Психохроники. Первая проба

***

Когда милая птичка залетела в окно и разбудила меня своим щебетанием, я понял — время пришло. Возбуждение накатило на меня с такой силой, что я сам себя испугался. Но я был готов… День был прохладный и тёмный, солнце спряталось за густые облака, неба видно не было. Я встал с постели, аккуратно заправил кровать и направился в ванную комнату. Я включил воду, разделся и обратился к большому зеркалу, что стояло напротив ванны. У меня вспухли губы, видимо, после вчерашнего ужина; я был бледен, горели глаза, на предплечье выступили вены, а кисти рук тряслись. Волосы были взъерошены. Я был похож на наркомана, ищущего дозу. Персонаж в отражении мне улыбнулся и я залез в прохладную ванну. От прохлады тело окутали колючие мурашки, а к бёдрам подкатило приятное тепло и мой член начал набухать. Опустившись в воду ниже, так, чтобы вода находилась на уровне нижней губы, я выключил кран, прикрыл глаза и начал себя ласкать, погружаясь в свои мысли о предстоящем. Прямо посреди процесса мне на плечи опустились холодные руки. Я резко открыл глаза и, состроив смущение, повернулся. Это был моя юная гостья, которая живёт со мной около шести месяцев. Она спала в соседней комнате. Приятная, светловолосая, коротко стриженая девушка, похожая на мальчишку. Она потёрла свои сонные глазки и смущённо заулыбалась. — Ой, прости… Так-то, я стучалась. Я не ответил, но улыбнулся в ответ и жестом подозвал к себе. Я привстал и начал медленно растёгивать пуговицы на её пижамной рубашке, но девушка остановила меня. — Давай я вино принесу, а то я так сразу не могу. — милашка улыбнулась шире и на щеках появились очаровательные ямочки. — Сегодня нам положен другой напиток, возьми одну бутыль на кухне под раковиной, — мягко ответил я и добавил, — и присоединяйся ко мне. Девчонка кивнула и полупьяной походкой, шаркая поплелась в кухню. Я, тем временем, чуть спустил воду и снова набрал уже потеплее и добавил всяких ароматических штук. Я посмотрел в зеркало и увидел, что на моём лице застыла хитрая полуулыбка. Девушка внесла в ванную красивую стеклянную бутылку и два стакана. Я заметил, что бутылка уже чуть начата, а милашка уже вылезла из пижамы и оставалась в одних только моих трусах-боксерах, которые она так любила и которые несчастно на ней болтались. — Вижу, времени ты зря не терял. — смущённо хихикнула девушка, глядя на сушёные розы, плавающие в ванной. — Могу тебе сказать то же самое. — я кивком показал на бутылку. — Ой, ну, ты же знаешь, что мне так проще. — Конечно, знаю.– мягким голосом ответил я. Милашка подошла к ванне, присела на корточки, поставила стаканы и неуклюже налила в них напиток. — А что это за напиток? Ты ведь так и не сказал. — она сделала наивно-удивлённое лицо. — Ты и не спрашивала. На что похож? — я чуть повернулся и положил руки на бортик. — Признайся, я тебе надоела и ты хочешь меня отравить? — рассмеялась девушка. — Ну, конечно. Раскусила. — я расплылся в улыбке и прикрыл глаза. — Выпей со мной и я к тебе залезу. Я кивнул, не открывая глаз, и протянул руку за алкоголем. Красавица ударилась со мной своим стаканом и мы выпили. Она выпила сразу до дна, быстро встала и, можно сказать, стряхнула с себя свои-мои трусы. Я открыл глаза и лег. Девушка ловко залезла в ванну и уж было хотела устроиться напротив меня, но я остановил её. — Не-а, иди ко мне. — чуть угрожающе сказал я. Милашка удивлённо на меня посмотрела и снова заулыбалась, глаза её заблестели. Она села ко мне спиной между моих ног. Ванна позволяла с комфортом находиться в ней нам обоим. Я гладил её худые острые плечи и аккуратную маленькую грудь, целовал худую шею и прятал пальцы в густых, растрёпанных, светлых как колосок волосах. — Ты меня любишь, заяц? — тихо спросила она, потягиваясь за бутылкой. Не сказал бы, что я люблю её. Я, скорее, воспринимал её как образец для экспериментов. Экспериментом было, например, взять её к себе. Я увидел девушку, возвращаясь с работы, она бродила по улице пьяная в нелепой огромной куртке, драных штанах, и плакала, бубня что-то под нос. На лице под глазом