***
— Джин. — Сука, опять ты! — подпрыгивает от испуга омега, выходя из своего подъезда, — теперь за мной следишь, больной придурок? У меня охраны нет, но поверь, яйца оторву, моргнуть не успеешь. — Послушай… — выставляет ладони Намджун, пытаясь успокоить. — Нет уж, я наслушался и насмотрелся. Не подходи, я буду кричать… — Я клянусь, я ничего… — А-а-а-а-а, — истошно кричит Джин, заставляя альфу отступить на несколько шагов, — вот на таком расстоянии и держись. — Хорошо, прошу, выслушай… — все еще пытается достучаться Намджун. — Не буду! Хватит мне написывать и названивать. Иначе я обращусь в полицию, — вздернув подбородок, произносит омега и быстрым шагом удаляется от альфы, но снова начинает кричать, когда чувствует, как сильные руки закидывают его длинное худое тело на широкие плечи, — отпусти! Похищают! Спасите! Похищение! Пожар! — Все в порядке, это мой омега, и мы повздорили, — с улыбкой объясняется Намджун со встревоженными прохожими. — Не верьте ему, он уголовник! — кричит Джин, когда его уже запихивают в черный мерседес и пристегивают. Альфа быстро садится на место водителя и заводит автомобиль, блокируя двери. — Ты похищаешь меня? – нервно спрашивает омега. — Да, похищаю… В мебельный магазин. А потом заедем ещё в один и купим все, что тебе приглянется. — Я вообще-то по делам шел, — поднимает брови Сокджин, скрещивая руки на груди. — Если бы ты меня выслушал, мы бы выбрали удобное время, но нет же, тебе лишь бы поорать! — возмущается Намджун. — Мне лишь бы поорать? Мне?! — кричит Джин, а альфа лишь указывает раскрытой ладонью на самого омегу в доказательство своих слов, — ты — сумасшедший псих, разнес мою квартиру, а я неадекватный получается? — Нет, ты прекрасный человек, хороший друг и приятный собеседник, — спокойно отвечает Намджун, трогаясь с места. — Так я все равно не понял, это что сейчас происходит? — Мы едем выбирать тебе новый диван, покрывала, подушки, вазочки и не помню, что еще мне там попадалось под руку, — сокрушенно произносит альфа, — мне очень стыдно. Я в первый раз в жизни так сорвался и не могу не думать об этом. Ты ни в чем не виноват. Я просто не умею проигрывать и… Напился и… В общем, мне очень стыдно. Я обещаю, что исчезну из твоей жизни, как только ты будешь удовлетворен состоянием своей квартиры. — Тогда купи мне новую, — с вызовом смотрит Джин. — Хорошо, куплю тебе новую квартиру. Бери телефон и открывай сайт с объявлениями. Какой район рассматриваешь? — Чего? Ты совсем поехал? — Нет, Джин. Я серьезно, — глядя на дорогу, отвечает Намджун. Омега щурится и раскрывает рот, чтобы вставить хоть одну язву, но не находится, что ответить, и только лишь выдыхает. — Ну так что? Новая квартира или ремонт в этой? Я, кстати, уже договорился с производителями окон, они ставили мне стеклопакеты в моем загородном доме, я доволен. Поэтому сообщи, когда тебе будет удобно, чтобы пришли рабочие и сделали нужные замеры. Даже если ты захочешь новую квартиру, эту можно сдавать, поэтому окна все равно нужно будет поменять. — Не нужна мне твоя квартира, мне нравится моя, — хмурится омега. — Тогда в мебельный? Я б и кухню тебе поменял, фасады разлезаются от влаги. — Хорошо. Если ты думаешь, что я не обнаглею настолько, чтобы не воспользоваться твоим чувством вины, то даже не надейся! — Я буду только рад. Мне правда самому это нужно больше, чем тебе, — закусывает губу Намджун и стучит запястьем по рулю, — прости, Джин. — Ты хоть представляешь, как я обосрался? — Нет. — Делаешь ремонт в моей квартире и