***
Что ж, Чон Чонгук официально снова самый завидный холостяк Кореи. Чонгук заканчивает читать статью и вертит в руках телефон, размышляя о своем. Альфа копирует ссылку, улыбнувшись своей мысли, открывает окно с диалогом и отправляет статью, дополнив сообщением: Чонгук: Я тебя бросаю.Тэхен: Ты статью читал? Это я тебя бросил.
Чонгук: Пох. Я ухожу. Меня не устраивают наши отношения.Тэхен: Дверь за собой закрой.
Чонгук смеется себе под нос и убирает телефон в карман, подходя к двери своего пентхауса. Войдя внутрь, он снимает обувь и верхнюю одежду, проходит в гостиную, скидывает сумку с тренировочной формой и пинает ее в сторону ванной. Стягивает прилипший к потному телу свитшот и швыряет туда же. — Штаны оставь, — звучит со стороны дивана, а Чонгук дергается от неожиданности. — Хосок? Какого хуя? — нервничает от испуга альфа. — Приехал узнать, как дела у моего брата, — встает с дивана омега, чтобы смотреть Чонгуку в глаза. — Нормально, — бурчит альфа. — М… А твоему племяннику почти десять недель и завтра я иду вставать на учет, — улыбается Хосок, игнорируя сухость брата. — Поздравляю, — отвечает Чонгук и, натягивая черную домашнюю футболку, кидает взгляд на плоский живот брата. — Как подготовка к премии? — складывает руки на груди омега, не зная куда их деть. — Нормально. — А к концерту? — Нормально, — однотонно отвечает альфа. — А с новыми песнями как? — Хо, ты мог позвонить? Нахуя это все? — раздражается Чонгук. — Ты не берешь трубки, — пожимает плечами Хосок. — Зачем ты приехал? — недоумевает альфа. Он открывает бутылку воды и большими глотками выпивает ее почти до дна, шумно выдыхая в конце. — К нам ты не едешь ни просто так, ни на праздники. В больницу меня не пускали. Теперь, когда ты в порядке, я пришел к тебе сам. — Зачем? — повторяет вопрос Чонгук. — Скучаю, — загибает пальцы омега, вымучено улыбаясь, — переживаю, тоскую, хочу своими глазами увидеть, что с моим братом все хорошо. — Увидел? Можешь идти. — Чонгук… — Хосок медленно двигается в сторону брата. — У меня все хорошо, — раздраженно проговаривает альфа, — про твои дела и самочувствие мне отчитывается Чимин, так что не понимаю, о чем ты хочешь поговорить. — О том, что ты чуть не умер от передоза, например, — пытаясь призвать к диалогу, успокаивающим тоном отвечает старший брат, — я переживаю, что тебя срывает. — Не начинай, Хо, — отмахивается Чонгук. — Ты мой единственный родной человек, и ты чуть не лишил меня себя. — Хочешь сказать, расстроился бы? — Что ты несешь, Гуки? — обеспокоенно спрашивает Хосок. — Я бы сам умер, если с тобой бы что-то случилось. — А зачем я тебе нужен? М? — злится альфа. — Тебя всем обеспечивает Чимин. — Да что ты заладил опять про деньги? Мне нужен брат, — поглаживая живот, совсем близко подходит омега. Настолько, что до Чонгука добирается родной аромат сирени. Альфа дергается подальше, чтобы не чувствовать его, — почему ты отталкиваешь меня? Мне не хватает тебя… Как раньше… — Как ты вообще после всего, что было, можешь смотреть на меня без отвращения? — Я люблю тебя, — шепчет омега и едва заметно шипит, как будто от боли. — Да блядь, — закатывает глаза альфа. — Ты мой брат! — не сдается Хосок. — Открой любой источник в интернете, у Чон Чонгука нет брата! — повышает голос альфа и поджимает губы, понимая, что сказал лишнее, — извини, я не то хотел сказать… — Отчего же? — кривится омега. — Зачем тебе такой брат? Правда? Стыдно же… — Замолчи… — напрягается альфа. — Брат великого и несравненного Чон Чонгука — бывшая шлюха, — повышает голос Хосок и, шипя, закусывает губу и жмурится, плотнее прижимая руку к животу. — Я сказал, заткнись! — рычит Чонгук. — Я не то хотел сказать и извинился, какого хуя тебе надо от меня? — Хочу иметь возможность обнять своего брата, — кричит Хосок, роняя слезы, крепче прижимая ладони к себе, — я скучаю, Чонгук. — Я тоже! — орет в ответ альфа, — но я не могу! Смотреть на тебя не могу! Понимаешь? Не могу вытерпеть твоей улыбки. Потому что не должен ты улыбаться, когда смотришь на меня! Не должен скучать, а тем более любить! — Но я люблю, — пытается докричаться Хосок. — Мне было бы легче, если бы ненавидел! — не сбавляя тона, отвечает Чонгук. — Как ты меня? — плачет Хосок и подгибает колени, обхватывая себя