***
Через час ему пришло письмо от Леи, в котором она писала, что совершила прорыв в их исследованиях по организации деятельности комитета. Люк отнёсся к этому утверждению скептически, поскольку Пуджи в получателях письма не было, следовательно, встреча намечалась неофициальная. Лея просто хотела с ним увидеться. Сабе разговаривала с кем-то из своих агентов, но Люк предупредил её, куда отправится. Он знал, что, даже несмотря на их разговор, она будет волноваться, если он поедет к Лее один, поэтому он подговорил Тонру отвезти его на место. — Я рад, что вы с Сабе поговорили, — признался Тонра, когда они поднялись достаточно высоко и влились в корускантский трафик, где Сабе бы их никогда не услышала. — Я переживаю за неё, слишком уж много она на себя берёт. Ничем хорошим это обычно не кончается. Когда Падме перешла на сторону Палпатина, Сабе это как будто уничтожило. Люк кивнул. — Да, это я вижу, — он помолчал. — Ты её любишь. Верно? — Конечно. — Но она… — Падме Амидала была и остаётся её единственной любовью, — пожал плечами Тонра. — Даже когда она её потеряла, не думаю, что Сабе была готова к тем отношениям, которые я бы хотел ей предложить. И я это принял. Я рад, что мы с ней близкие друзья, иногда даже больше, чем друзья. Я люблю её, пусть она и не отвечает мне такой же однозначной взаимностью. Не в первый раз Люк подумал, как ему повезло вырасти в окружении столь замечательных людей. До Леи они долетели быстро. Её охрана сразу его узнала и разрешила им приземлиться на площадке, примыкавшей к её резиденции. Тонра тут же завёл разговор с капитаном Антиллесом. Люк поприветствовал стражников кивком и вошёл внутрь. Квартира Леи была очень похожа на его собственную, но культурные различия сразу бросались в глаза. Цветовая палитра была куда мягче, ярким цветам Лея предпочитала пастельные оттенки: бледно-голубой, нежно-серый и белый. Люк подозревал, что подобный выбор как-то связан не только с личными предпочтениями, но и с альдераанской культурой — он видел официальные цвета дома Органа, они совпадали. И всё-таки, Люк невольно задумался, что делать в ситуации, если какой-нибудь неуклюжий гость разольёт вино прямо на белоснежное кресло или если кто-то оставит на ткани пятно. Одна из помощниц Леи вышла к нему и представилась. Её звали Винтер. Они обменялись улыбками, и Люк тщательно запечатлел её лицо в своей памяти — она сопровождала Лею в Сенате, значит, они однозначно будут работать вместе, когда Пуджа даст добро на создание комитета. — Её Высочество в спальне, занята сборами, — сказала Винтер. — Она примет вас у себя. Люк заколебался — будет ли это уместным? Он надеялся, что они с Леей были друзьями, но спальня была приватной территорией. Винтер поняла его без слов: — Возможно, вам покажется это чересчур личным, — признала она, — но так и должно быть. Ах. Теперь понятно. Постучавшись, Люк дождался приглашения и вошёл в комнату. Лея стояла перед королевских размеров кроватью, нагромождённой красиво расшитыми подушками. Перед ней лежало несколько раскрытых чемоданов. Принцесса подняла взгляд: — Ты приехал! — Судя по твоему сообщению, дело срочное. У тебя прорыв в исследованиях? — Да, заходи. — Стоило ему освободить дверной проём, как дверь закрылась. Люк уселся в кресло рядом с кроватью, окинув взглядом лежащие на ней вещи. — Напомни, какая на Набу погода? Я хочу подобающе собраться. — Нормальная, — сказал Люк. Потом, впрочем, он поправился — люди обычно не судили о температуре по Татуину: — Нет, там тепло. Даже теплее, чем можно предположить, как мне часто говорят. Зимние ботинки тебе точно не понадобятся, — он подчёркнуто посмотрел на пару подбитых мехом коричневых сапог у подножья кровати. Длинные шнурки сливались с насыщенно синим ковром. — Разумно, — усмехнулась Лея. — Надо было мне раньше об этом подумать, — она картинно отбросила в сторону и обувь, и несколько зимних пальто. — Тёплая погода — это хорошо. Пусть с её опасностями я совсем слабо знакома. Правда, что в жаркую погоду усиливаются и все людские страсти? И злость? Она