Слепой лисенок

Сычжуй сначала пришел в восторг от нового члена семьи, но когда Лань Ванцзи объяснил ему, почему у лисенка голубые глазки, с трудом сдержал слезы. Ванцзи обнял ребенка и заверил его, что постарается сделать все возможное, чтобы помочь Чуй Эру. Сычжуй успокоился, и немного поиграв с лисенком, отправился на занятия. Чуй Эр тем временем изучал помещение, слух и нюх в какой-то мере компенсировали ему отсутствие зрения, а поскольку Лань Ванцзи придерживался мнения, что лучшее украшение комнаты — это ее пустота, натыкаться там было особо не на что. В итоге он все равно закончил свое путешествие сначала в ногах Лань Ванцзи, а потом на его коленях. Ванцзи предложил ему разных фруктов и выяснилось, что больше всего ему нравятся яблоки, груши и сушеная хурма. Накормив Чуй Эра, Ванцзи отправился к брату сообщить о своем решении изучать медицину. Заодно показать нового питомца. Глава клана Лань только смиренно вздохнул, понимая, что разубеждать Ванцзи бесполезно. Янтарные глаза напротив были полны упрямой решимости. Он не стал допытываться, где брат подобрал звереныша, лишь спросил, уверен ли он, что тот не опасен. Лань Чжань кивнул. — В нем есть слабая энергия ци, но она нейтральная. — Как это? — Не знаю. Иногда она светлая, изредка темная, а временами они сливаются. Лань Сичэнь задумался. — Не возражаешь, если я завтра зайду к тебе и понаблюдаю за ним подольше? — Мгм. Его зовут Чуй Эр. Когда на следующее утро Лань Сичэнь пришел в цзинши, он застал брата с лисенком на коленях, заботливо вычесывающим гребешком пушистую шерстку. Рядом сидел Сычжуй, и слушал наставления Ванцзи, что Чуй Эру нельзя давать рис, а яблок можно и побольше. Лисенок тем временем жмурил слепые глазки и блаженно потягивался. Лань Сичэнь посмотрел на все это и пришел к выводу, что после гибели Вэй Усяня у Ванцзи развилась сильная потребность заботиться о больных и брошенных детях в любом обличье, и это еще не самое плохое, что могло с ним произойти. Он так и скажет дяде, если тот будет возражать против обучения искусству врачевания или против лисенка. Сам Сичэнь готов был подарить брату хоть целый зверинец, лишь бы ему стало легче. Все трое обрадовались, увидев главу клана Лань. А-Юань в знак привязанности обнял его за ногу. Он уже отучился от этой привычки, но иногда вспоминал старое. Лань Чжань склонил голову и слегка приподнял уголок рта, а Чуй Эр ткнулся мордочкой ему в ладонь, когда Лань Сичэнь осторожно погладил его по спине. — Ты ему понравился, дядя Сичэнь, — радостно пропищал А-Юань, — он хоть и слепенький, но очень-очень умный. А папа станет лекарем и вылечит его глазки. Сичэнь улыбнулся ребенку. — Твой папа замечательный. Лань Ванцзи отнесся к изучению медицины так же серьезно и тщательно, как и к любому делу, за которое он брался. Базовые знания по оказанию первой помощи и травматологии у него имелись. Конечно, раньше ему чаще приходилось наносить травмы, а не лечить их, но он быстро восполнил пробелы в знаниях. С освоением акупунктуры было сложнее. Почему-то всем казалось, что у него тяжелая рука и желающих предоставить свое тело для тренировки было мало. Почтенный Лань Цзе, кряхтя, жертвовал собой, уверяя, что в его возрасте уже ничего не страшно. Но прошла пара месяцев и оказалось, что он совсем неплох. Для самого Ванцзи акупунктура была сродни каллиграфии. Надо делать все четко, аккуратно, соразмеряя силу и нажим. Но соклановцы, избегавшие его и ранее, все равно не прониклись доверием к его лекарским навыкам. Тогда он стал время от времени наведываться в Цайи. Простые люди боялись его еще больше, чем заклинатели, но когда стало известно, что он не берет денег, пациенты слетелись, как мухи на мед. Ведь, как известно, задаром и уксус сладкий, а тут сам Ханьгуан-цзюнь во всей своей ледяной красе. Поначалу число женщин, желающих попасть к нему на прием, резко превысило число мужчин, но второй молодой господин Лань оповестил всех, что не лечит внутренние заболевания, и