за живот. — Да заткнись ты, блядь! Нахуя ты пришел, чтобы опять сраться? — Гук… — скулит Хосок и падает на колени. — Хо? — Чонгук замирает, недоверчиво осматривая брата и, заметив на бежевых брюках расползающееся алое пятно, совсем каменеет на мгновение, — Хо! — он подлетает к омеге и гладит по спине. — Сейчас пройдет… — хрипит Хосок, — так бывает… — У тебя кровь! — от наступившей паники орет Чонгук и набирает номер, обнимая согнувшегося брата за спину. — Держись, пожалуйста… Черт, Тэхен, возьми трубку! Сука! — телефон отправляется в карман, и альфа мчится в комнату, надевает большой черный худи, панаму с самыми большими полями и маску на лицо. Вернувшись с одеялом в руках, Чонгук увидел, что омега лежит в позе эмбриона, корчась от боли, а кровь пропитала светлые брюки почти до щиколоток. — Блядь, Хосок! — дергаными движениями альфа укутывает брата в одеяло, берет его на руки и вылетает из пентхауса. Спустившись на подземную парковку, Чонгук аккуратно кладет Хосока на заднее сидение, как-то пристегивает и, вылетая на улицы Сеула, молится, чтобы было не слишком поздно.***
— Я так и не понял, зачем ты обманул своего магазинного ухажера, — хмурится Джин, отпивая кофе, — у тебя же выходной. — Ну, я просто не знал, как закончить свидание, потому что казалось, что он пригласил бы меня домой или напросился бы ко мне. Хоть и говорит, что не торопит, но на деле давит… — поджимает губы Тэхен. — Я чувствую, что ему хочется большего. — Он месяц этого свидания ждал, пока ты куролесил со звездой! Он хочет заявить свои права на тебя, вполне очевидно, Тэтэ, — возмущается старший. — Да, но я пока не могу смотреть на него как на альфу. В смысле, как на своего альфу. Эта мысль пока не очень укладывается. — Ну, вот пока будешь укладывать, он найдет себе более сговорчивого омегу, — поднимает брови Сокджин, — вот увидишь. Тэхен закатывает глаза и вздыхает. Джин прав, но что он может поделать, если не может так резко переключиться на новые отношения. Пусть те, что только закончились и были ненастоящими, но столько эмоций он никогда не испытывал за такой короткий период времени. — Так, ладно. Думаю, он уже уехал. Вряд ли же он будет пасти меня до утра? — Тэхен достает телефон, чтобы проверить сколько времени он уже торчит в ординаторской с другом. Пропущенный звонок с незнакомого номера привычно смахивает, потому что за этот месяц он уже конкретно заебался отбиваться от назойливых репортеров, магазинчиков, что предлагали бартер, фармацевтических компаний, которые просили омегу рекомендовать их лекарства и прочей ереси, которая пришла в его жизнь вместе с несносным небожителем к-поп сцены, — полчаса же хватит, Джинни? — Хватит-хватит, — допивая свой напиток, отвечает омега, — пойдем провожу, возьму себе еще кофе. — Тебе еще всю ночь его лакать, не переусердствуй, — поднимается со своего места Тэхен и надевает куртку, выходя из ординаторской. — Все равно провожу, — выходит за другом Джин и тоже надевает куртку, — пойдем покурим. В приемной суета, мужчина, забегая с кем-то в одеяле в руках, кричит… Нет, не кричит — воет неразборчиво. Столкнувшись взглядом с Тэхеном, он расширяет глаза и бросается к нему под ноги: — Тэхен! Спаси их! Тэ, пожалуйста, прошу! — Чонгук? — Тэхен испуганно осматривает альфу, с тревогой переводит взгляд на человека, завернутого в одеяло, и узнает того самого омегу. — Это мой брат. Он беременный. Спаси, — хрипит альфа, срываясь на скулеж. Тэхен приходит в себя и, скидывая верхнюю одежду, раздает команды опешившему персоналу. — Джинни, принеси халат. Енсу, каталку! — Чонгук бережено перекладывает Хосока, разворачивает одеяло и еле сдерживает рвотный позыв. — Черт, — шипит омега, — быстрее! Он потерял много крови, — на бегу надевает халат и продолжает раздавать указания подлетевшим медбратьям и медсестрам. Чонгука оставили снаружи, и альфа, не находя себе места, меряет шагами коридор. Персонал выбегал и вбегал в операционную, приборы то пиликали, то стихали, заставляя Чона сжимать кулаки и колотить подоконники. Как он мог так проебаться? Как он мог ТАК проебаться? Спустя двадцать минут в коридор влетает Чимин: — Что ты сделал? Сука, что ты сделал? — хватая за грудки Чонгука, шипит сквозь зубы альфа. — Отъебись, — бьет по