не просто так об этом заговорила. В её словах был какой-то намёк. — Насколько мне известно, нет, — осторожно сказал Люк. — Если говорить о литературе, то тенденция голоновелл представлять Набу как землю, обременённую некими романтическими тяготами, уже стала культурным феноменом. Мне кажется, такое чтиво служит своего рода эскапизмом, спасением от крайне чопорных социальных традиций. У гунганов, разумеется, существует собственное культурное предоставление о страсти, но с жарой оно никак не связано. К тому же, они следуют строгому кодексу чести. — Я спрашиваю об этом, потому что знаю, что на Набу сейчас сильны политические разногласия. — А на какой же планете их нет? Лея услышала его невысказанную мысль и усмехнулась. — Не поспоришь. Но я переживаю по поводу одной конкретной фракции, которая, как мне кажется, регулярно создаёт на Набу проблемы. Наверняка тебе приходилось с ними сталкиваться. Движение Миллацвета? Люк сразу понял, о чём она говорит. — Движение Миллацвета — организация действительно неоднозначная. Они считают неприемлемым тихое смирение Набу с Имперской властью, пусть даже наше правительство и придерживается оппозиционных взглядов. Они используют множество методов в своей борьбе. Как легальных, так и не очень. В его бытность принцем Тида в парламенте заседала одна из участников этого движения, представитель Майа. Она публично сообщила о своей верности этому объединению, явившись на заседание с приколотым к лацкану миллацветом. Таким образом она хотела вывести их в легитимное поле, дать их идеям голос в набуанской политике. Люк относился к ней с глубоким уважением. Когда её убили, Люк долго не мог от этого оправиться. Единственная причина, по которой он сам не присоединился к её движению после этого, была Сола, которая упросила его подумать о своей безопасности. — Конечно, это воинственная и опасная группировка, — добавил он ради блага всех, кого это касалось. — Королева Далрана работает без устали, чтобы их уничтожить, — разумеется, вовсе не потому, что если это не сделает Королева, то работу возьмёт на себя Империя. Набу не находилась под оккупацией. Императрица Амидала не оставила на ней военный гарнизон. Пока что. — Я хотела подробнее изучить, как работает независимая судебная система на Набу, чтобы найти аргументы в поддержку нашей идеи, — беззаботно продолжила Лея. Люк поморщился, сразу вспомнив все грехи этой самой системы, но кивнул. Потом они это обсудят подробнее. — Просто, насколько мне известно, эта организация часто принимает обстоятельное участие в протестах против закона и справедливости. Я даже наткнулась на слухи, что они стёрли из судебных архивов целые годы информации, собранной имперскими системами наблюдения, и подожгли системный центр, где эти данные хранились. — Это правда, — сказал Люк. — Всех это повергло в шок. Имперским следователям на Набу пришлось изрядно потрудиться, чтобы навести порядок. Они потеряли всё! Имена, места работы и адреса жителей Тида им пришлось собирать заново, что сильно замедлило их работу. — Тогда ты понимаешь, почему мне кажется это опасным? — Понимаю. Но мне кажется, что попробовать стоит. И, конечно, — добавил Люк, — Миллацвет так сурово критикует нашу судебную систему, потому что считает, что она погрязла в коррупции. Я уверен, ты про это читала. Если мы подробно изучим предъявляемые ими обвинения в коррупции, возможно, мы конкретнее — и убедительнее — сформулируем наши собственные взгляды, в которых осудим и экстремистский подход. — Согласна. Мы обязательно должны это обсудить, пусть я никогда и не соглашусь со столь радикальными идеями. Однако эта тема стоит того, чтобы в ней разобраться. Понять её. — Основательно. Лея внимательно посмотрела на него. — Значит, ты со мной согласен? — спросила она напрямик, без уловок. Люку даже показалось, что она нервничает. — Полностью, — ответил Люк. Сабе его убьёт, конечно, но… она ему доверяла. Значит, она согласится с его решением, если только Люк не станет лезть в самое пекло. Он не явится в Сенат с миллацветом, приколотым