Baby, I wanna touch you I wanna breathe into your will See, I got to hunt you I got to bring you to my hell Baby, I wanna fuck you I wanna feel you in my bones © Meg Myers — Desire
***
— Ты действительно безумна… — Арси почувствовала легкий жар на своем лице и отвела взгляд, закусив губу. — И откуда мне знать, что Прайм и команда действительно бросили меня? — Арси, моя дорогая, ты здесь уже 6 земных часов. Только со мной, — Эйрахнид усмехнулась, зачарованно наблюдая за слабостью пленницы, — и моим сумасшествием, которое хочет обладать тобой больше, чем властью равной Мегатрону. Разве мне было бы выгодно тратить время на тебя, а не на поиски… м… способа ее достижения?.. Просто стань моей, как я желаю. Лунное зарево пробиралось все дальше, пока не настигло два женских силуэта: у стены, едва прижавшись к друг другу, они стояли почти неподвижно, напоминая две искусно высеченные мраморные статуи под бледным свечением застенчивого спутника. Серебряные лучи подсветили лицо меньшей девушки, сгоняя с него мрак, подсвечивая иссиня-черные волосы, мерцающих россыпью искр. Слегка покрасневшие глаза блестели от недавно высохших слез, дополняя бледно-розовые губы, ставшие более яркими после грубого поцелуя нетерпеливой десептиконкой. И тихий, едва слышный шелест слов сорвался с губ Арси: — Я — это то, что ты считаешь трофеем, желанием обладать целиком и полностью. Это больше, чем ненависть. — Её взгляд через мгновение стал ярким, впиваясь в аметистовые глаза напротив. И он был чертовски пронзительным, словно смотрел прямиком вглубь того тихого, сладостного безумия, сочившегося из сознания Эйрахнид. И она, видящая абсолютно все тайны своими сизыми глазами, имея силу и непокорность, признала поражение. Гордо, молча, слегка поникнув и разрыдавшись перед своим врагом минутами ранее. Одно поражение не исключало еще одной битвы. Реванша. — И я не стану никому подчиняться. Ни тебе, ни Прайму. Как подобает тому, кто может вырвать твое сердце прямо здесь. И сейчас. — Её тон обрел холодную уверенность, безжалостно высекая каждое слово. Десептиконка склонила голову, глядя на пленницу с любопытством. Эмоции всё больше проявлялись на ее лице: от смущения до гнева, она хмурилась и сверкала опасными молниями. Это было несравненно с тем, что показывала Арси, сражаясь до полусмерти, готовая отдать жизнь и последний вдох, испепеляя саму искру взглядом. Горела, обжигая руки врагов и себя саму. Там она была… неживая, отданная всем сердцем бесконечному пламени войны. Не такая, как здесь, оставленная один на один со своими мыслями. Милая. Эйрахнид не успела опомниться от звучания голоса, дергающего за невидимые нити, как услышала шорох. Ощущение чего-то тёплого, едва ли тяжёлого на своих плечах, погрузило десептиконку в омут непривычных ощущений. Девушка напротив разомкнула с ней пальцы, ловко выскользнув из цепких ладоней. Теперь она по-собственнически свесила руки с плеч, в то же время нежно касаясь встрепещенных лапок кончиками пальцев. — Дерзишь? Я не стану убивать тебя, глупая. Просто заставлю желать меня больше, чем смерти. — Десептиконша довольно проурчала, чувствуя, как от прикосновения к лапкам разливается жар, вызывая волну приятных мурашек. — Твоя жизнь будет принадлежать только мне, потому что я заставлю тебя желать этого. Она тлела под этими легкими ласками, понимая, как сильно трепещет под ранее неизвестной слабостью. Ощущением, которое ненавидит, презирая его во всех аспектах. Эта слабость была в ее руках, дрожащей перед ней минутами ранее, но теперь… Эта холодная решительность, неизмеримая наглость, вернулась. — Слишком самонадеянно даже для