Боль и нежность

Рыжая девчонка-хиппи всегда снилась Клиффу не только с кровавым месивом вместо лица, но и с жуткой раной, зияющей внизу живота. Она протягивала к нему окровавленные руки: мол, иди сюда, ну же… Однако пока что каждое такое кошмарное сновидение заканчивалось одинаково: Клифф делал огромное усилие, чтобы не поддаться своей жертве, не пойти ей навстречу. Шаг назад… и его выбрасывало из той залитой кровью, наполненной истошными женскими воплями ночи. Просыпаясь в холодном поту, он каждый раз пытался убедить себя, что совершил благое дело. Что, не убей он эту рыжую стерву, она со своим дружком и подружкой без жалости заколола бы Шерон Тейт, которая была тогда на последнем месяце беременности. Что он повёл себя героически — спас беззащитную женщину и еще многих людей, в том числе Рика и его жену. Но Клиффу никогда не удавалось заглушить этими рациональными доводами негромкий, однако настойчивый голосок в самой глубине души. Голосок, который твердил всегда одно и то же: парня-хиппи он убил, обороняясь, как равного. Но девчонка… Даже если бы на экспертизе не обнаружили, что рыжая хиппи была на раннем сроке беременности, этот голосок твердил бы ему, не смолкая ни на миг: ты совершил самый гнусный поступок, который только может совершить мужчина. Лишил жизни в муках слабейшее существо… Разве не мог ты просто вырубить ее до прихода полиции? Нет. Потому что человек, одурманенный наркотиками, — это уже не человек, а какое-то… осатанелое чудовище. Когда Клиффу рассказывали позже, чтό он сделал с девчонкой, ему самому в это сначала не верилось. Будучи в здравом уме, не мог бы он схватить ее — пусть одержимую, пусть безжалостную убийцу, которая, промахнувшись, всадила ему в бедро нож — за волосы и бить лицом о твердые предметы до тех пор, пока не прекратились стоны. Не мог бы даже допустить таких мыслей… Жена, которую Клифф ненамеренно убил гарпуном, если и снилась ему, то нечасто — да и то лишь первое время после трагедии. А эта девочка… Ведь совсем еще девочка! В дочери ему годилась… Но не это самое страшное. Он убил беременную женщину. Убил зверски, в чем была повинна сигарета с наркотой. Но это не снимает вины с него самого. Пусть его и на сей раз не посадили в тюрьму… Хотя… клиника для наркозависимых — чем она лучше тюрьмы? Но всё же он добровольно дал себя туда засадить. Рик уговорил… Он, Рик, и сам после той ночи не раз себя одурманивал — правда, только алкоголем. А Клифф оказался бессилен жить со всеми своими ужасными воспоминаниями. С чувством вины, которое стало просто непереносимым. Не давало дышать… Но Рика уже нет. До ужаса нелепая смерть: напился до поросячьего визга, свалился в бассейн и не сумел выбраться… Не дожил совсем немного до шестидесятилетия. А ему, Клиффу, недавно исполнился шестьдесят один год. И дело его — дрянь, как ни верти, с какой стороны ни смотри. Ну, выбрался после смерти Рика из этой проклятой клиники. Ну, даже подлечили немного — хотя нашпиговали лекарствами так, что каждое вылезает своим боком. И денег достаточно, и крыша вон какая шикарная над головой: Рик завещал ему всё свое имущество. С Франческой-то развелся почти сразу после свадьбы, да так и не женился потом. Но как ему, Клиффу, жить? И можно ли вообще назвать жизнью существование человека, который разменял седьмой десяток, да еще недавно выполз из больницы для наркоманов? Что он знает точно — так это то, что больше туда не вернется. Ну, пусть снова на эту дрянь подсядет. Но не всё ли равно? Жизнь уже прожита. Рику даже повезло, что он уже отошел в мир иной… Что можно делать в таком возрасте? Сидеть и вспоминать годы, когда ты был молодым, полным сил красавцем? Свихнуться можно… Да, в четырех стенах он сейчас точно свихнется… Нет, чем валяться на диване после очередного кошмарного сна и позволять всяким дрянным мыслям сверлить мозги — так лучше уже выползти на улицу за… Нет, выпивка еще есть. Ну… тогда хотя бы за вечерней газетой. На улице, кажется, уже закат…

