Круговорот Поттеров в природе.

31 августа. Платформа 9¾. Драко Малфой, один из самых известных наследников магической Британии, слизеринский принц и просто неглупый молодой человек, был припёрт к стенке. Давно уже он не чувствовал себя настолько загнанным в угол. Последний раз это случалось, наверное, лет в семь, когда он тайком вытащил отцовскую метлу и максимально глупо спалился, пролетев мимо окна его кабинета. Хоть он уже давно не был ребёнком, но ощущал такой же животный ужас перед холодными глазами отца. Только вот он боялся уже не его, а за него. Тёмный лорд вернулся. Чётко проступившая и обретшая цвет на руке Люциуса Малфоя метка пугала всю семью не меньше угрозы потери всего состояния и власти. Драко стиснул зубы. Надеяться на Поттера было глупо и бесполезно, только идиоты верят, что Мальчик-Чудом-Не-Склеивший-Ласты убьёт Тёмного Лорда и спасётся сам. Надо было что-то делать, пока он ещё не совершеннолетний, пока его предплечье ещё не жжёт эта дементорова метка. Это клеймо любой чистокровной семьи. Он уже успокаивал Панси, которая рыдала у него на плече, помогал Блейзу купить поместье на подставных лиц, чтобы забрать мать из страны без лишнего шума. Своей матери он предлагал уехать во Францию, хотя бы ей. Отец и так под пристальным наблюдением министерства. А Драко надо было закончить обучение. Пока ему нет 17, у него есть время. Тёмный Лорд, конечно, безумен, но клеймить детей ближайших последователей он точно не будет. А вот когда те будут достаточно «взрослыми» для этого… Нарцисса гордо отказалась от переезда, хотя Драко видел, как дрожали её руки, когда она прикалывала ему значок старосты на мантию перед отправкой в школу. «Надо что-то делать» — в который раз пробормотал он, запрыгивая в Хогвартс-экспресс. Летом, на каникулах, пока все его друзья развлекались, слизеринский принц сидел, закопавшись в книги фамильной библиотеки. И без того бледное лицо юноши стало ещё белее в отсутствии солнца, он даже обзавёлся маггловским навыком скорочтения. Стыдно было вообще признаваться в использовании маггловских техник. Это всё Блейз. Если бы не экспансивный итальянец британского разлива, Драко бы не познакомился со множеством полезного и удивительно неизведанного. Первый несанкционированный родителями алкоголь, первые сигареты, первое купание голышом на берегу средиземного моря, во время поездки к родственникам Забини. Первый и единственный поцелуй с парнем. Блейз привносил в его жизнь бурную суматоху, любовь ко всему вкусному и красивому, а поскольку блондин был и тем, и другим с точки зрения Блейза, после третьего курса он не отлипал от Драко, которому оставалось только смириться. Забини был из тех, кому проще дать, чем объяснить, почему не хочешь. Наследнику древнего рода Малфоев приходилось стоически выдерживать приступы жизнерадостного вдохновения итальянца из серии «А не поехать ли нам в Тибет, чтобы накуриться там гашиша?» или «Драко, я тебе тут принёс такоооооооое чтиво, что все твои заплесневелые фолианты от зависти сейчас порассыпаются». И всё же Блейз был почти единственным другом, кто понимал всю серьезность ситуации. Кто вообще понимал Драко. Кто не боялся высказать своё мнение, как Панси. У него оно вообще было, в отличие от Крэба и Гойла. Он перетаскал все запрещённые черномагические фолианты своей семьи в Малфой-мэнор, но пользы это не принесло. Семья Забини увлекалась немного другим направлением, и если бы Драко захотел отравить Волан-де-Морта, вся эта просветительская литература пришлась бы как нельзя кстати. Но вести войну, когда каждая твоя мысль открыта самому ужасному тёмному волшебнику столетия как на ладони, было просто невозможно. Мерлин, как он завидовал крёстному с его окклюменцией. Слизеринец прижался лбом к холодному стеклу, провожая глазами мать, чья высокая и статная фигура в серебристой лёгкой мантии выделялась, словно белая лилия на поле с сорняками. Эта тонкая изящная фигура вызывала желание выть, настолько он боялся не суметь защитить её. — Драко. Парень скосил глаза на подошедшую к нему девушку в чёрно-зелёной мантии. Она взяла его за локоть и, проведя по его предплечью своей маленькой ладошкой, незаметно вложила ему в руку записку. — Блейз сказал, ты ищешь помощи. Найди меня, когда совсем отчаешься. Вскочившие на последней минуте в вагон младшекурсники врезались в него, но он не пошевелился. Из соседнего купе друзья слизеринского принца наблюдали странную картину: Драко Малфой сверлил полным надежды взглядом хрупкую фигурку Астории Гринграсс… 22 декабря. Хогвартс. — Тори! Гриндилоу тебя задери! Сколько раз я говорил, по часовой, ПО ЧАСОВОЙ, может мне тебе на руке записать весь процесс? — Драко, отстань, я стараюсь, но эта многоступенчатая херня никак не укладывается у меня в голове! Ты же будешь проводить ритуал, а я так, в сторонке постою. С меня особо-то и взять нечего. Я пришла к тебе, потому что ты умный, а не потому, что больше не к кому, — симпатичная блондинка, стоявшая рядом с молодым Малфоем, обиженно надула губки. Парень тяжело вздохнул. Астория помнила всех