Используй свое право вето

— Здравствуйте, я Мидори Кобаяси, у меня назначено интервью в 10:30, не подскажете, куда мне пройти? — Доброе утро! Вас ожидают на втором этаже в первом кабинете слева, лифт находится прямо за вами, — администраторша улыбнулась мне и указала рукой на лифт. — Спасибо, хорошего дня. Журналисты не прислали мне точный список вопросов, но озвучили примерные темы, так как интервью должно было получиться скорее свободным, чем подготовленным, но они не с тем человеком связались (со мной). Из этих тем я вывела многочисленные варианты вопросов и подготовила ответы на все из них. У меня нет варианта облажаться на этом интервью, это и так будет первая встреча с Тоору после инцидента, так что я должна была хоть к чему-то быть готовой. Подойдя к кабинету, я легонько постучала и приоткрыла дверь. Это была студия, в которой на фоне белой стены стояло три стула: два рядом и один напротив. За последним уже сидел журналист, рядом с ним стоял столик, на котором громоздилась камера, а еще лежали большой блокнот, ручки, диктофон, мобильный телефон и бутылка воды. Рядом с нашими с Тоору стульями тоже был небольшой столик с двумя бутылками воды. Это вроде камерное интервью, хоть и для большого журнала, значит оно будет где-то в конце издания. — Здравствуйте, Мидори, прошу, присаживайтесь. Меня зовут Такаюки Мори. Ваш компаньон должен подойти с минуты на минуту. — Здравствуйте, спасибо. Очень светлая комната. — Да, ее обычно используют для фотосессий, но сегодня я сфотографирую вас буквально один раз: рядом с интервью должны быть ваши портреты. — А, да, хорошо, без проблем, — я присела на стул и сделала глоток воды из бутылки. В дверь кто-то легонько постучал: три очень коротких удара. Через долю секунды в комнату шагнул он. Тоору был одет в белую футболку, легкие зеленые брюки, на плече у него висела небольшая сумка, похожу на ту, в которой носят фотоаппараты, только меньшего размера и не того материала, явно что-то дизайнерское. Его волосы сияли, а лицо было свежим и отдохнувшим. — Всем доброе утро! Простите, что заставил вас ждать, — Тоору, улыбаясь, подошёл к своему стулу и сел. — наконец мы увиделись вживую, мой уважаемый спонсор. Не знаю, как нужно в таком случае здороваться и как говорить, но поправьте меня, если что. Тоору протянул мне руку, которую я пожала в ответ. — Доброе утро, обращайтесь ко мне как хотите, хоть я и ваш спонсор, но всё-таки, почти ваша ровесница, — как хорошо было бы, если бы в языке была только одна форма обращения, и не нужно было каждый раз гадать, на «ты» вы с человеком или нет. Ойкава выбрал правильную стратегию в таком непонятном случае. — Доброе утро, Ойкава. Меня зовут Такаюки Мори, на сегодня я ваш интервьюер. Ну что, — журналист окинул нас взглядом, — вы готовы? — Да, — в унисон сказали мы с Тоору, из-за чего переглянулись и улыбнулись друг другу. Он однозначно ничего не помнит, что моментально сняло с меня тревогу и беспокойство. Теперь главное дать хорошее интервью. Такаюки включил микрофон, открыл блокнот и начал выполнять свою работу. — Итак, Ойкава, первый вопрос я бы хотел задать вам. Вы давали много интервью как аргентинским, так и японским журналам, и ваши преданные фанаты уже давно выучили ваш волейбольный путь, однако я подметил некоторые моменты, о которых вы мало распространялись. Верно ли, что вы играете в волейбол с самого детства? — Да, это действительно так, — я заметила, как Ойкава напрягся и сосредоточился на интервьюере, после слов «вы мало распространялись». Довольно странный подход к интервью для спортивного журнала, как будто Такаюки собирался здесь выведывать наши тайны. Но мы не голливудские звёзды. — Я даже сам вспомнить не могу, со скольки лет я научился играть. Мой ближайший друг, Иваизуми, вот с ним мы еще до начальной школы играли вместе в волейбол. Конечно, иногда играть вдвоём было скучно, но мы и не особо блистали навыками, так что это приучило нас к мячу. — Интересная формулировка, «приучило