Подстава как есть.

Из блаженного забытья Энакина медленно вытягивало чьё-то настырное посвистывание в ритме какой-то мелодии. Парень что-то невнятно промычал, натягивая на голову подушку. Не помогло. Вернее, не так: помогло, но тотчас подушка была вырвана из рук и улетела в неизвестном направлении. — Подъём, лентяй! Работа ждёт! — радостно-предвкушающим тоном пропели над ухом Скайуокера. И пропел тот, который никак в Ордене быть никак не мог. — Бен? — промямлил Энакин, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из прошлого вечера. Что-то вспоминалось, но с большущим трудом. В голове мысли текли вяло и сама-то голова весила с тонну. — Бен, Бен! Кто ещё? Ты сам поднимешься или мне тебя экстренно поднять? Энакин быстро перевернулся на спину, уставившись на Кеноби, в самом деле бывшим рядом с Скайуокером. В руках Оби-Ван держал что-то вроде ковша. — Экстренно? — Ледяная вода мигом поднимет тебя с постели. Ученик Храма принял правильное решение мгновенно, тряхнув тяжёлой головой. И с ужасом уставился на окружающую обстановку. — Мы… Я… Где это?! Скептически уставившись на ничего не понимающего парня, Кеноби с тоской посмотрел на ковш. — У меня ты, у меня. И нет, успокой свою совесть, ничегошеньки у нас быть не могло: не в моём ты вкусе, Скайуокер, мне женщины нравятся! И вообще, хорош зенками моргать, марш в освежитель! — А чего я у тебя делал? — Спал! — Оби-Ван сверкнул взглядом и ткнул в нужную сторону. — Сказано уже, в освежитель!!! Чтобы привести себя в рабочий тонус, пришлось и воду похолоднее включить, и к Силе прибегнуть. После в зеркале увидев всё равно неприглядную картину помятого лица и каких-то ненормально сонных глаз. Судя по настойчивому повторному стуку в дверь, терпение Кеноби было близко к критическому уровню. На кухонку, где сейчас распоряжался Оби-Ван, Энакин просочился осторожненько, с кучей мыслей в голове. — Умеешь ты из простого сложное делать. — Эм? — любопытные глаза уставились на сервирующего стол нехитрым завтраком Кеноби. — Так как вчера ты был в невменяемом состоянии, то я взял на себя смелость и отволок тебя вместо Храма к себе. — А?.. — Твоему мастеру позвонил и сказал, что выполняя работу, ты вынужден будешь задержаться — вот и всё! Да, кстати! Квай-Гон Джинн просил тебя не забывать то, что уроки тоже делать надо, от них ты не освобождён. А чтобы тебе было веселее жить, напомнил, что во вторник тебя ожидает магистр Винду, кажется, что-то там про ваши светошашки. — Ой… Только не он! — даже голову в плечи вжал Энакин, выглядя и без того не ах, а тут даже серым стал. — Мне кранты. Бен скептически глянул на унылый затылок юнца, уткнувшегося в свою чашку. — Сленг у воспитанника Ордена? С чего бы это? Впрочем, у меня ещё новость, уж не знаю, хорошая или плохая, но… Велено передать, передаю: Джинн некоторое время будет вне доступа, так что выбираться из тех передряг, в которые ты сумеешь влезть за время его отсутствия, будешь вынужден сам. Точка. — Уй! — Энакин ещё и руками макушку свою прикрыл, зажмурившись. — Совсем плохо… — Голова болит? — участливо осведомился Кеноби. — Нет. А что там про невменяемое состояние было сказано? — Совсем ничего не помнишь? Скривившаяся рожа будущего поборника справедливости впечатлила Оби-Вана. — М-да… Мой тебе совет — не пей больше коррелианский коньяк. Не для тебя он, вон память на раз отшибает. Ладно хоть только стакан хлопнул да и то по детскому недоразумению: если капризить, то по-взрослому. — Мне нельзя же пить! Мне и шестнадцати нет! — пришёл в ужас Скайуокер. — У-уу, древность-то ещё существует! Бери пример вон со светских тусовщиков — с двенадцати-четырнадцати лет уже во всю показывают, что они вполне себе взрослые — ну и игры у них становятся по-взрослому интересными. У меня где-то на комлинке есть сведения, что в участок сегодня ночью компания пьяных из «золотой» молодёжи загремела. Вот сейчас ты себя приведёшь в божеский вид и полетели их оформлять и переоформлять под родительские крылышки. Много нового про себя узнать можно. Тебе сколько времени дать? Вопрос озадачил Скайуокера, который заявил, что он и так уже готов, на что Бен пробормотал, что готов-то Энакин готов. Во всех смыслах и отношениях. Сегодня Скайуокер был на диво тих и задумчив, вопросами не сыпал, философию понапрасну не разводил, изуверскими изысканиями не занимался. Благодать! Но Оби-Ван не