21:02
— Ты точно в порядке? Кадзуха внимательно вглядывается в лицо Скары, пока аккуратно сжимает его руки в своих ладонях, стараясь мягкими, заботливыми поглаживаниями согреть чужие тонкие пальцы. На очередной вопрос о своём состоянии Скарамучча коротко вздыхает, чуть прикрыв глаза, потому что уже был не в силах найти ответа, который смог бы убедить Каэдэхару в том, что с ним и правда всё в порядке. Парни стояли недалеко у широких выложенных кирпичом ворот — главного входа в студенческий городок, который сейчас был заполнен гуляющими шумными студентами, снующими туда-сюда по дороге. Скара изъявил желание проводить сюда Кадзуху, на что поначалу гитарист был откровенно против: он без конца переживал за ушиб на ноге парня, всё ещё виня себя за то, что позволил подобному произойти. Однако Скара совершенно безболезненно мог передвигаться на своих двоих, и более того: он даже смог взобраться по высокой лестнице в парке, пока ребята возвращали велосипед. Но даже это не утихомирило излишнее волнение Каэдэхары, которое начинало Скару порядком раздражать. А вот Кадзуха… Ну не мог он ничего с собой поделать: его взгляд постоянно цеплялся за потемневший синяк на бледной коже, как неприятное напоминание о случившимся, в чём Кадзуха полноценно винил себя. И вот надо же было ему до такого додуматься… После этого инцидента с падением, Кадзуха хотел проводить Скару до дома, но тот сразу же отказался (по очевидным причинам, которые поначалу Кадзуха не принял во внимание), и от предложения вызвать ему такси он тоже начал отнекиваться, настаивая на продолжении их «свидания». Ни то чтобы Кадзуха был против, на самом деле. Ему совершенно не хотелось заканчивать этот прекрасный день, не хотелось отпускать Скарамуччу домой, и вообще, где-то в глубине души (совсем чуть-чуть) он надеялся на продолжение этого замечательного вечера, плавно перетекающего в не менее замечательную ночь… Однако Скара порушил все его надежды заявлением, что ему завтра утром нужно ехать на финальные прогоны и репетиции в клуб, в котором он со своей группой выступает в субботу вечером. Сначала Кадзуха расстроился из-за этой новости: как минимум, два дня солист будет очень занят, что предвещало время неприятного ожидания их следующей встречи, однако потом, видимо, заметив какое-то поникшее настроение Каэдэхары, Скара пригласил его на это самое выступление, заявив, что много времени оно не займёт, и весь оставшийся вечер субботы будет у них в полном распоряжении… Кадзуха обрадовался, хотя перспектива идти в клуб одному — была как-то не очень, поэтому парень спросил, может ли он пригласить с собой друзей. Раз на выходных у «ANEMO» репетиции не будет, так почему бы не сводить парней развеяться? Особенно после такой насыщенной недели… А ещё Кадзухе думалось об этом мероприятии, как о хорошей возможности поближе познакомить Скару со своими друзьями и, возможно (по крайней мере Каэдэхара на это очень надеялся), с будущими коллегами. Скара согласился, но заранее предупредил, что если ему хоть что-то не понравится, он, прямо как сегодня, снова украдёт Кадзуху у его друзей… Ну, а сейчас, достаточно близко стоя друг к другу и крепко держась за руки, парни не особо охотно прощались, пока ждали машину такси, вызванную для Скары. — У тебя точно ничего не болит? — вновь не удерживаясь от вопроса, беспокоится Каэдэхара, пока в своих руках продолжает греть ладони юноши. — Ещё раз спросишь, и болеть будет уже у тебя, — Скара кривит в лёгком недовольстве свои губы, вырывая руку и слегка пихая ею Кадзуху в бок, на что гитарист лишь тихо посмеивается. Скарамучча не переставал удивлять его своей очаровательной манерой злиться, но намеренно вызывать в нём подобные эмоции Кадзухе как-то совсем не хотелось… — Извини, — Каэдэхара невольно, не контролируя собственных действий, осторожно подносит одну из ладоней Скары к своему лицу, намереваясь поцеловать, на что темноволосый тут же одёргивает руку, слегка краснея: — И перестань так делать. Кадзуха слегка изумлённо приподнимает брови, искреннее не понимая, почему Скарамучча не позволяет ему целовать его руки… — Разве тебе не нравится? — чуть наклоняясь к юноше, спрашивает Кадзуха, кажется, заставляя Скару смутиться ещё больше: он слегка отворачивается, пряча свои глаза за длинной тёмной чёлкой. — Какой же ты придурок… — тихо проговаривает он, пока чуть вздрагивает от ощущения тёплого дыхания Кадзухи прямо у своего лица. — Я не сказал, что не нравится, просто… не надо. Иногда поведение этого парня казалось Кадзухе слишком сумбурным, и ни то чтобы он к этому не привык, привык ещё как, особенно после всего того хаоса, который привнёс Скара в его жизнь, однако, порой, он не переставал поражать противоречивостью своих действий. То Скара сам бесцеремонно целует Кадзуху при всех, очевидно демонстрируя их отношения, то он смущается от простых, ласковых прикосновений… Возможно, сейчас в голове у Скарамуччи происходит серьёзный конфликт его личностей: он не знает, как вести себя в ситуациях, в которых либо оказывается впервые, либо просто не находит нужной реакции и нужных ответов, отчасти всё ещё не желая раскрывать себя настоящего… Однако Кадзуха всё прекрасно понимал: он не настаивал, да и не ждал, что Скара так просто станет открываться ему. Каэдэхара готов был подождать, сколько нужно, пока юноша разберётся со своими чувствами и привыкнет к тому, что у людей принято считать нормальными отношениями… — Хорошо, — тихо произносит Кадзуха, улыбаясь кончиками губ, пока едва касается ими до щеки Скары, на короткое мгновение вдыхая аромат, исходящий от его падающих на лицо прядок мягких волос, — я сделаю всё, о чём попросишь. — Ты…! — Скарамучча поворачивается, чтобы поднять возмущенный взгляд на парня перед собой, собираясь вновь выдать какую-то грубость, но его намерения вдруг обрывает звук уведомления телефона, который Скара, всё ещё пыхтя от смущения, неохотно достаёт из кармана. Кадзуха следит за его действиями, стараясь не подсматривать в чужой экран, однако уже спустя мгновение брюнет сам поясняет: — Машина сейчас