Когда пришёл их смертный час

      Могильный лунный свет заливает землю, окутывая её своими ледяными взглядами.Они пронизывают насквозь,не оставляя единного места без своего присутствия. Невероятно громким становится каждый шорох, каждый порыв ветра в этой могильной тиши.Слух словно донельзя обостряется,а в ушах стоит тихий звон колокольни,которая изъявляла о венчании. Всё, что ни есть на земле, начинает казаться живым, будто оживает под взглядом человека.Кустарники,легкие травинки колышатся,но кажется,будто они свои когти отачивают и гримасы лиц скрывают в мимолетном дуновении ветра.       Все словно по приказу затихает,а лес, только что казавшийся необыкновенно сказочным, показывает другую свою сторону. Мгла опускается на холодную землю,оказывая табр мурашек по всему телу.Густой туман не дает прохода,так и кажется,выскочит кто из него.       За лесом идёт поле, где слово погребальный колокол звенит свадьба. Точно окутанная в саван стоит невеста в белом платье, лицо её бледнее снега, на руке блестит кольцо, а по щёкам катятся слёзы.       Казалось бы — радоваться надо, дура! — но нет, взгляните на суженого. Молчаливый и угрюмый, он похож на мертвеца. Медлен шаг его, холоден взгляд, будто и нет в нём вовсе ничего, кроме непоколебимого спокойствия, больше похожего на ледянящее душу безразличие.       Тихо-тихо плачет невеста, дабы не обратить на себя туже учать, что и её родителей, заключённых в гробы, стоящие там, поодаль. Как адский вой хохот и говор гостей, таких же как и жених. Он режет слух, пропитывает каждый метр здесь, но противиться ему бесполезно — он везде. «Полно, дева, сожаленья! И жених, и замок твой!» — прокричал кто-то совсем рядом, и мигом этот возглас подхватили остальные мертвецы.       Начался свадебный пир — весёлое событие, не поспоришь. Не вино в чашах, а кровь. Не лебедь на столе, а полуживая-полумёртвая девушка. Для вампиров всё здесь привычно, для невесты — всё чуждо.       Всё ярче свадебные огни вдали, всё громче вой, хохот, крики и стоны в лесу, всё быстрее бежит от поля девушка в белом платье. Закрывают ставни крестьяне, загоняют детей и скот домой, принимая ораву кровососов за воров.              Всё ближе погоня, но также близок дом, а сил бежать нет. Чу — вой, не тот радостный, какой был слышен вначале. Это был болезненный, полный боли крик вампира, попавшего под первый луч солнца. Кто-то успел скрыться в лесу, а кто-то так и остался умирать под палящим огнём светила.