к мячу». В этом может быть секрет вашей феноменальной игры? — Ну что ж вы меня так расхвалили, хаха, феноменальной игры. Блестящей может быть, но феноменальной… — Ойкава улыбнулся, но очень наиграно. — каждый волейболист обязан чувствовать мяч, ощущать его вес, воспринимать его как продолжение руки, которую просто нужно очень-очень вытянуть. — Хорошо, тогда мой следующий вопрос будет касаться вашего периода, когда вы уже играли в волейбол в школе. У вас наверняка были соперники, кто это был, и играют ли они сейчас? — О, это достаточно частый вопрос мне, — Ойкава стал брать ситуацию в свои руки и поворачивать рискованное интервью в свою сторону, я точно это почувствовала. — Да, моим соперником был Ушиджима, сейчас он тоже профессиональный волейболист. А еще, мой другой соперник — Кагеяма Тобио, и он тоже сейчас профи. Я был с Кагеямой в одной команде в средней школе, так что получается, что чему-то его научил я. В общем, взрастил себе соперника. Как-то так. — Вы сейчас общаетесь с вашими соперниками? — Ну.. не сказал бы, что мы стали друзьями. Нет, не общаемся, но на чемпионате мы обязательно поздороваемся, так что ловите момент. — парень подмигнул журналисту. Да, со стороны это все может показаться глупостью, но Тоору точно умён: он знал, как не дать возможности для разоблачительного интервью. — Обязательно. Теперь расскажите, как вам Аргентина? Как прошёл ваш переезд, вы скучаете по близким в Японии, когда находитесь там? — Аргентина замечательная страна. Мне нравится постоянно ощущать солнечные лучи на коже, а еще мне нравятся люди там. Скучать с ними не приходится, конечно. По поводу переезда.. да, переезжал я тяжко, особенно болезненно прощался с мамой и Иваизуми. Конечно, я возвращаюсь в Японию, причем часто, но тем не менее надолго я оставаться не могу. Всё-таки я действующий игрок именно аргентинской сборной. Скучаю ли я по близким? Конечно, скучаю. Я постоянно им это говорю, видеозвонки не заменят реальных встреч. — Надеюсь ваши близкие прочитают это интервью и улыбнутся. А теперь скажите, у вас много поклонниц в Японии, а сколько их в Аргентине? — Достаточно, и я всех их очень люблю и дорожу их вниманием, — он точно постоянно кокетничает с ними, да уж. — А что касается вашей личной жизни, насколько я знаю у вас была возлюбленная из Аргентины? — На данный момент — нет, мы расстались. — Расскажете почему? — Думаю, нет. Это всё-таки касалось только нас двоих. Свою личную жизнь я вообще стараюсь держать тайно. — Хорошо, тогда поговорим о ваших планах на будущее. Дальше журналист задал несколько вопросов о том, кем Ойкава себя видит, что он собирается делать со своей карьерой, что он думает по поводу чемпионата, на что волейболист убедительно ответил, что Аргентина выиграет. — Что ж, а теперь скажите, что вы думаете о вашем спонсоре, Мидори? — Эээ… — какой кошмарно странный вопрос, что он должен на это ответить? Мы впервые видимся (для журнала). — Фирма Мидори очень воодушевила меня своим спонсорством, за что я им безмерно благодарен. Я читал несколько интервью Мидори, где она рассказывала, что смотрела мои матчи. А этот факт не мог меня не порадовать. Всё-таки хорошо, когда твой спонсор действительно тобой интересуется. — Как я понимаю, вы видитесь вживую сегодня впервые? — Да, все верно, — ответил Ойкава, не успела я раскрыть рот. — Насколько я знаю, недавно проходила конференция, на который вы оба давали интервью. И вы не увиделись там, находясь в одном зале? — Нет, к сожалению, нет. Я думаю, Мидори, как и я, была занята и давала интервью, — Ойкава посмотрел на меня и задержался взглядом на моих глазах чуть дольше положенного. Он слегка сощурил глаза, как будто сам сейчас пытался вспомнить, точно ли он не видел меня на конференции. Я знала правду и знала, где мы виделись. — Хорошо. Теперь, думаю, я бы хотел задать вопросы вам, Мидори. Скажите, почему вы решили спонсировать именно волейболиста? Я выиграла жизнь. Вопрос, на которой я и так хотела