уж тем более женские, а специализируется на травмах и болезнях глаз. К тому же, ему не хотелось конкурировать с местными лекарями. В итоге число пациентов резко упало. Самым интересным для Лань Ванцзи был глубокий старик с точно таким же заболеванием, как у Чуй Эра. Ванцзи внимательно выслушал его рассказ о постепенном ухудшении зрения, провел несколько сеансов акупунктуры, и понял, что автор трактата «О ста восьми болезнях глаз» был прав, и что консервативным лечением «белое внутреннее препятствие» не исцелить. Небольшим утешением было только то, что судя по рассказу старика, слепота не сопровождалась никакими болями. Он читал об этом и сам видел, что лисенок не испытывает дискомфорта, но все-таки свидетельство другого больного было ценно. Чуй Эр к лечебным процедурам относился неоднозначно. Он с упоением обнюхивал Ванцзи, когда тот возвращался из лечебницы, благоухая разными травами, обожал массаж, но от попыток воткнуть в него даже самые маленькие иголочки успешно уклонялся. Каким шестым чувством он понимал коварные намерения своего благодетеля, оставалось загадкой. Слух и нюх были ни при чем, потому что стоило Лань Чжаню только подумать об этом, как лисенок тут же забивался под кровать и отказывался вылезать до тех пор, пока тот не клялся ему вслух, что не будет делать ничего такого. Один раз Ванцзи, скрепя сердце, обманул его. Пообещал, а когда Чуй Эр выполз, аккуратно подхватил его и ловко поставил пару игл. Лисенок был до того потрясен его предательством, что хоть и стерпел лечение и не стал вырываться и кусаться, но потом целый день с ним "не разговаривал", отказался брать еду из его рук, и ночью не пришел, как обычно, спать в кровати. Ванцзи и сам расстроился, и ему стоило большого труда вернуть полное доверие Чуй Эра. Не последнюю роль в этом сыграло отварное мясо, которое Ванцзи стал приносить ему из Цайи. Лисенок в основном питался фруктами и не возражал, но когда чуял мясо, шерсть у него на загривке вставала дыбом и он набрасывался на несчастный кусочек с утробным рычанием. А золотые искорки принимались с удвоенной силой отплясывать вокруг него. Лисенок окреп и полностью освоился в доме, охотно гулял в небольшом внутреннем дворе, хотя за его пределы выходить пока не решался. Единственное, что смущало Лань Чжаня было то, что зверек почти не рос. Он стал не таким тощеньким, шубка его блестела и лоснилась, но подрос он буквально на каких-то полцуня. Лань Чжань специально делал зарубки на дверном косяке, как и для Сычжуя. Но если мальчик исправно подрастал, то лисенок по-прежнему оставался таким же маленьким клубочком, как и в тот день, когда он нашел его. Зато его духовная энергия все возрастала. Хотя пока проявляла себя только всплесками цветных искр и тем, что Чуй Эр с каждым днем все лучше ориентировался в пространстве. Лань Чжань начал лелеять надежду, что у лисенка начинает формироваться духовное зрение. Он принес домой множество книг на эту тему, но везде речь шла о людях. Книг о лечении духовных зверей было раз-два и обчелся и речь в них шла в основном о ранениях. К тому же Ванцзи был не уверен в истинной сущности Чуй Эра. Он даже задумался, не написать ли самому трактат на эту тему, но ни знаний, ни времени не хватало. Вечерами он практически без сил укладывался на свое жесткое ложе и его начинала грызть тоска по Вэй Ину. Днем ему удавалось немного отвлечься, но ночью она возвращалась с новой силой. Он тяжело вздыхал и лисенок у него под боком отвечал ему тем же. Лань Чжань так и не смог убедить Чуй Эра проводить ночи в удобной корзине, которая была куплена специально для него. Лисенку корзина нравилась, днем он охотно полеживал в ней, но уснуть он мог только рядом с Лань Чжанем. Притирался к его боку своим маленьким пушистым тельцем и засыпал. Первое время Ванцзи беспокоился, как бы ни придавить его во сне, но учитывая многолетнюю привычку спать неподвижной статуей, опасность была минимальной. Лисенок же во сне часто вертелся, скулил