к одежде, объятый его запахом. Но он посадит семена, из которых вырастут кусты, что покроются как цветами, так и шипами. Он согласился отправиться в Сенат ради Пуджи, это правда, однако он не станет отказываться от шанса сделать что-то на благо галактики. Если у него получиться помешать тиранической империи, пусть даже такой мелочью, он без раздумий пойдёт на риск. Лея широко улыбнулась: — Тогда я буду с нетерпением ждать нашей поездки. Я слышала, Фестиваль Света — самый древний в галактике праздник, посвящённый демократии. — И последний, — кивнул Люк. Они обменялись мрачными взглядами. — Тебе пора, — сказала Лея. — Уверена, тебе ещё тоже нужно собраться. И на твоём месте я бы приготовилась отгонять от себя Амидалу, если она тоже планирует посетить праздник. — Буквально с этого и начался мой день. — Соболезную. Уже поднявшись с кресла и подойдя к двери, Люк обернулся к Лее: — Ты её ненавидишь. — Разумеется. — Это личное, не политическое. Ты её просто терпеть не можешь. — Хочешь спросить, почему? — горько улыбнулась Лея. — Только если ты готова мне рассказать, — дружить с другим политиком было трудно. Он никогда не выпытывал у семьи и друзей их секреты, никогда ни на чём не настаивал, но они с Леей работали вместе. Это было важно. — Никакого секрета здесь нет. Забыть эту историю легко, однако это далеко не государственная тайна, — Лея повернулась к нему профилем, продолжая натянуто улыбаться. — Раньше я её просто обожала. Она имела надо мной огромную власть, даже на Альдераане, хотя мои родители пытались научить меня совсем иному. Особенно трудно было, когда она прилетала к нам с официальными визитами. Амидала и Вейдер были частыми гостями в нашем дворце, и она всегда была очень добра ко мне. Она была моим кумиром. Я и в Сенат-то пошла не для того, чтобы помогать отцу, а чтобы помогать ей. Если задуматься, не факт, что моё избрание вообще было легитимным. Твоя сестра назвала бы это непотизмом. — А теперь ты её ненавидишь. — С каждой миротворческой миссией, — сказала Лея, — я всё сильнее понимаю, как много она утаивает от нас, жителей Ядра и Среднего Кольца. Как глубоко увяз в её лжи Сенат, как легко люди закрывают глаза на творящийся на рубежах хаос. С каждой такой миссией я ненавижу её всё сильнее, потому что когда-то она и меня убедила закрыть на это глаза. Люк помолчал. Он видел — даже чувствовал — страшную ненависть, которую Лея испытывала к самой себе. — Ты была ребёнком. И ты изменилась. — Да. Я больше никогда этого не допущу. Больше она мной манипулировать не сможет. — Знаешь, мне очень повезло встретить тебя. Учитывая, что случилось с моей сестрой. Лея странно посмотрела на него. — С тобой очень приятно работать, сенатор Наберрие. — Ты так говоришь, будто тебя это всё ещё удивляет. — Так и есть. Не став слишком задумываться над этими словами, Люк поспешил выйти из комнаты. Винтер по-прежнему что-то печатала в датападе, но попрощалась с ним кивком. Люк кивнул ей в ответ и повернулся к посадочной площадке. Вокруг Тонры собралась небольшая группка пилотов Леи. Капитан Антиллес молча стоял в самом центре толпы, пребывая в доброжелательном расположении духа, а вот двое его подопечных-пилотов — оба выше его, светловолосая женщина и темноволосый мужчина, — такое ощущение, беспощадно осыпали Тонру градом вопросов. Женщина была более спокойной, она больше слушала, в то время как мужчина, который стоял к Люку спиной, однозначно задавал тон всему разговору. — Ладно, хорошо, но ты просто обязан нам рассказать про гиперпространственные трассы Набу. Очевидно, нам про них рассказывали и тренировали по ним летать, но вдруг есть какие-то фишки, чтобы добраться до Набу быстрее? Контрабандисты ведь это место просто обожают! — С контрабандистами мы пытаемся бороться, — возмутился было Тонра, но в полсилы. — Главная проблема, с которой вы можете столкнуться, это луны. У Альдераана лун нет, а Корускант от своих давно избавился. Вы должны быть готовы, что у этих спутников будет своё гравитационное притяжение, которое повлияет на ваши корабли. Стройте