ответить. — Это достаточно долгая история, но если кратко.. я сама с детства обожаю волейбол, думала даже заняться им профессионально, но за рамки секции в школе и университете это никуда не вышло, так что волейбол — мое хобби, скорее. Я училась на программе по управлению бизнесом, так что я уже в университете воображала себе успешную жизнь со своей фирмой. И один из компонентов этой жизни — спонсорство. Изначально я собиралась заниматься просто благотворительностью, не знаю, помогать животным. Но потом я подумала, что было бы здорово спонсировать спортсмена. Я так тогда хотела стать частью спортивной среды, учитывая, что я отказалась быть там в качестве спортсменки, если бы у меня вообще получилось бы стать спортсменкой. Так что да, спонсорство могло не только помочь в развитии хорошему спортсмену, но и дать мне шанс хоть ненадолго покидать экономику. По крайне мере, я так себе придумывала. Оно, в принципе, похоже на действительность, но я не так уж и часто я появляюсь на спортивных мероприятиях, как воображала это в университете: а что часто болтать со спонсором? А потом.. я встретила одного спортсмена и мы близко общались, так что я думала даже стать его спонсором в будущем, но потом наши пути разошлись. Так что, когда настало время, я решила выбрать из незнакомых мне людей, и мой выбор пал на Ойкаву, — я случайно посмотрела на него и увидела, что он глядел на меня в упор, ощущение, что он не сводил с меня глаз во время всего моего рассказа. — Так что вот, это мой спонсорский путь. — Это очень занимательно. Скажите, а на какой позиции вы были, когда играли в волейбол? — О, я была либеро. Мой рост не позволял мне быть диагональным или центральным блокирующим, да я и не особо прыгучая, но вот принимать мячи мне нравилось. Особенно меня радовало, когда я могла принять абсолютно любой мяч соперников. Это было для меня чем-то вроде эйфории и момента внутренней славы, для моих сокомандников это, конечно, было нормой. — Интересно.. расскажите, что вы думаете о Тоору? Опять этот идиотский вопрос. — Ойкава действительно отличный волейболист, профессионал своего дела. Я в восторге от его подач и пасов, иногда создаётся ощущение, что его пасы происходят в воде, настолько они плавные и отточенные, а еще.. — я заметила, как заговорилась и снова ненароком взглянула на Ойкаву: тот согнулся, поставил локоть на ногу и стал упираться этим же локтем в свой подбородок, повернувшись ко мне. Он как будто разглядывал меня, и я не могла его винить: он же думает, что видит меня впервые. — еще я заметила его манеру целовать мяч перед подачей. — Я часто это делаю? — Ойкава взбудоражился и снова сел прямо, кажется, я его смутила. — Да, достаточно. Я думала, это что-то вроде ритуала. — Да.. вроде, но я не думал, что делаю так во время серьёзных матчей. Спасибо, что сказала, ой.. спасибо, что сказали. — Да ничего страшного, думаю, можете обращаться ко мне на ты, раз мы теперь лично познакомились. — Тогда ты тоже можешь обращаться ко мне неформально. Я вообще не понял, почему ты-то начала со мной говорить на «вы», ладно я. — Так гласит этикет? — Этикет — размытое понятие. Иногда по логике даже лучше обращаться к кому-то на «ты», это выстраивает определённую линию коммуникации. — Ты прав, конечно, но мы здесь достаточно в формальной обстановке. — Ну, не сказал бы. Нас тут всего лишь трое, никакой кучи журналистов и камер, как на конференции. Я, кстати, рад, что мы ровесники, а то я бы вообще боялся при тебе лишнего слова сказать — спонсор всё-таки. А тут мы на «ты» перешли. — Да, думаю, так удобнее. — Кхм, извините, что отвлеку, — вмешался интервьюер, про которого мы совсем забыли, увлёкшись диалогом, — вы не против, если мы продолжим? — Да, конечно, — ответила я, а Тоору промолчал. — Скажите, что вы планируете делать дальше со спонсорством Ойкавы? — Я собираюсь продолжать его спонсировать и надеюсь, что Ойкава великолепно отыграет в финале. Конечно, мне, как японке, хотелось бы, чтобы выиграла именно Япония, но если выиграет команда Ойкавы — я ничуть не расстроюсь. Вот в какой я выгодной позиции на этом чемпионате. — Но если выиграет Япония, проиграет Ойкава, не находите это проблематичным для вас? — Проблематичным? Вы имеете в виду, экономически? Нет, никаких проблем нет, тем более, как бы я ни любила нашу сборную, Ойкава — профи высокого уровня, так что шансы на победу большие. И чем больше я тут об говорю, тем больше начинаю убеждаться, что буду равно болеть за обе команды. — Вы будете присутствовать на матче? — На матче?