и толкал Лань Чжаня лапками. Однажды даже укусил. В ту ночь была гроза и ему, видимо, приснился кошмар. Он отчаянно визжал на одной ноте и отбивался от Лань Чжаня, которому никак не удавалось его разбудить. А когда удалось, Чуй Эр распахнул свои незрячие глаза и пребольно тяпнул Лань Чжаня за большой палец. Зубки у него были мелкие, но острые. Почувствовав вкус крови, он испугался, прижал уши и заскулил. Ванцзи в сердцах обозвал его вампиренышем, но потом, видя, что лисенок весь дрожит, принялся успокаивать. В итоге все кончилось тем, что Чуй Эр зализал свой же укус, а потом улегся Лань Чжаню на грудь. Тот в знак прощения чмокнул его в круглый черный нос. Каждый день Лань Ванцзи играл призыв души, но струны ни разу ему не ответили. Только лисенок, упорно не желавший покидать его коленки, отвечал тихим поскуливанием. Он вообще стал очень разговорчивым. Потявкивал, визжал, когда был недоволен, иногда издавал странные кудахтающие звуки, похожие на смех. Сычжуй и его закадычный друг Лань Цзинъи, не по годам бойкий и языкастый ребенок, даже составили табличку с речами Чуй Эра и пытались перевести их на человеческий. Регулярно сами разговаривали с ним на его языке. Лань Ванцзи с умилением смотрел, как эти трое, севши в кружок, издавали странные звуки. Первым обычно не выдерживал Цзинъи и прыскал со смеху. Ему вторили Сычжуй и лисенок. Правила клана Гусу Лань запрещали шуметь и громко смеяться, но Ванцзи с некоторых пор стал к ним равнодушен. К тому же, его дом находился в стороне от других зданий и дети не могли никого потревожить. Позже он мягко напоминал им о необходимости соблюдать правила. Они согласно кивали, продолжая весело улыбаться. Как-то они все вместе отправились на Кроличью поляну. У Лань Ванцзи были некоторые сомнения насчет Чуй Эра. Вдруг в нем проснется хищник и он начнет охотиться на кроликов? Навредить не навредит, но перепугает. Но все оказалось с точностью до наоборот. Кроликов было много, отдельные личности были не мельче самого лисенка, и когда они стройными рядами, громко топоча, двинулись к гостю, тот почуял неладное. Незнакомый запах, да еще и земля дрожит под ногами. Он с испуганным писком кинулся к Лань Чжаню, тот подхватил его на руки, а кролики окружили их и с любопытством задергали носами. Убедились, что рыжий комочек не опасен и вернули свою благосклонность моркови, принесенной детьми. Лань Ванцзи поставил переставшего дрожать Чуй Эра обратно на травку, и парочка юных натуралистов из оставшихся на месте ушастых его с интересом обнюхала и даже лизнула. Лисенок расслабился и развалился на траве пузом кверху. Мол, кто хочет, может приласкаться. Желающие тут же нашлись. А у Лань Чжаня от этой умильной картины подкатил комок к горлу. Ему так ясно вспомнилось прошлое, когда Вэй Ин учился в Гусу, и как он тоже любил бездельничать, валяясь на поляне среди пушистых комочков. Он украдкой смахнул слезинки, и аккуратно подобрав полы ханьфу, уселся рядом с детьми. И вместе с ними стал смотреть, как разыгравшийся Чуй Эр, повизгивая, катается на спине и безуспешно пытается отнять морковь у ненасытных кроликов. Лекарские навыки Лань Ванцзи улучшались с каждым днем и он уже несколько раз помогал Лань Цзе во время сложных операций. Он научился очень аккуратно делать разрезы и зашивать раны, и стал подумывать, не попытаться ли прооперировать глаза Чуй Эра. Последовательность операции в теории он знал наизусть, а для практики тренировался снимать кожицу с луковиц тончайшими слоями. Лисенку запах лука не нравился и он в это время обычно уходил из цзинши во двор или отправлялся исследовать окрестности. Ванцзи оперировал лук уже идеально, но внутренний страх тут же сковывал его, как только он представлял себе глаза лисенка и свои руки с острым лезвием, занесенным над ними. К тому же, Чуй Эр достиг высокого уровня духовного зрения или, может, супернюха, и посторонний бы даже не догадался, что он слеп. Он ни на что не натыкался, узнавал Ванцзи, детей, Сичэня