе? Ну как утешить чтобы. — Так себе утешаешь… — Ну как получается… — Не знаю. Просто ною. У меня вот тут вот, — Костя тыкнул в себя в грудь. — Скребет все время, когда я один. И мне хочется найти близких. Найти друзей. Но каждый раз, когда я подхожу к людям ближе, они куда-то деваются… Или сам я куда-то… Не знаю. — Думал, у тебя много друзей… Костя, положив подбородок на колени, помотал головой. — Я много знакомлюсь, но почему-то не могу задержаться в общении… И все расклеивается. Переписываюсь в чатах, играем вместе, но как-то… я не чувствую связи… Слава говорит, возможно, я сам так избегаю близости, потому что боюсь, что меня отвергнут. Они помолчали. Покусав губы, Тима сказал: — Ты постоянно повторяешь «Слава говорит». — М-м… он мой лучший друг. Я к нему прислушиваюсь. — Бля, ну у тебя как будто своего мнения нет… Костя заметил раздражение Тимы и удивился. — Да просто оно совпадает часто с его… — Или ты просто повторяешь за ним? — Ты от Матвея понабрался? — Сам заметил, — Тима горделиво вздернул нос. — А Матвей, че, говорит такое? — Он любую хрень говорит. Сам за Славой повторяет все и еще мне почему-то накидывает. У него там ментальных приколов — во-о-о, — он раздвинул руки, чтобы показать. Стало напряженно, и они оба замолчали. Потом Тима, водя пальцами по пятну от кока-колы на простыни, без эмоций сказал: — У меня так же. Было. Ну. Когда пытался вписаться к пацанам. Как-то э-э… вроде ходим. А вроде и похуй. Вроде бы и один ходил. — А твой друг… Артак? Тимур тяжело вздохнул, захотелось спрятаться под одеяло с головой, но он выдержал на лице хмурую мину и бесцветно ответил: — Да нахуй я ему теперь нужен. — А спрашивал? — Не дави ты на больное, бля… — он опустился щекой на подушку. А Костя, наоборот, оживился и, приподняв голову, внимательно вгляделся в его лицо. — Тебе страшно?.. — Бля, ну че ты начал. Про себя говорил, вот и это. Нечего. Все. — Мне бы было страшно. — Я, че, трус — бояться? — А почему не поговоришь с ним? — Костя впивался в него своими наивными широко распахнутыми глазками, и Тиме было особенно страшно встретиться с ними: казалось, что они видят его насквозь. — Бля, ну докопался опять! Говорю тебе — все!.. Ну… сложно это. Как бы. Был человеком. Щас пидарас. Как бы. По-другому оно. — Ничего не понятно! — Костя заулыбался и, оживившись, даже позу поменял: сел по-турецки и поближе к Тиме. — Ну чего ты тупишь-то? Вон ты пошел: «Привет-привет!», а тебе «Пидор-чулочник». Вот я такое не хочу. — А-а… — задумчиво протянул Костя и, похлопав глазами, быстро добавил: — Но вообще это я просто так начал с плохого, потому что меня задело. Знаешь, это даже не в ней дело… Просто, говорю же, я настрою у себя в голове, какие все должны быть хорошие, а они потом живые и всякие разные и я, это, сбиваюсь. А потом я с другими познакомился. В настолки поиграли. С одной договорились, вот, встретиться потом. — Настолки, бля, вот это веселье у вас там… Я думал, ты прям на блядки ходил. — Ну это просто секс-вечеринка, где если ты не хочешь секс, можно настолки. — Пиздец, — Тима рассмеялся. — Это реально че-то для трансов и женщин? Я, типа, не могу представить, как натуралы бы пришли ебаться и сели в монополию… Геев тоже так не представлю. Геи бы сразу по хуям расселись. Костя показал зубы в улыбке. — Да блин, ну каждому свое. Там кого-то воском поливали, а мы читос ели. — А ты воском не захотел? — Чтоб мне его вместе с волосами с ног отодрали? — Удобно, че! Парни поулыбались, потом Тима, кусая губы, спросил: — А девка эта, ну с которой вы договорились типа… У вас свиданка будет? — Нет. Чисто секс. — Хуя ты самец. Костя посмотрел на него, покривившись. — И ты будешь в этих розовых кружевах? — Тима поскалил зубы. — Каких еще? Парень молча кивнул на шкаф. — Ты в моих вещах роешься?! — Костя