… — с чего бы мне там находиться, я не понимала — нет, наверное нет, у меня нет билета, да и я скорее всего буду работать. — Я могу достать тебе место, если хочешь. Всё-таки, пока я здесь, думаю тебе было бы полезно побывать на живом матче, — вмешался Ойкава в интервью. — Спасибо, это правда заманчиво, но не знаю, стоит ли. — Ну что ж, я вижу, вы сдружились. Думаю, вопросов у меня больше нет. Спасибо, что пришли, — подытожил явно недовольный нашей болтовней интервьюер. Такаюки взял фотоаппарат и сфотографировал нас пару раз, после чего собрал свои вещи и вышел из комнаты, махнув нам рукой на прощание. Мы с Ойкавой сидели не двигаясь на своих стульях, пока он не начал разговор снова: — Тебе правда стоит прийти. Ты же сама своего рода волейболистка, уверен, тебе это бы понравилось. Тем более некоторые спонсоры ходят на матчи. — Ты про Кенму? Мне кажется, ты сам понимаешь, что это другой случай, он ходит скорее на матч к своим друзьям, а не как спонсор, — сказала я и увидела явно раздосадованного Тоору. Из единственного окна в комнате на его лицо пролился яркий луч света, сделав его шоколадные глаза ярче, теперь они были цвета фундука или еще какого-то ореха. У него действительно были очень приятные черты лица: ровный нос, немного розовые щеки, слегка заметные скулы, аккуратные губы и брови, длинные ресницы. — Тогда стань моим другом, в чем проблема? — сказал он, как будто это абсолютно так и происходит — становление друзьями. — Тоору, ой, Ойкава, прости, не знаю, почему я назвала тебя по имени, хоть мы и на ты, так вряд ли можно.. — Мне все равно на формальности, Мидори, — произнёс он и «улыбнулся» мне глазами. Очень изящный жест. — тебя же называют по имени, а не фамилии, почему кстати? — Не знаю, привычка, наверное. Меня с детства все называли по первому имени, так создавалось ощущение, что все люди — мои близкие, что все мы на равне. Я никогда не представлялась по фамилии, даже на работе. Только по имени и фамилии вместе. Вот такая я нарушительница этикета, которым так дорожу. — Если бы ты была нарушительницей, ты бы прогуляла работу и пошла на матч, а так выходит, что нет. — Я нарушительница только определённого этикета, а не корпоративных норм, которые я же и придумала. Нарушать свои же правила как-то совсем глупо. Ойкава ухмыльнулся и поправил волосы рукой. — Не хочешь продолжить в кофейне? Я думал, мы закончим позже, так что у меня есть свободный часик. Да и мне нужно тебе кое-что сказать по поводу этого интервью, но только не здесь. У меня тоже был свободный час, так что я согласилась выпить с ним кофе. Пока мы болтали, я даже забыла о том самом инциденте: настолько я себя убедила, что этого не было. А раз Ойкава не помнил этого — значит, и я могла забыть, чтобы мы могли нормально пообщаться. Он действительно приятный, мне хотелось бы поддерживать с ним хорошие отношения, всё-таки нам может снова придётся пересечься. Тоору убедил меня, что знает хорошее кафе поблизости, так что мне только и пришлось, что довериться его географическим познаниям. Выйдя из здания офиса, мы немного прошлись по широкой и, видимо, основной улице района, после чего завернули в узкий переулок. Там мы шли минут 5 прямо, пока переулок не расширился и не превратился в закрытую домами со всех сторон площадь, в центре которой располагался фонтан, а в каждом доме на первом этаже были разные кафе. Я даже не знала, что в Токио существует такая