подъедет. Кадзуха нежно улыбается, наблюдая за тем, как Скара, убрав телефон, снова невольно тянет свою руку к чужой ладони, как бы желая скорее вернуть приятное тепло, даримое прикосновениями, но спустя мгновение, резко опомнившись, пытается руку убрать, слегка стыдясь своему порыву к этой неопределённой нежности. Но Кадзуха лишь крепче сжимает его пальцы в своих ладонях, не в силах сдержать умиления. Именно в этом и заключалась проблема Скарамуччи: он хотел, тянулся, но вечное противостояние его настоящей натуры и той, которую он так любил изображать, не давало ему откровенно наслаждаться близостью… Что ж, Кадзухе ещё предстоит решить эту проблему. — Спасибо тебе за сегодня, — как бы печально не было прощаться, Кадзуха искреннее хотел поблагодарить Скару за то, что он согласился провести с ним время. День выдался замечательный, хоть и слегка странный, в некоторой степени даже опасный (впрочем, что ещё можно было ждать от свидания с таким, как Скарамучча), однако он совершенно точно надолго засядет одним из самых приятнейших воспоминаний в голове Кадзухи. Он надеялся, что для Скары это был такой же особенный день… — Обращайся, если станет скучно, — усмехается Скарамучча, чуть приподнимаясь и приближаясь к парню поближе, — в следующий раз только заранее придумай, куда бы нам сходить. — В следующий раз? — Кадзуха улыбается, наблюдая за проскользнувшей ноткой довольства во взгляде Скары. Он, как всегда, в своём стиле: открыто поблагодарить за свидание он себе никогда не позволит, а вот намекнуть на следующее… Это было лучше всякой благодарности. — Хорошо, — кивает Кадзуха, — и я обещаю, больше никаких внезапных поездок… — Нет, — Скара тут же перебивает его, коротко улыбаясь кончиками губ, — это было офигенно, обещай, что покатаешь меня ещё, — парень приближается к лицу Кадзухи, — иначе, я с тобой больше никуда не пойду. Ах… Скарамучча вновь ухмыляется и, чуть прикрыв глаза, касается чужих губ своими в мягком, неторопливом, прощальном поцелуе. Кадзуха осторожно и неохотно выпускает руки юноши из своих ладоней, чтобы нежно уложить их на талию Скары, чуть теснее прижимая его к себе в этот прекрасный момент на сегодня последнего, но такого сладкого поцелуя. Скара улыбается прямо в чужие губы, явно оставаясь довольным действиями Кадзухи, и обвивая руками его шею, ещё сильнее прижимается к парню, продолжая его неспешно, слегка небрежно целовать. Возможно, это было не совсем прилично: целоваться прямо посреди дороги, особенно у ворот студгородка, но, господи, кому не всё равно? Кадзуха откровенно начинал терять всякое благоразумие и приличие рядом с этим юношей, и даже если вся его жизнь пойдёт по одному месту, ему будет наплевать. Настолько сильно он был пленён и зациклен на своих чувствах к Скарамучче. И каждый поцелуй с ним был чем-то особенным, чем-то невероятным… Кадзуха всё ещё не до конца мог осознать эту действительность, в которой обнимал крепко прижимающегося к нему парня, от которого был без ума с первой секунды их встречи. Он даже в самых своих сладких мечтах не мог вообразить, что Скара почти ответит ему взаимностью, что он согласится прогуляться с ним, подурачиться и поговорить о всяком, благодаря чему Кадзуха так много узнал о нём, и был в самом приятном предвкушении от мысли, что ему ещё столько всего предстоит узнать… Услышав подъезжающую машину, Скара осторожно разрывает поцелуй, приоткрывая свои глаза, прямо сейчас поблёскивающие в мягком белом свете уличных фонарей, и поднимая взгляд на Кадзуху, тихо шепчет: — Мне пора… Кадзуха, всё ещё чувствуя тепло от поцелуя на своих губах, с сожалением понимает, что юношу, наконец, придётся отпустить… — Пожалуйста, напиши мне, как доедешь до дома, — просит Каэдэхара, осторожно касаясь пальцами до чужой щеки, нежно убирая с лица упавшую тёмную прядку волос. Скара ничего не отвечает, он лишь на короткое мгновение поддаётся вновь вперёд, прижимаясь своими губами к губам Кадзухи в лёгком поцелуе, а затем отстраняется, не очень охотно выпуская гитариста из своих объятий и негромко, мягко шепча: — Хорошо. До встречи. И Скара отходит, направляясь к машине, оставляя Кадзуху одного… Снова. Снова ему приходится выпускать из рук свою прекрасную музу, снова ему придётся терзаться в томительном ожидании их следующей встречи… Кадзуха пристально, с ноткой особой нежности наблюдает за уходящим юношей, который напоследок, будто чувствуя на себе этот влюблённый взгляд, вдруг оборачивается, не сбавляя шага. На его лице расцветает очаровательная, изумительно-красивая до дрожи полюбившаяся Кадзухе улыбка с короткой, но очень хорошо заметной толикой довольства. Только Скара может так обворожительно и одновременно с этим хитро улыбаться. — Ля, какой… Созерцание за парнем, который, наконец, доходит до машины и садится в неё, вдруг обрывает со стороны раздавшийся знакомый голос, по интонации которого (даже не оборачиваясь) Кадзуха сразу же узнаёт его обладателя — своего близкого друга и по совместительству хулигана, который в последнее время устраивает драки (справедливости ради стоит сказать, что зачинал их не он) и портит университетское имущество. — Хэйдзо… Кадзуха замечает коллегу, который неспешным, расслабленным шагом проходит сквозь ворота студгородка и с очень заинтересованной ухмылочкой неотрывно наблюдает за садящимся в машину Скарамуччей. Каэдэхара задерживает слегка недоумённый взгляд на своём друге, который как-то уж слишком долго рассматривал солиста другой группы… — Слушай, а он только с тобой такой милашка? — Хэйдзо подходит ближе к Кадзухе, лукаво улыбаясь и вдруг встречая в лице своего приятеля молчаливую холодность… — Да, ладно тебе, не смотри на меня так, — барабанщик коротко посмеивается, укладывая руку на плечо Кадзухе, слегка похлопывая, — я бы с таким парнем тоже с занятий сбежал… — Может, хватит? — в голосе Кадзухи неожиданно звучит столько холодности, что Сиканоин слегка изумлённо вскидывает брови, пока убирает свою руку с чужого плеча: — О-о, похоже, всё гораздо серьёзнее, чем я думал… Кадзуха на это лишь вздыхает, совершенно не