***
Гарри пробыл у Кингсли ещё минут сорок, слушая необходимые инструкции, а затем направился в Аврорат. Зайдя в кирпичное серое здание, он привычно вдохнул запахи пыли, пота, бумаг и кофе; мимо проходили служащие и авроры, его почтительно приветствовали, коллеги из его отдела дружественно пожимали руку. Гарри был своим; он чувствовал, что его место здесь, ему нравились утренние собрания, нравилось разбирать горы бумаг, прихлебывая горький кофе, и нравилась секретарь — милая женщина Бетси, что каждое утро приносила его любимые булочки с маком из ближайшей пекарни, хотя Гарри подозревал, что она сама пекла их для него, заботясь как о собственном сыне. Бетси искренне переживала, когда Гарри отправлялся на задание, беспокоилась, когда он раненый появлялся в Аврорате и заставляла его отправляться в Мунго, а иногда, собственноручно, наплевав на субординацию, вливала лечебные зелья в горло. — Мистер Поттер, доброе утро! — помахал издалека Сет Томпсон, правая рука Главного Аврора. — Доброе утро, сэр! — улыбнулась молодая стажёр Лина. — Мистер Поттер, хорошего дня! — пожелал ещё один аврор. Гарри шёл и улыбался своим подчиненным, — нет! — своим коллегам. Он ценил отличных работников, а они, в свою очередь, ценили его — за ум, за силу, за справедливость решений. — Бетси, доброе утро! — Гарри зашёл в свою приемную и радостно поприветствовал своего секретаря. — Как у вашей дочери прошло свидание? Она снова дала отворот-поворот или на этот раз звёзды сошлись? — поинтересовался Гарри у Бетси; он был в курсе, что у неё есть дочь, которая не желала выходить замуж и отшивала всех претендентов на ее руку и сердце, давая понять, что ищет что-то особенное. — Доброе утро, сэр! Вы угадали, хотя это вполне ожидаемо. Я думаю, Лиза и вовсе не хочет заводить семью, — вздохнула секретарь. — О, поверьте, она просто не нашла своего единственного. Это совсем не просто — найти того, кто будет с тобой смотреть в одну сторону, того, кто посчитает твои недостатки достоинствами. Любовь немного похожа на одержимость, и если не искрит, не сжимает в груди до боли, то не стоит и начинать, — философски заметил Гарри. — Да вы романтик, сэр, — улыбнулась Бетси.— Мне повезло, своего мужа я нашла сразу; жаль, мужчины живут меньше женщин, и теперь я осталась одна в нашем доме. Я очень хочу Лизе добра, но не желаю давить на неё. Бетси ненадолго замолчала, а потом неожиданно спросила. — А вы, мистер Поттер, у вас сжимает в груди до боли с вашей невестой? Гарри задумался. Боли в его груди не было, но имелась чистейшая хрустальная нежность, которая наполняла его светом. Он не хотел боли ни от Джинни, ни для Джинни. Слишком много они пережили; больно было во время войны, а сейчас хотелось исцелить свою душу и обрести покой. — Ох, Бетси, заболтался я с тобой! — проигнорировал вопрос Гарри. — У меня важное поручение от Министра, я должен буду отлучиться из Аврората на неопределенный срок. Вызови ко мне Рона, пожалуйста. И занеси свои вкуснейшие булочки, — подмигнул Гарри, развернулся и ушёл к себе в кабинет.***
Рон Уизли принял сообщение от секретаря Гарри Поттера и немедленно прибыл в кабинет Главного Аврора. Рон занимал должность Старшего Аврора и часто руководил опасными операциями; свою работу он выполнял качественно, усердно, а сам отличался превосходным стратегическим складом мышления. Через три года после войны он женился на Гермионе, которая сейчас усердно трудилась в Министерстве. Дружба Гарри, Рона и Гермионы со временем стала ещё крепче; они доверяли друг другу и делились своими планами, мыслями и чувствами, встречались после работы, отмечали праздники — уже ничто не могло испортить их дружбу. — Привет, Гарри, — стукнул в дверь Рон и вошёл в кабинет. Выглядел он отлично — стройный, подтянутый от постоянных физических нагрузок, с красивой рыжей шевелюрой, заплетенной в косу. Золотистый загар подчёркивал голубые глаза, правда, сегодняшнее