застройка. Тоору подошёл к одному кафе, вокруг практически не было людей: как на площади, так и внутри самих заведений. Кафе, которое выбрал Ойкава, было очаровательным: на каждом столике стоял небольшой букет цветов, все стулья были с лавандового цвета обивкой и с белыми мягкими подушками. Мы расположились на улице, и Тоору предложил взять мне кофе. Через несколько минут он вернулся с моим американо в одной руке, и своим… он издевается? — Что это ты взял? — Карамельный раф, а что? Он издевается над кофе. Как можно это пить? — Да нет, ничего, — сказала я, сделав глоток американо, и хихикнула. — Что, хочешь спросить, не 12 ли мне лет? Нет, не 12. Да, я не люблю горький кофе. Да, раф чересчур сладкий. Смейся смейся, посмотрим потом, у кого будет расстройство желудка. — Да брось, уж лучше расстройство желудка, чем заказывать детский кофе. Дай угадаю, ты не переносишь чёрный хлеб и темный шоколад? — Я могу прекрасно жить и без них, тем более белый хлеб намного вкуснее, а еще вкуснее — молочный хлеб, — промямлил парень. — Ладно, ладно, это очень мило. Не буду тебя осуждать за твой вкус в еде. — Конечно, не будешь, потому что у меня отличный вкус. Тут не за что осуждать, — Ойкава чересчур довольно это сказал и отпил свою молочную жижу. — Так что по поводу интервью? — А, да… — его лицо моментально стало серьёзнее, — ты заметила, что на нем не было бейджика? — Ну да, а что, это плохо? — Это может быть достаточно плохо. Есть несколько вариантов: либо он дурень, который забыл про бейджик, либо у него и не было никогда бейджика. Все журналисты, работающие в крупных журналах, обязаны надевать бейджик во время интервью, чтобы интервьюируемые точно знали, что они дают интервью именно тому человеку и именно тому журналу. Если он не из «Японского спортивного журнала», то либо это подставной журналист из конкурирующего журнала, либо это кто-то покупной. Он пытался задать странные вопросы, я с самого начала это понял, но, видимо, он тоже почувствовал, что я начинаю его раскусывать, так что передумал. Я видел в его блокноте намного большее количество вопросов, чем он задал нам на самом деле. И большинство вопросов были видимо тебе, поэтому я стал с тобой болтать и останавливать этим интервью. Прости, возможно так делать не стоило, но у меня было очень плохое предчувствие. — Так… и что из этого может произойти плохого? Мы же не виноваты, что интервью пойдет не в тот журнал. Мы пришли куда нужно, да и администраторша меня направила в тот кабинет. Да, конечно, будут проблемы, что интервью будет в другом месте, но это не сильно нас коснётся, верно? — я не расстроилась, что этот журналист не задал мне каких-то еще вопросов, мне он тоже показался странным. От факта, что Ойкава заволновался обо мне, стало тепло на душе. — Тут проблема в другом. Такие штуки обычно проворачивают с актерами или режиссёрами, когда у них во время интервью случайно вытаскивают достаточно личную или секретную информацию, а потом продают ее или публикуют для популярности, чего бы крупный журнал не сделал из-за корпоративных норм и договоров. Не знаю, почему такое понадобилось в сфере спорта. Это может означать, что кому-то от нас явно что-то нужно. И мне кажется, что именно от тебя, потому что разузнать что-то про владельца крупного бизнеса намного выгоднее, чем про спортсмена. Хотя, смотря, для каких целей это нужно. А вообще… раз интервью брали у нас обоих, то кому-то нужно было что-то узнать о нас. Я не знаю, как это объяснить, но я чувствую, что что-то здесь было не так. — Что можно узнать интересного или тайного о нас? — Без понятия, может у кого-то была какая-то ложная информация. В общем, не понравилось мне это, так что нам лучше быть готовыми к какой-то подставе. — Стой, но как нас могли развести в офисе «Японского спортивного журнала»? — Легко. Проход туда почти открытый, администраторше можно было заплатить и отправить нас в другой кабинет. А настоящего журналиста убедить, что мы отказались в