Развей мое одиночество

Кто может в точности ответить на вопрос почему в горах все выглядит настолько по иному? Почему леса, восходы, лунный свет, звери и даже люди здесь настолько возвышеннее и непорочнее, чем где либо еще? В чем секрет того, что именно на вершинах гор разум и сердце тоже становятся чистыми и невинными, как в день твоего рождения? И почему это перерождение не всем приносит покой и радость? Вот уже около месяца неповторимый горный рассвет освещал скалы, долину и чистую душу цилиня. Сколько бы раз она не наблюдала его, а пресытиться не могла. Золотое сияние окутывало окружающие скалы, пронизывало утренний туман и отражалось от сияющих голубых волос. Посторонний наблюдатель посчитал бы это зрелище невыразимо прекрасным, но девушка пресекала такую возможность, находя места приближенные к обители адептов, куда никто не решился бы придти, опасаясь оскорбить этих высших существ. Каждый рассвет со дня, когда Хранитель Облаков позволила ей здесь остаться, приносил облегчение и освобождение от всех тревог и забот, которыми всегда наполняет жизнь среди людей. Тишина и отсутствие искушений делали ее все ближе к Адептам, внушали мысль, что все таки ее место не в Ли Юэ, а общество Хранителя Облаков, которая понимала и знала все что чувствовала и видела Гань Юй превращало возможные мысли в уверенность. Все имеют право выбрать себя хоть иногда, правда? Но время шло, дни складывались в недели, и в душе девушки поселилась печаль. Ее появление не было внезапным, она была как болезнь, сначала поражающая небольшой участок, но без должного лечения захватывающей все на своем пути. Гань Юй игнорировала ее слабые признаки, но даже если бы не проигнорировала, то все равно не нашла бы помощи и спасения в горах. Пустота после очищения души от беспокойства становилась все более невыносимой, человеческая половина Гань Юй не выдерживала отстраненной и замкнутой жизни Адептов. Чем дольше она была вдали от Ли Юэ, тем чаще посещали мысли о тех, кого она оставила там. С каждым днем цилиню все больше не хватало спокойной уверенности Нин Гуан, легкой циничности Ке Цин, доброты и яркости Сян Лин и даже опер Юнь Цзинь. Пока она не оставила их, Гань Юй не понимала насколько глубоко каждый поселился в ее сердце. Однако от твердого решения вернуться ее останавливала мысль о том, что разлука неизбежно настанет в любом случае и, наверное, все пострадают намного меньше, если она, Гань Юй, уйдет первой. Но был кое-кто основной причиной, о которой она старалась не думать. Причин избегать подобных мыслей было несколько, и одной из них были угрызения совесть за игнорирование контракта. Она не боялась гнева камня, который постигал нарушителя. Но вероятность разочаровать Моракса вселяла настолько глубокое чувство предательства, что она не могла с ним справляться. Предать Гео Архонта, защищавшего Ли Юэ и вместе с ним ее саму, отдавшего свою жизнь процветанию народа, дарившего ей многовековую дружбу, которую она по своей глупости начала по достоинству ценить только в последние 2 месяца. Неужели даже три тысячи лет жизни не избавили ее от того, что нужно буквально прямо сказать, чтоб она заметила искренность людей подобных Властелину Камня? Гань Юй запретила себе думать о том, чего ей стоила эта искренность, еще когда уходила в горы. Мысли о том, что поселили в ее душу последние разговоры, свели бы ее с ума, заставляя разрываться между желанием вернуться к людям и выполнению контракта и желанием спрятаться от непонятного волнения, которое несомненно вернется при возможной встрече. Такой ли уж хорошей идеей было восстанавливать древнюю дружбу? Обилие событий в прошлом, при которых они встречались, не позволяло увидеть это, в каждом из них от нее требовалось быть сильным воином, адептом, а от Моракса – быть истинным Архонтом, в своей настоящей сути и в физическом и в моральном смысле. Но сейчас уже Ли Юэ ничего не угрожает, Властелин Камня отрекся от статуса Архонта, а она сама стала обычным секретарем, которого от людей отличают только рожки. Их дружба скорее напоминала отношения соратников. Но теперь… Мир и покой делали их людьми и внешне и внутри, и глупо было бы не заметить этого. Природное сочувствие и мягкость цилиня при виде человека с таким грузом проблем требовали помочь и освободить его. Однако кто же мог знать, что камни спадающие с души Чжун Ли разобьют лед, который она наращивала, чтоб больше не терять. Что самое страшное – это слабая искра надежды, которая появилась незадолго до принятия ею решения уйти… которая и была главной причиной уйти. Разве не глупа надежда прекратить свое одиночество? Но было еще одно обстоятельство, которое добавлялось к количеству волн раскачивающих лодку ее сомнений. Когда Гань Юй пришла в горы, имея на тот момент твердое намерение остаться, она твердо решилась познакомиться с ученицей Хранителя Облаков, хотя рассказы о ней были отталкивающими. Неуравновешенная, с резким характером, разносящая все вокруг при малейшем недовольстве, враждебная к людям – в общем картина складывалась не лучшая. Поэтому неудивительно, что цилинь в поисках Шень Хэ пребывала в очень сильном напряжении и, найдя ее, приближалась очень осторожно, как к дикому зверю. Однако разговор донельзя удивил девушку. Пусть Шень Хэ и была холодна, а ее необычайное лицо не выражало никаких эмоций, будто высеченное из камня, но слова звучали безупречно вежливо. Нельзя сказать, что наставница обманула ее в своих рассказах. Просто адепты судят суровее людей, а то, как оценивала Гань Юй, стало больше похоже на человеческое суждение. Да вероятно общество людей в ее короткий визит начало необратимые изменения. Но больше всего Гань Юй выводило из равновесия то, что, общаясь с девушкой, она расчитывала найти подтверждение правильности своего решения. Но… чем больше Шень Хэ открывалась, тем больше был заметен ее интерес к людям, а вопросы наводили на мысль, что она ищет путь в мир смертных. И каждый такой разговор заставлял Гань Юй думать тоже о возвращении. Жить в таких терзаниях стало невыносимым и настало время свести все эти мысли и прийти к решению и выбору пути.