Аполло

      На дворе февраль, а они все так же на ночь открывают балконную дверь, чтобы было движение воздуха. Павел бился с этой ее привычкой ровно столько же, сколько они живут вместе, но в итоге все равно балкон или окно остаются открытыми, а мужчина сильнее закутывается в одеяло, забирая на себя большую его часть, чем вынуждает ее теснее прижиматься к себе.       Каждое утро для него начинается значительно раньше того, как нужно проспаться на работу. Все от того, что их графики не совпадают. Она старается по утрам делать все тихо. Чтобы не разбудить его.       Но это в будние дни. А сейчас…       А сейчас она сквозь сон тянется к прикроватной тумбочке, забавно фыркает и тщетно пытается выключить будильник. Тщетно — потому что в итоге понимает, что попала лишь в «отложить» и чуть позже снова придется выбираться из-под теплого одеяла и из его объятий.       В окно игриво заглядывает рассветное солнце, тюль, на которой она настояла, развивает по полу легкий холодный ветерок, она любит такую теплую зиму куда больше той духоты и липкого тягучего воздуха, присущего самому прохладному и дождливому лету.              — Полинка, почему в субботу ты не могла поставить будильник позже? На часах шесть утра. — она чувствует руку поперек своего живота и то, как он целует ее в макушку, слышит спокойный голос и легкую заспанную хрипотцу. — Зачем тебе на работу вообще?              Полина не видела его вчера вечером, уснула, пока смотрела фильм, только слышала, как он пришел и чувствовала, как он перенес ее с дивана из гостиной. Кажется, хорошо, что она к нему спиной, вчера она ела сырный попкорн и сейчас ощущает, что вкус жареной кукурузы все еще остался во рту. Они ещё друг друга не видели сегодня.              — Я болела. Кто настоял, чтобы я дома осталась? — она хлопнула мужчине по руке, когда тот стал задирать ночнушку под одеялом. — У меня отчеты, я могла бы их тогда сделать.       — С температурой? Какая там средняя по аду? — Павел усмехается ей в волосы, — Не смеши меня. Скажи спасибо, что я не пришел к тебе в кабинет.       — Долго ты до меня домогаться будешь? — она вывернулась из рук и села на широкой кровати, — Я ещё не умывалась, а мне на работу.       — Я видел тебя разную и целовал разную. — он тянется к коленке, но шатенка вовремя вскакивает с кровати, — И что, что ты ела вчера сырный попкорн? Пропусти сегодня. Выходной же.       — Мне правда нужно, я обещала. — Девушка успела улизнуть в ванную и даже включила воду, приготовилась чистить зубы, когда услышала, как он тяжело вздохнул. Она точно знала, что он сейчас откинулся на мягкое изголовье их кровати, трет ладонью лоб и хлопнет по щекам. — Знаешь…       — Выплюни пасту, я не пойму. — она выглянула из ванной и заметила, что он уже проверяет что-то в телефоне, — Знаешь, мне иногда кажется, что я твой опекун, а не мужчина.       — Папочка? — её всю передернуло от этого обращения, но она не могла не позлить его. Тем более, ничего плохого в этом нет, за шесть лет отношений они оба знают друг друга. Заканчивая умываться, она и хотела подойти к нему с этим дурацким «Daddy…», как говорила Мерелин Монро своему мужу, но не хотела портить это утро, потому что можно было ужасно перегнуть палку. Так, что ее мужчина даже не будет смотреть и будет дуться, такой вот контраст большой серьезный начальник, её большой плюшевый обидчивый — Ты же понимаешь, что я пошутила?       — Иди сюда, погрейся ещё пять минут. Я довезу тебя до работы — Паша откидывается на спину, девушка стряхивает с рук воду и скорее бежит по холодному полу назад под одеяло и ворочается, утыкается носом в изгиб шеи. Соблазн оставить на нем свою отметину слишком велик, чтобы сопротивляться. В ответ она слышит тихий гортанный смешок и ощущает, как ладонь на ягодице сжалась. — Почему ты не хочешь перейти ко мне в компанию? Тебя не убедит даже новый отдел?       — Я не пойду к тебе работать. — позволяя себе понежиться еще некоторое время, после звонка очередного будильника, Полина, нехотя скидывая ладонь с попы, садится на кровати, все ещё рядом с мужской рукой, поправляет сбившуюся ночнушку и немного оглаживает ткань, в итоге касаясь его. — Я не хочу переносить работу домой. Ты начальник у себя, я подчиненная у себя. Меня это устраивает. К тому же, а если снова будет локдаун? Твоя молодая компания вытянет в тотальную изоляцию? И что за новый отдел?       — Я не хочу привлекать чертежников, думаю, что нам нужны они в штате.       — И ты зовёшь меня?       — Да, ты профи, ты красивая. — С каждым словом брюнет пальцами забирается выше по ноге под её сорочку. — Ты умная и ставишь меня регулярно в тупик. Ты, пиздец, как заводишь.       — Давай тогда откровенно, ты хочешь трахнуть меня на работе. — девушка кладёт свою руку поверх и чуть сжимает, останавливая соблазнение, — Закатываешь глаза, я права. Это гнусная подростковая влажная фантазия.              Мужчина смеется. Сначала беззвучно, потом хмыкает, и позже расходится в тихом раскатистом смехе, чем, как и всегда, вызывает её лукавую улыбку. Садится напротив и удобнее поправляет одеяло на бёдрах, он видит смешинку в её глазах, и это радует, потому что весь остальной её вид прям кричит, что она очень строга и серьёзна в своих мыслях.              — Не криви носик, птичка, ты сама этого хочешь. — тянется к ней и быстро целует. — А меня называешь озабоченным подростком.       — Продай мне свой отдел. — девушка смеётся и слезает с кровати.       — Сколько дашь? — Павел понимает, что разговор про идею заинтересовал её. Но игру принимает, возвращается на подушки, опираясь на локоть, и смотрит, как она закрывает окно, начинает собираться на работу, как выбирает белье в комоде, понимает, что она думает «удобно и практично или красиво и соблазнительно», последнее не для кого-то, а только для него, потому что она попытается упорхнуть значительно быстрее, чем пройдёт его строгий ценз.       — Нуууу… — она показывает два комплекта, один чёрный плотный, второй — кружева с насыщенным зелёным отливом. Он выбирает чёрный. Это определяет практичный удобный наряд, к тому же, прогноз погоды был сильно отрицательный. Дальше ловит её ночнушку, чувствует, что не собирается просто так отпускать девушку на работу.       — Как давно ты чертила? — мужчина знает ответ на этот вопрос. Он задал его скорее для «укола», чего делать не хотел, но оно было нужно, чтобы шатенка наконец начала думать и действовать как-то. Павел видел, как вчера она сидела за его компьютером, видел раскиданные по столу наброски и расчёты. Смотрел, как визуализация программы складывала модельку домика, и как его маленький инженер радовалась результату. — Баня для твоих родителей не в счёт. Когда ты чертила на заказ?       — Ты знаешь, что давно. — ткань бесшовного белья щелкает на её бедрах, он поправляет одеяло.       — Вот именно. Халтура для родственников и друзей — это не то, зачем ты училась. — шатен хочет сказать, что не нужно брать его рубашку, но не произносит и слова. Чёрная фланелевая рубашка ей подошла бы платьем. Полина же не застегивает несколько верхних пуговиц, так, что остается видно спортивный топ, заправляет рубашку в джинсы и пытается закатать рукава, сдаётся и идёт к нему, за помощью. — Знаешь, как мне хотелось приехать в вуз и найти того препода, что просто решил проверить часть работ вечером.       — Знаю. — они оба помнили, как она писала этот диплом и как не просто дался антиплагиат. — Я не хотела, чтобы ты слышал.       — Я бы и не узнал. Брату твоему спасибо.       — Смеёшься? — шатен закатывает второй рукав, поправляя и разглаживая ткань.       Конечно, рубашка рассчитана совсем на другие объёмы тела, из-за этого рукава, да и в целом рубашка, смотрится несколько мешковато. Паша думает, что купит несколько рубашек меньшего размера, специально ей, чтобы она таскала их на работу.              — Нет. Тогда что-то хотел узнать, он голосовым ответ мне записывал. Тебе как раз пришёл результат, — он почувствовал, как девушка дернулась, явно вспомнив, как разочаровалась в результате после четырех дней сна урывками и просто упала в истерике, вспомнила, как хотела все бросить и взять академ, продолжать не стала. — Подумай над моим предложением. А еще, тебе бы что-то теплое сверху накинуть, сегодня холодно.       — Тебя, подойдет? — она хитро смотрит. — Я знаю, не забывай, что разница у нас всего пять лет и это не так много.              Полина делает шаг к кровати и оказывается в его руках, сама обнимает его за шею. Просто смотрит и пальчиком ведёт по затылку. Они знают, то она не будет работать у него. Не из-за секса. Нет.       Просто, почему-то убеждена, что обязательно будут шептаться. Все будут говорить, что она получила работу не за знания, а за то, что в постели хороша. И какой бы проект она не сделала, все равно будут, может быть, не сразу, но узнают ведь, держаться за мысль о кумовстве.       Так, как у них сейчас — проще. Девушка себе врет, что проще. Потому что работают в графиках разных. Она уже ушла, он ещё спит. Она уже пришла домой, он ещё работает. Он пришёл домой, она уже почти спит. Он всегда тихо забирается к ней под одеяло и крепко, почти до боли в ребрах вжимает её в себя. Ей это тоже нужно.              — Ты точно должна быть сегодня на работе? — он говорит ей куда-то в грудь. Она тут же покрывается мурашками от вибрации его голоса.       — Точно. — Полина отпустила его и продолжила собираться, оставалось собрать волосы и сделать лёгкий макияж.       — Почему именно ты, такая упертая с этой работой, досталась мне? — он причитает, не зло, просто озвучивает. — Многие даже работать не хотят, хотят цацки и готовы за это брать глубоко. А я ведь выбрал же!       — Так-то ты не жалуешься, что я не глубоко беру. — Полина зацепляет волосы большой шпилькой и смотрит, как он застегивает брюки, глубоко вздыхает и зыркает ей в ответ. — Если тебе не хватает моих глупых просьб, давай устрою. У меня длинный список.       — А потом будешь отказываться, говоря, что сама заработаешь, попросишь не лезть в проект, и будешь засыпать за компом. Знаю. — он оглаживает свитер и идёт в ванную, делает все дергано, Паша злится, девушка точно это знает — Мне тридцать, я бегал за тобой, как мальчишка, проживал с тобой снова тот период, за который пацанам провалиться хочется. Знаешь, как коленки трусились, когда я сидел в машине у вуза и ждал, когда ты экзамен наконец свой сдашь?       — Это тот раз с цветами? — она помнит, у девчонок тогда от зависти пар из ушей почти пошёл, — Помню, Никита и Наст потом мне душу вынули, пока я не рассказала, кто ты.       — О, этот Никита! — мужчина вытирает руки полотенцем и усмехается, — Я злился на него. Ревновал.       — Но…       — Это потом я узнал, что он женился сразу после школы. — заглядывая в комнату и видя на губах помаду, он облизывается, трясет головой и показывает на кухню, — чай или кофе?       — Потанцуем? — шатенка закрывает тушь и смеётся, это всегдашнее продолжение будто бы специально не было сказано, он ждал, что скажет она. Ждал и уверенно делает к ней шаг. — Нет. Если мы будем танцевать, мы окажемся в постели.       — А это плохо? — Павел уходит на кухню, щёлкает выключатель чайника, смотрит, что может быстро сделать ей на завтрак.       — У меня работа.       — А у меня стояк, но я же об этом не кричу, — бубнит он себе под нос, пожимает плечами, достаёт из холодильника пачку яиц, ставит на плиту сковороду и ждёт, когда та нагреется. Смотрит на девушку в проёме кухни, как та перезакалывает волосы у зеркала, чертыхается. — Оставь распущенные, тебе красиво.       — Так что там с безделушками?       — Мм? — он разбивает яйца для яичницы, оборачивается, она сидит на стуле, поджав под себя ногу, второй болтает, как маленькая. — А, да, давай список твой.              Девушка смеётся и открывает заметки на телефоне, у неё все расписано, Паша видел — она как-то уснула с телефоном в руках, и он видел, подозревает, что именно тот список, который она хотела показать. Там нет ничего такого, чтобы он не мог сделать, что он бы хотел сделать. Но она не озвучивает, она не попросит, а он не станет покупать, если она не просит. Не потому, что он не дарит ей подарки, просто они договорились давно, что, если что-то нужно или что-то хочется, об этом говорится. Чтобы не попасть впросак.              — Так, ну смотри, — она листает список, — так, айфон я сама куплю, на квартиру коплю, на бижутерию аллергия. На шерсть тоже, животные тут просто, как мечта. Картье? Нет, не хочу. Туфли от Чу? Мы не так часто куда-то ходим, не надо. Скорее Изики хочется. Надо вписать их в список. Сумка от Гуччи? Это, кажется, Настя вписала, потому что нет цены, и зачем она мне вообще? О, вот. Я хочу обновить тарелки домой и вилки/ложки. Нашла недавно, они просто шикарны, в азиатском стиле.       — То есть, ты сейчас просишь меня купить тарелки и ложки? Мы заговорили про покупку каких-то безделушек, которые просят зайки остальные у своих парней. То, что называется «насосала». А ты просишь тарелки? — он уже давненько сидит рядом, смотрит, как она роется в длиннющих заметках, выбирает что вычитать, от чего-то отмахивается. А он вспоминает свою фразу, что она будет отказываться, говоря, что сама заработает и себе все купит. Он протягивает ей иногда вилку с едой, даёт хлеб с желтком. Пытается пододвинуть сок. — Знаешь, меня мужики засмеют, когда встанет вопрос, что попросила чья девчонка. Колян скажет про браслет, Толик наверняка баленсиагу какую-то подарит дуре своей.        — Тофефсть я дура? — он показывает, что сначала прожевать, потом сказать, девушка отмахивается, но запивает соком еду и быстро проглатывает, чтобы ответить. — Толиковы дуры не работают. А я работаю, я могу сама купить или накопить. Зачем мне то, что я не буду носить или использовать?       — Для удовольствия, дорогая моя. — он протягивает ей ещё кусочек хлеба, чувствует, как желток попадает на пальцы, — Для удовольствия.       — Я не дура. И не зайка. — она обиделась, Паша чувствует это, съедает хлеб сам, облизывается пальцы, кивает ей, смотрит в телефон, видит пару подходящих пунктов, — Я просто не хочу… Не знаю, как сказать…       — Быть зависимой? — мужчина смотрит на неё, уже даже не удивляется, знает, что это так. Они говорили давно об этом. — Так кто тебя ограничивает?       — Скорее, обязывает. — она вытирает руки салфеткой и украдкой смотрит на тарелку, где остался желток. Он знает этот взгляд, она любит облизывать тарелки после яичницы, после мороженого, но никогда этого не делает при нем. — Сделаешь чай?              Когда он возвращается с чашками, видит, что тарелка уже чистая. Она сидит довольная, и только капля желтка на носу её выдает.              — Ты такая маленькая. — включая камеру и, быстро делая кадр, переключает на фронтальную, показывает остатки еды на лице. — Поехали, отвезу тебя. У меня дело появилось.