расслаблялся. Уже выработавшаяся мания в присутствии этого элемента шептала, что жизнь, она состоит из чёрных и белых полосок, хотя нет, там ещё и серая обыденность существовала. И пока он, Кеноби, стоял как раз на грани между… между чем-то из этих направлений. Участок, как это и бывало в напряжённые два-три дня после выходных, гудел деловитостью и отборным хамством. Громко хамили из клетки, где расположились сплошь и рядом молодые и недовольные граждане свободной Республики. Кеноби солнечно улыбнулся, предвкушая, а вот Скайуокер недоумевающе разглядывал сей зверинец, а иначе и не назовёшь, этой группы. Размалёванные, разящие таким амбре, что даже от дверей доставало, ещё находившиеся под действием наркотического и алкогольного опьянения эта группа молодых разбойников шумела громче всех. Даже отъявленные бандюганы недобро косились в их сторону, а тем и плевать было. — Комлинк мне! Эй, ты, вуки! Комлинк принеси! — пренебрежительно растягивая слова, один из этой братии уставился на Скайуокера высокомерным взглядом. Энакин окинул посмевшего требовать взглядом, научившись игнорировать напрочь такие попытки вывести из себя, развернулся и потопал разыскивать Кеноби, затерявшегося в дебрях участка. Кажется, его ожидал новый полный открытий день в участке. Впрочем, Оби-Ван его предупредил. — Э-ээ? — промычал недоумевающе Ранд, провожая взглядом высокого пацана в робе. — И чё такое, а? — Не чёкай и присядь, балбес! — процедил один из лежавших навзничь на скамье. — Щас предки отправят охрану за нами и будет всё прекрасно. Сами-то ведь ни в жизнь не прибудут. Тот, кого столь благозвучно обозвали балбесом, потоптался на месте, зло оглядев камеру и саданул ногой в дорогом ботинке по вполне себе железной решётке. Тут же зашипев от боли. — Идиот, — постановил тот же равнодушный голос. — Заткнись! Тебе-то может и не будет ничего, а мне папаша вновь урежет карманные! Просил же не разносить этот проклятый бар! Уроды моральные! — Трусишка! Папули испугался… — захихикал противно кто-то из угла и залился почти истерическим смехом. — Наркоман долбанный! — окрысился Ранд зло и безнадёжно. И устало сполз по стенке, бормоча себе под нос: — Связался с вами, придурками… — Тебе же хотелось острых ощущений? — косо глянул на мучившегося неопределённостью парня заводила этой компании, криво улыбаясь. — Вот и распишись. Ранд зло сверкнул глазами из-под чёлки, кусая губы. И не стал пререкаться, обдумывая, как перед отцом и матерью будет распинаться, объясняя, как ему вообще пришло в голову связаться с племянником Канцлера Палпатина. А ведь слышал неприглядные шепоточки про этого совершенного во всех смыслах светского бандита. Не поверил. — М-так… — Оби-Ван нашёлся в допросной, на которую Энакину указала Маюна, — Неплохо, совсем неплохо ребята повеселились… Срубить с них штрафы… Нет, вряд ли получится. — Почему это? — озадачился Скайуокер, присаживаясь напротив на свободный пока стул. — Богатенькие имеют неплохие связи в судебной структуре. А кто из судей станет себе врагов наживать? Поверь мне, найдут притянутое за большие уши оправдание и отпустят дитяток на все четыре стороны, а нам влепят выговор, что честных граждан в кутузку загнали. — Да они же как один наркотиками накачаны!!! — Возмущение твоё понятно мне, — Оби-Ван задумчиво покачал в пальцах стило, о чём-то напряжённо размышляя и прогоняя по экрану датапада список имён и фамилий с фото. — Но сути дела оно не меняет. Итак! С кого бы мне начать? — А может ну их к ситху? — неуверенно предложил Скайуокер, в груди которого медленно зарождался холодок какого-то непривычного ощущения. — Пусть их другие ведут? — Пусть-то пусть, — негромко проговорил Оби-Ван, поднимая ставшими ледяными глаза на напарника, — но эти сволочи кантину Декстера разгромили, а сам он в больнице — в реанимации, Эни. Так как? Мне их другим передать? — Месть не даст нам удовлетворения, — медленно, словно выталкивая из себя слова под этим давящим взглядом, выговорил Энакин. — О! Не месть. Возмездие, это называется возмездие. И они получат его полной ложкой. Энакин нахмурился, ещё не понимая, почему же ему не по себе. Но вот что Оби-Ван выполнит своё обещание — вот это сомнений не вызывало. Иногда бывало в этом человеке проскальзывало что-то такое… Опасное… Необъяснимое. И с пути такого вот Кеноби желалось посторониться. На пару световых лет.