чужим рукам Чонгук, красными глазами он отвечает на гневный взгляд Чимина. — Ты… Если это ты… — альфа старается держать лицо, которое вот-вот треснет от напряжения. Губы дрожат, скулы заостряются, взгляд уничтожает и, сжимая кулаки, Чимин повторяет, — еще раз спрашиваю, что ты сделал? От перепалки альф отвлекает скрип двери, в проеме показывается Тэхен. Латексные перчатки в крови, халат тоже, сочувствующий взгляд не предвещает хороших новостей. — Мне очень жаль… — снимает медицинскую маску Тэхен, заставляя мужчин замереть и кричать от ужаса одним только взглядом. Омега не выдерживал длинную паузу, но эта тишина между фразами превратилась в вечность, перед тем как он озвучил приговор, — мы сейчас боремся только за одну жизнь. Мне очень жаль, Чимин, но беременность сохранить не удалось. Альфа обхватывает лицо ладонями и садится прямо на пол в своих дорогих отглаженных брюках, сотрясаясь в тихом плаче. — А Хосок? — хрипит Чонгук, — он… — Хосок стабилен, но в тяжелом состоянии… Он очень слаб, потерял слишком много крови и пока без сознания, — опуская взгляд, тихо говорит Тэхен. Он не в силах видеть, как альфы ломаются под грузом новостей. Чонгук задирает голову, маска на лице впитывает его крупные слезы и заглушает еле слышный скулеж. — Не смей плакать о нем! — с силой толкает Чимин Чонгука и цедит, — не смей его оплакивать! — Я не оплакиваю! — скалится в ответ альфа. — Как ты вообще смеешь быть здесь? Ты хуй на него положил и срать тебе на него! Что ты из себя строишь? — Чимин снова толкает альфу. — Знай, ублюдок, если он умрет, я лично отправлю тебя вслед за ним, — шипит он, — ты понял меня? — Убери руки, сука! — сквозь зубы цедит Чонгук. — Уходи! — Нет. — Доктор Ким, этот человек посторонний. Кажется, здесь могут присутствовать только родственники, — говорит Тэхену Чимин, прожигая бешеным взглядом альфу. — Да, — шепчет омега. — Он мой брат! — выпаливает Чонгук. — С хуя ли? Где это сказано? М? Где? Хоть один источник, — вытягивает ладони Чимин, предлагая вложить ему доказательства. — Нет? Тогда катись нахуй отсюда, Чон! Чонгук сжимает зубы так же сильно, как и кулаки, подаваясь всем телом вперед, но замирает, когда чувствует ладони на плечах и яблочный запах, что успокаивает. Тэхен обходит альфу и встает перед ним. Альфа не выдерживает, хватает омегу в охапку, крепко прижимая к себе, и зарывается носом в пахучую железу на шее, жадно втягивая необходимый аромат. — Тебе лучше уйти, — шепчет Тэхен, поглаживая альфу по спине, на что Чонгук сжимает омегу еще сильнее, — я буду сообщать тебе. Хорошо? Пойдем, я провожу тебя. Врач, увлекая за собой Чонгука, оглянулся на Чимина. Он хотел успокоить взглядом, что сейчас уведет альфу и вернется, но замечает, как тот рассматривает их. Сумасшедший взгляд вкупе с безумной улыбкой напугал Тэхена. Он буквально слышит, как работают мозги менеджера, и мог поклясться, что в этой голове рождается нечто нехорошее.***
После нескольких часов разъездов по ночному Сеулу Чонгук паркуется у безликой многоэтажки в спальном районе. Руки в засохшей крови брата дрожат, мысли роятся и перебивают одна другую. Ему необходимо усмирить их, заставить заткнуться и не мучать его. Но альфе знаком только один способ забыться. Он поднимается на нужный этаж, ищет квартиру и встает перед дверью с заветным номером. Снимая панаму и маску, Чонгук делает глубокий вдох и выдох. Он не уверен, что здесь ему рады. Вернее, больше уверен, что здесь ему не рады, но альфа поднимает руку и жмет на звонок. За дверью послышались тихие шаги, а затем тишина… Хозяин квартиры явно смотрит в глазок, чтобы опознать ночного гостя. Звучит скрежет дверного замка и металический лязг цепочки. — Чонгук? — на пороге стоит сонный парень в очках с взъерошенной копной волос. — Ты просил меня найти другой способ, — устало говорит альфа. — Чонгук… — выдыхает Тэхен и мнется, не решаясь впустить. — Если я сегодня останусь один, то точно нахуярюсь так, что больше не откачаешь, — признается альфа. Он не давит на жалость, говорит как есть. Потому что мысль накидаться всем подряд до беспамятства пришла ему первой. Он мог принять все вещества мира и забыться в объятиях десяти омег, мог позвать к себе в пентхаус целую сотню и устроить оргию века, но есть