Я не хочу спать. Я не хочу спать. Я не хочу спать.
Ещё один удар о стену. И ещё. И ещё. Словно это поможет разбавить пелену туманных мыслей. Больно. Значит он ещё жив. Плохой способ проверить. — Я справлюсь, — улыбнулся он, смотря на обои. Костяшки становятся красными, но гнетущий трепет в груди больше не давит. Расслабление. Боль, пусть и не такая сильная, помогает рассеять туман в рассудке. Это поможет не забыть важных вещей и не потеряться в запутанных мыслях. Мысли. Оставаться с ними один на один ещё страшнее, чем с кем-то из одноклассников: точно так же умерли Рантаро и Анджи. Просто случайное попадание на глаза убийце оборвало их жизни. Это разве честно? Получится ли у Омы уснуть сегодня? Кокичи плохо различал дни. Их прошло… много с момента убийственной игры. Отлично помнятся первые сутки, когда вера в то, что получится выбраться — максимальная. И как бы Кокичи не врал, он тоже наивно полагал, что обычная пианистка способна вытащить всех шестнадцать учеников. Она не идеальный человек, но даже так… Кокичи уважал её и продолжал думать о предсмертных словах: «сбегите отсюда все вместе». — Ха… Ха… — нервная улыбка появилась на лице. Кокичи падает на кровать. Глаза сами закрываются, — Выбраться… Отсюда…? — слова сами выходят, под тихую усмешку. Учащённое дыхание. Быстрое сердцебиение. Выступивший пот. Ома медленно открыл глаза, оглядев комнату. По телу пробегают мурашки.Он здесь не один. Он здесь не один. Он здесь не один.
Кто-то сверлит взглядом хищника, готовясь наброситься. Это страшно. Это опасно. Тяжесть собственного тела мешает сделать хоть какое-нибудь движение. Есть ведь способ выбраться? Есть ведь способ не умереть? Вглядываясь в тени, видит очередное чудовище. Но Кокичи не боится монстров: Они не используют его тело, как билет из убийственной игры. И тут… послышался тихий шаг. Кокичи не ошибся. Он не один. — Привет? — привычный тон лидера, хотя слышится удивление, — Я знаю, что здесь кто-то есть. Выходиии! Ну жее! — игра со смертью, которая всё ещё прячется в тени. Нужно показать свою уверенность, чтобы напугать врага. Ома словно играет с дикой собакой. Шаг. Силуэт. Это же– — Ома-кун, ты видишь меня? — лунный свет дал возможность разглядеть блондинистые волосы и те самые черты лица, которые были изуродованы при помешивании. Но сейчас перед ним как будто другой человек. Хотя во тьме действительно сложнее воспринимать лица. И на казни лицо Каеде не было так примечательно. — Широгане-чан, ты ведь не косплеишь людей, — хихикнул. Пусть нечто верит, что он не боится. Его эмоции под контролем. — Нет! Это правда я, — Акамацу подошла ближе, садясь на кровать. Ома привстал, двинувшись чуть в сторону, — В это трудно поверить…? — Я ударился головой? — Э… Наверное? Это не так важно, я рада, что ты видишь меня, — она опустилась голову, — Я пришла, чтобы… Предупредить. — Ты думаешь я буду слушать приведение? — Ома-кун… — закрыла глаза руками. Но затем снова выглянула. Слезы медленного текли по щекам. Лидер резко набрал в лёгкие воздух, — Пожалуйста… Послушай меня, — она дрогнула. Каеде… Мертва? Но почему она здесь? И почему слышно, как она дышит… Почему она плачет? Что происходит? — Ты наверное спишь, Ома-кун, — это звучит серьёзно и твёрдо, — Я в любом случае хочу поговорить. — Это ведь моё воображение, какой ещё разговор? — Даже если это твоё воображение, то прислушайся к своим настоящим чувствам. Не просто же так тебе это снится. Настоящим чувствам? Кажется они высохли. Настоящие чувства отошли на задний план. Их нельзя показать, иначе треснувшие осколки маски попадут в глаза. Это больно. Это неприятно. Это раскроет секрет. Это может убить. — Ты хочешь