траекторию полёта так, чтобы пройти от них подальше. — Всё настолько серьёзно? — вмешалась женщина. Мужчина отмахнулся от её вопроса, за что получил в свою сторону шутливо-возмущённый взгляд: — Спрашиваешь! Я однажды летал домой, буквально сразу после выпуска из Академии, разницу просто не описать! Кто бы мог подумать: два солнца, несколько планет и три луны могут сбить тебе всю траекторию, — шутка была удачная — во всяком случае, все посмеялись. Люк усмехнулся тоже, но запоздало. Потому что он только-только вышел на площадку и замер. Темноволосый мужчина стоял к нему лицом. Он выглядел на удивление спокойным и обходительным, и единственным, что рушило этот образ, был неподдельный энтузиазм, сквозящий в каждом его вопросе. Люк должен был узнать его с первого взгляда как раз по этому впечатлительному восторгу, но из-за его ровно постриженных усов на осознание ушли добрые несколько секунд. — Как я и сказал, — снова вмешался Тонра, — луны — вещь серьёзная. Я уверен, капитан Антиллес — опытный летчик, но вы, новички, будьте к ним готовы. За пределами атмосферы они могут устроить вам неплохую встряску. — Да и в пределах атмосферы тоже, — добавил Люк, встав рядом с Тонрой. Его появление произвело на пилотов немедленный эффект — пусть он и не был их непосредственным начальством, их наверняка муштровали вести себя исключительно профессионально в обществе политиков. Замкнувшись и замолчав, пилоты настороженно посмотрели на него. Люк сделал вид, что ничего не заметил. Он улыбнулся Тонре, потом всем остальным, пытаясь выглядеть открыто и доброжелательно. Потихоньку все немного расслабились. — Ещё о лунах стоит помнить, когда вы летите в спидере над водой, что вы будете делать довольно часто, потому что на Набу воды много. Три луны абсолютно непредсказуемо влияют на течения и приливы. Наверное, на Альдераане приливов вообще не бывает? — Никогда, сенатор Наберрие, — подтвердил Антиллес. — Вода ровная, что зеркало. Люк позволил себе улыбнуться, причём шире, чем если бы на нём не было макияжа, чтобы улыбку было по-настоящему видно на его лице. Он заговорил снова, уже без отточенного набуанского акцента, с которым он говорил с политиками или, почти всегда, с родственниками, но зато представив, что сделался вдруг на десять лет моложе: — Для меня это было то ещё новшество, когда я впервые оказался на Набу. Думаю, Биггс, тебе это тоже будет в новинку. Биггс ошарашенно дёрнулся назад, поскольку был слишком занят тем, что старался не смотреть страшному сенатору в глаза. Он уставился на Люка. Люк уставился на него в ответ, насмешливо прищурившись. — Откуда… — в конце концов голос, рост и знакомо сверкающие смехом глаза нашли своё место в памяти Биггса. — Люк? Люк улыбнулся, широко и искренне, больше не сдерживая веселье. — Не ожидал тебя здесь увидеть. Биггс всё не мог на него насмотреться: — Что… ну, нет уж! Тоже мне, не ожидал он! Меня переселили на Альдераан, ты прекрасно об этом знал! И я всегда хотел попробовать стать пилотом, и — я думал, тебя тоже отправили на Альдераан! С каких это пор ты у нас решил сенатором заделаться? С каких пор ты вообще Наберрие? — Это длинная история, — признал Люк. — Наберрие — моя приёмная семья. — Но твоя фамилия… — Я использую её на Татуине, — перебил Люк, пока Биггс не произнёс «Скайуокер» вслух. Он смерил его суровым взглядом, предупреждая. — Но на Набу я Наберрие. — Местным так больше нравится? — предположил Биггс. — И да… и нет, — пожал плечами Люк. — Значит, бывший набуанский сенатор Пуджа Наберрие — ваша сестра, — заметила женщина, прищурившись. — Да. — Ох, точно, я… Люк, это Эваан Верлейн. Эваан, это Люк, мой сосед с Татуина, который, без преуменьшения, спас мне жизнь и теперь стал набуанским сенатором. Как же это всё странно, — Биггс со смехом потряс головой. — Солнца, да я же тебя бы даже не узнал, если б ты со мной не заговорил. Вся эта пудра… — он вытянул руку, не раздумывая, потому что раньше они с Люком всегда так делали. Люк осторожно поймал его за запястье и опустил его ладонь. — Зачем тебе