один-единственный омега, который, казалось, стоит всей этой эпичной затеи. По дороге к Джихану в голове всплывали образы Тэхена, который валился с ног, ухаживая за эгоистичным альфой, который с беспокойством осматривал его, грыз ногти, раздумывая над курсом лечения, и тянул запах альфы, думая, что Чонгук ничего не замечает. Он поймал себя на мысли, что хотел бы быть в сознании, когда омега лежал рядом, если то, что говорила Минха, правда. В итоге, когда альфа уже практически доехал до своего дилера, он вывернул руль и направился в спальный район Тэхена. Да, у них сложные отношения, зародившиеся на неприязни, шантаже и фальши, но почему-то альфа уверен, что этот омега сейчас единственный, кто переживает за него по-настоящему. — Проходи, — сдается Тэхен и замечает в руке Чонгука отпитую на четверть бутылку белого вина, когда тот заходит в квартиру. Альфа целенаправленно шагает на кухню, в такой маленькой квартире он находит ее без труда. Чонгук ставит вино на столешницу, моет руки со средством для мытья посуды и по-хозяйски начинает рыться в шкафах. Кивает сам себе, когда находит то, что искал и достает чашку для чая. Наполнив ту вином, он вручает ее Тэхену и увлекает за собой в гостиную. Омега, наблюдавший этот беспредел, возмущенно вздыхал, но не перечил, понимая, что скорее всего сейчас будет важный разговор. Усевшись на небольшой диванчик, Чонгук нервно поправляет волосы и приглашает хозяина присоединиться. Тэхен садится рядом и отпивает вино из кружки под настойчивым взглядом альфы. — Милая пижамка, — кивая на костюм в голубую полоску с красными сердечками, тихо произносит альфа и пьет из горла. — Спасибо, — отвечает Тэхен, позволяя Чонгуку собраться с мыслями. Минут пять они сидели в молчании, отпивая вино каждый из своей тары. Альфа, рассматривая скромное жилище омеги, задерживает взгляд на гирлянде, что тянется под потолком, и начинает говорить: — Мне было десять, а Хосоку четырнадцать, когда убили нашего отца. — Что? Твои родители же погибли в аварии, — удивляется Тэхен. — Для всего мира это так. У меня и брата нет, по их версии. Хотя Хосок был мне вместо родителей. — За что убили отца? — Его зарезали, как свинью, в пьяном споре. Папа недолго горевал и уже через неделю стал приводить домой альф, а через год у него появился постоянный. Он переехал к нам. Они бухали и нас особо не трогали, — Чонгук замолкает и, сделав большой глоток, продолжает, — мне только исполнилось двенадцать, когда он вошел к нам в комнату…пожелать спокойной ночи. Он был пьян. Я испугался за Хо, но он сел на край моей кровати и начал гладить мои ноги. Он уже добрался до бедра, когда я понял к чему все идет и запаниковал. Он схватил меня за волосы и прижал лицом к кровати. Я до сих пор помню его запах, он вонял спиртом и горелым деревом… — Он… — не дыша произносит Тэхен. — Нет, — отрезает Чонгук, — Хосок попытался его с меня снять, за что получил по лицу. Я кричал, Хосок плакал, а папа спал в соседней комнате вусмерть бухой. Когда он почти стянул с меня трусы, брат предложил себя вместо меня. И он оставил меня в покое. Он трахал его у меня на глазах, и я видел, как Хосоку было больно. Я просто не смогу это забыть никогда. Когда он закончил, то просто ушел спать к папе. Я плакал и задыхался от страха, а Хо… После всего этого подошел ко мне, успокоил, собрал наши вещи, и мы ушли. Мы долго шли в больницу, денег на такси не было, а транспорт не ходил. Когда дошли, Хосок там упал в обморок, и я только тогда увидел, что его джинсы в крови. — Боже, — выдыхает омега и, сняв очки, прикрывает глаза рукой. — В больницу вызвали полицию, и когда задерживали отчима, папа отбивал его у полицейских. Кричал, что Хосок сам его соблазнил, пытался выгородить. Нам он не поверил и выгнал из дома. — Чонгук… — Тэхен двигается ближе и берет альфу за руку, пытается успокоить и показать, что готов слушать дальше, поглаживая большим пальцем раскрытую ладонь. — Потом мы скитались по друзьям, пока Хо не устроился на работу. В стрипклуб… Он работал там почти два года, накопил достаточно денег, чтобы мы смогли переехать в Сеул. Здесь он тоже сразу устроился стриптизером и работал еще около полугода, пока кто-то ему не предложил большие деньги за ночь. Сумма была внушительной, мы