взметнул руками. — Клади их, бля, нормально. Они сами мне выпали! И че… правда девкам, тип, нравится, когда пацан… ну или этот бинар. небинарная персона в лифаке таком полупрозрачном? — Там топик… — Костя закатил глаза. — Я это для себя. Мне самому нравится, когда у меня, ну, спина закрыта. — Не понял. — Ну… — парень говорил не хотя. — Прыщи. — А… — Ну вообще девчонкам многим нравится такое милое. Ну, из тех, с кем я знакомлюсь. — А я думал, тебе, типа, пох на прыщи… А… ну ты говорил, да — что в футболке поэтому спишь… А про ебучку — че? Костя с кислым лицом покрутил рукой в воздухе. — Ого. А я думал, ты гордый бодипозитивщик! — Гордый… Просто еще учусь. Принимать себя. — И как? — По-разному, — выдохнув, Костя прислонился спиной к узорчатому ковру на стене. — Иногда я смотрю на свои фотки и мне все нравится. Особенно, когда делаю макияж. Я специально их не замазываю, чтобы они, вот, сочетались с хорошим… И вместе получался образ… Но иногда бывает — никак. Я в комнате большое зеркало снял поэтому. — У, бля. Грустно. Парень помолчал и добавил: — У меня еще другая проблема недавно началась… Не знаю почему… Может, потому что отца давно не видел. Иногда вижу его черты у себя в лице: как-то так случайно взгляну, бывает, и вижу — и сразу мерзко. У меня раньше такое с Матвеем было. Он на него сильно похож. И меня прям кривило иногда. Рандомно так, когда на него смотрел, — он тяжело вздохнул и, мрачный, продолжил: — Раньше даже не фоткался никогда. У меня со школы почти фоток нет даже. Сейчас специально себя заставляю, чтоб привыкнуть. Но все равно: только посмотрю на свою фотку, сразу думаю, мол: сильно уродливо? Тима, оторвав голову от подушки, вгляделся в Костино печальное лицо и заметил, что он так привык к его прыщам, что, если они о них не говорят, то он их даже и не замечает. Юноша сидел, обхватив себя руками, от этого его острые плечи казались особенно хрупкими. Тимур подумал, что больше не считает Костю некрасивым, хотя в колледже он постоянно повторял ему: «Пиздец ебучка у тебя кривая — тебя в нее ебали, что ли?». Парень попытался вспомнить его лицо годичной давности. Кажется, оно правда было другое. Особенно глаза — злые и бегающие. И губы всегда были напряжены и изъедены. Сейчас Костя больше улыбается и смотрит совсем мягко. — Ну это круто, что ты, тип, стараешься. А они не лечатся, да? — Что я только не пробовал, — парень помотал головой. — Еще, нахуй, от сладкого лезут еще больше. — Я тоже, знаешь, не оч фоткаться… Ну… — Тима почувствовал, как у него внутри все замерло, и он пожалел, что об этом начал. Сжался, ожидая услышать: «А чего ты не похудеешь? А почему ты ходишь в зал и ничего не меняется? А чего ты не перестанешь есть?». Но Костя этого не сказал — он только грустно покивал и заметил: — Заебало это общество, блядь. Наваливаем говна друг другу всю жизнь… Потом сами же с собой жить не можем. — Ага… После паузы Тима чуть успокоился и, пытаясь не выдать тревоги, сказал: — А че, вы просто ебаться будете? А че, не на свидание? — У тебя много было свиданий с товарищем Р.?.. — Костя стрельнул в его сторону глазами. — Да бля… — Тимур спрятался с головой под одеяло. — Ну мы пидарасы. У нас так положено. — Твой товарищ Р., между прочим, би… С девушкой своей на свидания ходил… — Да он пидарас, который себе просто боится признаться. — Ну-ну. — Чего ты вообще зацепил его? Вот смотри — ты первый сегодня о нем заговорил! Потом, бля, опять будешь гнать, типа это я каждый день о нем говорю! — Говоришь. — Говорю и чего? — Просто хотел показать тебе. Чтобы ты меня понял. На свидания ходить сложно. Физически проще смэтчиться, чем душевно… — Со смыслом… — Ага… Иногда думаю про брата своего. — Вот это у тебя смысловые переходы от ебли, конечно… Костя прыснул от смеха и, понизив голос, объяснил: — Они со Славой сначала как бы тоже смэтчились физически… А чтобы смэтчиться душевно… Это у них… мне кажется, год ушел. — А откуда такой вывод? — Жил с ними раньше. Мне интересно было так со стороны изучать. Они такие разные. И оба оч сложные, ну, особенно Мотя, — он покрутил пальцем у виска. — И я завидую. Мне кажется, что я такой же сложный, как Матвей, и меня никто не выдержит. Ну как выдержит… Даже если любишь, иногда же сложно, правда? Когда другой человек нервный там? И боится в близость? Тима задумался, потом тихо сказал: — А почему ты тогда злишься и говоришь, что я тупой, когда я говорю, мол, выдержу Рому? — О боже! — Костя театрально всплеснул руками и схватился за голову. — Только не это! Слушай, — он резво повернулся к Тиме и уперся руками ему в плечи. — Это — другое! Вот прям совсем! Его не надо выдерживать! От него надо подальше! Ты ему не нужен! Тима испугался от того, как Костя навис над ним, и, отвернув голову, возразил с напором: — А если он вернется! Тогда же значит — нужен! Парень затряс его и заговорил энергичнее: — Слава говорит, что он обязательно вернется! И надо, чтобы ты был готов! И не вернулся сам! Иначе попадешь в бесконечный цикл: «привет-пока», «люблю-ненавижу»! — Костя слез с него и плюхнулся рядом на кровать. Тима постеснялся смотреть ему в глаза. Спросил с обидой: — Че ты все Славе своему про меня сливаешь? — Ну вы же с ним не знакомы. Я с ним про все всегда делюсь… — юноша округлил глаза. — Он мой друг. — А я не твой друг?.. Костя открыл рот и, удивленный, не нашел слов. Тиме захотелось вскочить с дивана и выбежать в подъезд в одних трусах и майке. Ломиться в каждую квартиру, кричать «Пожар!», лишь бы скрыться от его ошарашенного лица. — Друг. В ту же секунду Тима почувствовал, как-то, что оборвалось внутри, сразу же починилось, и он даже осмелился поднять глаза на юношу — тот лежал прямо перед ним и, подложив руки под щеку, глядел в упор. — Я… не знал: считаешь ли ты меня сам другом… — несмело проговорил Костя. — Считаю, — строго ответил Тима, удивившись уязвимости на лице юноши. Нависла тишина, и Костя сам повернулся на спину. Наверное, ему тоже неловко — заметил Тимур. Они пролежали так пару минут, потом Костя, глядя в потолок, тихо сказал: — Знаешь… На самом деле я очень рад, что мы тогда встретились… Я и сам не заметил, как… Ну. Раньше мне было очень пусто одному. Я так плохо спал. Ты не представляешь. И свет включал. И звуки какие-то. Только с видео мог спать. Потому что раньше с Матвеем всегда жил. И потом, когда у них со Славой, все равно как-то чувствовалось, что они за стенкой спят. А тут… — он стал тереть кончики пальцев. — В общем… — Я никогда не жил с кем-то так, как друг, типа… Мне тоже нравится, — они встретились глазами и оба смущенно улыбнулись. Тима прикинул, что он и не замечал, насколько ему спокойнее днем, когда он знает, что вечером вернется к Косте и тот будет сидеть рядом и с интересом его слушать. Стало теплее. — Если честно, я бы никогда не подумал, что смогу так общаться именно с тобой… — подумав, сказал Костя. — Да я тоже… Я же тебя правда терпеть не мог… Ну тогда. — Не. Я даже не про шарагу. Просто… Я вдруг понял, — он приподнялся и сел, повернувшись к парню вполоборота. — Так странно. Я все время пытался продумать человека, с которым мне будет круто. И рисовал такого тоже или небинарного, или очень, ну, открытого. Похожего на себя. Потому что мне казалось, — юноша нервно облизнул губы. — Что только похожий человек меня поймет. А по итогу… Ты внешне был таким другим, а внутри оказался таким похожим. Даже не похожим, а… подходящим. Тима глянул на него несмело и, не зная, что ответить, только робко кивнул. Когда они легли спать, в полутьме он долго прислушивался к сопению Кости и, ткнувшись носом в подушку, глупо улыбался.