столько? Люк указал на свою щёку. — Угадаешь? — Ох. Точно, — Биггс огляделся. Ему явно хотелось сказать что-то ещё, но вокруг них были другие люди, поэтому Биггсу хватило такта промолчать. — Нам многое надо обсудить, а? — он ударил Люка кулаком по плечу. Капитан Антиллес посмотрел на это несколько ошарашенно. Люк схватил его кулак и крепко сжал. — Это точно, — согласился он. — Я с самого утра занимаюсь сборами, ни одной свободной минуты. Но если ты тоже летишь на Набу, возможно, мы сможем поболтать уже на месте? — С тебя подробная экскурсия, Люк Наберрие. — Счастье какое, — сухо ответил Люк. Он вежливо склонил голову перед Антиллесом и Верлейн. — Очень рад нашему знакомству. — Взаимно, — тихо произнесла Верлейн. Антиллес ограничился строгим, официальным кивком. Люк перевёл взгляд на Тонру. — Нам надо домой. Тонра кивнул, затем оглянулся назад. Возможно, подумал Люк, ему тоже постоянно казалось, что на Корусанте за ними постоянно кто-то наблюдает. — Полетели, — сказал он.***
Пуджа прижала большой палец к сканеру у двери, чтобы прибор отсканировал её отпечаток. Дверь отъехала в сторону, и Пуджа быстрым шагом поспешила к личным покоям Императрицы. Во Дворце было гораздо тише, чем в здании Сената, ей здесь было куда комфортнее. Меньше осуждающих взглядов. Меньше политиков-оппозиционеров, пытающихся нарушить покой и порядок Империи. Она разгладила ткань тёмно-красных одеяний, которые сегодня было предписано надеть служанкам, и вышла из служебного коридора, оказавшись посреди дворцовой роскоши. С голого и пыльного пола она ступила на толстый ковёр, заглушавший шум её шагов, и кивнула стражникам. Они внимательно изучили её лицо: после того, что учудила Сабе, пробравшись в покои тёти Падме в Сенате, капитан Вассик, по всей видимости, принялся латать все потенциальные дыры в системе охраны. Что ж, хоть чему-то хорошему Сабе поспособствовала своим присутствием. Стражники разрешили ей пройти. Пуджа пошла дальше по богато украшенным коридорам. Она по-прежнему не издавала ни единого звука — бесшумная ходьба была первым навыком, которому обучили её остальные служанки, когда она поступила на службу к тёте Падме, — но не стала заявлять о себе, а просто открыла дверь в гостиную и сняла капюшон. Эти вечерние часы Падме обычно проводила с лордом Вейдером, он её появление точно не пропустит. Императрица и её супруг действительно сидели на диванах: Падме пила чай из аккуратной чашечки и говорила, а Вейдер молча кивал в ответ на её слова. Оба подняли взгляд, когда Пуджа подошла к краю ковра, не желая прерывать их беседу, и поклонилась. — Вы хотели видеть меня, миледи? — Конечно, Пуджа, — Падме поднялась на ноги. Она уже сменила платье на вечернее, более простое и свободное, чем её внушительные дневные наряды. Лиловый атлас переливался волнами от каждого её движения. Она распустила волосы, и её густые локоны, такие же, какие носила сама Пуджа, свободно лежали на плечах. Вейдер не отводил от неё взгляда, словно зачарованный. — Я хотела спросить твоего совета по поводу сборов. Для этого визита мне нужно основательно подготовить свой гардероб. Никак не обойтись без помощи человека, который недавно был на Набу и может рассказать мне, как обстоят дела с погодой и политикой. Боюсь, какие-то детали я могла упустить. — Буду рада помочь, — Пуджа склонила голову. — Чудесно. Буквально секунду, я схожу за списком, и мы начнём. Пуджа нерешительно переступила с ноги на ногу, когда Падме вышла из комнаты. Она подчёркнуто не смотрела Вейдеру в глаза, опасаясь в очередной раз его рассердить, но Вейдера её опасения мало интересовали. Он поднялся на ноги, возвышаясь над ней. Сглотнув, Пуджа подняла на него взгляд, пытаясь разглядеть глаза за плотными линзами маски. — Ты часто здесь бываешь, — заметил Вейдер. — Ты одна из любимых служанок Падме. Скорее всего, из-за вашего с ней родства. — Да, милорд, — снова негодование из-за её якобы вторжения? Его всегда отвращала та близость, которая установилась между ней и тётей Падме. — Ты — член нашей семьи, — повторил Вейдер. — И я