последний момент — что тоже могла сделать администраторша или еще кто. — Какой кошмар. Честно, я надеюсь, это останется просто твоей теорией. Откуда ты вообще такого нахватался? — От своего тренера. У него друзья — довольно известные актеры, и когда я стал набирать популярность в Аргентине, он предупредил меня о разных журналистских обманах. — Спасибо, что сказал мне. Тогда, получается, нам остаётся ждать. Может просто журналист забыл надеть бейджик. — Может быть. Но ладно, ты не особо напрягайся по этому поводу. Мы ничего такого не сказали в принципе. Только ты упомянула, что хотела спонсировать другого твоего друга-волейболиста. Я понимаю, почему ты не назвала его имени журналисту, но скажешь мне, кто это? Я сгораю от любопытства, — Тоору снова перестал быть серьезным, его брови расслабились, улыбка вновь растянулась на его губах. Я не знала, стоило ли ему говорить это. Наши с ним взаимоотношения ужасно странные: мы переспали, он этого не помнит, я тоже не особо помню, а теперь мы болтаем как друзья в кофейне. Да, видимо, он действительно так просто может сделать кого-то другом. Поводов не доверять ему у меня не было, но и вываливать просто так личную информацию мне тоже не хотелось, так что я решила предложить ему обмен. — Только если ты расскажешь, почему ты расстался со своей аргентинской девушкой. Ойкава звонок рассмеялся, запрокинув голову. Потом он снова уставился на меня. Это нормально, что он постоянно смотрит мне прямо в глаза? — Это так по-бизнесовому. Ты так договариваешься о всяких контрактах или чем вы там занимаетесь? — Ну.. почти. Нельзя что-то получить, не предложив чего-то взамен. — Ты точно не в восторге от Карла Маркса, верно? — Хаха, зря ты так думаешь. В какой-то момент в университете я считала коммунизм гениальным, но все мы через это проходим. — Давай, рассказывай про своего тайного волейболиста, а я потом про свою аргентинскую девушку. Я сделала глубокий вдох и снова отпила кофе, который удивительно медленно остывал: отличные кружки. — Это про моего бывшего парня, Атсуму Мия. В общем, он был другом моей университетской подруги, так мы и познакомились, потом стали встречаться, продолжалось это где-то около года. Мне очень нравилось, как он играл, так что я решила когда-то спонсировать его, причем независимо от того, будем ли мы вместе или нет. Но потом он плюнул мне в душу, так что я отказалась от этой затеи. — Плюнул в душу.. как? — Он изменил мне, причем ни с чего. У нас не было ссор, какого-то холодного периода. Все было абсолютно нормально. И в один день он просто пришёл ко мне домой и сказал, что изменил мне. Мы очень громко расставились, не помню, чтобы я была на кого-то так же зла. Ойкава видимо не понимал, какую эмоцию ему выбрать, так что его лицо было одновременно гневным и сочувствующим. — Это ужасно, мне очень жаль, что тебе пришлось пережить такое, правда. Теперь я буду каждую встречу на него косо и злобно смотреть, чтобы он гадал и мучался, что произошло. — Не думаю, что он будет гадать, почему ты на него косо смотришь, но ладно. — Как ты сейчас? Ты все еще думаешь об этом? — теперь его лицо однозначно выражало сочувствие. — Да, сейчас вроде все в норме, хотя я недавно его встретила, и он мне много неприятного наговорил почему-то. Но сейчас все в порядке. — Странный тип, но я рад, что сейчас все хорошо. Слушай.. не сочти этот вопрос неуместным, да и если хочешь, можешь не отвечать, но.. чисто вот по игре, ты не расстроена, что спонсируешь меня, а не Атсуму? Мы всё-таки оба связующие. — Нет, думаю нет. Твоя игра естественнее и плавнее, мне это понравилось. — Спасибо, — у него в глазах сейчас промелькнуло облегчение, или мне показалось? Он серьезно распереживался, что я могу быть расстроена, что спонсирую его, а не Атсуму? — так вот, держи историю взамен. За недели две до отъезда в Токио я случайно стал встречаться с этой девушкой. Тоже подруга друга. Она предложила мне отношения, когда я был немного пьяный: я согласился, а потом мне было неловко расставаться на следующий день. Я думал расстаться с ней по причине, что мы будем на расстоянии, пока я в Токио, но она опередила и бросила меня. Это меня как-то расстроило, зачем предлагать встречаться, если бросишь через неделю?