исчезаешь, — заключает омега. — Сделаю все, как ты скажешь, — послушно кивает Намджун. — И от Тэхена отстанешь, — вскидывает палец вверх Сокджин, вспоминая причину погрома. — Да я уже отстал, честно, — закатывает глаза альфа, — этот срыв… Я после него взглянул на себя со стороны. Во что я превращаюсь? Тэхен не тот человек, который мне нужен, он пробуждает во мне совсем неблагородные качества. Я не такой! Жил себе спокойно и с ума сошел. Эта одержимость вспыхнула, когда появился Чонгук. Не хотел я снова ему проигрывать, вот и понесло. Сам себе напридумывал что-то, и сам в это поверил. Еще невинному человеку досталось за то, что попытался мне помочь, — Намджун шумно выдыхает и замолкает. Джин, разглядывая магазинчики, мелькающие в окне, какое-то время молчит, после поворачивает голову к альфе и резюмирует: — Ты делаешь ремонт и на этом все. — Да, Джин, я обещаю, — кивает альфа, закусывая губу.***
— Ранетка, надо в душ, — в губы шепчет Чонгук, в которого мертвой хваткой вцепился Тэхен и, не разрывая поцелуя, стаскивает штаны с альфы. — Не надо, — коротко отвечает омега, чтобы не отвлекаться от приятного. — Тэ… — Заткнись и достань свой член, — рычит омега, — потом помоешься. — А еще ехать не хотел, — усмехается Чон, снимает с омеги очки, аккуратно кладет их на прикроватную тумбу и толкает парня на кровать в их любимой гостевой спальне. Тэхен сам с себя снимает свитшот, джинсы и белье. Нетерпеливо, почти капризно ногами сталкивает одежду с кровати. Чонгук, любуясь этой суетливой картиной, медленно облизывается в предвкушении. У альфы есть настроение поиграть, но похоже его желание может обернуться катастрофой, поэтому он оставит игры на потом. — Давай же, — шепчет омега, рвано выдыхая. Он раздвигает ноги и сам скользит рукой в промежность, но Чонгук с рыком подлетает, перехватывая кисть. — Нетерпеливый какой… — лукаво тянет альфа. — Или ты вставляешь в меня член, или я оторву его тебе и трахну себя сам, — скалясь, шипит Тэхен, чьи руки прижаты над его головой крепкой хваткой Чонгука. Альфа молча спускает свободной рукой свое белье и приставляет головку к мокрому входу, — ну же… Альфа ты или нет? Хочешь же… Давай! — изводится омега. Чонгук водит головкой по ложбинке, размазывая смазку, что обильно выделяется от близости сильного альфы. Он уверен, что растяжка не потребуется, потому как из-за течки колечко податливо пропускает возбужденную плоть, — Блядь, Чонгук! — громко произносит Тэхен, но альфа лишь хитро закусывает губу и прожигает черным взглядом. Он сам еле держится, аромат сводит с ума, альфа внутри в нетерпении бесится, а омега срывается на скулеж. Чонгук расплывается в хищной улыбке, потому что вот сейчас Тэхен скажет то, чего он ждет, и омега жалобно хнычет, — пожалуйста-а-а. Чонгук чуть толкается, проникая внутрь, под облегченный и сладкий выдох своего омеги. Качнувшись, он скользит глубже, затем одним резким движением входит полностью и замирает, наслаждаясь протяжным стоном своего омеги. Он прекрасно знает, чего от него ждут, и, затянув Тэхена в глубокий влажный поцелуй, начинает двигаться быстро, вбиваясь в хрупкое тело беспощадно, с громкими шлепками и пошлым хлюпаньем. Омега разрывает поцелуй, рычит в ухо альфе, вызывая мурашки, шепчет загнанно «сильнее», «еще», распаляет своего мужчину все больше и больше. Чонгук стискивает зубы, еще ускоряется, сильнее и сильнее сжимая чужие запястья. Тэхен выгибается, извивается, хочет прикоснуться к себе, получить разрядку, что так близка. Альфа замедляется и отпускает руки. Капелька