и Лань Цзе, к которому питал слабость, и успешно прятался от Лань Цижэня, который считал его очередным пятном на репутации племянника. Пока Лань Ванцзи колебался, стоит ли проводить операцию, на клан Гусу Лань посыпались просьбы о срочной помощи. В окрестностях Цайи и всего озера Билин стали часто встречаться живые мертвецы. И к ужасу людей, да и некоторых заклинателей тоже, вполне себе высокоуровневые. На наспех созванном совете клана решено было отправить группу сильных заклинателей разобраться с проблемой. Возглавить ее должен был Ханьгуан-цзюнь. После совета Лань Сичэнь попросил брата задержаться и высказал свои подозрения. Лань Ванцзи со своими медицинскими заботами не очень интересовался делами других кланов, и был неприятно удивлен, когда Лань Сичэнь сообщил, что в последние месяцы клан Ланьлинцзинь стал вести себя неподобающе. Не так, как Цишань Вэнь в свое время, конечно, но весьма заносчиво. Цзинь Гуаньшань никому не угрожал, ничего не требовал --пока, но постоянно намекал, что его силы сейчас намного превосходят силы всех других кланов вместе взятых. И это появление марионеток… Лань Ванцзи мгновенно сложил два и два. — Кто-то в Башне Кои сумел воссоздать Тигриную Печать. Лань Сичэнь кивнул. — Ведь это им достались все записи Вэй Усяня. Лань Ванцзи едва заметно дернулся при упоминании этого имени и поджал губы. Сичэнь тут же пожалел о своих словах и поспешно добавил. — Видимо, они не добились полного успеха в управлении живыми мертвецами и те разбредаются по сторонам. Ванцзи проговорил задумчиво. — Но у нас нет доказательств и мы не можем обвинить их. Значит, надо не только уничтожить марионеток, но и подобраться к тому, кто ими управляет. — Только будь предельно осторожен и возьми с собой побольше людей. Лань Ванцзи вернулся к себе в глубокой, задумчивости. Его мысли крутились вокруг двух вопросов. Кто в Башне Кои оказался настолько одаренным и как быть с Чуй Эром? Ответ на первый еще нужно было найти, а вот второй следовало решить сегодня же. Он ни разу не оставлял лисенка одного надолго. Последние ночные охоты, в которых он участвовал, длились не дольше пары часов, а предстоящая могла занять несколько дней. Подумав, он решил доверить заботу о питомце почтенному Лань Цзе. Они друг с другом ладили и это не должно было стать проблемой. Но если в пожилом родиче Лань Ванцзи не сомневался, то Чуй Эра еще предстояло убедить. Ванцзи уже давно обзавелся привычкой объяснять лисенку свои действия. Хотя и в обычной немногословной манере. Вот и сейчас, он сначала угостил зверька его любимой сушеной хурмой, а потом посадил в корзину. Лисенок распрямил одно ухо — заволновался. Лань Чжань погладил его и сказал. — Ухожу на ночную охоту. Это важно. Могу задержаться. Побудь пока у старейшины Лань Цзе, хорошо? Чуй Эр жалобно тявкнул и ткнул Лань Чжаня лапкой, но тот не дал себя разжалобить. — Постраюсь вернуться побыстрее, но обещать ничего не могу. Ванцзи дал лисенку еще хурмы и понес его в лечебницу, так как глава лекарей жил в доме, примыкающем к ней. Чуй Эр затих, но не спал. Лань Ванцзи видел отблески лунного света в его глазах, отливающих перламутром в темноте. Ванцзи передал его Лань Цзе, наскоро попрощался с обоими и с тревожно бьющимся сердцем пошел в сторону ворот. Отряд под его началом собрался внушительный. Человек двадцать самых сильных заклинателей клана. Он заметил среди них и тех, кто пострадал от его руки, когда он безуспешно пытался защитить Вэй Усяня. Его непроизвольно передернуло и он ощутил фантомную боль в давно заживших шрамах. Ему тяжело было видеть этих людей, но ничего не поделаешь. Они с легкостью расправились с живыми мертвецами на берегу озера и углубились в лес, подступавший в этом месте к самой воде. Лань Ванцзи и без Компаса Зла чувствовал сгустки злой темной энергии, пропитавшей, казалось, все вокруг. Некоторое время ничего не происходило, но ближе к границе с Ланьлином на них напала целая толпа марионеток. Это была уже