задумываясь о том, что прямо сейчас Хэйдзо позволяет себе говорить в адрес Скарамуччи (слова Хэйдзо всегда стоит делить на два), потому что это его привычная манера отпускать колкие, пошлые шуточки. Дело было в другом. Увидев своего друга, Кадзуха невольно воспоминает о событиях сегодняшней встречи с Сарой в студсовете и своём намерении провести серьёзную беседу с Хэйдзо. Кадзуха не любил заниматься нравоучениями, считая, что его друзья вполне себе взрослые люди, и должны сами отвечать за свои слова и поступки, но, чёрт возьми, почему тогда в последнее время все они в его окружении будто посходили с ума… То Венти со своим «Я ухожу из группы», то Сяо падающий в обморок, то Итэр бегающий от этого самого Сяо, то Горо бегающий уже от Кадзухи, и только на Хэйдзо, только на него одного у Каэдэхары была надежда, что он не принесёт никаких проблем… Но как бы не так… — Что ты вообще тут делаешь? — решается уточнить Кадзуха, вспоминая, что друг теперь будет жить с ними… — Я отнёс вещи домой и собирался пойти встретить Горо после смены, — поясняет Хэйдзо, доставая из кармана свою электронку, — ещё мы хотели в магазин зайти, чтобы докупить продуктов к ужину. — Ужину? — усмехается Кадзуха, — ты решил отметить свой переезд? — гитарист наблюдает за тем, как Хэйдзо делает затяжку и разворачивается, чтобы направиться в сторону, куда изначально шёл до того, как его отвлёк своим видом Скарамучча… — Конечно, — Хэйдзо довольно улыбается, чуть оборачиваясь к Кадзухе, — там, кстати, Кокоми одна дома, может ты пойдёшь и поможешь ей с готовкой? А мы с Горо попозже подойдём. — Хорошо, — Кадзуха мысленно вздыхает, начиная идти за своим приятелем, понимая, что сейчас не самое удобное время для того, чтобы начинать с ним разговор. Задерживать его как-то не хотелось, однако же… — Хэйдзо, послушай, — Кадзуха обращается к своему товарищу, заставляя того остановиться и снова обернуться с вопросительным взглядом, — нам надо будет серьёзно с тобой поговорить. Сиканоин как-то многозначительно улыбается, пока вновь прикладывает наконечник электронной сигареты к своим губам. И выглядит барабанщик слишком довольным, будто только и ждал, пока Кадзуха озвучит нечто подобное… — Так и думал, — Хэйдзо издаёт короткий смешок, явно удовлетворённый собственными предположениями, — я не против, только давай после ужина, — он снова отворачивается, чтобы продолжить идти в своём направлении, — не хочу заставлять Горо ждать.21:40
— Значит так, — Кокоми устало, раздражённо вздыхает и направляет лопатку, которой ещё секунду назад помешивала еду в сковороде, в сторону стола, за которым сидят трое: Хэйдзо, отвлекающийся от того, чтобы положить себе в тарелку овощей, Горо, слегка вздрогнувший от строгого тона Сангономии, и Кадзуха, который аж замер с палочками в руках, подняв чуть вопросительный взгляд на девушку. — Запомните, раз и навсегда: если я единственная женщина в этом доме, это не значит, что я буду постоянно готовить, вам ясно? — она выглядела достаточно сердитой, но в своей особенной манере: без явной агрессии, но с ноткой холодности в голосе. — Как скажешь, красотка, — улыбается Хэйдзо, пытаясь чуть разбавить серьёзность в лице Кокоми. — Нахлебникам слова не давали, — девушка метнула колкий, почти безжалостный взгляд в Хэйдзо, который тут же начинает почему-то смеяться. — И что смешного я сказала? — Кокоми устало вздыхает, оборачиваясь снова к плите, чтобы продолжить дожаривать рыбу. Кадзуха, заметив некоторую утомлённость в действиях девушки, молча встаёт из-за стола, решаясь помочь подруге. — Присаживайся, я доделаю, — Каэдэхара приглашает девушку к столу, на что она сначала слегка стеснённо ежится, будто ей неловко за предложение Кадзухи, который в ответ лишь улыбается. Кокоми сегодня после долгого учебного дня вместо того, чтобы отдыхать, сначала помогала Хэйдзо с переездом (точнее руководила и следила за тем, чтобы новый сосед случайно не похерил книги, которые Кокоми хранила в его комнате), после чего Сиканоин затеял устроить ужин, и, конечно же, попросил девушку помочь. Она не отказалась, но по её виду было очень хорошо заметно, что она сильно устала за этот долгий день, поэтому когда Кадзуха пришёл домой после встречи с Хэйдзо, он вызвался помочь подруге, которая, однако, не дала ему никаких серьёзных поручений, а теперь она едва стояла на ногах… — Спасибо тебе, — Кокоми чуть смущается и благодарно улыбается Кадзухе в ответ, а затем садится за свободное место. Пока парень начинает заниматься тем, чтобы доготовить рыбу, он слышит, как друзья продолжают разговор о Хэйдзо, которого Кокоми вдруг спрашивает о том, где он будет брать деньги на оплату аренды дома. — Только попробуй снова попросить денег у Кадзухи, — серьёзным тоном предупреждает парня Сангономия, пока осторожно кладёт себе аккуратно порезанные кусочки овощей и закусок. — Я, между прочим, ничего не просил у него! — заявляет Хэйдзо, заставляя Кадзуху чуть обернуться на друга, — может, я и сам мог бы… — Ты сейчас серьёзно? — Кокоми вздыхает, а Кадзуха лишь усмехается, пока продолжает заниматься готовкой. Ему было абсолютно всё равно на деньги, гораздо важнее то, чтобы его друг перестал находить себе приключений на одно место и в принципе создавать ситуации, которые всё больше приближают его на первую строчку в списке студентов на отчисление. — Хэйдзо, прекрати уже, — говорит Кокоми, наблюдая, как Сиканоин снова начинает смеяться, — Горо, как ты его выносишь… Юноша чуть вздрагивает, продолжая молча сидеть рядом с Хэйдзо, который в этот самый момент довольно и широко улыбается. — Кокоми, что на тебя нашло… — негромко произносит Горо. Кадзуха впервые слышит голос своего друга за сегодняшний вечер. В последнее время он так редко что-либо говорит, что Каэдэхаре становится даже как-то слегка непривычно… Горо всегда отличался бойкостью и резвостью, он всегда был достаточно громкий и энергичный, но с недавнего времени он вёл себя слишком тихо… И, возможно, Кадзухе всего лишь казалось, но он чувствовал, что Горо начал его избегать: перестал как-либо обращаться к нему, смотреть