пота с виска капает на чужую скулу и скатывается в темные вьющиеся волосы. Тэхен непонимающе смотрит и кусает губы, негодуя. — Только попробуй себя тронуть, — тихо предупреждает альфа, не покидая чужого тела, выпрямляется на коленях, подкладывая подушку под поясницу Кима, — кончишь от моего члена. — Если только-о-а-а-а, — не успевает договорить омега, потому что Чонгук пускается в сумасшедший темп, скалясь, рычит, смахивает надоедливые влажные пряди. Тэхен изнывает, искусанные губы уже кровят, глаза закатываются, а стон вырывается бесконтрольно. От вида взбухших вен на напряженных руках, что крепко держат его бедра, ведет еще больше. Хочется, чтобы эти пальцы оставили отметины на заднице, хочется, чтобы они вплелись в волосы и сжали до боли, хочется, чтобы эта рука с нажимом прошлась по всему телу. Тэхен прекрасно понимает, что все будет. Его альфа обслуживает своего омегу и сделает все для удовлетворения любых его желаний. Чонгук взмок, но не останавливается, сам стонет, сам пропадает в ощущениях, видит, как близок Тэхен. Омега замирает, как обычно бывает перед его оргазмом, и упирается руками в спинку кровати, чтобы меньше елозить по простыням, принимая бешеные фрикции. Каждое попадание по простате приближает его к пику, каждый стон, что вырывается из альфы, тоже сводит с ума. Тэхен сжимает челюсть до скрипа, жмурится, громко мычит, когда замирает и обильно кончает на себя. Теплые капли на собственном животе смешиваются с бесконечной нежностью к этому альфе. Омега громко и глубоко дышит и не может разлепить веки, а Чонгук выходит и, прикрыв глаза, довольно любуется своим творением. Альфа уверен, что ближайшие дни будут потрясающими. — Ты не кончил… — пытается отдышаться омега. — Не переживай, еще кончу, — вяло улыбается Чонгук, тоже восстанавливает дыхание. — Презерватив! — вскакивает Тэхен с круглыми глазами, — блядь, Чон, ты не надел презерватив! — А ты бы мне дал его надеть? — усмехается альфа. — Не смешно! — Все нормально, Ранетка, я чист. А в тебе я уверен, — оглаживая пальцами взмокшее лицо парня, отвечает Чон, — теперь можно помыться? — Теперь можно, — улыбается Тэхен.***
— Чимин? — Да, милый? — альфа отвлекается от телефона и смотрит на мужа. — Что у вас произошло с Чонгуком? — интересуется Хосок. Альфа смотрит на любимого с нежностью и молчит, не хочет впускать надоедливую звезду в их маленький мир, который летит к чертям всякий раз, как только в разговоре всплывает Чон Чонгук. — Птичка моя, все как всегда, он говнит, а я разгребаю. — В этот раз иначе, я же вижу, — хмурится Хосок, — вы раньше все равно были заодно, а сейчас как будто против друг друга. — Хосок, любовь моя, это не имеет значения, когда мы вернемся домой, я возьму отпуск, и мы полетим на твой день рождения куда-нибудь отдыхать. Хочешь? — пытается сменить тему Чимин. — Мой брат имеет для меня значение, — сводит брови омега, — что-то не так. Расскажи. — Он достал меня, заебал. Пойдет такой ответ? — заводится Чимин, — он довел тебя до комы! — Он не виноват, ты же знаешь, — тихо говорит Хосок. — Почему ты вечно его выгораживаешь? — альфа берет холодную ладонь мужа в свои руки и начинает нервно растирать чужие пальцы, — он смешал тебя с грязью… — Он этого не делал, — спокойно отвечает омега. — Он тебя избегает… — Потому что ему стыдно, — вновь парирует Хосок. — Из-за него тебе столько всего пришлось пережить… — Мы говорили об этом сотни раз, я не скажу ничего нового. Каждый мой поступок — это был мой выбор, а не его. Чонгук ни разу не толкнул