Круговорот Поттеров в природе.

Драко мчался над трибунами. Холодный ветер свистел в ушах, запястья ныли от долгого положения в одной позе. От напряжения. Ему не давал покоя финт Вронского. Раз за разом блондин поднимал метлу на самую высокую точку, едва различая стадион, и срывался в крутое пике, практически вертикально наклоняя метлу. И раз за разом он выворачивал древко слишком далеко от промёрзшего поля стадиона. Твою мать! Драко сплюнул раздражение. Он с силой приложил кулаком по жёсткому дереву метлы, практически не чувствуя боли в пальцах. Ему было обидно. Так обидно, что хоть вой. Он закусил губу и упрямо поднял метлу для захода на новую попытку. На поле было уже темно, оставался только Монтегю, который также как и Драко гонял одну и ту же схему по кругу. Какие-то особо сложные виражи с разворотами на месте. Ловец слизеринской команды не особенно в этом разбирался, приёмы охотников с долгим ведением мяча были не очень полезны для Драко на его позиции. Его задачей было взлететь, увидеть, победить. Резкие и быстрые повороты, пике и мёртвые петли – вот что было его страстью, в которой он не мог признаться никому. Ему нравилось находиться на грани. Нравилось быстро получать то, чего он хотел. И нравилось раз за разом отбирать у других ловцов победу. Сжимать маленький золотой мячик в ладони и купаться в лучах всеобщего обожания. Единственная вещь, которая мешала ему стать идеальным ловцом, это чувство самосохранения. Флинт говорил, что идеальный ловец должен быть либо гением арифмантики, либо суицидником. Драко внутренне был согласен с бывшим капитаном. Но ни сумасшедшим гением, ни самоубийцей он, к сожалению, а может и к счастью, не являлся. Малфой резко выдохнул и камнем ринулся вниз. Холодный воздух обжёг лёгкие, ощущение восторга от падения постепенно замещалось нервозностью. *** Гарри видел во сне квиддичное поле. Такое знакомое, излётанное вдоль и поперёк. Он находился в высшей точке, разрешённой правилами тренировок, и срывался в крутое пике. "Ого, почти идеальный финт Вронского" – подумал Поттер. Я бы, наверное, ещё чутка угол подкрутил. Ощущение восторга от падения постепенно замещалось нервозностью. В животе образовался тугой узел, он становился всё тяжелее и тяжелее, руки вцепились в холодное древко, перед глазами всё поплыло, и он вывернул кончик метлы наверх. Бешено колотящее сердце успокоилось практически сразу же. Гарри сжал зубы и еле слышно выругался. Опять. Если честно, Гарри искренне не понимал, почему он так поступил. Это же так круто – нестись на запредельной скорости к земле, и в самый последний момент выводить метлу к небу, избегая встречи с поверхностью. Раз уж это сон, решил гриффиндорский ловец, то я точно должен сделать этот финт! Так классно ощутить снова этот восторг полёта. Он опять поднялся на самый верх. Снизу кто-то помахал рукой, показывая, что пора заканчивать. – Последний раз,– проорал Гарри, надеясь, что ветер донесёт информацию до капитана. Тёмная фигура внизу показала, что услышала его. Он собрался, выдохнул. И ринулся вниз, отрабатывая такой желанный и такой сложный приём. Пронизывающий ледяной ветер впился ему в лицо, покалывая щёки будто иголками. Воздух стал таким острым, что буквально резал юного ловца. Земля приближалась, упоение падением, упоение полётом разлилось жгучим желанием по всему телу. Гарри чувствовал, как его волосы выбились из идеальной причёски, шапку сорвало ещё при прошлой попытке. Гриффиндорский ловец словно перехватил управление полётом окончательно. Он уверенно вёл метлу к январским сугробам, отбросив все сомнения и страхи куда-то на задворки сознания. Поле стадиона приближалось всё быстрее и быстрее, ликование нарастало. Ещё чуть-чуть! Ещё десяток сантиметров и можно подниматься. Он будет не хуже, чем Крам, из такого крутого пике мало кто может вырулить. И вдруг он понял, что поднимать метлу уже поздно. Надо было всё-таки прислушаться к вопящему чувству самосохранения. Надо было. Юношу будто размазало по полю. Если бы не капитан, успевший пульнуть каким-то смягчающим падение заклинанием, он бы наверняка разбил себе голову и уже не смог подняться. Ловца протащило несколько метров по льду, сдирая лицо и превращая красивую алебастровую кожу в кровавое месиво. Левая рука неестественно выгнулась. Гарри в ужасе открыл глаза и вцепился в больничное одеяло. Ему было так больно. Так реалистично больно, что он уже не был уверен, что только что спал и видел сон. Может, снова начались галлюцинации? Парень пялился в темноту больничной палаты, боясь закрывать