на него, даже банального соседского «Доброго утра» или «Спокойной ночи» Кадзуха от него больше не слышал… — Кокоми просто чувствует себя ущемлённым меньшинством, — хихикнул Хэйдзо, отвечая на вопрос Горо, который за это получил несильный удар в бок от рядом сидящего парня. — Кокоми надо было пригласить на ужин Сару, — усмехаясь, вдруг произносит Кадзуха, обращаясь к Хэйдзо, — ты сейчас бы по-другому разговаривал. Сангономия на это впервые за весь вечер тихонько смеётся: кажется, ей была очень приятна поддержка Кадзухи во всех её проявлениях. — Ах, вы посмотрите на него! Ещё друг называется… — хмыкает Хэйдзо и складывает руки на груди. Вскоре Кадзуха заканчивает с готовкой, и компания друзей принимается за ужин, который начинается весьма спокойно: пожелав друг другу приятного аппетита, ребята пробуют приготовленные блюда, продолжая разговор о всяком бытовом… И так бы продолжалось до самого конца, если бы только в один момент Хэйдзо не достал бутылку на вид очень дорогого фруктового вина. — И откуда у тебя это? — спрашивает Кадзуха, слегка хмурясь. — Это подарок от Томы, — довольно ухмыляется Сиканоин, — в качестве извинений за поведение Итто, и как оказалось, Аято, приложившего руку к нашему с Аратаки конфликту. Кадзуха коротко вздыхает, пока в голове у него промелькает просто с десяток мыслей от вида этого поставленного на стол презента Томы. Вспоминая, чем закончился прошлый подобный опыт, Кадзуха намеревается остановить Хэйдзо от затеи открыть бутылку (в вечер четверга между прочим), желая ему также напомнить о предстоящем разговоре после ужина… Однако… — Горо…? Кокоми обращает взгляд на своего друга, который сам неожиданно для всех сидящих берёт в руки вино, чтобы открыть его. Горо, будучи спортсменом и хорошим мальчиком, выпивал крайне редко, особенно в будни. Повод, конечно, был, но всё равно поведение парня казалось весьма странным. — Может, не стоит? — всё-таки предлагает Кадзуха, — нам завтра утром на учёбу. — Когда это тебя стала волновать учёба? — ухмыляется Хэйдзо, вставая из-за стола, — Кокоми, где бокалы можно достать? — Там, наверху. — Хэйдзо, я серьёзно, — продолжает Кадзуха, краем взгляда наблюдая за Горо. — Да, ладно тебе, оно очень слабенькое, — уверяет его Сиканоин, — к тому же сладкое. Кадзуха всё равно остаётся не в восторге от этой затеи, ему не нравится тенденция своих друзей бухать посреди недели. Что вчера Хэйдзо с Горо после прогулки были пьяные, что сегодня… Да, бутылка вина, кажется, на первый взгляд, безобидной, но там где первая, там и вторая, и третья… Размышления обо всём этом оборвал смех Хэйдзо, который начал хохотать от вида Горо, который, громко пыхтя, пытался открыть пробку из-под вина без штопора. — Сразу видно, у кого нет опыта… — хихикает барабанщик, пока достаёт с полки бокалы для вина. Кадзуха коротко вздыхает и решается помочь Горо, протягивая руку к юноше, как бы прося отдать бутылку: — Давай, я помогу. Горо чуть вздрагивает, как-то напряжённо поглядывая на руку Кадзухи, словно боялся случайного прикосновения или самого Каэдэхару… В бирюзовых глазах Кадзуха замечает столько сомнения, столько отрешенности, будто ему и вовсе неприятно внимание со стороны своего друга. Что с ним снова происходит… Кадзуха внимательно следит за парнем, который в ответ выглядит словно загнанный в угол зверёк и понятия не имеет, что ему делать и как отвечать на банальное, бытовое предложение о помощи открыть бутылку вина. — Давай я, — спустя несколько секунд говорит Хэйдзо, нарушая тишину и аккуратно выхватывая бутылку из рук Горо. Пока Сиканоин садится рядом и принимается открывать пробку штопором, Кадзуха неотрывно продолжает наблюдать за рядом сидящим юношей, который вскоре отворачивается, не желая больше смотреть на Каэдэхару. Кадзуха остаётся в полном и неприятном недоумении: он не понимает, почему друг так очевидно игнорирует его, избегает его и более того… Что Кадзуха сделал не так? Приятный грушевый аромат вина в момент заполняет кухню, и пока Хэйдзо разливает его по бокалам заинтересовавшихся Кокоми и Горо, Кадзуха не перестаёт искать подвоха во всём, что сейчас происходит. Начиная от очень сомнительной затеи пить посреди учебной недели, и заканчивая очень странным, совершенно не понятным поведением Горо. — Я хочу выпить за таких замечательных друзей, как вы, — почти торжественно заявляет Хэйдзо, обращая свой взгляд на Кадзуху, — в особенности за тебя, друг мой. Спасибо, что избавил меня от головной боли в лице Сары. Кадзуха принимает свою порцию фруктового вина, и ещё c долю секунды смотрит в бокал, не зная, стоит ли ему самому выпивать или нет. Если это и правда «слабенький» винный напиток, то проблем возникнуть не должно, но… Пока Кадзуха размышляет, его друзья во всю пробуют алкоголь, сразу после отпуская одобрительные комментарии, касаемо приятного вкуса и качества сладкого вина. Сладкое вино. Которое любит Горо. Но Тома подарил его Хэйдзо? Что-то тут явно не сходится… Кадзуха украдкой оборачивается к Хэйдзо, который моментально считывая намерения друга, едва заметно прикладывает пару пальцев к своим губам, как бы прося о молчании.22:50
— Какого чёрта ты вытворяешь? Едва стоило Хэйдзо закрыть за собой дверь чужой комнаты, в которую он зашёл, как вдруг за его предплечья хватается Кадзуха, вжимая парня в эту самую дверь, с очень требовательным, грозным тоном осыпая барабанщика вопросами: — Ты сюда переехал, чтобы Горо спаивать? Тебе самому от себя не противно? Кадзуха был рассержен. Нет, он был в бешенстве. Его почти невозможно было застать в подобном состоянии, которое сейчас Хэйдзо наблюдает, как очень редкое явление, потому что происходило оно только если очень (очень!) сильно довести Каэдэхару. Для этого и правда нужно было постараться, и, кажется, у Хэйдзо получилось… — Кадзуха, успокойся, — Сиканоин пытается убрать от себя руки друга, который совершенно, очевидно, ничего не понимал… Ему могло казаться, что он понимает. Но это не так, — всё не так, как ты думаешь… — Я прекрасно знаю, что он тебе нравится, но это просто отвратительно… — Нет, — перебивает