доверять мне? Я ведь просто часть воображения… — она вытерла слезу с щеки. — Я не знаю. Ты чужой для меня человек. — Я в твоей голове. — Это не тот образ, которому было хотелось высказаться. — А кому бы ты хотел? — Секрет, — хмыкает. По правде же — некому. В этой игре никому нельзя доверять. А что касаемо людей до этой ситуации, которые были замешаны в жизни Кокичи… Даже для них было трудно раскрывать сердце. — Почему ты не хочешь быть честным с самим собой, Ома-кун? Признай правду даже не в значительных вещах. — Для призрака ты слишком требовательная, — и тут Кокичи чувствует руку на своей ладони, — Что ты делаешь? — Пожалуйста, поговори со мной. Я хочу узнать, что происходит в твоей голове, потому что… Ома-кун, я видела, как ты себя ведëшь в комнате. — Что ты видела? — Тебе страшно. Ты не наслаждаешься происходящим, — это правда, которая удивительно давит на нужные точки, — Ты хочешь помочь остальным выбраться из игры? — Хочу, — выдыхает, — Ты сама говорила, что мы должны спастись. Сайхара-чан и остальные могут продолжать кидать свои словечки о том, что найдут выход, но по факту они ведь ничего не делают: принимают мотивы, смотрят фонарик воспоминаний. Это ведь всё сделано Монокумой, да? А значит не факт, что там правда. — Фонарик воспоминаний? Что это? — На вид обычный фонарик, но по словам Монокумы, он помогает нам вспомнить события до игры. — Вот как… Я думаю, что ты прав насчёт планов Монокумы. Но как ты предлагаешь остановить игру? — Я запутаю мастермайнда, — теперь он говорит серьёзнее, чуть приглушённо, — Нужно создать видимость, что я кого-то убил, хотя на самом деле– — Умрёшь ты? — Да, — резко ответил он, — Я попрошу Момоту помочь мне. — Расскажи подробнее, что произойдёт, — Кокичи недолго смотрит на стену, прежде чем начать говорить. Проговаривая всё вслух, даже во сне, становится легче представить, что Кокичи ждёт. Смерть… Будет больно. Слишком больно. Он продолжает объяснять, не отвлекаясь на мысли и представления собственного трупа, как вдруг Акамацу перебивает, — Ты не хочешь умирать, да? — Что? — Вопрос девушки переносит мысли в другое русло, заставляя задуматься над страхом глубже. Ома дрожал, думая о своей смерти. Он не мог спать, когда представлял это… Он постоянно оборачивался в пустом коридоре, волнуясь за нож в спине. Эта борьба превратила его в параноика. Чтобы побороть страх, нужно столкнуться с ним лицом к лицу, но… Кокичи не хочет умирать. — Ты боишься умирать… Правда? Тогда зачем вносишь в план свою смерть? — Это необходимо, — пальцы вцепились в одеяло, — Мне нужно умереть, — вдруг в его интонации послышалась усмешка, которая была лишь с целью перевести внимание, — Похвалишь меня за такое благородство? Я отдам своё сердце, чтобы другие смогли жить дальше. — Слушай… Мне больно смотреть на твои мучения. Ты ведь понимаешь, что сделав всё правильно ты сможешь и так запутать Монокуму, не пострадав, — этот голос внушает доверие, — А Кайто осталось недолго.. Прости, что говорю так, но это ведь правда. Тебе не нужно умирать зря. Она права. Неясно откуда ей известно про болезнь космонавта, но… Это всего лишь воображение Омы. Его сознание с ним общается, стараясь не сойти с ума. И если честно… Это слишком по-настоящему. Внутренний голос в виде Каеде говорит убить Кайто, это проявление инстинкта самосохранения? Кокичи всё такой же человек: он боится, он волнуется, он хочет жить. Его разум не настолько разбит и сломлен, чтобы желать умереть. Всё и правда зашло слишком далеко. — Я не хочу умирать… — шепчет он. Каеде двинулась ближе, обняв парня за шею. Он сцепляет руки на талии, положив подбородок на плечо. Раз уж она просто воображение, то можно