глаза. Приятный сон о тренировке сменился кошмаром. Гарри до сих пор было больно. Лицо саднило, а рука словно отнялась. *** Грэхэм Монтегю с разбегу приземлился на поле и побежал в сторону размазанного по полю ловца. Травмы на тренировке не были редкостью, и у капитана команды в запасе имелась парочка хороших заклинаний. Всякое бывало на поле. Особенно когда он выпускал загонщиков для общей тренировки. Эти дуболомы, протащенные Малфоем были так же тупы, как и безжалостны. Доставалось всем, кроме их «босса». Но поскольку жестокость всегда была эффективной тактикой, Монтегю предпочитал подлечивать своих, злорадно предвкушая, как на матче достанется командам других факультетов. Следуя заветам Флинта, Монтегю невольно повторял стиль руководства прошлого капитана. Травмы во время тренировки были довольно частым явлением, но чтобы травмировался Драко? Если бы не щедрое пожертвование его отца, Флинт вряд ли взял бы Малфоя в команду. Он бы талантлив, и да, он был неплох. Но слишком осторожен. Себя он любил больше, чем спорт. Но пока они побеждали, а старший Малфой спонсировал команду, Монтегю тоже всё устраивало. Но он с удовольствием взял бы другого ловца, если бы подвернулась такая возможность. Более безбашенного. Более агрессивного. То, что он увидел сегодня, впечатлило его. Возможно в Малфое ещё есть спящий потенциал. Грэхем одним движением палочки соорудил носилки и аккуратно уложил Драко на них. На лице слизеринского ловца живого места не было. В уголках рта пузырилась кровавая пена и Монтегю забеспокоился, не повредил ли Драко лёгкие. Скоро следующий матч сезона. Ловец приоткрыл глаза и захрипел, пытаясь подняться. – Лежи, – успокоил его капитан – Я тебя отбуксирую в больничное крыло. Мадам Помфри тебя быстро на ноги поднимет. И да, Драко. Это был почти идеальный финт Вронского. Я впечатлён, – сообщил Грехэм, сверкая глазами. Впервые за 4 года в команде Драко Малфой показал себя с той стороны, что больше всего ценил капитан. Малфой криво улыбнулся, не имея сил ответить. То, что он испытал сегодня, стоило того. Чувство безбашенного полёта. Кристальной сосредоточенности. И абсолютного презрения к собственному телу. Наверное, его посетил дух квиддичного гения. Момент высшего просветления, за секунду до того, как его впечатало в грязный снег. В больничном крыле стояла тишина. За неделю после каникул на больничную койку успел попасть только Поттер. Мадам Помфри уже было собралась спать. До отбоя оставалось десять минут, да и вечер был спокойным. Она шла закрывать крыло в домашнем стёганом халате поверх ночной мантии, как вдруг дверь распахнулась от пинка. Целитель нахмурилась и собиралась было уже отчитать нарушителя спокойствия, как увидела его «сопровождение». – О, Мерлин! Что случилось?! Бедный мальчик, он же весь переломанный! – Тренировка, мадам Помфри, я извещу декана. – Тренировка! Что это за тренировки у вас, Монтегю! Так жестоко издеваться над игроками! – кипятилась мадам Помфри. Вспомнив, что в палате есть ещё пациент, она снизила голос до угрожающего шёпота – Я сама извещу вашего декана, и уж будьте уверены, он узнает обо всём в подробностях. Капитан слизеринской команды, оценив угрозу, тут же смылся. – Бедный мальчик! – захлопотала медсестра вокруг Малфоя. И тут же взмахнула рукой, проводя общую диагностику. – Три перелома ребра, перелом лучевой кости и пары пальцев. Так-так, ещё вы неслабо отбили лёгкие, молодой человек. Ох, ещё и сотрясение! Что же, вам очень повезло, что ваш капитан находился рядом. Хоть я его и отчитала, скажите ему потом спасибо. Он очень грамотно вас зафиксировал при транспортировке. Говоря всё это, школьная медсестра, уложила Драко на кровать и принялась обрабатывать его раны, нанося на лицо какую-то вонючую мазь. Если бы слизеринский ловец мог, он бы уже брезгливо сморщился и принялся орать. Но многочисленные переломы ребёр не давали ему толком даже вздохнуть. Приходилось всей своей мимикой выражать недовольство. Мазь задымилась, принося облегчение, накладывая охлаждающий эффект. Мадам Помфри по-своему интерпретировала гримасы слизеринца. – Не переживай, милый, будешь таким же красавчиком, как и прежде, – пока Драко пытался хоть что-то протестующе вякнуть, целительница ловко забинтовала его торс и левую руку, выравнивая кости для ровного срастания. И как только он открыл рот, ловко влила большую порцию костероста. Осталось только напоить студента снотворным и можно идти спать. Школьная медсестра отвернулась за флаконом с зельем и услышала приглушённые стоны со стороны койки ещё одного пациента. Гарри