Хэйдзо и упирается холодным, мрачным взглядом в лицо своего друга, — ты ни хрена не знаешь. Кадзуха его не слышит, ему было настолько невыносимо противно от осознания того, что его близкий друг намерено решил напоить Горо вином, который тот любит, и что он делает это уже второй день подряд, если не больше… и ещё приплёл в эту историю Тому. Это просто… Зачем он это делает? — Я тебя ещё раз спрашиваю, зачем ты… — тихо проговаривает Кадзуха, пристальным, разгневанным взглядом всматриваясь в лицо Хэйдзо. — Успокойся, пожалуйста, я никого не собирался спаивать, — вздыхая, отвечает Сиканоин, — вот, — он приподнимает руку, в которой всё это время держал небольшую бутылку коньяка, — вот что мне подарил Тома сегодня днём, — парень вжимает бутылку в грудь Кадзухи, тем самым заставляя друга чуть отстраниться. Что ж, легенда про подарок от Томы была вполне себе правдивой… — Он пришёл, вручил мне коробку, как ни в чём не бывало, а потом на работе намекнул об этом Горо, — поясняет Хэйдзо, — «Надеюсь, вы откроете мой подарок и отметите новоселье», — барабанщик цитирует Тому, — я когда увидел там коньяк, знатно охренел, не мог же я позволить Горо пить такое, пришлось манёвренно отвлекать его, чтобы успеть купить и заменить на бутылку сладкого вина, которое он любит. Кадзуха слегка хмурится, лишь немного понимая из того, что сейчас ему пытается объяснить Сиканоин. То есть Хэйдзо наоборот позаботился о Горо…? Гитарист чуть отпускает коллегу, ослабив хватку, и переводит взгляд на дорогостоящую бутылку коньяка: — Я не понимаю, это бред какой-то… — Не удивительно, что ты не понимаешь, ты в последнее время вокруг себя вообще ничего не замечаешь, — резко перебивает товарища Сиканоин, чуть сощуривая свои глаза, которые в тёмной комнате казались глубоко-изумрудными и непривычно холодными, — послушай, — Хэйдзо вздыхает и чуть отходит от дверей в глубь комнаты, видимо, чтобы никто из коридора случайно не услышал их разговор. Кадзуха внимательно следит за действиями приятеля, даже не представляя, каким образом он объяснит всё то, что происходит… — Кадзуха, сколько ты уже живёшь с Горо? Пару лет? Светловолосый чуть хмурит брови, не очень понимая к чему Хэйдзо задаёт этот вопрос, и в принципе, куда он клонит… — Ты ведь прекрасно знаешь, что Горо нельзя долго оставаться одному, — Хэйдзо отставляет на столик у кровати бутылку коньяка и складывает руки на груди, — иногда у него мозги шалят похуже, чем у Сяо, — совершенно спокойно говорит парень, — и знаешь, так вышло, что в последнее время человек, которого Горо считает своим самым близким другом, ведёт себя, как настоящий мудак, который даже минимально не интересуется его жизнью, — Сиканоин говорит без агрессии, будто просто перечисляет факты, — и как ты думаешь, что может взбрести в голову одинокому, неопытному парню, который боится оставаться наедине со своими мыслями? Кадзуха замирает на месте, понимая, кого именно Хэйдзо имеет в виду под «мудаком», и под тем, что именно Горо взбрело в голову… — Хэйдзо, это… — Это, — он кивает на бутылку коньяка, — он решил, что это единственное, что может помочь ему справиться с его проблемой, — Хэйдзо пристально, неотрывно смотрел в лицо Кадзухе, который, кажется, начал сменять враждебность на удивление, — Кадзуха, он с понедельника сам не свой. После нашей репетиции и драки с Итто, вчера на прогулке, сегодня за ужином… Он постоянно пьёт. Кадзуха молча слушает друга, не зная, что ему и думать. Горо в самом деле начал выпивать почти каждый будний день? Но с чего бы? Почему? Что с ним случилось? — Он работает без выходных, постоянно на учёбе и тренировках, он перестал нормально спать, совершенно забил на своё здоровье и изводит себя до состояния полуживого только ради того, чтобы голову не забивали тревожные мысли, пока остаётся один, — продолжает пояснять Хэйдзо, — из-за этого стресса и усталости, по своей неопытности, он не нашёл выхода лучше, чем приложиться к бутылке. Я не знаю, кто надоумил его, но это точно был не я. Горо никогда раньше не выпивал, он никогда не позволял себе подобного, старался вести здоровый образ жизни, постоянно был занят тренировками, а тут вдруг… Что тревожит его настолько сильно, что он пытается в одиночку справиться с этим? Кадзуха знал, что Горо нельзя долго оставаться одному, но почему-то он совершенно не принимал это во внимание, он будто и вовсе забыл об этом… Как? Как он мог забыть…? — Поэтому теперь я здесь, чтобы он окончательно не свалился в беспробудное пьянство. Каэдэхара раскрывает глаза в изумлении, пока смотрит на Хэйдзо, лицо которого было сейчас настолько серьёзным, что гитарист даже не мог припомнить, а видел ли он хоть когда-нибудь своего приятеля вот таким. И неужели он… — Я разбил это чёртово окно, чтобы бы меня выгнали из общаги, потому что я хотел оказаться здесь, рядом с Горо, — Сиканоин делает паузу, — чтобы помочь ему, потому что его лучший друг со своей задачей, очевидно, не справляется. Кадзуха молча замирает от услышанного: оказывается, он всё это время не замечал настолько серьёзной проблемы. Да, он переживал о Горо, да, он действительно хотел с ним поговорить, но почему-то так и не нашёл времени этого сделать. Интересно, почему? — Так получается, ты сделал это всё… специально? — кажется, что разговор, в котором Кадзуха собирался во всю отчитывать своего коллегу, внезапно приобретал совершенно другой оборот. — Конечно, специально. Я похож на идиота, который станет лезть на первый этаж, разбивая своей башкой окно? — Хэйдзо вздыхает, — я же не Аратаки какой-нибудь, ей богу. И серьёзно, ты думал, что мне некуда будет пойти, если меня выгонят из общаги? Кадзуха был откровенно удивлён. Нет, он знал, что, порой, у Хэйдзо возникают какие-то безумные, злодейские планы в голове, но, чтобы настолько… — Ты мог мне сказать, — вдруг возмущается Каэдэхара, — мог предупредить меня, мог просто попросить переехать к нам, не портя отношений с администрацией и с Сарой, которые и без того держатся на добром слове. — Не мог, — качает головой Хэйдзо, — во-первых, я вообще не собирался