позволить себе больше, — Я хочу сбежать… Мне всё равно, что случится дальше, но я не могу находиться здесь. Мне страшно… Мне очень страшно. Всё ненавидят меня и скоро убьют, хотя я… Я просто вру. Я хочу, чтобы мне протянули руку и помогли справиться со страхами, но они ведь не сделают этого? Да? — Кокичи, — дышит в макушку. Сейчас объятия единственное успокоение для Омы, — Ты справишься. Кайто не станет злиться на тебя, если цель оправдает средства. Пожалуйста, покажи всем, что ты не злой. Ты спасёшь их. — Но… Ты правда уверена? — Нельзя убивать себя, когда ты не хочешь умирать. Сделай так, как я прошу. Сохрани себе жизнь и сделай всё на высшем уровне, — Кокичи молчит. Он не может выдавать из себя даже благодарность. Призрак Акамацу просто не знает, как сильно помог. — Я сплю? Верно? — задаёт отвлечённый вопрос. — Ну… Возможно да? Я ведь не знаю, где нахожусь. Раз ты меня видишь, то возможно я либо призрак, либо галлюцинация, либо действительно сон. — Я чувствую, что хочу спать, но при этом нахожусь во сне, верно? Так разве возможно? — Если ты чувствуешь, что хочешь спать, то лучше уснуть, — она улыбнулась. Каеде разъединилась руки, отпустив. Она двигается к краю кровати, но Лидер останавливает, хватая её за рукав. — Останься. — А…? Ну, хорошо, — она оказалась вновь ближе. Кокичи ложится на бок, а Акамацу продолжает сидеть на кровати, рукой поглаживая по голове. Затем она тоже легла напротив, — Слушай… Ома-кун… — Да? — он приоткрыл глаза, оторвавшись от дрёма. Запястье обхватили тонкие пальцы. Девушка приблизилась к губам, накрывая их своими. Удивление смешанное с эйфорией, в которую ненадолго впадает Ома. Лёгкая дрожь прошлась по телу. Пианистка отстранилась. — Я подумала, что это должно помочь справиться с напряжением. — Ты… Ты странное… нечто. — Кто знает, так ли это, — она обнимает парня, уткнувшись носом ему в грудь, — Спи, — его дрожащие руки ложатся на спину. Лёгкая улыбка. Кокичи уснул. Вряд ли он запомнит эти последние секунды вне сна, но… Это помогло ему.***
Удалось договориться, а значит план вскоре придёт в действие. Но об одной детали Кайто не знает. Кнопка зажата. Обман свершен.Ома убил человека собственными руками.
Казнь. Казнь. Казнь. Его ждёт смерть. Мучительная. Нет. Нет. Нет. Пожалуйста… Нет. Врать… Врать неприятно. Но сказать в последний раз правду Кайто было бы лучше, чем обманом затащить его на смерть. Это жестоко. Слишком жестоко для Кокичи. Он не хотел убивать его. Но Каеде из ведения обещала лёгкую победу? Кокичи поверил дурному сну. Он не в себе. … Кокичи не просто поверил. Его страх стал выше верных убеждений. Ведь оборвать всё, что когда-то связывало тебя с этим миром… Это страшно. Почему он должен через это проходить? Почему всё должны? — Браво! — Кокичи рефлекторно сделал шаг назад и огляделся. Из тени внизу кто-то вышел. Она…? — Акамацу-чан? Ты же– — А ты действительно… так прост, — она намеренно делает паузу, пряча руки за спину, поднимается по лестницу прямо к лидеру. Каждый шаг сопровождается слабым дрожанием железных степеней. Кокичи наблюдает… Как она могла выжить? Почему она не напугана? Что-то здесь очевидно не так. И это явно не шутка. — Я думала только Космотик верит в призраков, но нееет, это Кокичи Ома в них верит, — она улыбается, наконец поднявшись до конца. — Что? — Глупый, никаких ведений не было, — она расставила руки в стороны, — Я живее всех живых! И даже не галлюцинация! — Так ты… Жива? — не может скрыть удивление. Это было… Неожиданно. — В этой комнате два живых человека и блинчик из космонавта с клубничным джемом, — усмешка. Она поднялась, подойдя к Кокичи ближе, — Прибил Космо-бойчика и собираешься