* * *

Какой черт водил его по городу, не дав добрести до ближайшего газетного киоска и заманив непонятно куда, Клифф так потом и не понял. Но поиздеваться над ним, видимо, решили основательно. Куда бы он ни шел, когда бы ни поднимал взгляд — везде беременные женщины. С огромными животами и не очень. Совсем молоденькие и уже «хорошо за …дцать». Красавицы и страшилки. Белые, негритянки… ну вот, еще цыганки не хватало. — Позолоти ручку, красавец. Судьбу тебе расскажу, советом помогу… «Красавец»… Ну, допустим, он еще не потерял былой привлекательности, подтянутости… Хотя эта беременная стерва с хитрыми огоньками в черных глазах, небось, кого угодно красавцем назовет — лишь бы ручку позолотил. Решив послать ее куда-нибудь… ладно, не слишком далеко… Клифф поймал себя на том, что шарит по карманам в поисках мелочи. Желание откупиться хоть как-нибудь от своих страшных деяний? Или… совсем другое желание? — Ну, чего тянешь? — чуть насмешливо глянула на него цыганка, пряча в бездонном кармане юбки хрустящую зеленую банкноту. — Делай, что тебе хочется. — А ты знаешь, с кем говоришь? — буркнул Клифф. — В моем даре не сомневайся, — серьезно отвечала молодая женщина. — Знаю, что натворил ты, и что можешь еще сделать, чтобы душой не погибнуть… Делай, что тебе хочется. Вреда ты ни ему, ни мне не причинишь — иначе не окликнула бы тебя. Стараясь, чтобы рука не дрожала, он положил ее на живот цыганки. — Вот так очень скоро окажется в руках твоих жизнь двух существ беззащитных. Сумеешь им помочь — и себе поможешь… Ишь, пригрелся, сорванец… — нежно пропела будущая мать. — Добрые у тебя руки, красавец. Ласковые. Только сам ты этого еще не понимаешь… Не натвори беды. Другой возможности уже не дано будет тебе… — Она… тоже беременна? — сорвалось вдруг у него с языка. Два слабейших существа… — Соображаешь, — подалась назад цыганка, мягко высвобождая упругий круглый животик из-под его руки. — Да не всегда… Ну, прощай, красавец. Наши с тобой судьбы больше не пересекутся. А газетный киоск — во-он там.

* * *

Газеты в том киоске продавала, наверное, ровесница Клиффа: худая, изможденная мулатка с коротко остриженными седыми волосами и серо-зелеными глазами, которые казались огромными из-за ввалившихся щек. — Тут же по-английски написано, — глянула она полным ненависти взглядом ему в лицо. — «Возле киоска не курить»! Себя травите — так и я должна травиться?! Ну, эта точно не беременна — хоть огрызнуться-то на нее можно… — Будешь мне указывать, что делать? Где хочу — там и курю, поняла? Клифф демонстративно выпустил облачко дыма, не отойдя ни на шаг от киоска. Больше покупателей нет — а то бы не выпендривался. Но, к несчастью для этой старой ведьмы, тут вообще поблизости ни одного человека. — Отойди от киоска, сволочь! — выскочив на улицу, взвизгнула мулатка. — Сволочи вы! Скоты поганые! У себя дома кури — хоть задохнись. А я… Она внезапно сжала губы так, что те побелели. Полные ненависти серо-зеленые глаза, казалось, вот-вот просверлят Клиффа насквозь… — Вот так рот закрытым и держи, шлюха старая, — с усилием сохраняя спокойствие, процедил он сквозь зубы. Пусть она закатывает истерики — это удел женщин. А он, мужчина, до этого не опустится… Ну вот, вторая серия началась. — Кто?! — не помня себя, схватила она Клиффа за ворот мятой разноцветной рубахи. — Как ты меня назвал, скотина?! Да я… — И что «ты»? — легко оторвал он от себя костлявые коричневые руки. — Что ты мне сделаешь? Пошла вон — надоела! Клифф не рассчитал — мулатка, которую он вроде бы легонько оттолкнул, отлетела к самой стенке киоска. Ударилась спиной… — Сволочь… — одними губами прошептала старуха. Прозвучало это страшнее самых громких проклятий. Ненависти-то в глазах, верно, хватило бы, чтобы испепелить всех мужчин в городе. — Я не хотел… — глухо произнес Клифф. И, обмякнув, бросил сигарету в урну… вернее, мимо урны. Ну и черт с ней… И с этой стервой тоже… А газету так и не купил… Да сто чертей с газетой — надо идти домой. А то куда ни сунешься — кого-то мучаешь, калечишь… Этой-то старухе, небось, не слаще, чем ему. Жизнь прожила — а ни один урод, верно, ни разу и слова ласкового не сказал… С этими унылыми мыслями Клифф и брел домой. Оказался он там, надо сказать, довольно быстро. Видно, тот, кто забавы ради водил его черт знает куда, вдруг решил стать паинькой. Цыганка сказала, что он скоро встретит тех, кому должен будет помочь… А под силу ли ему вообще помогать слабым? Не толкнет ли он случайно беременную женщину вот так, как сегодня ту несчастную, издерганную старую мулатку? Нет, с такими мыслями да на трезвую голову… Ничего не остается, кроме как в очередной раз напиться и проспать до следующего вечера…