***
Вечерний сумрак рассеивается мягким светом садового фонаря. Он озаряет белоснежную скамейку и фигуру мужчины с длинными светлыми волосами, сидящего с книгой в руках. Несколько минут Гарри любуется тем, как переливаются белые пряди Драко, которые под желтой лампой приобретают более тёплый оттенок. Он, крадучись, подходит к мужчине сзади и закрывает ему глаза своими ладонями. — Угадай, кто, — шепчет Гарри, наклоняясь к уху Драко, щекоча горячим дыханием. Драко вздрагивает; его тело напряжено как струна, а голос звучит хрипло. — Поттер?! — А ты ждал кого-то другого? — Гарри скользит руками вниз, расстегнув верхние пуговицы рубашки и добираясь до тёплого тела Малфоя. Он ощущает его участившееся до бешеного темпа сердцебиение. Драко резко поворачивает голову и пытается что-то отыскать в облике Гарри. Надежда в серых глазах сменяется разочарованием, а лицо принимает испуганный вид, несмотря на попытку сохранить маску невозмутимости. — Кого ты ждал, Драко? — в интонациях Гарри появляются стальные нотки. — Того, кто разрешил тебе покинуть замок? Того, кто изменил мой сад? Отвечай мне. Книга падает из рук, с глухим стуком ударяясь о землю. Драко не может вымолвить ни слова; как ни старается, он не в силах подавить возникшую дрожь в теле; тёплые руки Поттера не согревают его, а, наоборот, ощущаются обжигающе-ледяными осколками. Гарри обходит Драко и встаёт перед ним, смотря сверху вниз; он медленно проводит рукой по углу нижней челюсти, даря мимолетную ласку, и потом грубо поднимает голову Драко за подбородок вверх. Свет фонаря создаёт яркие блики на стёклах очков Поттера и тёмных волосах, рассыпавшихся буйными прядями. Несколько мгновений он всматривается Драко в глаза, зрачок которых затопил почти всю серую радужку; затем крепко берет за отворот его рубашки и трансгрессирует в свою спальню.***
Белые простыни прекрасно гармонируют с пепельным шёлком волос Драко; Гарри находит это очаровательным. — Ты не ответил мне, Драко, — настаивает Гарри, пожирая глазами парня, лежащего перед ним. Расстегнутая рубашка обнажает тонкие ключицы, гладкую грудь и плоский живот. — Кто разрешил тебе выйти из дома? Кто был здесь? Драко разглядывает ботинки Гарри и молчит. — Смотри на меня, когда я с тобой говорю, — приказывает Гарри. Малфой поднимает глаза, в которых отчетливо читается ненависть. — В какие игры ты играешь, Поттер? Здесь, кроме тебя никого не было и быть не могло. Сам знаешь, что магия бы не пропустила. — Вот и мне интересно, как так вышло. Если ты не хочешь отвечать, мне придётся тебя наказать, — мягко улыбается Поттер. Драко кажется его улыбка безумной. По щелчку пальцев на Драко оказывается верёвка, которая оплетает руки на запястьях. — Поворачивайся. Драко не сводит глаз с Гарри и не двигается. — Я сказал — поворачивайся, — голос Поттера нетерпелив. Драко неловко переваливается на живот, молча уткнувшись в подушку. В следующее мгновение одежда на нем исчезает. — Эту ночь ты запомнишь. Необходимо усвоить урок, что ты принадлежишь только мне. — Поттер, ты не в себе. — Молчать! — рявкает Гарри, трансфигурировав свой ремень в длинный тонкий хлыст из жесткой кожи. Воздух разрезает свист от его взмаха. Бледная кожа на спине украшается огненно-красной полосой по диагонали от левого плеча до правой ягодицы. Малфой издаёт приглушённый вскрик, вцепившись зубами в подушку. Гарри подходит ближе к кровати и нежно проводит пальцем по горячей отметине, слегка размазывая выступившую кровавую росу. Следующий взмах — и вторая полоса перекрещивает первую. Драко больше не позволяет себе вскрики и всхлипы, лишь содрогается при каждом ударе всем телом. Гарри, словно художник, разрисовывает