тебе ничего рассказывать, — он коротко вздохнул, — я просто осёкся и забыл кое-что учесть, из-за чего ты спалил меня. Я всегда восхищался твоей проницательностью, жаль только, что она работает выборочно… Кадзуха следит за тем, как Хэйдзо вновь делает паузу и садится на край кровати. — А во-вторых, мне действительно нужна была очень веская, серьёзная причина переехать к вам. Мне нужен был железный аргумент, чтобы у Горо и Кокоми не было причин мне отказывать. Остаться на улице, потому что меня выгнали из общежития — вполне себе хорошая идея. — Хэйдзо, ты… — Кадзуха нервно вздыхает, прикрывая глаза ладонью, — мы могли что-нибудь придумать. Это, как минимум, очень безрассудный поступок. А что, если тебя отчислят? — Слушай, я уже всё сделал, и никто меня не отчислит, — уверенно заявил Хэйдзо, — это не так просто, как кажется. Посчитай, сколько косяков за Итто. Он, конечно, полный идиот, но в этом мне до него ещё очень далеко. А Саре просто нужен был очередной повод доебаться до нас, и до тебя в частности, — Сиканоин в который раз коротко вздыхает, проводя ладонью по своим волосам, — ничего не сделаешь, я теперь живу здесь, и я буду присматривать за Горо. А если ты переживаешь из-за денег… — Да плевать мне на это, — обрывает его Кадзуха, — я просто не понимаю, зачем ты так серьёзно рискуешь собой и своим и без того шатким положением в универе… — Врёшь ведь, — резко возникает Хэйдзо, метнув в Кадзуху холодный, насколько это было возможно рассмотреть в полутьме, взгляд. — Ты бы сделал тоже самое ради того, кто тебе по-настоящему дорог. И не говори, что это не так. Моё положение, моё отчисление, Сара и её угрозы — это всё не имеет никакого значения по сравнению с действительно важной для меня проблемой — состояние человека, который мне небезразличен. Кадзуха впервые за весь этот диалог не знал, что ему ответить, потому что Хэйдзо был истинно прав. Ради того, кого любишь, пойдёшь на очень многое, даже на такое, что может в последствии понести весьма разрушительные последствия для себя самого… Однако Кадзуха и представить себе не мог, что чувства Хэйдзо настолько глубоки, что он настолько был озабочен проблемой Горо, которую Каэдэхара, в свою очередь, очень некрасиво игнорировал. Может ли он вообще после всего этого считаться другом для Горо…? — Хэйдзо, но ведь это не решение самой проблемы, — Кадзуха, наконец, находит, что сказать, и садится рядом, шумно выдохнув, — а ты не знаешь, что происходит с Горо? Почему он… — Я не знаю, — барабанщик качает головой, перебивая коллегу, — понятия не имею, что с ним происходит, я просто собираюсь присмотреть за ним. Если он захочет расслабиться, погулять, выпить, я буду рядом, чтобы это проконтролировать. Кадзуха поражался сам себе: как он мог не замечать всего этого? Насколько сильно изматывает себя Горо, насколько серьёзно его стрессовое состояние из-за постоянной работы, что он и в самом деле не нашёл варианта лучше… Это было весьма глупо, наивно, но в стиле такого неопытного парня, как Горо: чаще всего он старался самостоятельно справиться со своими проблемами, но если что-то очень серьёзное тревожило его, он всегда обращался за советом к Кадзухе или Кокоми… Но что произошло в этот раз? Почему он не пришёл поговорить к Кадзухе? Почему? — Неужели, всё так плохо? — спрашивает светловолосый, но будто обращается не к своему другу, сидящему рядом, а куда-то в пустоту, в темноту комнаты, словно пытаясь найти ответ на то, что и так вполне очевидно. — Знаешь, друг мой, природа наградила тебя прекрасным слухом, — вдруг говорит Хэйдзо, коротко усмехаясь, — но ты совершено слеп… — Не понял, — Каэдэхара вглядывается в лицо приятеля, оборачиваясь к нему. — Айщ, — Сиканоин закатывает глаза, — забей, просто… Ты очень некрасиво поступаешь с Горо, он такого точно не заслуживает. Хэйдзо был прав. Он был чертовски прав. Кадзуха ещё не начал этот процесс рефлексии на тему собственного поведения, потому что сейчас его больше беспокоила ситуация с Горо и с Хэйдзо, который в отличии от «лучшего друга», действительно пытался что-то сделать, и был очень внимателен к юноше… — Давай, хоть откроем, хочу узнать, из-за чего мне сегодня пришлось так выкручиваться, — вдруг предлагает Хэйдзо, хватаясь за бутылку коньяка, — и настроение такое, хоть волком вой. — Ты сейчас серьёзно? — Кадзуха наблюдает, как друг начинает открывать бутылку, щелкая пробкой, которая очень легко поддаётся его действиям, — Хэйдзо, ты хоть понимаешь, что бухать посреди недели — это так себе затея? — Ты когда стал таким занудой, Каэдэхара? Как прогуливать занятия со своим любовником, так ты в первых рядах, а пропустить стопку коньяка с другом — для тебя уже «так себе затея»? Кадзуха прикрывает глаза, устало укладывая лицо в свои ладони. Он не мог поверить, что это правда сейчас происходит, что он действительно оказался так виноват перед Горо, что он допустил всё это, пока был слишком увлечён Скарамуччей и его проблемами… Нет, вины Скары в этом никакой нет. Это ни разу не было оправданием для подобного, очень некрасивого, грубого поведения по отношению к другу, который, наверное, искренне хотел получить поддержку от Кадзухи… Неужели поэтому Горо так сторонился его? — Ну так что? Кадзуха убирает руки от своего лица, замечая сбоку протянутую другом открытую бутылку коньяка, из которой разносился приятно-пряный аромат. Кадзуха вздыхает, не зная, хочет ли он тормошить крепким алкоголем свою и без того воспалённую голову из-за количества ошеломляющих открытий, которые ему выдал Хэйдзо. Не дождавшись ответа от Кадзухи, Сиканоин первым прикладывается к горлышку, чтобы прямо из бутылки сделать неглубокий, короткий глоток, но даже это не помогло ему… — Блять, — барабанщик слегка морщится, — ну и жесть, — выдаёт он и тянется в карман за своей электронкой, чтобы скорее сделать затяжку, а затем снова протягивает бутылку Кадзухе. Тот всё же принимает её, даже не зная, зачем он это делает… Да, плевать… Парень вздыхает, а затем следом за другом пробует крепкий напиток, чуть опрокидывая голову. Коньяк оказывается слишком