потом три месяца жили на эти деньги. В общем, со временем Хо начал набирать клиентуру. У него было пять или шесть постоянных клиентов. Среди них был и директор Starway. За то, чтобы меня взяли к ним трейни, Хосок провел с ним особую ночь. Я не знал об этом. Догадывался, но всегда боялся спросить. Закрывал глаза. Отказывался верить. Называй, как хочешь. Но, когда все прямым текстом на меня вывалилось, я просто не смог с этим справиться. — Как ты узнал? — Бан Шихек… А потом Чимин подтвердил. Когда меня взяли в Starway, он тоже был трейни, мы с ним подружились. Сначала… После дебюта я познакомил их с Хосоком. Представил своим хеном… Они позже начали встречаться, а наши с Чимом отношения испортились. Хо не из тех, кто будет скрывать правду, и Чимину все рассказал со временем, а он однажды все это мне высказал. Обвинял в том, что из-за меня моему брату пришлось жрать столько дерьма. И что я недоальфа, позволил всему этому случиться и все такое. До сих пор напоминает. Он злился на меня так, как должен был злиться Хосок. — Это пиздец, если все это правда, — ошарашено произносит Тэхен. — Ты мне не веришь? — Я вообще не знаю, говорил ли ты мне когда-нибудь правду. — Говорил… Когда сказал, что ты можешь мне понравиться, — разглядывая их сцепленные руки, отвечает Чонгук, — и то, что я рассказал, тоже правда. — Зачем? Я же могу растрезвонить! — возмущается Тэхен. — Ну, тебе никто не поверит, и ты не такой, чтобы трепать об этом, — взглянув на омегу, говорит Чонгук, — и мне надо было с кем-то поговорить. Я не знаю, почему пришел к тебе, но я здесь. — Хорошо, — Тэхен допивает свою чашку до дна и подставляет пустую тару под нос альфе, чтобы тот ее наполнил, — я понял. — Я вел себя с братом как мудак, — наливая вино, кается Чонгук. — Только с братом? — не удерживается от колкости омега, на что гость закатывает глаза и виновато закусывает губу. — Он даже не знает, насколько дорог мне и насколько я ему благодарен за все. Он думает, что я стыжусь его, но все как раз наоборот. Мне стыдно из-за него, а не за него. Я не смог защитить его ни в ту ночь, ни после, когда он содержал нас как мог. Но я смотрю на брата и перед глазами вся та грязь, которую мы пережили. Я хочу ее забыть, но когда Хо улыбается, я не верю ему. Не верю, что можно улыбаться по-настоящему после всего пиздеца, тем более мне. Я должен вызывать у него ненависть, но он продолжает говорить, что любит меня, а я продолжаю ему не верить. Потому что если бы не я, то все могло быть по-другому! Понимаешь? Я — причина всего говна в его жизни, и я не хочу появляться у него на глазах и напоминать ему об этом. Не хочу напоминать об этом себе, потому что… — Я понял. Тебе бесконечно стыдно, и ты, вместо того, чтобы обнять и принять своего брата, спускаешь на него всех собак, потому что ничего не можешь исправить? — презрительно щурится Ким и расцепляет их руки. — Примерно так… — опускает голову альфа, — за то, что я теперь звезда, я тоже чувствую себя виноватым. Я заслужил, я работаю как проклятый, я из кожи вон лезу. Но опять-таки…всякий раз, когда я вижу Хосока, перед глазами его хрупкое тельце, которое стало моим пропуском в Starway. Я ведь даже никогда не узнаю, прошел бы я прослушивание самостоятельно или нет. Чья заслуга в том, что я сейчас звезда? Моя или его? И я никогда не смогу выплатить этот долг, никогда не смогу загладить вину за то, что он пережил. Из-за меня он рвал жопу в прямом смысле слова, а сейчас из-за меня он потерял ребенка… — Пиздец! Какой же ты редкий говнарь, Чон Чонгук, — скрипит зубами омега, — думаешь только о себе. А о том, насколько больно Хосоку терпеть твое отношение после всего этого, ты не подумал? — злится Тэхен. Чонгук вновь склоняется, готовый принять ведро праведного гнева себе на голову, но Ким встает и, складывая руки на груди, раздумывает, говорить ли… — Он не выносил бы этого ребенка, Чонгук. — Что? — поднимает удивленный взгляд на омегу. — У него бешеный гормональный сбой. Чудо, что он вообще смог забеременеть и доходить до такого срока. Его тело воспринимало беременность как болезнь и пыталось избавиться от плода. Это был вопрос времени. Но чем дальше, тем последствия могли бы быть хуже. Но вы семейка обалдуев! — ругается Тэхен, — они с Чимином