утро украсило их тенями, выдавая недосып. — Привет, Рон, — Гарри пожал руку другу и начал копаться в бесчисленных папках своих дел. Рон плюхнулся в кресло напротив — Что-то срочное, дружище? С утра маковой росинки во рту не было. Ты же помнишь Райта? Вчера пасли его до поздней ночи, Гермиона меня чуть не убила. Но в итоге, спустя пять месяцев, мы его взяли, — самодовольно усмехнулся друг. — Кингсли поручил мне особо секретную операцию; я хочу, чтобы ты взял мои дела себе. Не могу сказать, на сколько все затянется, но если что-то случится, он обещал связаться с тобой и Гермионой. Рад, что с Райтом покончено, — добавил Гарри. — Ох, Гарри, надеюсь, что твоя задница не пострадает; хотя, зная твою способность зарабатывать приключения, я уже боюсь за тебя, — шутливо проговорил Рон, но Гарри понимал, что тот волнуется за него и пытается это скрыть за шутками. — Вот, ознакомься, — Гарри протянул Рону увесистую стопку папок. — Не расскажешь, что за дело? — не особо надеясь на ответ, спросил Рон, беря папки. — Неа, ты же знаешь, что нельзя. — Знаю, знаю. — друг уткнулся в папки и начал внимательно изучать содержимое. Гарри не спеша встал и подошёл к окну, за которым открывался вид на парадный вход Аврората. Взгляд остановился на уродливой статуе горгульи — Гарри ненавидел всей душой эту статую и хотел просто уничтожить, но боялся, что его не поймут, так как статуя представляла какую-то историческую ценность и культурное наследие. «Когда-нибудь я все равно ее уберу», — раздраженно подумал он. Потом мысли плавно перетекли от статуи к предстоящему делу. Гарри впервые абсолютно не хотелось принимать в чем-то подобном участия; он предпочёл бы копаться в бесконечных обычных рутинных делах, чем снова столкнуться с Волан-де-Мортом, и с теми, кто хочет его возродить, а уж тем более, ему не хотелось видеть Малфоя. Малфоя в роли его мужа. Гарри с тоской подумал о Джинни, которая будет ждать его дома, не подозревающая, что он будет играть роль гея (о, Мерлин) и мужа Малфоя (о, Мерлин, дважды!) в альтернативной реальности. От мрачных размышлений его отвлёк Рон, ознакомившийся с содержимым папок. — Гарри, с тобой не будет же связи? Гарри молча кивнул. — Все будет хорошо, дружище, я в тебя верю. А за своих преступников не беспокойся, Рональд Уизли разберётся, — пообещал друг и похлопал его по плечу. — Спасибо, Рон. Навещай Джинни, мне тяжело с ней расстаться на неопределенный срок; не хочу, чтобы она чувствовала себя одинокой. И передавай привет Гермионе. Рон по-дружески крепко заграбастал Гарри в объятия. — Будет сделано, господин Главный Аврор, удачи! — Рон улыбнулся, забрал папки и удалился из кабинета. Гарри услышал, как в приёмной он воркует с Бетси, пытаясь урвать себе вкусную булочку. По-видимому, ему это удалось. Гарри прибрался у себя на столе, закинул в шкаф вещи, неаккуратно сваленные на спинке его кресла, и решил отправиться домой.***
Дома Гарри кратко обрисовал Джинни ситуацию, она восприняла его отсутствие на неопределенный срок стойко и как-то устало. Укладываясь спать, он притянул к себе Джинни, крепко прижимая к своему боку, и зарылся носом в рыжую макушку. На душе было немного тревожно, предвкушения от предстоящей работы не было. Гарри с грустью оглядел комнату — рядом с кроватью находился будильник в виде милой пушистой совы. Он подарил его Джинни после их первой крупной ссоры. Сова имела большие наивные желтые глаза, глухо ухала, когда ее гладили по пёрышкам, а будила красивыми переливчатыми колокольчиками. Джинни любила подаренную сову, бережно чистила ее перья и иногда украдкой разговаривала с ней; сова ухала в ответ и нежно таращила глаза. Легкий лунный свет проникал сквозь красивые занавески, освещая очертания комнаты и поблескивая на рамках совместных колдографий. Гарри прислушался к мерному дыханию Джинни и нервно потёр пальцами тёплый Маховик, висящий на шее. Незаметно он провалился в сон.