фарфоровую спину длинными изящными полосами; особенно ему нравится, когда удар приходится ровно по предыдущей полосе. Он задыхается от осознания, насколько прекрасен Драко. Тело Драко постепенно превращается в кровавое месиво; его пальцы связанных рук намертво вцеплены в подушку до сломанных ногтей, на запястьях видны следы, натертые верёвкой, а челюсть практически свело от того, как он сжимает зубы. Гарри наклоняется над ним и чувственно размазывает рукой кровь по измученной коже, с наслаждением закрашивая оставшиеся бледными участки. Затем берет испачканной рукой Малфоя за волосы, придавая им грязно-багровый цвет, и поворачивает его лицо в свою сторону; мягко скользит от волос к предплечью левой руки и гладит пальцем по Чёрной метке. Кровавые разводы покрывают череп и змею. — Знаешь, Чёрная метка — омерзительна. Она означает, что ты принадлежал Тому Реддлу, в то время, как должен принадлежать только мне одному. Но я хочу исправить эту ошибку, поставив на твоём теле столько МОИХ меток, чтобы метка Волан-де-Морта даже не могла сравниться с ними. Драко с ужасом смотрит на Поттера. — Я не принадлежал Тёмному Лорду! У меня не было мужчин до тебя! Гарри снисходительно качает головой. — Ох, Драко, разве все измеряется сексом? Я хочу, чтобы ты принадлежал мне не только физически. Я хочу занимать все твои мысли. Чтобы ты думал только обо мне. Чтобы никто не мог считать тебя своим. Ты только МОЙ. Навсегда. Он снова провёл пальцами по уже подсыхающей крови на спине Драко, вызвав у того непроизвольное шипение. — Я не буду сегодня залечивать твои раны, потому что это наказание. К тебе впредь никто не должен приближаться. — Я, честно, не знаю, кто здесь был! — нервно вскрикивает Драко. — Тсс, Драко, не усложняй, — шикнул на него Гарри. Он мечтательно прикрыл глаза и продолжил. — А знаешь, когда я понял, что без тебя не могу? На шестом курсе, после одного маленького случайного заклинания «Сектумсемпра». Когда я увидел, как расцветают алые букеты среди слез и воды туалета, я был поражён в самое сердце, будто впервые узрел Драко Малфоя. Наша стычка оставила шрамы не только на твоём теле, но и в моей душе. — Поттер, ты болен, ты серьёзно болен! Это ненормально, ты понимаешь?! — Драко потрясённо смотрел на Гарри. — Болен тобой, Драко. И это неизлечимо. Он распахнул свои безумные зелёные глаза и приблизил своё лицо к лицу Драко, сев на пол перед ним. — Я тогда не мог четко осознать, что со мной происходит, а потом битва за Хогвартс — мне было не до анализа своих чувств. Но после… меня преследовали сны с тобой в главной роли. Чаще всего я видел тебя в школьном туалете для девочек, лежащего в луже крови и воды. И во снах я возвращался и сцеловывал твои слёзы со щек, ласкал багряную грудь… и я извечно просыпался в мокрых штанах, — Гарри хмыкнул. — Ты — единственная моя любовь, моя одержимость, у меня сжимает острой болью в груди от одной только мысли о тебе. Меня непреодолимо влечёт к тебе. Когда-нибудь ты разделишь мои чувства, ты станешь ближе — я знаю. Драко, онемев, не произносит ни слова, лишь смотрит в глубину поттеровских глаз через идеально круглые стекла очков, и его утягивает их болотная топь на самое дно.***