красовалась красно-фиолетовая гематома. Когда я проходил мимо неё она окликнула меня. — Эй, заяц, дай монетку, есть хочу. — В наше время некультурно обращать внимание на происхождение. — раздражённо бросил я и пошёл дальше. — Так, а кто обращает? Ты заяц, потому что милый! — хрипло рассмеялась девчонка мне вслед. Я остановился, обернулся и посмотрел на неё. — Ну, а ты тогда одуванчик. — чуть улыбнулся я. Милашка была ничей, родителей и родственников нет, друзей нет. Да и в приюте за ней не особо следили — таких как она было много. Просто их вычёркивали из списка, когда истекало время на возвращение и всё… — Да, люблю. — солгал я. Одуванчик повернулась ко мне и поцеловала. Целовала жадно, покусывая язык и губы, будто меня у неё отберут. Я спустил свои руки на её бёдра и начал гладить. — Сегодня будет особенный вечер, — прошептал я девушке на ухо и немного его прикусил. Одуванчик ничего не ответила, только издала томный вздох, закрыла глаза и положила голову мне на плечо. Мы долго занимались любовью. Я старался расслабить мою юную красавицу настолько, насколько это возможно. Я не давал ей продохну́ть. И когда в который раз Одуванчик получила удовольствие, она сама предложила закончить принимать ванну. Мы выпили. Это была специально придуманная мной настойка из ягод, которая явно отличалась по вкусу и составу от магазинной. Всё было специально для моей маленькой гостьи. Я искупал её, закутал в свой махровый халат и отправил отдыхать, а сам приступил к приготовлению к ужину. Я выбрал самые интересные блюда для нас. Устрицы в винном уксусе, которые я сначала потушил в вине, приправляя различными пряностями, а потом допёк в духовке. Заранее заготовил вкуснейшие паштеты. Сделал по всем строжайшим правилам молочный десерт и пару вкусных пирожных. Все блюда я специально рассчитывал в сочетании между собой. Когда всё было готово, я ещё пару раз сделал девчонке и себе приятно и мы задремали. Мы проснулись немного позднее, чем я рассчитывал, но это не страшно. Я наказал девушке одеться в вещи, которые я подготовил в другой комнате и привести себя в порядок. Сам я оделся в шёлковую чёрную полупрозрачную рубашку, узкие брюки и лакированные туфли. Волосы забрал в нетугой хвост. Ей подготовил синие узкие брюки с завышенной талией и черную блузу в стиле старых веков. Конечно, стиль был не её, но я старался не подбирать совсем женственный наряд. Я вошёл в кухню, подготовил места и блюда. Позже пришла и девушка, она потрудилась приукрасить себя. Волосы, которые торчали со всех сторон, она забрала назад воском, а одежда сидела на ней просто отменно. Нижнее бельё она не любила, поэтому сквозь рубашку проглядывали соски, что выглядело очень привлекательно. Я пригласил её за стол и налил нам в бокалы наливку. — Что у нас за торжество, заяц? День рождения? — милашка, как всегда, улыбнулась. — Пусть так. Ты же не знаешь своей точной даты рождения. — нежно мяукнул я. Мы ударились бокалами и выпили. Я пригласил её к трапезе. Сначала она с осторожностью пробовала всё, что на столе, а дальше уже с аппетитом уминала. — Ты прямо на все руки мастер. — довольно утвердила девчонка. — Просто захотелось тебя порадовать. С Днём рождения. За окном уже было совсем темно, но с момента пробуждения я ни разу не посмотрел на часы. Остановил для себя течение времени, так сказать. Оно нам сегодня и не понадобится. Поужинав, мы ещё выпили. Потом я включил какую-то спокойную музыку и мы потанцевали. Я спросил у Одуванчика, хочет ли она ещё раз заняться любовью, но та не дала ответа, только покраснела и прижалась ко мне сильнее. Мы долго танцевали, ворковали. В воздухе витала сплошная романтика. Потом мы снова вернулись к столу, я подошёл к шкафу для алкоголя. — Какой алкоголь ты хочешь? Персонально выделю тебе бутылку любого. — спросил я. — Я хочу виски, вон в той красной бутылке, можно? — смущённо спросила Одуванчик. — Конечно. А я буду фруктовый бренди, — я кинул в её сторону мягкую улыбку. — Виски со мной не будешь? — обиженно спросила она. — Я не люблю виски. Это всё тебе. Когда открывал виски, я заранее приготовил