тоже рад, что ты здесь. Я… прошу прощения за своё прежнее поведение. Её брови взлетели вверх против её желания. — Я очень это ценю, милорд. — Падме всегда сильно любит. Она очень многое потеряла. Мы очень многое потеряли, — Вейдер сверлил её взглядом. — Возможно, благодаря тебе, что-то мы обрели вновь. — Я надеюсь на это, лорд Вейдер. Я стремлюсь служить ей как только могу и буду стараться уберечь её от любой боли. — Ты будешь ставить её — наши — интересы поверх всего остального? — надавил Вейдер. — Клянусь, да, — ответила Пуджа. Если это Падме его заставила, то извинение получилось странное. Но Лорд Вейдер в принципе был странным человеком. Вейдер резко кивнул. — Хорошо, — сказал он и отвернулся. Подняв голову, Пуджа увидела стоящую в дверях Падме: — Нашла, — сказала она, помахав листочком. — Даже не знаю, почему я его так долго искала. Что-то у меня сегодня всё из рук валится. Заходи скорее. Пуджа зашла в гардеробную вслед за ней. Она уже бывала здесь раньше, когда помогала Дорме выбирать Падме одежду на день, но никогда не оставалась в ней наедине с Падме. Из-за её присутствия комната словно казалась меньше. С каждым её шагом, который нёс в себе цвет и власть, которыми она владела, она приковывала внимание к себе, а не к своему окружению. — Для Фестиваля Света и для официальных речей я бы хотела подобрать наряд, который напомнит о периоде моего правления Набу и о временах, когда мы стали частью большой галактики. Что-то такое, что будет радикально отличаться от изоляционизма, которого придерживается королева Далрана, что укажет на преимущества межгалактических связей и напомнит людям, что случилось, когда мы в последний раз приняли решение уйти в политическую изоляцию. Про оккупацию Набу сейчас почти никто не вспоминает, — Падме бродила по гардеробной, рассматривая как платья, уже висевшие на манекенах, так и те, что пока остались на вешалках. — Но мы не должны затмевать королеву. Моя корона будет достаточно красноречивым посланием о распределении власти между нами, само платье должно быть более космополитичным, не очернённым ограничениями и иллюзиями, которые несёт в себе избираемая монархия. Не таким строгим. Я не дитя, которое выбрали люди и которому надо доказать, что выбор был верным. Она остановилась перед длинным лазурным платьем с расклешёнными рукавами и высоким, твёрдым воротником. Задержавшись взглядом на его многочисленных юбках, она пошла дальше. Следующее платье меняло цвет с розового, у самого ворота, до оранжевого на подоле, его они тоже оставили без внимания. Остановилась Падме вовсе не у платья. Перед ней была чёрная туника в комплекте с сюртуком насыщенно бордового оттенка, напоминавшего засохшую кровь. Золотой шёлк обнимал шею и запястья, позолоченные пуговицы блестели. Падме провела рукой по ткани. — Если мы найдём портного, который сделает из этого полноценный костюм, он может сработать. Неидеально, конечно, но… Золотая вышивка на чёрном фоне, чтобы мягко напомнить всем о том вторжении, о том, как подвела нас тогда Республика… Она подняла голову. — Пуджа? Пуджа встряхнулась: — Да, мне кажется, так будет хорошо. — Ты совсем ничего не говоришь. Я бы не позвала тебя сюда, если бы не доверяла твоему мнению и не ценила его. — Мне нравится смотреть, как вы работаете. Вы куда опытнее меня, мне даже нечего добавить. — И всё-таки, мне кажется, ты чем-то встревожена. Лорд Вейдер тебя чем-то расстроил? Падме так сильно переживала, что Пуджа решила быть честной. В конце концов, она знала, что может ей довериться. — Он извинился за то, как обращался со мной ранее. Это было так странно. — Я рада это слышать. Я неоднократно ему говорила, как несправедливо он себя ведёт и как сильно заблуждается. Заблуждается?.. — Он был добрее. Насколько это вообще возможно. — Обычно воздух словно застывал вокруг него. Пуджа не представляла себе, что имели в виду прозаики, когда писали о застывшей в жилах крови, пока не встретила Вейдера. — Возможно, он наконец признал, что ты часть нашей семьи, — Падме сжала её ладонь. — Я знаю, что