целенаправленная атака. Значит, отдельные бродячие мертвецы были не сбежавшими жертвами неудачного эксперимента, а приманкой. Лань Ванцзи весь подобрался и стал упорно пробивать себе дорогу сквозь плотный строй нападающих. Необходимо добраться до того, кто ими управляет, во что бы то ни стало. Он должен быть неподалеку. Обострившийся в темноте слух уловил раздавшийся где-то левее ехидный смешок. Лань Ванцзи его сразу узнал. Сюэ Ян. Значит, глава клана Цзинь солгал о его казни и он сумел создать копию Тигриной Печати. Она явно не обладала такой же мощью, как творение Старейшины Илина, но все равно представляла огромную опасность. Лань Ванцзи резко свернул влево и два прыжка настиг Сюэ Яна. Тот не растерялся, выхватил меч и принялся яростно обороняться одной рукой. В другой, высоко поднятой, он по-прежнему держал печать, источающую тошнотворные потоки темной энергии. Ванцзи ожесточенно нападал, опасаясь, что в любой момент Сюэ Ян бросит сражаться, применит какой-нибудь трюк и скроется в глубине леса. Но тот был настолько в себе уверен, что и не думал бежать, хотя поединок и отвлекал его от управления марионетками. Внезапно Сюэ Ян сделал резкий молниеносный выпад, целясь в горло Лань Ванцзи. Тот еле успел увернуться и в тот же миг у него перед глазами мелькнула маленькая рыжая тень, которая бросилась между ними, и в прыжке вцепилась в руку, держащую печать. От неожиданности и боли Сюэ Ян выронил ее и черные клубящиеся тени увлекли за собой и лисенка. Лань Ванцзи отчаянно вскрикнул и одним движением вонзил Бичэнь в грудь противника почти по самую рукоять. Тот выронил свой меч, схватился за лезвие, пронзившее его и попытался вытащить, но не сумел. Он зашатался, потом упал на колени, и захлебываясь кровью, но не переставая усмехаться, пробормотал. — Ты опять кого-то потерял, Ханьгуан-цзюнь. И затих. Но Лань Ванцзи уже было не до него. Он как был, с пустыми руками, бросился в ту сторону, куда темная энергия утащила безрассудного лисенка. По его лицу ручьем текли слезы, которых он не замечал, в сознании возникал то образ погибшей на поле боя Девы Цзян, то искаженное мукой лицо Вэй Ина, то слепые глаза Чуй Эра, а в ушах звенело от безостановочно бьющейся в мозгу мысли. — Даже его я не смог спасти. Наконец, он увидел слабые дымные струйки, сочащиеся из зарослей каких-то колючек. На секунду замер, внутренне готовясь увидеть то, что осталось от лисенка, потом бросился вперед, в кровь раздирая руки и не замечая этого. Ни самого Чуй Эра, ни его останков нигде не было видно, но внезапно Ванцзи услышал болезненный стон. Человеческий. Он уже решил было, что окончательно сошел с ума, но тут же буквально споткнулся о свернувшегося в клубок человека, укрытого лишь пеплом и длинными спутанными волосами. Лань Ванцзи осел на землю, ничего не понимая, в голове все мутилось и плыло. Человек на земле опять слабо застонал. Ванцзи протянул дрожащие руки и развернул пострадавшего лицом к себе… Довольно трудно упасть в обморок, когда сидишь, но Ханьгуан-цзюнь сумел это сделать. Очнулся он от того, что его хлопали по щекам, дергали за волосы и до боли знакомый голос с хныкающими интонациями бормотал. — Лань Чжа-а-ань, а Лань Чжань… Это я сейчас должен валяться тут без сознания, а не ты. Все-таки я принял на себя весь удар темной энергии и разрушил печать, да еще и в теле этого слепого лисенка. Ты чего меня так плохо кормил, а? Хурма это, конечно, хорошо, но мясо мог бы почаще приносить. Смотри, как я отощал… Тебе должно быть стыдно. И что это за имечко такое, Висячие уши? Я же был четвертым в списке самых красивых молодых господ… Ой, ты очнулся. — Вэй Ин, — голос Лань Чжаня надломился. Он с трудом сел и во все глаза уставился на Вэй Усяня, грязного, закопченного, кое-как закутанного в верхнее одеяние самого Ванцзи. Живого. — Я… Здесь я. Только не падай снова в обморок, ты тяжелый, я тебя не подниму. И вообще, я уже привык, что это ты меня все время на руках таскаешь. Так что, давай, неси.