тебя, предательница. — Арси тихо усмехнулась, оставив попытки сопротивляться безрассудным речам, когда паучьи пальцы оказались на ее талии, а трепет металлических лапок чувствовался под кончиками пальцев. Победа. — Я бы предпочла смерть на поле боя. — Как скажешь, — Эйрахнид едва сильнее скользнула ладонями по талии, спускаясь к бедрам, а на лице появлялась все более хитрая ухмылка, — моя дорогая. Атмосфера медленно наполнялась желанием: таким агрессивным, удушающим своим трепетом, следом плавно переходя в ласкающее, зовущее, едва сдерживаемое. От этого ощущения хотелось сбежать, но была и жажда нырнуть в него с головой, растворяясь без остатка, отдаваясь этим порывам, накатывающих волнами сладкого безумия. Таять, как лёд, под жаркими лучами, теряя свой смысл, свое обладание. И было в этой атмосфере что-то холодное, ясное, мерцающее путеводной звездой сквозь непроглядный смог. Эйрахнид ловко подхватила пленницу на руки, встав на паучьи лапки. Не в силах сдерживать свой голод, она направилась вон из пыльного и затхлого помещения, прямиком в свое настоящее логово. Разве она когда-то смела отказывать себе в удовольствии, будучи от природы жадной к обладанию чем-либо хорошеньким? И, кажется, добыча была весьма уверена в своих силах убить хищника, если сама того пожелает. Девушки находились в некоторой абстракции от того, что происходило вокруг — теперь ничего не имело значения. Было лишь тепло от тех судорожных выдохов, наполненных страхом от предвкушения и вырывающихся наружу. Казалось, что прямиком из искры, заводящейся от одного понимания абсурдности происходящего, исходило это чувство. Люди называли искру душой, так глупо по-своему, как какое-то хрупкое и нежное создание, лаконично и просто. А в ней само воплощение жизни и смерти, граница слабости и силы, сводящая с ума от своих столь ярких, неподконтрольных стремлений взять то, что она считала нужным, извиваясь и ноя под запретами, покалывая изнутри, задыхаясь. Арси сидела на краю кровати, с интересом наблюдая за тем, как ее враг медленно спускает с плечей платье, открывая вид на свое тело. Весьма красивое, эстетичное, перекликаясь со скверным властным характером десептиконки. Было в этом что-то неправильное и… Множество шрамов виднелись под тусклым светом лампы. И все эти шрамы — её. Пусть уже белые, едва заметные, но точно ранее болезненные, глубокие. Почти смертельные. И десептиконка поймала это переживание, спрятанное в глубине серо-голубых глаз. — Интересно посмотреть на свои метки? Усмехнувшись, Эйрахнид приблизилась к Арси, припав к ее губам едва ощутимо, аккуратно касаясь их. И поцелуй быстро тлел, растворяясь в жаре, появляющемся на смущенном лице. Черновласая положила руку на грудь и слегка толкнула, приказывая лечь. — Они мне нравятся. Не переживай об этом, зайчонок. — Я и не переживаю! — Арси упала на подушки, поражаясь их мягкости. — Ещё за врага переживать, который получал по заслугам. Пфф! Уловив усмешку, Эйрахнид улыбнулась и начала действовать. Подцепив края брюк, она медленно стащила их с ног автоботки, открывая вид на нечто воистину прекрасное в полном величии. Мышцы, подчеркнутые рыже-желтым светом, достигнутые путем усердных тренировок… И этот чертовски соблазнительный пресс. Она вообще знала, что прячет под слоями одежды? И Эйрахнид вновь ощутила жар, теперь узлом завязавшийся у нее где-то в животе, растекающийся по всему телу так предательски сильно. Нельзя было его выдохнуть как что-то лишнее, и оставалось лишь замереть, разглядывая полученную драгоценность. — Ты… красивее, чем я могла бы представить… — Выпалила Эйрахнид, выводя узоры пальцем по бархатной коже пленницы, тем