долго старались забеременеть, а Хосок к десяти неделям даже не встал на учет! Этой критической ситуации можно было бы избежать, если бы он неделями раньше пришел к врачу и провел бы все необходимые исследования, — громко возмущается омега. — Чимин в курсе? — Да, я сказал ему, когда уходил, — не сбавляя строгости в тоне, отвечает Тэхен. Чонгук заторможенно кивает и откидывается на спинку дивана. — Пиздец, я думал, что это я… — А что у вас произошло? — Ничего необычного. Он хотел пообщаться, а я отмахивался, — закрывая лицо руками, шепчет альфа. — Мне кажется, тебе он нужен больше, чем ты ему. — Так и есть, — глубоко дышит Чонгук. Небольшой камушек с души упал. Он не виноват в выкидыше. Но только сейчас он смог понять, что если потеряет брата, то и себя не найдет больше. — Подумай еще о том, что ты мог сделать тогда? Ты был ребенком. Хосок, как старший брат, принял удар на себя. — Я это все понимаю. Но я мог хотя бы попытаться… Чимин прав… — Все, что ты сейчас можешь, это молиться, чтобы Хосок пришел в себя, а потом вести себя как нормальный брат, — тихо произносит Тэхен, на что альфа согласно кивает, — что стало с вашим папой? — Он умер. Цирроз печени, — сухо отвечает Чонгук. — Давно? — Как только мы переехали в Сеул, — щурится альфа, вспоминая, — он даже не пытался нас найти. Наоборот, спихнул два рта, и денег на бухло было больше. Продал все, что от нас осталось в квартире, и тоже пропил. — Я даже не знаю, что сказать. — Теперь ты понимаешь, почему информацию о моей семье скорректировали? То, что у меня нет родителей — правда, но то, как они умерли, пришлось приукрасить. А с Хо… О нем не было упоминаний, потому что брат шлюхи не может быть айдолом. Поэтому эту часть моей биографии подлатали сразу после прослушивания. Кроме Чимина и директора, никто толком не знает правды о моей семье. — Ладно, — Тэхен решает сбросить напряжение после этой беседы и переключить альфу с депрессивной волны. Омега выпивает вино из чашки и спрашивает, — откровенность за откровенность? — Ну, давай, — выгибает бровь Чонгук, все еще находясь в темных мыслях. — В общем… Ну, мне было шестнадцать, когда дебютировала ваша группа. И я ходил к подруге, чтобы посмотреть ваш клип и… Ну, ты мне понравился, и я смотрел только на тебя в этом видео. Эта же подруга подарила мне карточку с тобой, и там где-то началась моя первая течка. — Так-так-так, — Чонгук выпрямляется в спине и, положив руки на колени, наклоняет голову, проявляя максимальный интерес к продолжению. — Что «так-так»? Понятно же, что первую течку я провел с твоей карточкой на соседней подушке. — Омега, ты хоть представляешь, какое оружие вложил мне в руки? — расцветая, говорит Чонгук. — Если ты хоть раз используешь это против меня, я вырву тебе позвоночник и исхлестаю им твою наглую альфью задницу, — угрожающе шипит Тэхен. — Пиздец, откуда ты берешь это? — морщится Чонгук на предложенное наказание. — Через мои руки проходит столько людей, что твоя ментальная копилка лопнет от переизбытка подобных фраз, — тянет уголок губ Тэхен. — Сядь со мной, Ранетка, — улыбается в ответ Чонгук и хлопает ладонью по дивану. Омега послушно садится рядом, касаясь своим бедром чужого. Чонгук кладет голову ему на плечо и растягивает вдох, чтобы втянуть в себя свежий аромат, — твой запах успокаивает меня, посиди со мной еще немного, и я уйду. — Ты пьян, — еле слышно говорит Тэхен, словно пытаясь удержать эту атмосферу, что сгустилась вокруг них и не пропускала ни единого внешнего раздражителя. Чайное дерево окутало омегу и заставило прикрыть глаза, — можешь остаться здесь на ночь. Диван раскладывается. Чонгук поднимает голову и внимательно смотрит на Тэхена, чтобы понять, шутит он или нет, но не встречает и тени сомнения в сказанном. Глаза подневольно пробегаются по лицу омеги, отмечая, насколько этот парень красив. Его физическая привлекательность подсвечена изнутри его добротой и искренностью. Понятно почему он так фыркал и кусался с самого начала, Тэхен всем нутром не переносит фальшь и обман. Путь к этому омеге так прост — «будь честен и чист, никаких игр и я твой» — красной строкой бежит на лбу Тэхена. Оба сами не поняли, как ключики подошли к их замкам. Тэхен убрал оскал, потому что понял Чонгука. Не одобрил, но