меня на что-то плохое, наоборот, он был единственным человеком, ради которого я не опускал руки. Да, я нашел простой способ заработка, но у меня не было рядом мудрого взрослого, который направил бы меня, я действовал по ситуации. Да, сейчас я бы поступил иначе, но уже не изменить ничего, и в этом виноват только я, — на глазах Хосока наворачиваются слезы, а Чимин, заметив накатывающуюся истерику, обхватил ладонями бледное лицо и поцеловал в щеку: — Не надо, милый, не плачь из-за него. — Да я не из-за него плачу, Чимин! Почему ты не слышишь меня? — громко произносит омега, — Я не виню его ни в чем! Что с тобой? Ты как будто сам придумал эту причину, чтобы что? Объясни! — Я не знаю, Хо! Просто меня выбесило это все, — кричит Чимин, резко убрав руки от мужа. Альфа встает со стула и начинает нервно расхаживать по палате, — у него, значит, роман закрутился, а ты здесь! Я с ума сходил! Почему я должен умирать от горя, потому что потерял ребенка и чуть не потерял тебя, а он весь такой сияющий с вечным стояком на свою гребанную Ранетку? Сука! Как же меня бесило… Почему он не страдал? Почему я всегда огребаю? Почему не я на сцене, а он? Меня же все боялись, когда я был трейни! Я, блядь, взял его под крыло, а он, выскочка, взял и забрал мое место! Я должен был быть основным солистом, а в итоге был просто подпевалой, который неплохо танцует на фоне недосягаемого золотого макне. Почему я у него на побегушках? М? Что в нем такого, что его полюбили, а меня нет? Почему ты его любишь больше, чем своего мужа, объясни? Почему я всегда виноват, а он никогда и ни в чем? — Так ты просто завидуешь, — разочарованно поджимает губы Хосок. — Да, Хо! Прикинь! Конечно, я завидую, — еще больше раздражается Чимин, — я для тебя весь мир положил к ногам, всего себя отдал, а Чонгук хоть что-то сделал? — В какой момент ты решил, что я люблю его больше, чем тебя? — спрашивает Хосок, — он мой брат, единственный родной человек, я не могу не любить его. А ты мой муж, и я люблю тебя не потому, что должен, а потому, что ты самый лучший в мире для меня. Это разная любовь, ты же понимаешь. — Не понимаю, — фыркает Чимин. — Разве ты не чувствуешь мою любовь? — Чувствую, конечно, но меня бесит, что ты бегаешь за ним, как собачонка, а он тебя хуевертит, как хочет. А ты все равно бежишь к нему с поджатым хвостом и унижаешься, — брезгливо произносит альфа. — Ты так это видишь? — омега старается говорить ровным тоном. — А разве это не так? — Чимин, я хочу, чтобы ты ушел и хорошо подумал, потому что сейчас этот разговор делает мне больнее, чем неумелая медсестра, которая вставила мне катетер в пенис с третьего раза. — Хо, птичка, — смягчается альфа, — прости, просто… Пойми меня… — Не хочу, — отрезает Хосок, — ты же не хочешь меня понять, почему я должен? — Вот про это я и говорю! — вновь взрывается Чимин, — почему я за любой проступок плохой альфа, а Чонгук всегда белый и пушистый! Это потому, что ты не ебался ни с кем из-за меня? — Пошел вон… — выдавливает омега, еле совладав с дрожащими от обиды губами. — Пиздец, семейка, — шипит Чимин, вылетая из палаты. Слезы снова катятся по бледному лицу, Хосок поджимает губы, чтобы не издать ни звука, но хочется завыть в голос. На часах шесть вечера, через час обход, он успеет прореветься до прихода врача и улыбнуться своей яркой улыбкой.***