— ощущение, что вопрос был адресован мне. — Не знаю… это правда неприятно, но эта история достаточно забавная. А кстати, ты не много пьёшь для спортсмена? — Проблема в том, что я быстро напиваюсь, буквально моментально, так что мне много пить и не нужно — такая у моего организма особенность. Поэтому мой друг Иваизуми постоянно следит за мной, потому что когда мы пьём одинаково, я становлюсь раз в 10 пьянее, чем он. Стоп. Друг Иваизуми, который постоянно за ним следит, когда он напивается? Ойкава и есть тот парень, с которым я танцевала в клубе? Почему я раньше не связал два этих момента, это было чересчур очевидно. Я уже строила теории, что в моей «дыре в памяти» мы где-то познакомились, а я забыла. Так нет, я прекрасно помню, мы даже вместе сидели на диване. — Да уж, не знаю, повезло тебе или нет с этим. А про девушку, ты в порядке сейчас? — Сейчас да, но совсем недавно я, опять пьяный, чуть не расплакался из-за этого. Не знаю, это как нож в спину был какой-то. — У вас начались отношения, когда ты был пьяный, и закончились, когда ты был пьяный. Круг должен был замкнуться. — Ты права, спасибо тебе, — он почему-то сфокусировал свой взгляд на моих волосах, — Ну что, расскажешь про свою спонсорскую жизнь? Мы проболтали целый час обо всем на свете, так легок и текуч был наш диалог. Я узнала больше о его детстве, о его волейбольной команде, о его лучшем друге Иваизуми я узнала даже слишком много. Я же, в свою очередь, рассказала ему про свою фирму, про спонсорские интервью и про мою смешную подругу Кико. Я не хотела смотреть на часы, потому что тогда мне пришлось бы уйти. Как странно, что мне настолько комфортно и интересно с человеком, с которым я нормально познакомилась только сегодня. Это еще учитывая тот факт, что я помню всю неловкость того самого утра. Ойкава очень хороший парень, а еще он кажется надежным. Друзей у меня не то чтобы много, но с ним я действительно была бы не против дружить, и он, наверное, думал так же. Предполагаю, на спонсорство это никак бы не повлияло. Но мне пришлось посмотреть на часы. — Слушай, мы тут даже засиделись, мне пора возвращаться на работу, да и у тебя тоже были дела, — после очередной рассказанной ему истории проговорила я. — Уже? — проныл он. — Как жаль, ты такой приятный собеседник. Давай обменяемся номерами, может еще пересечемся как-то. Тем более, я тебе обещал билет на матч, — теперь он подмигнул мне. Он явно кокетничает слишком много, но я уже привыкла к этой его манере. — Давай, конечно. Но про матч я ничего обещать не могу, но постараюсь. Всё-таки, я хочу посмотреть вживую на твою игру. Я буду считаться твоей фанаткой? — Учитывая, что ты вкладываешь в меня деньги, ты уже моя самая главная фанатка, — он рассмеялся. — Они на твоих матчах танцуют какие-то танцы или поют песни? Мне надо подготовиться. — Не переживай, я уверен, что ты сообразишь на ходу, они-то наверняка тебя знают. — Да ну? Думаешь, они настолько за тобой следят? — Без понятия, но надеюсь нет. Я их, конечно, люблю, но не хочу, чтобы они вызнавали обо мне все. Хотя ты уже лицо публичное, да и после нашего двойного интервью точно узнают. Ну и ладно. Мы вернулись на главную улицу, вызвали два такси и разъехались. У меня был приятный осадок на душе, в пальцах ощущалось тепло, а губы непроизвольно улыбались. Он действительно солнечный человек. Мой телефон завибрировал от пришедшего сообщения. «Привет, прости что молчал. Не против, если мы встретимся после твоего рабочего дня в кафе в здании твоего офиса?» Куроо. Он игнорировал меня неприличное количество дней, но Тецуро достаточно занятой, так что мало ли что произошло на работе. Я согласилась на встречу с ним, хоть мое сердце и екнуло от тона его сообщения.