ему было нелегко это принять, но теперь, как видишь, он тоже это видит. — Он куда сильнее интересуется Люком, нежели мной. Даже сейчас он вёл себя напряжённо и непонятно. Когда он говорил с Люком несколько дней назад, ему было по-настоящему интересно. — Люк, может, и не является нашим кровным родственником, но Вейдер в его возрасте выглядел почти так же. Кроме того, ты говорила, что у них схожие интересы, не связанные с политикой. Скорее всего, Вейдеру просто проще находить с ним общий язык. — Наверное, да… — К слову, я очень надеюсь использовать эту поездку на Набу, чтобы наладить отношения с нашей семьёй, — призналась Падме почти смущённо. — Я чудовищно по ним скучаю. Когда я навещала Люка сегодня утром, он сказал мне кое-что очень важное, поэтому я решила попробовать помириться. — Вы были у него сегодня? — Я подарила ему один из своих нарядов из тех времён, когда сама служила сенатором. Пуджа кивнула. Это был хороший способ укрепить визуальную связь Люка с их политическими взглядами. И их эмоциональную связь тоже. — Мне кажется, это хорошая идея, — сказала она. — Они наверняка тоже по нам скучают. Никто не хочет, чтобы наша семья вечно страдала от этого раскола. Попытка примирения, сделанная по доброй воле, точно не будет лишней. — Я рада, что ты со мной согласна, — Падме усмехнулась. — Звёзды, я даже, можно сказать, волнуюсь. Я Императрица каждой обитаемой планеты в освоенном космосе, и я всё равно волнуюсь, — она покачала головой. — Но — вернёмся к лорду Вейдеру. Если тебя беспокоит его поведение, я могу с ним поговорить. — Нет, — Пуджа помотала головой. — Нет, не нужно. — Точно? — Да. Падме снова сжала её ладонь и отпустила. — Ну хорошо. Все эти разговоры о семье напомнили мне ещё кое о чём. Я обратилась к тебе не только ради неоценимо полезных модных советов. Я хотела поговорить с тобой о Люке. — Миледи? — сердце Пуджи пустилось вскачь. Оскорбил всё-таки? До сих пор Императрица относилась к нему исключительно терпеливо, но… — Я переживаю за него, — призналась Падме. — За него и за его верность. Он всё ближе общается с принцессой Леей, а она может толкнуть его на скользкую дорожку. Поэтому я попросила тебя работать с ними над созданием этого комитета — чтобы ты держала их подальше друг от друга хотя бы во время работы. Но они, судя по всему, успели подружиться. — Я тоже переживаю, — вздохнула Пуджа. — Люк… хороший человек. Но иногда даже чересчур. — Мне это хорошо знакомо, — улыбка Падме была тёплой. Пуджа расслабилась. Немного. — И мне очень хорошо известно, что таких людей очень легко обмануть. Что-то такое могло произойти и со мной, если бы не вмешался канцлер Палпатин. Я понимаю, что Набу сейчас тяжело смириться с Империей и её идеями, учитывая, какую поддержку там оказывают Восстанию, вплоть до укрывания их возможных ячеек, пусть Далрана и её правительство и пытаются это скрыть. Если Органа и вправду отправится на Фестиваль вместе с Люком, более удобного шанса устроить ему неприятности ей не предоставится. — Я тоже об этом думала, — кивнула Пуджа. — Меня не было на Набу, когда Люк был принцем Тида, но я знаю, что одна из его коллег открыто поддерживала движение Миллацвета. — Куда же без них, — поморщилась Падме. Глубоко вздохнув, она отвернулась от Пуджи и посмотрела на одно из платьев, словно очарованная свисающими с головного убора кисточками. — Я хотела попросить тебя присматривать за ним. Любыми способами. Я верю, что ты с этим справишься. Мы должны внимательно следить за развитием этой ситуации. — Вы хотите, чтобы я шпионила за Люком? — Мне не нравится это слово, но… да, — неохотно согласилась Падме. — Искажение информации и наблюдение нам сейчас просто необходимы. Это для его же блага. Я убеждена, что, если о его связи с нами станет известно Восстанию, это может плохо для него закончиться. Она посмотрела Пудже в глаза. — Я знаю, что тебе придётся нелегко. Я многого от тебя требую — предать доверие твоего брата, чтобы помочь ему… Ты сделаешь это? Пуджа любила Люка. И Падме она тоже любила. — Конечно, — сказала она.