— Послезавтра день рождения у Хо, как думаешь, можно будет его забрать домой? — спрашивает Чонгук. Он водит пальцами от солнечного сплетения до лобка и обратно. Утреннее солнце освещает изящное тело, заставляя сиять золотом смуглую кожу. — Я сомневаюсь. Но если ты захочешь сделать ему какой-то сюрприз, то я помогу. — Он хочет домой, я уверен. — Завтра к вечеру, думаю, я уже смогу доехать до него и осмотрю. Потом скажу точно, — отвечает Тэхен, разглядывая панорамные окна, — Чонгук? — М? — Чон отвлекается от любования впалым животиком и смотрит на омегу. — Эти контракты… — неуверенно начинает Тэхен, — что мы будем с этим делать? — Мне очень нравится слышать, как ты говоришь «мы», — Чонгук широкой ладонью ведет от живота, задевая пальцами левый сосок, до подбородка и нежно обводит пухлые губы указательным пальцем, — Я разберусь. Завтра поеду и поговорю с главным, — тихо говорит альфа, — они не смогут тебя заставить. — Но тебя смогут… — Тэхен смотрит на Чонгука, пытаясь разглядеть там обещание, что все будет хорошо. — А меня смогут, — медленно моргает альфа, не прекращая водить пальцами по лицу, — но у меня почти готова новая песня, мне не нужны интрижки, чтобы быть на слуху, да и концерт скоро. Обсудим. Бан Шихек не идиот, но мне кажется, Чимин наплел на меня всякой хуйни, — на хмурый взгляд Чонгук продолжает, — ему покоя не давало то, что мы с тобой сблизились, пока Хо лежал в коме. — Его обида куда глубже, Чонгук. — В смысле? — Чон приподнимается на локте и внимательно смотрит на омегу. — Он завидует тебе. Хосок — это просто крайняя точка, на которой его сорвало. — Чимин так сказал? — Не совсем, но я почти уверен, что это так, — прикрывая глаза, произносит Тэхен и мычит, когда пальцы альфы проводят по пахучей железе. — Снова накрывает? — хищно улыбается Чонгук. — Похоже на то, — отвечает омега и чуть трется бедрами о простыню, облизывая губы. — Как ты раньше проводил течки? Тебя так жестко плющит. — Во-первых, у меня хорошие блокаторы, а во-вторых, у меня были альфы. — Альфы? — рычит Чонгук, — Множественное число? — Они у меня хотя бы были не одновременно, — парирует Тэхен и раскрывает рот, выдыхая, когда Чонгук сжимает набухший сосок. — Принимается… — Но меня так только с тобой плющит, это правда. — А это приятно, — шепчет альфа, толкая язык за щеку, — больше не оставляй на мне следов, слышишь? — А ты на мне оставь как можно больше, — глубоко дышит Тэхен, когда рука альфы оглаживает лобок и внутреннюю часть бедра, специально задевая полувставший член и мошонку. — Договоришься, Ранетка, — Чон нависает над омегой и присасывается к пахучей железе, оставляя на ней очередной яркий засос, — помечу тебя, что будешь делать потом? — Помечу тебя, — закатывает глаза Ким, выгибаясь, поднимает бедра, чтобы соприкоснуться кожей с горячим сильным телом. — Почему это так заводит? — скалится альфа и припадает к раскрытым губам, скользит языком, собирает желанный вкус, наслаждаясь отзывчивостью и податливостью омеги, — я хочу кое-что попробовать… — Что опять? — разочарованно тянет Тэхен. — Перевернись на живот и раскройся для меня. — Ты уже брал меня сзади, — омега руками обвивает шею Чонгука, жмется к нему, осыпает поцелуями лицо и лижет губы. — Пожалуйста, — тяжело дышит Чон, — я хочу… Омега замирает, прилипнув губами к чужой шее, затем расслабляет руки, чтобы отцепиться от альфы и лечь на кровать. — Ты же не делаешь римминг, — с подозрением произносит Тэхен. — Знаешь, я с тобой готов поверить в сказки про истинность, меня так ведет от твоего запаха, что я хочу попробовать тебя на вкус везде, — Чонгук тяжело дышит и в нетерпении трется своим возбуждением о чужое, — можно? — М-м-м, спрашиваешь, — Тэхен резко переворачивается на живот и, оставив грудь прижатой к кровати, встает на колени, раскрываясь для своего любопытного альфы, — приступай, айдол.***
