***
Ранее…
— Он на съемках, дорогая. Давай ты присядешь, — она помогла Маше присесть на деревянную скамеечку, находящуюся неподалеку. — А я пойду и его позову, хорошо? — получив очередной кивок головы, Аня уже хотела была уйти, как решила сперва решить одну проблему. — Александр, ради бога, сгиньте уже с глаз моих, а? Не до вас сейчас, ей богу. После чего, Якунина на всех парах умчалась в павильон на поиски Максима, всеми силами уповая на то, что всё обойдется.***
Аня уже давно не испытывала столь животный страх, полностью сковавший её тело. Помнится, что в последний раз она испытывала нечто подобное перед собственными родами, надеясь, что все пройдет в штатном режиме и на свет появится её здоровое дитя. Ну тогда можно было сослаться на молодость и неопытность, а сейчас, что? Она вроде бы старше и мудрее, но перспектива возможной потери ребенка тобишь двоих, близкой подруги, порождало внутри неё тот самый животный страх. Якунина и не заметила, как словно на автопилоте, вбежала в съемочный павильон и громко окликнула Максима по имени. Тот сперва растянулся в довольной улыбке, но увидев её бледное, как простыня, лицо, моментально всполошился и задал интересующий его вопрос. — Анют, ты чего? В чём дело? — сквозь его голосовые интонации четко просачивались взволнованные нотки. Честно говоря, он уже давно не видел Аню в таком потерянном состоянии. И конечно же, это его заинтриговало и одновременно испугало. — Макс, давай без лишних вопросов, хорошо? Пойдём со мной. Быстро, — она потянула его за её за руку в выходу, а а её лицо всё ещё передавало всю гамму взволнованного состояния вперемешку с тем, что будет с Максимом, если с Машей и его детьми что-нибудь случится. Нет, нельзя думать о плохом. Только о позитивном. Перед тем как влететь в павильон как электровеник, она быстро позвонила в Скорую и, назвав свою локацию, побудила их поторопиться. — Ань, что стряслось? — поинтересовалась Юля, глядя на взволнованное состояние Якуниной. — На тебе лица нет. — Юль, сегодняшние съемки придется перенести, — её голос сейчас был вовсе не похож на её обычный. По телу пробежал неприятный холодок и она по себе знала, что это уж точно не к добру. — Почему? — Юля удивленно на неё посмотрела, но ещё даже не подозревала, что её следующая фраза заставит Максима со скоростью ветра отсюда ретироваться. — Маше плохо, — только и смогла вымолвить Аня, с состраданием глядя на Максима. — Как? — его голос задрожал, а на глазах выступили слёзы. — Где она? — сейчас он очень походил на Брагина в четвертом сезоне, узнавшего о Марининой миоме. Тот же слёзный взгляд, отражающий животный страх потерять любимую женщину. Сейчас дела обстояли гораздо хуже. На кону стояла не только любимая его женщина, но и их дети. — На улице, — сорвавшись с места, он на всех парах помчался к двери лишь пятки и сверкали, а до его ушей донеслись её слова — Я уже вызвала Скорую. К тому времени, как Максим оказался на улице, Маша уже лежала на носилках внутри машины Скорой помощи. — Я еду с вами, — громко и твердо заявил Максим прямо в лоб, глядя на медбрата в упор. — А вы, простите…— молодой работник вдруг внимательно посмотрел на Максима, после чего вероятно его узнав, удивлённо повёл бровью. — А я, её будущий муж, — заявил Максим во всеуслышание без лишних прелюдий. У него сейчас не было времени спорить с этим идиотом, на кону стояло очень многое. — Я еду с вами, и это не обсуждается, — выпалил он, а затем в два шага оказался в Скорой — рядом с ней. Её глаза были сейчас закрыты, но работник Скорой помощи заверил его, что после введенного успокоительного, не несущего никакой угрозы для её текущего положения, она моментально уснула. Взяв её руку, он поцеловал тыльную сторону её ладони, и, уткнувшись носом в её запястье, тяжко выдохнул — Я с тобой, маленькая моя. Всё будет хорошо. — не хотелось сейчас думать о плохом, только уповать на лучшее. Господи, ну почему это должно было случиться именно с ними. Почему-то сейчас вспомнились съемки десятого сезона, а именно — тот эпизод, когда у Марины была угроза выкидыша. Всё конечно же обошлось в конечном итоге, но каковы гарантии, что в реале тоже всё образуется. Вглядываясь