пряным, хоть и первые мгновения глотка приятно обжигали горло. А затем… — Кха…ха… — Каэдэхара откашливается, всучивая бутылку обратно в руки Хэйдзо, который негромко начинает посмеиваться: — Ха-ха-ха, салага… Кадзуха морщится от неприятной горечи во рту, которую хотелось хоть чем-то перебить, поэтому он встаёт с кровати и проходит к окну, желая приоткрыть его, чтобы не закуривать прямо в комнате. — Меньшего от Томы я и не ждал, — ухмыляется Хэйдзо, делая ещё один короткий глоток прямо из бутылки, — эта штука стоила того, чтобы Итто разбил мне нос. Кадзуха вдруг усмехается, пока садится у окна и достаёт пачку сигарет: — Если насчёт Итто у тебя тоже есть какой-то злодейский план, то озвучь мне его сразу, чтобы я был готов. — Чего сразу злодейский-то? — улыбается Хэйдзо и, закрыв бутылку коньяка, встаёт с кровати и подходит ближе к Кадзухе, — с этим придурком у меня нет никаких планов, — Сиканоин садится на подоконнике, напротив друга, — пока что. Кадзуха закуривает, наблюдая за ехидной ухмылкой на лице своего приятеля. Даже страшно было представить, на что может пойти этот человек ради того, чтобы отвести внимание Аратаки от Горо, который, как оказалось, очень искреннее и так сильно нравился ему… Ладно, стоило пока отсрочить мысли об этом, потому что первоначальной проблемой для Кадзухи сейчас было состояние Горо, а не любовный треугольник, в котором он оказался. — Лучше расскажи, как так вышло, что тебя сегодня украли посреди учебного дня? — А то ты не знаешь, — Кадзуха ухмыляется, отчетливо понимая, что Хэйдзо намеренно перевёл тему. Что ж, видимо, ему не особо хотелось говорить о своём конфликте с Итто… — Ну, блин, я хочу подробностей, — лукаво улыбается Сиканоин, внимательно всматриваясь в лицо Кадзухи, — как вы погуляли? Удачно хоть? — Ну, почти… — Каэдэхара выдыхает сигаретный дым в окно, переводя задумчивый взгляд на не очень живописный вид студгородка, который ему никогда особо не нравился. — Если честно, я тебя сегодня вообще дома не ждал, — Сиканоин многозначительно улыбается, чуть отводя глаза в сторону. Кадзуха прекрасно понял, на что друг намекает: — У Скары работа завтра, они выступают в клубе уже в эту субботу, поэтому… — Так вот почему ты пригласил всех в клуб, — говорит Хэйдзо, вспоминая про сообщение Кадзухи в чате, — не боишься меня туда звать? Я ведь к Скаре приставать начну… — барабанщик многозначительно ухмыляется в своей излюбленной манере. — Ну, попробуй, рискни, Скара тебе так врежет, что удар Итто покажется детской шалостью, — усмехается Кадзуха, снова отводя взгляд в окно. — И чего все такие агрессивные… Кадзуха на это лишь коротко посмеивается с невольной лёгкой улыбкой, вспоминая события сегодняшнего «свидания» и делая долгую затяжку, а затем вдруг подмечает в чужом взгляде промелькнувшую тень хитрецы, — …что? — Ничего. Просто смотрю я на тебя, друг мой, — ухмыляясь, тихо проговаривает Хэйдзо, — и вижу, что, похоже, ты окончательно попал… Кадзуха на короткое мгновение опускает взгляд. Похоже, что да. Окончательно.01:40
Друзья просидели ещё час за непринуждённым разговором о всяком разном, продолжая курить и распивать подарок Томы: коньяк под приятельскую болтовню ни о чём, сидя у окна, зашёл лучше некуда… Кадзуха много не пил, во-первых, ему нельзя увлекаться подобным, а во-вторых, ему завтра утром и правда нужно было на учёбу. И вообще, чем он лучше Горо в таком случае? Сначала распаляться на тему правильности чужих поступков, а потом самому же их и совершать? Забавно. Ладно, эти ситуации были совершенно разные. У Кадзухи не было тревожности, не было сильнейшего стресса, и в отличие от Горо у Каэдэхары имелся целый список друзей, с которым он мог спокойно обсудить свои проблемы… Чёрт… Хэйдзо ушёл к себе, спать в свою новую комнату, а Кадзуха отправился в ванную, в которой провёл слишком много времени. Мыслей было столько, что даже несмотря на выпитые пару стопок коньяка (Хэйдзо всё-таки принёс рюмки), тяжёлые размышления всё равно не давали покоя. В большинстве своём это были переживания за сложившуюся, очень непростую ситуацию. В которой Кадзуха был виноват, как никто другой. Он и в самом деле в последнее время не обращал внимание ни на кого, кроме Скары. Он потерял счёт времени и пространства, слишком углубившись в свои чувства к этому парню… Но Кадзуха искренне считал, что это совершенно неконтролируемая история: он не может удерживать собственных чувств и влечения к этому человеку… Да, это звучало, как самое настоящее оправдание, но Кадзуха не желал думать об этом, как о несостоятельной и дурацкой отговорке, поэтому в любом случае считал, что вина полностью лежит на нём. Скара не виноват в том, что Кадзуха поступил, как самый настоящий эгоист по отношению к Горо, который этого и в самом деле не заслуживает. Как же так вышло… Кадзуха мог бы ещё долго терзаться чувством вины, но саморефлексия никогда не становилась для него причиной самокопания. Скорее наоборот: ему нужно было сделать выводы и прийти к решениям, которые помогут для исправления ситуации… Как минимум, Кадзухе стоит извиниться перед Горо. Попытаться восстановить с ним общение, не говоря уже о доверии. Если парень не решился обратиться за помощью к своему близкому другу, может, он побоялся в чём-то признаться? Может, его тревожит нечто такое, чего Кадзухе знать не обязательно…? Но что такого он мог скрывать? Мечась в этих размышлениях, Кадзуха возвращается в свою комнату и ложится на кровать, устало вздыхая и понимая, что заснуть ему не суждено, потому что в голове было слишком много беспокойных мыслей. Каким образом он должен сейчас спать, если вокруг него происходит какой-то нескончаемый хаос. А, может, он всегда был? Может, Кадзуха просто не замечал, как живёт жизнью человека, без конца рвущегося решать чужие проблемы? Каэдэхара не умел по-другому: отец учил его быть отзывчивым и порядочным человеком, и даже когда родителей не стало, Кадзуха не сломался. Он не позволял своему унынию потянуть за собой вереницу проблем… Конечно, в этом была не только его заслуга. Рядом с 15-ти летним Каэдэхарой