своих родственников до седьмого колена, а уж чары иллюзии творила такие, что даже Флитвик бы обзавидовался, знай он о таких талантах своей ученицы. Скорость и гибкость мышления передались ей от матери, выдающейся во всех смыслах волшебницы, а вот неспособность запоминать длинные зубодробительные формулы, похоже, была семейным проклятием. Хотя юноша считал, что это проклятие персональное, эксклюзивно для него. Астория была дана ему, как кара небесная. Возможно, кто-то из его предков отдавил Мерлину ногу, и тот навёл сильно отсроченную порчу, а Драко просто не повезло стать седьмым сыном седьмого сына. — Слушай, ну не злись, я правда стараюсь, и, если честно, до сих пор не понимаю, зачем ты меня мучаешь этими своими ужасными штуками. — Не "ужасными штуками", а детализацей ритуала. От того, что буду делать я, зависит не только моя жизнь, но и твоя. Если я что-то забуду, или что-то пойдёт не так, ты не сможешь мне помочь, если не будешь в курсе, что и как делать, — юноша закатал рукава мантии, взял свою подругу за запястья и в сотый раз за вечер начал повторять ей весь процесс ритуала, часть за частью, мелочь за мелочью. То, что они задумали, было игрой на грани фола, одна ошибка и оба отправятся за грань. Но если у них всё получится, то ни один маг, каким бы сильным он не был, не сможет взломать их сознание. Не подчинит их волю. Даже Империо, которое клятый Поттер и так обходил без всяких защит, не сработает, в каком бы состоянии не были они оба. Астория принесла полурассыпавшийся дневник своего предка на третий день их пребывания в Хогвартсе. Долгая подготовка в течение нескольких месяцев, утомительнейшие, предшествующие основному маленькие ритуальчики, закрепляющие связь двух душ. Зелье, настаивающееся весь первый семестр в старом туалете Миртл. И надежда. Слабая надежда, что если их заклеймят, то не сломят. Если бы крёстный узнал, чем они занимались почти полгода, его бы удар хватил. Вся школа была уверена, что у них бурный роман. А как ещё они могли объяснить такое количество проведённого вместе времени? Один из мини-ритуалов состоял в том, что они должны были мысленно читать мантру в течение семидесяти двух часов, постоянно касаясь кожи друг друга. После этого вся слизеринская гостинная шушукалась по углам, обсуждая его выбор партии. Панси тогда, помнится, дико разозлилась и не разговаривала с Драко два месяца, пока не забылась в объятиях Эдриана Пьюси, охотника слизеринской команды. Астория порывалась поговорить с ней, но Малфой строго-настрого запретил распространяться, чем они занимаются на самом деле. — Лучше разбитое сердце, чем получить в него Авадой, — сказал тогда Драко. — Ты что? Смог бы заавадить подругу? — испуганно прошептала Тори, сидя за завтраком в Большом Зале. — В том-то и дело, что нет, — вздохнул парень, откладывая в сторону ложку с овсяной кашей. — Да и она не из тех, кто стал бы болтать направо и налево. Сам факт того, что она узнает то, чего не должна, сделает её жертвой. А я никем из вас не хочу жертвовать ради своей шкуры. Ты только ей не говори, — улыбнулся Драко. — Пусть лучше ненавидит меня, думая, что мы весело трахаемся, чем лезет в душу. Астория скептически скосила глаза. — Ты правда думаешь, что настолько неотразим, что слизеринка до мозга костей, потеряв последние проблески здравого смысла, ринется тебя спасать? Не льсти себе. Конечно, ты милашка, но не до такой степени. — Ты плохо её знаешь, а я с ней дружу с пяти лет. Хуже стервы Паркинсон, только спасительница Паркинсон. Это как пьяный Гойл, вроде и весело поначалу, а потом не знаешь, куда глаза девать. Зрелище отвратительное, — Драко аж передернуло. — Передай, пожалуйста, сливовый джем... И вот осталось всего два дня. Они прошли, казалось, всё. Оставалось выпить зелье, прочитать пару стишков на древнем наречии и поделиться самой сущностью. Мелочи, для двух выросших в магических семьях детей. Чем ближе был день икс, тем раздраженней был Малфой, и угрюмей его вечная тень. Даже Забини старался лишний раз к ним не приближаться. Хуже выглядел только Поттер, весь издёрганный придирками Амбридж, зашуганный подготовкой к СОВ. Он постоянно косился в сторону слизеринского стола, то ли не мог поверить, что главный оппонент от него отстал, то ли что-то подозревал, вынюхивал. Синяки под его глазами приобрели размер и оттенок тихого океана, а нервное постукивание пальцами по столешнице, когда он задумывался, явно раздражало обеспокоенную Гермиону. С самого начала года Драко вёл себя подозрительно тихо, не задирал Гарри в коридорах и на сдвоенных парах, не вступил в Инспекционную Дружину, и игнорировал существование Поттера как факт. Дёрганого гриффиндорца нереально напрягал сосредоточенный взгляд слизеринского принца, такой прямой, устремлённый в одну точку. Вообще очень сложно устраивать скандалы с Поттером, когда в голове постоянно крутятся детали различных ритуалов, формулы, ингредиенты, состав зелий. Может Драко был бы и рад отвести душу, но было некогда. Сначала надо было прикрыть себя, а потом уже можно и с Поттером задуэлиться.