сейчас в её умиротворенные черты лица, он нежно коснулся губами её щеки, и застыл в таком положении на некоторое время. — Максим Викторович, — обратился к нему работник Скорой помощи, слегка улыбаясь. После недавнего интервью, ставшего народным достоянием, он должен был догадаться что к чему. Тем более зная, что сейчас шли съёмки спецпроекта в Сочи. — Мы уже почти на месте. Городская больница номер 5 находилась поблизости, поэтому это было сейчас оптимальным вариантом. Не хотелось рисковать понапрасну. — Спасибо, — ответил Максим и снова уткнулся носом в запястье Маши, которая продолжала мирно спать. Ничего, пусть поспит, абсолютный покой ей сейчас был просто необходим, как в эмоциональном, так и в физическом плане. — Не переживайте, всё будет хорошо, — попытался успокоить его медбрат, только вот, Максиму сейчас не хотелось ни с кем говорить. Лишь быть рядом с ней. С его любимой женщиной, без которой терялся весь смысл его жизни. — Давайте просто помолчим, хорошо? — Максим снова прижался губами к её запястью и томно выдохнул. Медбрат решил оставить его в покое, и на протяжении следующих десяти минут пути, они провели в полном молчании. Был слышен лишь звук кардиомонитора, свидетельствующего о её размеренном сердцебиении. Через полчаса, благополучно добравшись до Городской больницы номер 5, Машу моментально поместили в палату и принялись проводить медицинский осмотр. После предварительного осмотра выяснилось, что у неё гипертонус матки посему существует реальная угроза выкидыша. Во избежании этого, врач гинеколог назначил спазмолитик для снятия боли внизу живота и области поясницы. Также, препарат Утрожестан, содержащий микронизированный прогестерон, был добавлен в схему её лечения. Вдобавок ко всему, Маше был назначен строгий постельный режим, запрещающий ей половые, физические и эмоциональные нагрузки, и обеспечивающий ей полный покой. Слава богу, что кровотечения не возникло, обошлось болями внизу живота и в районе поясницы. Могло быть намного хуже. По словам врача, они вовремя сюда прибыли, ещё бы какой-то час, и нельзя было бы ничего сделать. Находясь на пятнадцатой неделе многоплодной беременности, угроза выкидыша была намного выше, нежели при одноплодной. Попросив Максима подождать за дверью, врач гинеколог, проведя осмотр, посветил его во все детали её обследования и грядущего лечения в стационаре. В конечном итоге стало ясно, что Маше придётся провести здесь порядка семи дней, в процессе которых, будем надеяться, угроза выкидыша полностью исчезнет. Прекрасно зная её неприязнь к больницам, а тем более, к продолжительному нахождению в них, Максим понял, что впереди их ждёт задача не из простых. Если понадобится, он привяжет её к кровати, лишь бы она и дети были в полном порядке. Он пойдёт на всё что угодно, даже ценной собственного здравомыслия.***
Учитывая, что Маша до сих пор спала, он решил улучить свободную минутку и позвонить человеку, которому, как и ему, было дорого и ценно здоровье и благополучие Маши. Максим, в который раз поблагодарив себя за предусмотрительность, нашёл нужный контакт в телефоне, и нажал на вызов. Ответ долго не заставил себя ждать, но вместо женского голоса, который он должен был услышать, до его ушей донесся мужской. — Да, я вас слушаю, — Дима уже пожалел, что решил ответить на этот звонок. Мог бы запросто проигнорировать и дождаться Карины, на данный момент принимающую горячий душ. — Могу ли я поговорить с Кариной Черкасовой? — поинтересовался Максим, пытаясь выяснить местонахождения подруги Маши. — Она сейчас в душе. Перезвоните попозже, — ответил Дима, но голос собеседника показался ему весьма знакомым. Он не мог понять, откуда он его знает. — Это срочно, — Максим продолжал стоять на своём, а Диму вдруг осенило. — Максим Викторович, это вы? — поспешил уточнить Дима, прислушиваясь к звукам в квартире. Звуки текущей воды все ещё доносились из ванной. Стало быть, Карина решила задержаться в этих теплых струях. — Смотря, кто спрашивает? — выпалили Аверин в ответном жесте. Почему все вдруг стали такими любознательными? — Это Дмитрий Зайкин, — ведущий следователь по делу вашего недавнего наезда. А я то