понял. Чонгук расслабился, потому что этот омега видит в нем человека, а не статусную вещицу. — Мне нравятся твои волосы, — проделывая путь взглядом по лицу, озвучивает альфа, — и глаза, и губы. — А чем тебе нос не угодил? — еле уловимо улыбается Тэхен. — Это мне тоже в тебе нравится, ты такой настоящий. Как мой брат… Может поэтому и бесишь меня, — Чонгук подается вперед и целует нежно, осторожно и трепетно сминая губы. Гладит спину и талию через одежду, уверяя, что не настаивает на большем. Ему достаточно того, что омега расслабился в его руках и отвечает на ласки. Тепло стекает по позвоночнику, взрываясь в животе стаей бабочек. Тэхен, утопая в этой нежности, кладет руки на плечи, несмело сжимая их, и скользит ладонями за шею, ближе прижимая к себе альфу. Омега привстает, чтобы забраться на его бедра, но Чонгук не позволяет: — Я не смогу остановиться, если ты сядешь на меня. Твой запах меня и успокаивает, и возбуждает, Ранетка. А если ты будешь ближе, то я поплыву, — шепчет в поцелуй разнеженный альфа. — А если я не против? — робко спрашивает Тэхен. — Тэ, сходи со мной на свидание? Настоящее. Без камер и фотографов. Только ты и я. — Я… — омегу перебивает звонок, телефон вибрирует на столике и как будто двигается к хозяину, спеша сообщить что-то важное. — Да? Что? Еду. — Что случилось? — Хосок… Он в коме.***
По иронии судьбы Хосок лежит в той же палате, куда он так сильно рвался, когда там находился Чонгук. Альфа медленно входит и тихо прикрывает за собой дверь. Он снимает обувь, аккуратно забирается на кровать к брату, стараясь не задеть трубочки и датчики, и утыкается носом ему в шею. Как раньше… Сквозь запах медикаментов еле-еле просачивается сирень, и Чонгук шепчет прямо в шею: — Не бросай меня, Хо. Прости… Я больше не буду. Как раньше… — Твои носки в этот раз попали в самую точку, Хо. Я кое-кого встретил. Он тебе понравится, я уверен. Вы подружитесь и вместе будете меня хуесосить и бесить, — в ответ лишь размеренное пиканье аппарата, — ты вылезешь, слышишь? Из такого дерьма выбирался, а тут, пф, кома… Ты ее нагнешь и выебешь, да ведь, Хо? — Сомневаешься, Гуки? — слышит в своей голове ответ задорным голосом брата. — В тебе ни капли, Хо, — шепчет Чон и засыпает. Чонгук лежал спиной к двери, поэтому не видел, как за ним наблюдал Тэхен через стекло в двери. Конечно, он должен был войти и попросить альфу слезть с кровати, но не смог вмешаться после ночной исповеди. Вино отпускало, и омегу клонило в сон. Он отошел от палаты и взял в руки телефон, чтобы проверить входящее сообщение. Намджун: Тэ, можно позвонить? Тэхен сам нажимает кнопку вызова и быстрым шагом отходит от палаты, чтобы никого не побеспокоить разговором. — Алло, Тэ? — Да, привет. — Извини, если отвлекаю. Скажи, может ты знаешь, правда ли к вам поступил сегодня Пак Хосок? — Эм, да, — хмурится Тэхен, он хотел спросить, откуда ему это известно, но альфа опережает с вопросом. — Как он? — В коме, — выдыхает врач. — Черт… — Откуда ты знаешь? — Общие знакомые. — Понятно… — делает паузу Тэхен, — Намджун… — Да? — Я… — несмело начинает омега, — я очень перед тобой извиняюсь, но у нас вряд ли что-то получится. — Что? Почему? — ошарашено восклицает Намджун, совсем не ожидая такого поворота. — Мне кажется, мне нравится кое-кто другой. Извини, Нами, — жмурится от стыда Тэхен, но не в его правилах играть в двойные игры и давать ложные надежды. — Тэ, погоди… — волнуется альфа, — давай поговорим завтра? — Завтра вряд ли что-то изменится, — сожалеющим голосом произносит омега. — Я просто прошу тебя не делать поспешных выводов. Пожалуйста… Давай поговорим об этом завтра еще раз. Хорошо? Пожалуйста. — Намджун… — вздыхает Тэхен, — послушай, я понимаю, что ты долго ждал и надеялся на что-то, но я просто не могу тебе ничего обещать. — Я не прошу обещать, просто… Завтра… — Намджун, — строже говорит омега, — пожалуйста. — До завтра, — обрывает Тэхена альфа и кладет трубку. Омега закусывает губу и раздраженно выдыхает. Хорошо, он повторит все это завтра еще раз. Тэхен прячет телефон и надеется, что сможет уснуть, когда вернется домой.***