кое-что ещё. Сильнодействующий снотворный яд. Абсолютно безвредный по разрушению структуры органов. Я высыпал мешочек в десять грамм прямо в бутылку. «Всё сегодня для тебя, моя девочка» — подумал я и отдал бутылку ей. Мы пили, кружились в танце, просто лежали на полу, целовались и болтали о вечном. Прически наши уже давно растрепались, а заправленные рубашки выбились из брюк и были помяты. Когда мы были уже изрядно пьяны, решили завалиться на кровать. — Какой день сегодня чудесный. Ты такой заботливый, заяц. — лежала и обнимала меня Одуванчик. — Ты засыпаешь? — спросил я, поглаживая её по голове. — Да, уже закрываются глаза совсем, — пьяно шепнула она, — Я прям на тебе сейчас и усну. — Засыпай, моя девочка, — я продолжал её гладить. — Спокойной ночи, зая. — она сладко причмокнула. — Прощай, моя милая. Я дрожащим голосом запел колыбельную, поглаживая девушку. У меня из глаз потекли горячие слёзы и одолевал жар. Я не знаю, почему заплакал. Может, от усталости, может, от того, что процесс «взращивания» мне нравился. Но всё это было уже не важно. Я вытер слёзы и расхохотался так, что аж заболело в груди, а потом обнял девушку крепче и прижал к себе. Дыхание её было ровным и еле слышным, пульс был очень слабым. Я лежал, обнимая её и слушал до тех пор, пока дыхание Одуванчика перестало касаться моей шеи, а пульс не рассыпался в моей ладони. Потом я и сам просто заснул. На следующий день я вылез из объятий окоченевшего трупа девчонки и принялся быстро действовать, иначе гнилостные бактерии начнут действовать быстрее меня и всё испортят. Я затащил труп в ванную, раздел, налил холодной воды, поставил охладительную систему и понизил температуру в комнате до пяти градусов тепла. На кухне на меловой доске я составил список дальнейших действий и приготовил на гарнитуре все необходимые инструменты. У меня тряслись руки и начало тошнить. Я старался взять себя в руки. «Дурак, что же ты ведёшь себя как тряпка» — приговаривал я себе. Решение нашлось. Оно стояло в нескольких сантиметров от меня. Недопитый вчера бренди. Я опрокинул пару больших стопок и тепло разлилось по моему телу. Я качнулся, улыбнулся, поправил очки, взял инструменты и пошёл в ванную комнату. Я присел на корточки возле ванны, разомкнул веки девушки и посмотрел на неё. Живые голубые глаза помутнели, губы посинели и застыли чуть приоткрытыми. Я взял малый кухонный нож и с усилием медленно провёл им по её горлу. Густая тёмная кровь медленно «вылезала» вниз по ключицам, нежной аккуратной груди и расплылась в холодной воде сгустками. Потом я провёл ножом ещё одну полосу от горла вниз к лобку и пальцем взяв кровь с горла, слизал её. Я повернулся к зеркалу, посмотрел на наше отражение и прошептал: «Мы такие красивые». Когда кровь совсем окрасила воду, я спустил её и набрал новую погорячее, а пока она набиралась я выпил ещё бренди. Далее я закрыл в ванной все поверхности и пол различными плёнками и бумагами, сам разделся, чтоб не запачкать одежду и приступил к делу. Я перевернул труп на живот, подтянул её ноги выше на бортик и надавил немного на спину, чтоб кровь быстрее вышла. Закончив с кровью, я перевернул труп обратно и принялся за вскрытие. Для начала, я решил копаться в органах, нащупал желудок и перевязал пищевод маленькой тугой верёвочкой, чтоб содержимое их не вылилось на меня, затем отделил и протолкнул в брюхо прямую кишку, аккуратно рассекая все связки и брыжейку, связывающие кишечник с телом. Так как тело было обескровлено плоховато, приходилось смывать кровь душем, дабы она не заливала моё поле для работы. Оставалось лишь пару движений. Я медленно потянул за пищевод и желудок с кишками наконец отсоединился от тела. Я радостно сбросил это все в пластиковый короб, который поставил рядом заранее. Это была самая неприятная часть дела. Следующей была грудная клетка. Я распилил маленькой ножовкой посередине грудную клетку и раздвинул до характерного хруста, потом углубил надрез на горле и вытянул трахею в грудную полость. Рассек все тяжи и без труда вытащил лёгкие, которые кинул в короб к кишками, а сердце в другой. Туда