Черный мерседес паркуется на территории больницы, Намджун глушит автомобиль и собирает все, что приготовил для гостинца. Он открывает двери, нелепо вываливается из машины и ловит равновесие не сразу, чуть не расплескав кофе. Джин, который наблюдает за этим действом с третьего этажа, закатывает глаза и размышляет, к кому же этот горе-альфа приперся. Если к Тэхену, то омега пошлет его вместе с ремонтом, а если к нему, то просто пошлет. Ведь обещал не маячить, а сам лавирует в своих неуместных туфлях на тонкой корке льда с пакетом и стаканом кофе. Джина вызвали к пациенту, а когда он освободился, то с грустью осознал, что его не вызывали, то есть все-таки Намджун приезжал не к нему. Непонятно только, почему так обидно. Потому что альфа отчаянно клялся, что оставил попытки завоевать друга омеги? Или потому, что Джину на миг показалось, что они неплохо проводят время, гуляя по мебельному магазину? Хоть омега и строил из себя снежного и капризного короля, богатого умопомрачительным сарказмом и язвами, Намджун стойко вынес все нападки и оскорбительные шуточки. Оплатил новую мебель и помог определиться с фасадами для кухни, за которые тоже заплатил. Старые дверцы, конечно, разлезлись, потому что были сделаны из самого дешевого материала, а теперь его новые фасады мало того, что качественные, так еще и альфа настоял на покупке новой плиты, духовки, вытяжки и предложил купить встроенную микроволновую печь. Как и обещал, омега не отказывался ни от чего, хотя внутри распирало от неприятного чувства, что Джин наглеет. Любое замешательство Намджун осекал одной и той же фразой: «Мне это нужнее, чем тебе. Позволь.» Позволил. Позволил закрасться мысли, что они могли бы выпить кофе, если за время ремонта альфа снова не сорвется и не разъебет еще что-нибудь. Хотя, судя по тому, как он скользит в этих туфлях обратно к машине, возможно, сначала он разъебет себе голову. Джин вновь устало закатывает глаза. С чего бы ему беспокоиться об этом психе? Неприятно свербит в груди, и омега разочарованно усмехается, сам над собой глумится. С чего бы бывшему айдолу и популярному автору захотеть пить кофе с человеком, которому разворотил квартиру? Правильно, только из чувства вины. Самое ненавистное Джину чувство… Омега сжимает стетоскоп в руке, провожая взглядом удаляющуюся машину, и разворачивается спиной к окну, облокачиваясь бедрами о подоконник. — Вот ты где! Ищи-свищи тебя по всем этажам, — причитает женщина, шелестя пакетом, — тебе Тэхенов бывший хахаль просил передать. — Что это? — часто моргает Джин. — Это кофе, очевидно, — протягивая стаканчик с напитком, отвечает уборщица и отдает пакет, — а тут сам разбирайся. — Спасибо, Минха, — растеряно произносит омега. — О-о-о, — добродушно тянет женщина, — Ким Сокджин умеет смущаться? Во дела! Джин на это лишь дергает подбородком, стараясь собраться и ответить в привычной манере, но все равно получается как-то сбивчиво: — Кавалеры эти… Пф… Да? — Нда-а-а, — многозначительно тянет Минха и кивает, ухмыляясь, — ну, разбирайтесь, голубки, а я пошла работать. — Да, кхм-кхм, я тоже. Спасибо еще раз, — Джин кланяется и идет в ординаторскую. Кофе тот, который он любит — американо с одним сахаром. В пакете хот-дог, картошка фри, несколько маленьких упаковок кетчупа и похоже, что шарлотка в пластиковом контейнере. Он вскользь упоминал о любимой еде, и альфа запомнил. Приятно согрела мысль о горе-подарках Тэхену, а тут… Запомнил и угодил. Сокджин сам не замечает, как расплывается в улыбке, разглядывая содержимое пакета. Он тянет носом приятный кофейный аромат. От Намджуна пахнет почти также, но в природном запахе альфы меньше горечи.***