думаю, что-то голос больно знакомый, но не сразу понял — откуда. — А вы… — начал было Максим, но потом решил, что это не его дело и он позвонил по совсем другой причине. — Впрочем, неважно. Я звоню по другой причине. Пожалуйста передайте Карине, что Машу положили на сохранение в Сочинской больнице во избежании выкидыша. Пусть она мне срочно перезвонит. — Максим уже хотел было закончить разговор, как до её ушей донесся голос Карины: — Дим, кто звонит? — а затем и обрывки разговора в которых он смог разобрать лишь Максим звонит, Машу положили на сохранение в Сочи, а следом её громкий крик — Что? Дай мне трубку немедленно. — Максим, — громко обратилась она в трубку телефона, а потом решила поставить его на громкую связь. — Что случилось? С Машей всё порядке? — после того УЗИ, они договорились отбросить все ненужные формальности в сторону, и перейти на ты. — Вроде бы да, — растерянно обосновал он, сам не зная, верно ли это предположение. — Она сейчас спит, а я здесь себе места не нахожу. — на его карие глаза снова постепенно наворачивались слёзы. Он никак не мог взять себя в руки. Лишь мысль о том, что с ними может что-нибудь случиться, наводила на огромную панику. Ему конечно были не свойственны панические атаки, но в таком подавленном состоянии, всё было возможно. — Карин, ты можешь приехать в Сочи? А то я не знаю…— его голос надорвался, но в следующую минуту её голос закончил его начатую мысль. — Так, Максим, ты главное не волнуйся, всё будет хорошо. Я сейчас же забронирую билеты на самолет, — ехать поездом смысла не было, займет слишком много времени. Полет займёт порядка четырёх часов, — Ты главное держись, хорошо. Ты ей сейчас очень нужен. Ты должен быть сильным. Всё образуется, — продолжала она успокаивать его, а внутри всё тряслось от страха. Она пообещала Маше, что во чтобы то не стало поможет ей родить этих детей, и она должна выполнить своё обещание. — Твоими молитвами, — слёзно произнёс он, попутно смахивая с щёк накатившиеся слезинки. Он не мог сейчас расклеиться и упасть духом. Это даже не вариант. — Так, всё, успокойся и жди меня. В какой вы больнице? — В Городской больнице номер 5, — устало произнёс он, пытаясь собраться с мыслями. Он должен прийти в себя, иначе плохо дело. Не мог показаться ей на глаза в таком состоянии. — Я всё поняла, я пришлю тебе СМС перед вылетом. Ты главное, держись, — закончив свою разговорную фразу, Карина отключила вызов и принялась искать билеты на сегодняшний рейс Москва-Сочи. Вылет из аэропорта Шереметьево в Сочи был назначен через два часа, и длился четыре часа. Забронировав билет и покидав вещи в небольшой голубой чемоданчик на колесиках, она быстро собралась, и уже через полчаса, выпроводив Диму по причине вылета в Сочи, которую он толком не понял, уже держала путь в аэропорт Шереметьево. Ещё через час, пройдя необходимый контроль, уже сидела в самолете как на иголках, готовая к вылету.Три часа спустя
Городская больница номер 5, Сочи
После разговора с Кариной, Максим сполз спиной вниз по стенке и, уткнувшись головой в колени, томно выдохнул. В таком положении и нашла его Анна Якунина, только что пришедшая в больницу. — Как дела? — прошептала она, садясь рядом с ним на пол и касаясь рукой его плеча. Он никак не отреагировал, уставившись лишь в одну точку. Он сейчас походил на ходячего зомби, который вдруг решил застыть на месте. — Макс, ты слышишь меня? — Нет, не слышу, — протянул он, продолжая смотреть в одну точку. — Знаешь, так хочется сейчас закурить, но не могу, потому что бросил, — бросил он как бы между прочим. Уже года три, как бросил, решив позаботиться о своём здоровье. Но сейчас вдруг появилось желание затянуться сигаретой, и на время забыть о том, что всё могло пойти не по плану. Внештатная ситуация? Ещё какая. Максим никогда не думал, что подобное произойдёт на съемках спецпроекта. Если бы знал это всё наперёд, то отказался бы от всего этого. — Даже не думай, — возмутилась Аня, гладя его рукой по плечу. — Никакого никотина, понял меня? Ты ведь по сути бросил ради Маши? Вот и держись ради неё, — она была абсолютно права. Помнится, года эдак три назад, когда Маша сказала, что если он не