же, к сердцу, я клал срезанные с рук, ног и спины мышцы без кожи. В месте крепления суставов я отрезал и руки, и ноги — без мышц это всё было сделать довольно просто. Потом на спине я надрезал все мягкие ткани позвоночника и соединения между ними, тогда без проблем отделилась голова. Я взял её в руки, погладил по светлым волосам и посмотрел в глаза. «Ох, моя милая, ты послужишь благой цели», — сказал я ей и начал срезать кожу с лица, скальп и лицевые мышцы. Когда я дошёл до глаз, у меня сильно затряслись руки. Я не мог этого сделать. Разозлившись на себя, я сходил на кухню, выпил ещё три стопки бренди, включил музыку и взял ложку. Ложкой я таки вынул глаза и кинул их в баночку. Дальше я распилил черепную коробку — пилилась она легко, как дерево. Вынул мозг и кинул в ненужный короб. При распиливании таза меня забрызгало кровью, но меня это не волновало, так как я был навеселе и подпевал песням, которые звучали из кухни. Мяса с тела набралось не так много, как мне хотелось, но все же я был доволен. Распилив все кости на мелкие части, я сложил их в пакет. Холодильник у меня большой — хватило места, чтоб всё это запихать туда. Я выставил на нем режим быстрой заморозки и приступил к уборке. В спальнях я включил кварцевание с распылением антисептических средств. А вот в ванной пришлось потрудиться, аккуратно сворачивая и складывая в плотный строительный пакет пленки и бумагу, которой она была застелена. Потом я произвёл уборку химическими средствами, вымывая каждый уголок, а затем уже отмыл всего себя. Наведя порядок, я лёг в своей спальне на кровать и, абсолютно удовлетворённый, задремал. Проснувшись, я красиво оделся. Черная шелковая рубашка, выглаженные брюки, туфли. Моя любимая строгая классика. Войдя в кухню, я пошарился в шкафу для вина и обнаружил там дорогую бутылочку выдержанного красного. Её-то я и буду к ужину. Далее, выудив из холодильника коробку с мясом, я принялся выбирать самый подходящий кусок. Выбрал я небольшую мышцу со спины, которая напоминала по виду говядину и принялся готовить. Сколько времени было я не знал, но было темно. Время всё так же было мне не нужно. Я предварительно вымочил мясо в лёгком фруктовом вине, обсыпал специями: кориандр, корица, мускатный орех, перец, соль и домашний кисло-сладкий соус. Далее я ждал окончания маринования, кружась с бокалом того же фруктового вина под музыку, которая не прекращала играть с момента, когда я разделывал труп. Я чувствовал себя в этот момент богом. Когда время подошло, я переложил мясо в духовку на фольгу и поставил в режим гриля. К гарниру я обжарил спаржу с луковыми стрелками с клюквенным соусом и добавил в конце немного консервированных ананасов и порезанный перец чили. Когда всё было готово, я накрыл на стол и раздвинул шторы напротив стола. Окна были панорамные, поэтому мне открывался прекрасный вид сияющего огнями ночного города с двадцатого этажа. Я заметил на шкафу её глаза, которые плавали в банке с формалином. Они смотрели прямо на меня. Я поставил их перед тарелкой с едой и пристально в них смотрел. В них не было никакого выражения, ибо душа давно покинула тело, а тело было разобрано на куски, но мне всё равно казалось, что они смотрят на меня с какой-то умоляющей жалостью. Я рассмеялся и сказал сам себе, смотря в её глаза: «Сегодня у меня «загробный» ужин». Я всё сидел и смотрел то на ужин, то на глаза. Потом-таки налил себе красного вина, немного выпил и приступил к трапезе. Мясо по вкусу было похоже на курицу, а по виду на говядину. Надо же… Правильно подобранные специи и гарнир давали в сочетании невероятные вкусовые ощущения. Ни один ресторан не смог бы так порадовать и удовлетворить меня. Я развернул банку с глазами к окну, пультом прибавил громкости музыки и продолжал ужинать, запивая вином. Я знал, что будет дальше. Я просто сожгу однажды ночью кости и одежду в котельной за городом. Часть мяса перекручу в фарш с сердцем, часть буду употреблять как стейки. Так же буду ходить на работу, жить и радоваться, пока это мясо не закончится. А когда я съем последний кусок, я снова открою охоту.