закончить игру по моему совету? — Нет, — старается озадачить, отвечая ложью. Вот только в его состоянии труднее ориентироваться. — Лжёшь, — бледная ладонь пианистки ухватилась за плечо Омы. Улыбается. — Или ты совершил преднамеренное убийство? — Сейчас разговор не об этом, — Ома ухватился за её запястье, желая показать ответную уверенность в ситуации. Ухмыльнулся в ответ, — Кто ты? — Я Абсолютная пианистка, Каеде Акамацу. Меня все помнят, как милую и прекрасную девушку, а тебя… Хах, знаешь, что о тебе вообще думают? — Могу представить, — хмыкает, — Но не уходи от темы. Как ты так умерла, что выжила? — Куклу казнили, — верхние веки приспустились, — Кто станет умирать зря, когда игра не закончена? — Игра… Хах, — Кокичи ненадолго замолкает, смотря вниз, а затем снова поднимает взгляд, — Показательная казнь была нужна, чтобы потом наблюдать за нами, не боясь, что тебя раскроют, — отпускает девушку, скрещивания руки на груди, — Трусиха. — А ты не трус? — ладони поднимаются к шее, своим холодом доводя до мурашек, — Малыш, который боится доверять, поэтому всегда один… Не хочешь быть преданным, поэтому играешь роль антагониста. Ну, да, использование тупицы Гонты и неуверенной шлюхи Миу, вот это верх манипулятивности, — хихикает, — Сам же разрыдался в моих руках. Какой ты головорез и псевдо-мастермайнд, если до трясучки боишься сдохнуть? — Я не стану таким же как ты, — хмыкает, убирая чужую руку со своего плеча, — Да, я лжец и меня все ненавидят, но я не стану лицемером, который лишь на лицо самый милый, — раздался громкий смех девушки. Она тут же схватилась за живот. Она быстро пришла в себя, резко схватив парня, повернув к себе спиной, заставляя Ому тем самым посмотреть на окровавленный пресс. — Ты убийца и лицемер, — звучит прямо над ухом. Кокичи ещё несколько секунд смотрит в недопонимании, прежде чем понять — он обманул Кайто, который был ни в чем невиновен, — Взял и соврал Космостарсу… — с досадой вдохнула, продолжая игриво, — Ты поверил мне и ошибся. Твой страх оправдался. Я успешно использовала тебя, Ома-кун. — Подожди, но… — Кокичи делает шаг вперёд, вцепившись в заграждение, — Он ведь… Он ведь жив… Там нет Момоты-чана… — Да ну? И кого же ты убил? — Это… Это… — Кто это? — Никто. Это просто краска. Там нет Кайто. — Да…? — Каеде берёт в руки камеру, перематывая запись на начало. Показывает видео Кокичи, наблюдая за широко раскрытыми глазами, — Космонавта раздавило… О, нет. — Нет. — Лидер спускается по лестнице, подбегая к прессу, как вдруг ненадолго остановился. Резко отдало в рану на спине… Черт. Плевать. Кокичи обходит гидравлический пресс, в поисках хоть одной зацепки, хоть одного знака, хоть малейшего доказательства, что Кайто жив. Обувь испачкалась в крови. В ушах звенит смех кукловода. Ома прикоснулся к гидравлическому прессу, ощущая холод рукой. — Кайто умер. Убийца… Это ты, — её руки на плечах крепче сжимают. — Зачем ты… Соврала? — Было много причин, Кокичи. Я мастермайнд — это самая основная. Считай я выдала тебе личный мотив. — Это просто ошибка… Это ошибка…! — Кокичи ударил кулаком по прессу, — Кайто… Прости… Прости-прости-прости… Прости… — Да ему плевать уже. Его душа будет летать за тобой на большой ракете, даа? Надеюсь, что да, хах. — Ты для этого пришла ко мне… Я ведь не спал тогда? — Ага, ты был полностью в сознании, правда не думаю, что у тебя хватало сил на тот момент, чтобы действительно отличить реальность ото сна. Знаешь, — её шёпот делает ещё больнее, — Даже тобой можно легко манипулировать. Вот только мой способ куда более жестокий и сложный, чем твои. Ты сейчас словно Гонта… — Ты просто хотела понаблюдать за очередным убийством… И поэтому