самым поглаживая рельефные мышцы. — И шрамов нет. Моих. — Увидишь, — Арси завела ладонь за шею десептиконки, притягивая ее к себе поближе, — на спине. Последняя капля терпения соскользнула с края, разбиваясь о землю безрассудства. Эйрахнид подхватила бедро девушки, задирая его повыше. Она прильнула к коже, покрывая ее легкими поцелуями, едва ощутимыми, влажными. Поднимаясь все выше, она то и дело поднимала взгляд на Арси: та, борясь со внутренним смущением, краснела все больше и больше, даже закрыла ладонями лицо и закусила нижнюю губу, пытаясь сдержать нервные выдохи, от чего слегка подрагивала, замирая на мгновения. Самодовольно улыбнувшись такой картине, десептиконка крепче сжала бедро, на этот раз вместо поцелуя впиваясь клыками в нежную плоть. Арси подавила стон. Она сжала простынь руками, выдохнув с шипением, в попытках вытерпеть резкую боль. «Сработало», — Подумала Эйрахнид, наслаждаясь открывшимся выражением лица пленницы. Паучиха отстранилась и нависла над Арси, встречаясь с удивленными глазами напротив. Черные волосы доставали до подушки, щекоча шею девушки, от чего ее злоба за укус быстро сменилась попытками не хихикать. — Я давно хотела именно этого. — Эйрахнид стыдливо отвела взгляд, борясь с неожиданно вспыхнувшим ощущением внутри. — И думала, что просто ненавижу тебя. — А я думала, что услышу эти слова еще в Академии. — Арси вновь усмехнулась, но теперь с ноткой горечи в словах. Она поменялась в лице на долю секунды, слегка помрачнев от нахлынувших воспоминаний. — Но никак не здесь и не сейчас. Между ними было многое. Война разделила их, оставив на двух разных берегах. Один приносил разрушения в попытках построить новый мир, уничтожив старый. Получить власть в призрачном городе, возведенном на чужих костях. Другой же отчаянно защищался, стараясь сохранить остатки того, что было еще возможно спасти. Они же, две юные, подверженные столь противоречивым волнам нового времени, были подхвачены течением и утянуты в бесконечную вражду, сражаясь за свои идеалы, оставив свое прошлое далеко позади. Оставив друг друга чересчур далеко, но до невозможности близко, встречаясь лицом к лицу на поле пролитой крови. — Вот так ты по-настоящему ко мне относишься? Я ведь тебе… призналась! — Докажи, что это правда. — Арси лукаво прищурилась, наблюдая за тем, как собеседница хмурится. — Ты слишком часто врала мне. Эйрахнид раздраженно фыркнула, глядя в лицо той, кто сейчас улыбался, тая от уютной атмосферы логова злейшего врага. Она не выглядела как та, кто будет насмехаться, но девушка почувствовала укол обиды. И, желая выместить свои претензии, укусила пленницу за нижнюю губу, следом решительно проникая глубже, чувствуя, как выступившая кровь отдает своим металлическим привкусом. Внутри горело желание схватить горячо ненавистное за шею, притягивая к себе, пробуя каждый сантиметр присвоенного тела на вкус, пока та бесконечная бездна не насладится сполна. С трудом отстранившись от заветных губ, десептиконка чувствовала, как внутри все ещё что-то клокочет, рычит и извивается, требуя продолжения. И так было тяжело держаться на расстоянии, не растворяясь в этом потоке нежности, желании пробовать клеточку за клеточкой, чтобы следом вобрать все чувства за раз, привязывая их к себе, оставляя частью своей искры эти холодные руки, тонкие губы, решительный взгляд, иссиня-черные волосы, напоминающие ночное небо, и чертовски красивую фигуру. Сотворенная самим Праймусом, она снизошла на Землю. И все это — на этот короткий миг, в ее руках, в ее кровати и в ее шатком мрачном мире, разгоняя тьму своим кристалльным светом святости. — Я не посмею потерять тебя.