Утром Чонгука растолкал Чимин и с неестественным после вечерней ссоры спокойствием напомнил, что у них назначена встреча с авторами. Айдол извинялся перед Чимином за свое поведение и пытался объяснить, что он тоже очень беспокоится о брате. Уверял, что теперь все будет иначе, потому что он больше не собирается отталкивать Хосока. Менеджер на это отрешенно кивал, говорил, что все в порядке, и торопил на встречу. Если Чимин смог отмазаться от поездки из-за эмоционального потрясения, то у Чонгука вменяемой причины для отказа не было. Потому что переживаниями за мужа своего менеджера не прикроешься. Поэтому он прямо из больницы направился в студию. Речь в голове была готова и звучала складно. Осталось лишь надеяться, что ему хватит сил и профессионализма выстоять перед обидой парней. Он точно знал, что легко не будет. Но даже не представлял, какие условия ему могут выдвинуть. Чонгук подъехал к зданию и заметил Намджуна, явно раздраженного чем-то. Дерганый альфа влетел в двери, чем поселил нехорошие предчувствия. Чонгук еще посидел в машине, чтобы собраться с мыслями. Беспокойство о брате перекликалось с неким облегчением внутри и приятными ночными воспоминаниями, которые сменились тревожными новостями. После этой ночи не осталось сил на гонор, только смирение и желание не растягивать предстоящую беседу. Он зашел в здание и нажал кнопку вызова лифта. Снимая с себя маску и панаму, он прижал к носу манжет от худи, который сохранил в себе немного свежести Тэхена, и улыбнулся мысли об их настоящем свидании. Хоть Ким не успел проговорить ответ ртом, глаза его выдали сразу же.***
Раздраженный Намджун с утра влетает в студию и хлопает дверьми, чем пугает своего друга. — Йоу, ты чего? — возмущается Юнги. — Чимин не соврал. — Насчет? — требует подробностей друг. — Чонгук с Тэхеном, — рычит Намджун, — по-настоящему. Тэхен по телефону ночью мне сказал, что он ему нравится. — Чего? — Того! — глубоко дышит альфа, пытаясь успокоиться. — Ты же не собираешься устраивать любовные разборки? — хмурится Юнги, — Чонгук уже скоро будет… Один, почему-то… — Хосок в коме, поэтому Чимин с мужем и не сможет приехать. — Что?! — от удивления альфа подскакивает со своего места и подходит к раздраженному другу, — ты сейчас серьезно? — Да, Тэхен подтвердил. Я сначала думал, что Чимин врет, но нет… Значит и про Чонгука с Тэхеном не соврал. Дальнейшие объяснения прерывает стук в дверь, и Юнги подходит, чтобы встретить гостя. — Какие люди, — холодно проговаривает альфа. — Привет, Юнги, — спокойно отвечает Чонгук, протягивает руку для приветствия, и альфа жмет ее в ответ. Айдол поворачивает голову, встречается со злым взглядом и протягивает руку и ему, — привет, Намджун. — Мгм, — поджимает губы альфа, но руку не пожимает. Авторы молчат, разглядывая давнего друга: Юнги с выжиданием, а Намджун хищно исподлобья. — Не буду распыляться и тянуть, спрашивая как ваши дела, — говорит Чонгук и прячет руки в карманы спортивных штанов. Неловкость витает в воздухе, но усталость и калейдоскоп переживаний подталкивает к цели визита, — я приехал принести свои извинения за тот случай и хочу, чтобы вы знали, что я собираюсь сделать официальное заявление и сообщить всем, что я тогда был нечестен и в общем…признаюсь, что присвоил ваши песни. Вам вернут авторство, и соответственно все отчисления пойдут вам. — Можешь оставить их себе, — цедит Намджун. — Я бы хотел возобновить сотрудничество, — твердо проговаривает Чонгук, — на ваших условиях. — Отстань от Тэхена — вот мое условие, — выпаливает Намджун. — Что? — хмурится альфа. — Что слышал! — повышает голос, — оставь его в покое, и я напишу тебе песню. — Не понял, — напрягается Чонгук и щурится, — ты откуда… — Какая разница? — горячится Намджун, — он тебе нахрен не сдался, а я полгода за ним бегаю! — Джуни, — Юнги касается локтя друга, но тот избегает успокаивающего касания и подходит вплотную к певцу. — Чонгук, я напишу тебе песню. Нет, не песню — хит! И не возьму денег. Все что от тебя требуется — это свалить в закат. — А он… Это с тобой у него было свидание? — Да, — успокаивается Намджун, — ну так ты согласен? — Ты его покупаешь у меня? — разочарованно улыбается альфа, разглядывая каменное лицо напротив. — Тебе нужна песня, а мне нужен Тэхен. — А ты ему нужен? — тихо уточняет Чонгук. — Я повторяю свое условие: мне Тэхен, тебе песня… — тяжело дышит Намджун, — ты согласен?