искала кого-то подавленного, чтобы использовать? — он опустил голову. — Частичноо, всё не так просто, — она медленно обходит лидера, пальцами перебирая по плечу. Каеде наконец смогла разглядеть безэмоциональное выражение лица, больше похожее на огорчённое, — Ты был слишком измучен, мой милый, а я тоже обладаю состраданием. — Ты играешь с человеческими жизнями, в тебе нет сострадания. — А ты не играешь? Гонта и Миу умерли зря, а теперь и Кайто. Считай ты их убил просто так, из развлечения. — Я не убивал Миу и Гонту. — Конечно, но поспособствовал этому, — рука начинает гладить спину на которой осталась рана… Кокичи почти не чувствовал боль от неё, но вдруг неприятно кольнуло, стоило Каеде дотронуться. Он резко дёргается, прошипев, — Ома-кун, я выбрала тебя потому что опустить напыщенного злодея намного приятнее… Хотя кто из нас тут ещё злодей, да? — Кокичи двинулся в противоположную сторону, спиной прислонясь к прессу. Снова больно. На его лице отлично читаются эти эмоции. Каеде ухмыльнулась, — Наш чёрствый злодей оказался мальчиком с хрупким сердцем. Знаешь как сильно я хочу тебя сломать… — кривая улыбка появилась на её лице, девушка уверенно шагает на Ому, словно загнав в угол. Он начинает чувствовать тяжесть собственного тела. Такое бывало раньше, но сейчас… Тяжелее. — Кайто… Ещё может быть жив… — И где же он, если не под прессом? — Я знаю где, — он сумел обойти Каеде, уверенно двигаясь к небольшой комнатке в углу, где держал Кайто какое-то время. Акамацу шла за ним. Открыв дверь, Кокичи начинает обыскивать комнату. — Ну? — Значит не здесь, — стоя напротив ванной, разворачивается, руки пряча за спину, — Ты права. Он мёртв, — досадный взгляд, вполне отчётливо отчаяние. — Я знаю, — как вдруг глаза замечают быстрый блеск в чужой руке. Нож. Акамацу перехватила его и смогла откинуть в сторону, — Внезапно… Вау. — Ха-ха-ха… Ха-ха… Ха… Так не должно быть, — Акамацу крепко обнимает парня, зная, что он поддастся, — Зачем ты… Зачем ты это делаешь…? Я не понимаю тебя… Почему ты не можешь быть доброй и помогать нам… Почему ты хочешь убивать…? — говорить становится труднее. Яд… Кокичи не должен был забывать, что в нём побывали стрелы от Харукавы. Чтобы выжить, он должен был не поить Кайто антидотом. Но иначе бы Момота не согласился на план… Кокичи оступился дважды. И оба раза неосознанно. Он умрёт. Умрёт прямо сейчас, — Я хочу жить… Пожалуйста, помоги. — Выживай. Борись за свою жизнь. Ты можешь ведь выиграть один, дорогой Кокичи. — Я… Я хочу всех спасти… — Ты не сможешь. — Н-но… За что я боролся…? — За себя, — она гладит по волосам, — Разве ты не хочешь жить? — Нет… Я не хочу, — он обнял в ответ, — Я… Я хочу стать другим… Я хочу вернуться в самое начало и поладить с вами… Я хочу… Домой… — Дома уютно, да? — Да. Я глупый… Я всё испортил… — Не говори так, — приподняв парня за подбородок рукой, та смотрит на слегка красные глаза и сведённые брови, — Главное, что ты слушался меня, как хороший мальчик. Ты помог Каеде Акамацу. Помнишь я поцеловала тебя? Это была реальность и даже не сон. Значит я люблю тебя. — Ты заставила меня… Убить… — А чего ты хотел, если не убить его? –… Я просто хочу всё вернуть… Я боюсь– — Умирать? — Да, — она чувствует, как руки сжимают его тело крепче. Словно на нём сейчас появится трещина. — Пока ты со мной… Всё хорошо, Кокичи, — она чувствует, что он с трудом стоит. Парень начинает медленно дрожать, а после постепенно расслабляется. — Пожалуйста, — выдыхает, голову положил на плечо девушке. С ней и правда спокойнее… Хочется закрыть глаза и… Просто упасть. Продолжать думать о будущем действительно невыносимо. Но уже не придётся? Это конец для него.