Проснувшись, Гарри не сразу понял, где находится. Его голова раскалывалась от дикой боли, будто тысячи молотков вразнобой стучали по мозгам, а во рту, как нагадило стадо гиппогрифов. Ему почему-то было тяжело дышать; немного разлепив глаза, Гарри понял, что лежит, уткнувшись лицом в подушку. Очки перекосились и врезались в переносицу опухшего носа. Он попытался подняться и сразу же застонал; ощущения были, словно по нему проехался поезд из семисот вагонов. Что-то царапало шею и грудь — Гарри кое-как вытащил из-под себя какие-то ветки. Цепляясь за стены, он добрел до ванной и, подавляя тошноту, оперся руками о раковину. Подняв голову, Гарри не узнал себя в зеркале — измазанное грязью и засохшей кровью лицо, разбитый и опухший нос, треснутые стекла и погнутая оправа очков, а также один особо эпично застрявший сухой листик в спутанных волосах. Как не стыдно, господин Главный Аврор? Одежда была вся перепачкана, джинсы разодраны на колене, на локтях виднелись ссадины. Порадовавшись, что отделался малой кровью, и его не расщепило при трансгрессии, Гарри поклялся себе больше не пить ни капли алкоголя. Нащупав палочку в заднем кармане брюк, он снова порадовался, что ненароком не сломал её. Гарри очистил себя, починил одежду и очки, и понял, что если сейчас не выпьет отрезвляющее, то попросту умрёт. Найдя в шкафу заветный флакончик, он опрокинул его в горло, еле удержав содержимое в себе. Через минуту стало легче. Гарри быстро разделся и залез в душ, чтобы окончательно прийти в себя. Выйдя из ванной комнаты, он чертыхнулся, увидев какой хаос царил в спальне — грязные следы и потеки на полу и ковре, смятая испачканная постель с кучей сухостоя, криво стоящая мебель — и посреди этого безобразия сейчас стояла Джинни, грозно взирая на виновника беспорядка. — Гарри Джеймс Поттер! — её гневный окрик показался Гарри с похмелья вопиллером. — Потрудись объяснить, что вчера произошло! Почему ты напился в дрова?! Почему трансгрессировал в таком состоянии?! А если бы тебя расщепило на мелкие куски! Ты вообще думаешь, что ты творишь?! Джинни почти задыхалась от ярости. Гарри, вместо того, чтобы чувствовать свою вину, почему-то разозлился. В принципе, он всегда злился из противоречия. Тем более, когда его обвиняют. Он слишком устал от обвинений, пусть и справедливых на сей раз. Он собрал всю свою волю в кулак, чтобы не вспылить и ответил относительно ровным голосом. — Я уже взрослый мужчина, Джин, я могу поступать так, как считаю нужным. И мои ошибки — только мои. Меня не нужно опекать. — Твои ошибки? О чем ты, блин, говоришь?! Мы переживали за тебя! Я переживала за тебя! Думала, с тобой случилось что-то страшное. А потом увидела, как ты храпишь в куче мусора! — Джинни раскраснелась от гнева. Она медленно выдохнула и вдохнула. — Внизу тебя ждут Рон с Гермионой, надеюсь, с ними ты будешь более доброжелателен, чем со мной. С этими словами она развернулась и выбежала из комнаты. В один миг устыдившись своей грубости, Гарри причесал волосы и спустился вниз, предчувствуя сильную головомойку от друзей. Рон и Гермиона сидели на диване в гостиной молча с уставшими и невыспавшимися лицами; у Рона, к тому же, были опухшие глаза, видимо, тоже перебрал вчера с выпивкой. — Эмм… Привет, — Гарри опустился в кресло напротив и старательно не смотрел в их сторону. — Привет?! — не выдержала Гермиона, — Как понимать твоё поведение вчера? Как ты мог поступить так с Джинни? Напился и исчез в неизвестном направлении, сделав свою невесту посмешищем! — Подожди, дорогая, — перебил ее Рон. — Гарри, дружище, что произошло? Гарри, поняв, что нравоучения миновали (спасибо, Рон!), облегченно выдохнул и рассказал им всё, что посчитал нужным. — Я сегодня же возвращаюсь обратно, — сказал в заключение Гарри, — каким бы ни был Малфой в прошлом, он не заслужил такого отношения к себе. — Но у тебя ещё почти два дня? И Малфоя здесь ты не нашёл, — попробовал возразить Рон. — Думаю, Малфой в этой реальности гораздо счастливее своего двойника. Гарри решительно поднялся с дивана, давая понять, что разговор окончен. — Когда ты отправишься? — Как можно скорее. Мне только нужно зелье для сна.