В огромном здании «Starway entertainment» почти никого не осталось кроме охраны, уборщиков и застрявших с проваленными дедлайнами менеджеров. Непривычная тишина подхватывает и разносит звуки шагов Чонгука, который витает в воспоминаниях, подходя к лифту. Его омега такой сладкий на вкус, а то, как Тэхен стонал, как дрожали его бедра под ладонями, выбивало все остатки сознания, и альфа с большим упоением окунался в новые ласки. Пальцы сводит до сих пор от того, как сильно он сжимал упругие ягодицы, ладони горят от звонких шлепков, что так любит омега, а член снова предательски дергается и надо, черт побери, вылезать из этих опасных воспоминаний перед серьезным разговором. Это были потрясающие двое суток. Дикие, голодные и практически бессонные. Чонгук еле выполз на эту встречу, вымотался так, как не уставал от репетиций к концерту. Бедра, пресс и руки гудят, поясницу ломит, но голова легкая, а от Чонгука несет яблоками. Альфа внутри спокойный и довольный. Танцоры, что вечно подпирают стены после нескольких прогонов, точно бы не справились с этим омегой. Сколько бы ни угрожал Тэхен, что найдет альфу, который не будет играться, а обслужит омегу в течку как надо, Чонгук довольно хмыкал, потому как мало кто сможет обуздать этого дикого парня. В какой-то момент альфа все чаще останавливал взор на длинной шее, смотреть на нее становилось все сложнее. Инстинкты верещали о том, чтобы он пометил омегу, поэтому пришлось укусить Тэхена за ягодицу. Отпечатки его зубов идеально смотрелись на круглой упругой половинке, а омега только звонко смеялся, пока Чонгук зализывал свою метку на жопе. «Какие отношения, такая и метка» — заключил омега, и сейчас Чонгук лишь хихикает себе под нос, не имея ни единой возможности убрать улыбку, предательски выдающую с потрохами влюбленного альфу. Дверь директора открыта, Чонгук, появившись в проеме, дает о себе знать голосом. — Здравствуйте, господин Бан, — кланяется айдол. В темных панорамных окнах размазано отражается кабинет: полки с некоторыми наградами, рамки с фотографиями, на одной из которых Чонгук получает свою первую премию вместе с директором, стол с компьютером и кресла для посетителей. — Здравствуй, заходи, звезда, — Шихек отрывается от перебирания бумажек и встает из-за большого дубового стола, — рассказывай. — Господин Бан, я хотел обсудить последнюю пиар-кампанию, о которой объявил Чимин позавчера… — И я в шоке, что не вижу до сих пор подписанных контрактов, — хмурится мужчина, перебивая айдола. — Потому что они ни к чему. Готова моя новая песня и было бы лучше пустить средства на промо, чем на цирк, — говорит Чонгук и садится в кресло напротив стола директора. Шихек подпирает бедром край столешницы и наклоняет голову, размышляя, с чего бы начать неприятный разговор. — Чонгук, милый, послушай, ты долгое время приносил нам деньги… Большие деньги… А сейчас ты приносишь больше проблем, чем денег, хоть от тебя до сих пор огромный доход. — Я не знаю, что вам наплел Чимин, но… — альфа поджимает губы, потому что ему снова не дают договорить. — Дело не в Чимине, а в тебе, мальчик мой. С чего ты вообще решил, что можешь отказаться от кампании? — У меня не было хороших песен, а сейчас она есть. — Ну да, ну да, Чимин говорил, что ты сам