оказались люди, которые искренне желали помочь. Ему очень повезло, что они не были заинтересованы в большом состоянии его семьи, и не имели корыстных целей. Они просто окружали мальчика заботой до его совершеннолетия, а кое-кто делает это до сих пор… Пример хороших родителей и добрых опекунов и вдохновлял Кадзуху оставаться в первую очередь человеком, готовым помочь любому, кто в этом действительно нуждался. Только вот… Кадзуха вдруг вздрагивает, слыша звук уведомления на телефоне. Парень протягивает руку и открыв сообщение, неожиданно вздрагивает и приподнимается с места, увидев знакомое имя. Скарамучча, 01:50 «Не спишь?» Кадзуха обращает внимание на время, понимая, что уже очень поздно, а Скаре завтра рано утром вставать… Кадзуха, 01:50 «Нет» «А ты почему ещё не спишь?» Скарамучча, 01:50 «Ушиб на ноге болит» Кадзуха, 01:50 «Что?!» «Сильно?» Скарамучча, 01:51 «Да, посмотри» Фотография Кадзуха без какой-либо мысли открывает присланную Скарой фотографию, не очень понимая сначала, каково может быть её содержимое, однако… Стоит ему открыть фото, как парень глубоко, протяжно вдыхает, моментально закрывая губы своей ладонью, пока глазами он внимательно, почти неотрывно исследует фотографию Скарамуччи, который… Это было… о господи… На фотографии Скара был почти обнажённый, очень изящно выгнувшись в спине, чуть вперёд выставив свои красивые ножки, на одной из которых было не очень хорошо видно синяк, будто эту фотографию Скарамучча сделал не с целью показать последствия сегодняшнего падения, а для того, чтобы просто подразнить Кадзуху… Ах, ты… На фото Скара сидел, кажется, в ванной комнате, прямо перед зеркалом, изогнувшись так, чтобы хорошо и отчётливо было видно изгиб его талии, плавно переходящий к его обнажённым из-за короткого халата, бёдрам. Чёрная атласная ткань совершенно не прикрывала гладких, прекрасных ног, осыпанных татуировками и синяками, а теперь ещё и потемневшим местом ушиба… Одной рукой Скара держал телефон, а вторую придерживал у своего лица, едва касаясь тонкими пальцами собственных приоткрытых губ: юноша выглядел таким соблазнительным, изящным, утончённым и таким чертовски желанным… Кадзуха не мог отвести взгляда, несколько первых мгновений даже ни разу не моргнув. Он не в силах был перестать рассматривать эти невероятно-красивые изгибы тела Скары, который, очевидно, слишком хорошо знал, как ему наиболее эффектно подать себя на фотографии: в какую позу ему сесть, чтобы дать Кадзухе именно то, что он хочет, с каким именно взглядом смотреть в камеру, чтобы вызывать какое-то неконтролируемое желание… В его прикрытых потемневших фиолетово-синих глазах было столько наваждения, столько истомы, он словно был на краю сильнейшего возбуждения… Скарамучча, 01:53 «Тебе нравится?» Кадзуха, 01:54 «Да…» А что Кадзухе надо было ответить? Конечно, ему нравится… Он был в восторге, он не мог даже представить, что когда-нибудь увидит нечто подобное, что когда-нибудь Скара будет присылать ему откровенные фотографии в два часа ночи… Кадзуха, 01:54 «Скара, ты…» Прекрасен. Невероятен. Восхитителен. Скарамучча, 01:55 Фотография Кадзуха открывает новое присланное фото, и едва задевает его взглядом, как тут же резко блокирует экран телефона, не в силах полноценно рассмотреть… Блять! Скара специально это делал. Он специально присылал эти откровенные фотографии, как в наказания за что-то. Как напоминание, что Кадзухе, ещё минимум два дня придётся ждать их следующей встречи, и чёрт возьми… Это было невыносимо, это было жестоко… Парень всё же открывает фотографию снова, чтобы убедиться, что ему не показалось: на фото Скара сидел в почти такой же позе, только теперь с его тонкой приоткрытой шеи, ровных плеч и груди спадала атласная ткань, обнажая гладкую бледную кожу и раскрывая изгиб его талии. Скара ещё сильнее изогнулся в пояснице в ещё более откровенной позе, выставив свободную руку у своих бёдер, таким образом прикрывая пах, с которого дразняще соскальзывала тонкая ткань короткого халата. Юноша выглядел распалённым, расслабленным, будто и в самом деле… Чем он там занимается… Скара совершенно точно издевается над Кадзухой… Он совершенно точно дразнится, просто нагло измывается над своим любовником, намекая на невозможность прямо сейчас зацеловать его прекрасные плечи, его шею, осыпать каждый сантиметр его соблазнительного тела жаркими, пылкими поцелуями, а затем взяться за его тонкую изящную талию крепкой хваткой до побеления собственных пальцев, до царапин и синяков на гладкой коже, чтобы заставить Скару томно простонать от этой распаляющей разум жадности, исходящей от каждого грубого действия Кадзухи, которое он совершает, пока берёт юношу прямо на полу этой ванной комнаты, прямо перед зеркалом, заставив солиста смотреть на себя, сгорающим от пьянящего удовольствия, сходящим с ума от глубоких, резких, сильных толчков и выстанывающим имя Кадзухи, умоляюще прося его двигаться быстрее, широко раскрывая свои губы и закатывая глаза, не в силах смотреть на своё отражение: распутный, развязный, жадный до наслаждения… Чёрт… Кадзуха прикладывает к губам руку, прикусывая ребро ладони, тяжело, томно вздохнув, через силу пытаясь перебороть себя, чтобы не… Нет… Он почувствовал тянущее, приятно приливающее тепло внизу живота, ощущая предательское, медленно-подступающее возбуждение. Блять… Кадзуха старается отогнать всякие мысли, но едва ли он может контролировать своё сильное влечение, своё желание… Скарамучча, 01:58 «Насмотрелся?» «А теперь спокойной ночи» «Ахахахах» Спокойной?! Он, что, издевается?! Кадзуха, 01:58 «Скара, ты очень жесток» Скарамучча, 01:58 «Я знаю» «Это чтобы ты больше не бесил меня дурацкими вопросами» Кадзуха отбрасывает от себя телефон, хватаясь ладонями за своё лицо, пытаясь унять бурю эмоций, прямо сейчас бушующих в его голове, и в его… теле. Каэдэхара совершенно точно не оставит эти издевательства просто так, он не позволит Скаре подобным наглым образом дразнить его… Что он там просил сегодня? Придумать, куда бы им сходить на следующее свидание…? О, Кадзуха обязательно придумает.