прекратит, то вполне может заболеть раком легких, он внял её просьбе и решил бросить курить. Было нелегко, но он справился. Никотин сменился частым питием кофе, а специальный патч против курения, помог удержаться на плаву и не сорваться. — Да знаю я, — выпалил Максим, разогнув ногу, ибо в таком положении она затекла. — Не дурак, — Аня хотела добавить ещё что-то, как их перебил голос подошедшего ним доктора: — Максим Викторович, Мария Григорьевна проснулась и очень хочет вас видеть. Она лежит в палате 1214. Максим внезапно подскочил на ноги и обратился к гинекологу: — Как она, только честно? Не нужно мне врать, ладно, — его голосовые интонации, с каждым словом поднимающиеся на октаву выше, не предвещали ничего хорошего. — Угроза выкидыша пока что миновала, — Максим облегченно выдохнул. — Но вы должны понимать, что в связи с её значительным возрастом и многоплодной беременностью, это вполне может повториться. Поэтому, как я и говорила ранее, Мария должна лечь на сохранение, как минимум на неделю. Если она будет придерживаться всех рекомендаций доктора, то мы, в свою очередь, позаботимся, чтобы с мамой и вашими детьми было всё в порядке. — Вы можете мне это пообещать, да? — Максим посмотрел на доктора в упор, после чего та немного поежилась под его пристальным взглядом. — Поймите, Максим Викторович, не существует абсолютных гарантий, но мы сделаем всё возможное. — Понятно, мне нужно к Маше, — сказал он, как отрезал, и без лишних объяснений тотчас отправился в палату к Маше, а доктору лишь оставалось мысленно задаваться вопросом: А он всегда такой резкий?***
Войдя в палату, он мгновенно взял себя в руки, и прямиком направился к больничной кровати, на которой лежала Маша с закрытыми глазами. Встав на колени перед больничной койкой, он снова взял её ладонь в свою и, поднеся к губам, оставил там нежный поцелуй. — Маленькая моя, как же сильно я тебя люблю, — прошептал он, уткнувшись носом в её плечо. Маша моментально распахнула свои голубые, но немного заспанные глаза, и улыбнулась. — Ты здесь? — хрипло прошептала она, попутно отходя от предыдущей сонливости. — Конечно, я там, где и должен быть. Ты главное не волнуйся, тебе нельзя. Тебе необходим абсолютный покой, — объяснил он в двух словах. На глаза Маши вдруг накатились слёзы и положив руку на живот, она слёзно прошептала: — Я всё ещё беременна? — когда начались боли внизу живота, животный страх сковал её тело, а в голову вдруг пришёл самый худший вариант — А что, если это конец беременности? — Конечно, — заверил он её, — Угроза выкидыша миновала, — объяснил он, но затем поспешил добавить. — Но Мань, во избежании повторения, тебе необходимо лечь на сохранение, как минимум на неделю. И какие-либо возражения, любимая моя, не принимаются. Я привяжу тебя кровати, если потребуется. Поэтому не вынуждай меня сделать это, — он потёрся носом об её щеку, а затем прижался лбом к её лбу. — Договорились? — Договорились, — тихо прошептала Маша, сама прекрасно понимая всю серьезность текущей ситуации. — Только ты не уходи, хорошо? — Никогда, — он нежно поцеловал её в висок. — Я всегда буду рядом с тобой, моя будущая жена, — она улыбнулась, бережно проводя подушечкой большого пальца вдоль его щеки. — Полежи со мной, — снова прошептала Маша, указывая рукой на свободное место рядом. Учитывая размер больничной койки, места было достаточно. — Полежу, — ответил Максим без всяких колебаний, а затем аккуратно лег сзади неё и, бережно обняв её рукой за талию, погладил подушечками пальцев округлившийся животик, в котором продолжали жить и развиваться их будущие дети. — Всё будет хорошо, Машунь. Иначе и быть не может. Отдыхай, родная. — Я люблю тебя, Максюш, — произнесла ласково Маша, а потом и не заметила, как Морфей снова забрал её в свой плен. Лицо Максима тотчас растянулось в улыбке Чеширского кота, после чего он мягко чмокнул Машу в щёчку, и, видимо утомленный событиями сегодняшнего дня, последовал её примеру. Они не знали сколько времени прошло, когда сквозь полудрему услышали знакомый, и не совсем довольный, голос Карины Черкасовой: — Почему, всегда когда я захожу в больничную палату, то постоянно застаю вас в обнимку, а?