написал. Думаешь, сразу взрывную родил? — ухмыляется мужчина. — Вы даже не слышали. — И не собираюсь, если честно. У нас заканчивается контракт через полтора года, и мы все прекрасно понимаем, что о продлении речи не идет, так? Поэтому на данный момент, нам выгоднее вкладываться в сплетни, чем в песни. — Какого хрена? Почему? — хмурится альфа. — Придержи язык, Чонгук, — тверже произносит Бан и отталкивается от стола. Скрестив руки, он начинает наматывать круги шагом вокруг кресла, где сидит Чонгук, — да, у тебя еще контракты с брендами и их ты должен отработать до конца. Но мы еле переманили Енджуна к нам, поэтому основные средства сейчас пойдут на него, а этот цирк, как ты выразился, пойдет ему и нам на пользу. И тебе перед закатом будет не лишним светануть в очередной драме. — Нахера мне вообще подписывать эти бумажки, если агентство кладет на меня хуй? — У тебя кажется концерт в конце марта, так? — Так, — с подозрением щурится Чонгук. — А может и нет, — с вызовом улыбается Шихек, — может Чон Чонгук забухает, сторчится, а молодой айдол, который дышит в затылок опытному, спасет его фанатов и выступит вместо него. М? А еще выступление на премии. Я видел, как ты готовился. Жаль будет просрать возможность выступить из-за омежки. — Из-за омежки? — А с чего ты вдруг стал вчитываться в ход кампании? Ты же всегда врывался в любую авантюру, лишь бы о тебе говорили. Да и то, что сладкий запах, кажется, яблочный, пришел вперед тебя, тоже выдает наличие проблемки. — Проблемка, значит, — кивает Чонгук, сдерживаясь, — проблемка у вас в штанах, а мой омега ни при чем… — Твой омега, — гадко растянул Шихек. — Дайте договорить! — повышает голос Чон. — Зачем? Ты все сказал. И я все сказал. Решение за тобой. Можешь строить счастливую семейную жизнь прямо сейчас, уплатив нам неустойку за то, что разрываешь контракт, — и шепотом добавляет, — по которому тебе нельзя было заводить отношений, — мужчина, остановившись напротив альфы, тихо говорит, — ты и твой омега подписываете контракт, спокойно участвуете в пиар-кампании, и тогда Чон Чонгук выступит на премии, блистательно даст концерт и презентует свою новую песню. Дело в том, что как раз Тэхен нам нужен больше, чем ты. Ваша интрижка с Айю отдельно от Енджуна и Тэхена пернет в воздух и рассосется, а вот когда твой бывший омега и твой главный соперник начнут крутить роман на глазах у всей Кореи, тогда будет просто взрыв. Понимаешь же? На тебя этот цирк сработает лучше всех, кстати. Представляешь, сколько сочувствия ты получишь от аудитории? Что скажешь, мальчик мой? Альфа прикрывает глаза и теперь понимает, о каком положении говорил Чимин. Чему тут только завидовать? Чонгук усмехается и качает головой, хочется послать все это прямо сейчас. Противно до дрожи, до физической тошноты, но в одном Шихек прав: еще недавно он даже контракт читать не стал бы — вписался бы и не пискнул. Теперь все иначе, но итог у этого разговора мог быть только один: — Хорошо, господин Бан. Я подпишу контракт, но Тэхен не обязан… — Повторюсь, он нам нужен больше, чем ты. Или он подписывается, или можешь забыть о концерте. Закончишь свою карьеру выступлением на премии, на которой ничего не получишь. Люди любят тебя, Чонгук, но также быстро забудут, стоит тебе исчезнуть из их поля зрения. — Хорошо. Я поговорю с ним. — Неужели он откажет выручить своего альфу? — издевается мужчина. — Я сказал, что поговорю с ним, — скалится Чонгук. — Завтра у меня на столе должны быть оба контракта, — смотрит в глаза Шихек, — подписанных.