лежал на полу, тяжело дыша. Пальцы левой руки были неестественно выгнуты, словно он переломал их, приземлившись всем телом на руку с большой высоты. – Ох, Мерлин! – всплеснула руками Мадам Помфри. – Гарри, всё в порядке? Да, что я несу, конечно не в порядке, что случилось, мой дорогой? – Ээээ, я упал. – С кровати? Я вижу. Как ты сломал все пальцы? – Эээээ. Я сильно упал. – Сильно упал с кровати, и переломал несколько костей? Боже, этот студент действительно уникум. Сейчас и тебе костероста налью. Хорошо, что профессор в преддверии матча предоставил мне достаточное количество порций. – Кто-то ещё пострадал, мадам? – парень пытался поддержать разговор, чтобы отвлечь медсестру. Ну действительно, не говорить же ей, что травмировался, свалившись с метлы во сне. – Мистер Малфой упал с метлы на тренировке, не переживай, милый, костерост быстро подействует, да и сам знаешь. Я быстро вас обоих выпишу. Малфой. У Гарри что-то бухнуло в грудине. Серьёзно? Из всех мест, куда он мог попасть, Малфой оказался там же, где и Гарри. В тот же вечер, когда Поттер вернулся в Хогвартс. Это что, проклятие? Мадам Помфри, как назло, положила хорька рядом, через две кровати. Забинтованный, как мумия, слизеринец бросал в сторону Поттера гневные взгляды. По внешнему виду парня было понятно, что при возможности он бы наложил что-то непростительное. Однако Гарри больше волновали сломанные пальцы, таких реалистичных галлюцинаций у него ещё не было. Шаркающие шаги целительницы удалились. Гриффиндорец знал этот маршрут досконально. Сейчас она дойдёт до крайнего шкафа, отмерит гиппогрифову дозу снотворного зелья. Вернётся и, нежно воркуя, напоит обоих подростков, оставив сращивать кости. Но что-то пошло не так. В дверь начали истерично долбиться. Гарри заинтересовано приподнялся на подушках. Малфой скосил глаза в сторону выхода. В палату влетел взъерошенный Забини с кем-то в объятиях. Какая-то девочка с длинными светлыми волосами вцепилась в плечи слизеринца и тихо рыдала, спрятав лицо. Поттер узнал Асторию Гринграсс. Блейз не додумался аккуратно зафиксировать будущую пациентку больничного крыла. Забини и сам выглядел не лучше: он настолько испугался, что миниатюрная четверокурсница выглядела даже слегка более собранной. – Да что же это такое сегодня! Мистер Забини, вы что, разозлили профессора Трелони, и она наложила какое-то особенное чайное проклятие на слизеринцев? Откуда столько травм за последние 20 минут? – Поппи Помфри аккуратно приняла у Блейза его ношу и опустила девушку на кровать между Драко и Гарри. Малфой взволновано попытался подняться, но был остановлен строгим взглядом медсестры и засуетившимся вокруг Блейзом. – Драко, прости, я не уследил за ней, – довольно громко зашептал итальянец. – Вы можете говорить громче, мистер Забини? Мне очень интересно, каким образом эта милая леди ухитрилась сломать четыре ребра с левой стороны, – строгий голос целительницы заставил Блейза вздрогнуть. Он завертелся, не зная куда деться, и вцепился в руку Драко, ища поддержки. Малфой взвыл. Если бы можно было невербально наложить остолбеней, он бы с удовольствием швырнул им в однокурсника. Зелье, восстанавливающее кожу, стянуло всё лицо Малфоя, поэтому он был лишён возможности извергать проклятия, как минимум до утра. – ОЙ! ДРАКО! ПРОСТИ! Фу-фу-фу-фу, – истерически начал дуть на забинтованную ладонь Блейз. – Я, мы... Мы шли уже в гостиную и там... Лестница... Она меняла направления, а Тори... ой в смысле Астория... Она как будто загипнотизированная шагнула прямо в пролёт. Ну вот и… Я думаю, она просто устала. Вы знаете, она мне жаловалась, что мало спит, – тараторя, Блейз завис посередине больничного крыла, не зная, что делать. Чем и воспользовалась целительница. Занимаясь осмотром, Мадам Помфри гоняла растерянного пятикурсника к шкафам за необходимыми зельями. Теперь юноша и под ногами не мешался, и пользу приносил. Раны Астории были обработаны, договаривал Забини уже на пороге, куда колдомедик аккуратно его оттеснила. – Я, я пойду, наверное. Сообщу декану. – Не нужно, мистер Забини. У нас с Северусом будет сегодня очень содержательный разговор. Надо же, сразу двое слизеринцев в один вечер. Идите мистер Забини, идите, – Мадам Помфри захлопнула дверь прямо перед носом Блейза. И устало потёрла переносицу. Приятные сны в обнимку с прохладной подушкой пришлось отложить. Пациенты подозрительно притихли, видимо подействовало снотворное зелье, которое она аккуратно успела влить всем троим по очереди, сразу же после наложения корсетных чар на мисс Гринграсс.