О принцессах

Теруко — костёр на ветру: языки пламени вздымаются вверх, палят сухую траву, и пожар занимается от земли до неба. Чуя рад бы отвернуться, да уж поздно — засмотрелся и сам вспыхнул. Когда «Бешеные Псы» распались, она, уверенная, что погибнет, плюнула на всё и направилась в маленький освободительный поход, пока не сыграла в ящик. Накахару послали девушке вослед, чтобы остановил, а эспер вот — загляделся и выиграл ей немного времени. Дамы всё-таки всегда вперёд. Вытерев лицо первой попавшейся тряпкой, Ищейка, объявленная преступницей, выбралась из дома отчаянно отбивавшегося чиновника — мир его праху — и напоролась на одарённого. Драться с ней, этой хохочущей чертовкой, оказалось и смешно, и страшно: только тронь — проиграешь, только выиграешь — затоскуешь. Может, потому и разошлись эти двое миром, понавыписывав вокруг друг друга кругов, а потом сшиблись снова, посреди города — Накахаре нужна была информация, и, желательно, без Дазая, а Оокуре — всего-навсего голова. Поделились. Расстались посреди захламлённой квартиры, чтобы столкнуться тем же вечером на заправке. У недавней военной был чудный парик с каре и роскошный хромированный чоппер, на котором она умещалась без особых хлопот, у Накахары — его верная спортивная Yаmaha. Чуть не разгромив станцию из-за последнего бутерброда, он устроили гонки, сожгли Ками весть сколько горючего и в итоге разделили несчастный сэндвич пополам. Наверное, рассвет на мосту был виноват в том, что староватая ветчина и пожухший салат оказались особенно вкусными под бутылку колы. Ещё не раз встречались: в лавке, где продавались шляпы — у Ищейки оказался отменный вкус, в пиццерии — пришлось повозиться с системой безопасности, но оно того стоило, прямо под носом у ВДА — Дазай потрясённо таращился на обоих, но Чуя плевал на него с главной высотки мафии. Кто угодно бы плевал на его месте: по крошечной дьяволице тёк кроваво-красный шёлк, расходившийся на бёдрах почти до самых краёв тазовых косточек. Попробуй тут не почувствовать себя на миллион долларов, когда рядом девушка — на миллиард! Потом она пропала, чтобы найтись в одном из заброшенных зданий. Надолго. Лежала поверх матрасов, тряслась от лихорадки на последнем издыхании под старым пледом. Стену усеяли фотографии тех, за кем она охотилась. Все — перечёркнутые. Чуя выругался, сцапал Оокуру на руки и, закрыв глаза на негодование сестрицы, на осуждение босса, на все камеры наблюдения и правительственные организации города разом, взлетел со своей ношей и пересёк пол-Йокогамы, чтобы сорвать заседание «Особого отдела по делам одарённых» и поднять на ноги оставшихся инженеров способностей. Взамен мафиози оставил чиновникам и медикам самое дорогое — их жизни. Честная сделка, да? В течение модификации Накахара, отхлёбывая из фляжки коньяк, сидел за дверями операционной, но периодически вставал удостовериться, что единственную нормальную Белоснежку разбудят правильно, а то мало ли, гномы им попались косорукие. Впрочем, что косорукие, что безрукие вовсе — Чуе всё едино. Если бы в реальности оказалось не едино, он быстро совместил бы одно с другим, как-никак мафиози. В белой реанимационной палате, в трубках и голубоватых простынях Ищейка выглядела игрушечной. Ручки-ножки — из фарфора, волосы — длинный розоватый пух, на теле — светлый марлеподобный саван. Не пищи аппарат, Чуя бы, пожалуй, и не поверил, что откачали. — Я почему жива? — возмутилась девушка, когда отошла через несколько часов. Накахара, слегка хмельной и внезапно для себя безнадёжно вымотанный беготнёю туда-сюда, закопчённый этой жизнью, словно потушенная за секунду до сгорания бумага, с иронией поглядел на неё. — Считай меня чертовски вредным драконом, а драконы — это основная причина, по которой принцессы доживают до принцев во всех нормальных сказках, — пробурчал он. — Ты это, если за тобой приглядывать, жить будешь? — Недолго, но буду, — честно ответила та и капризно надула щёки, совсем как Элис. — А ты? — Не знаю. Если не объявится какой псих, то как получится, — пожал плечами мафиози. — Тоже недолго, скорее всего. — Нет, долго. Если я останусь, то тебе придётся принять на себя ответственность, — лукаво прищурилась девушка. — Чего это? — Накахара сдвинул со лба шляпу назад, приглядываясь к ней, точно к секунды назад уверенно выбравшейся из своего кокона бабочке, сушившей новые расправленные крылья. Бабочкам совсем не шёл огонь, они и без пламени казались яркими. Теруко улыбнулась горько и весело. — Мой принц оказался злой ведьмой. Ты сам сказал: принцессы без драконов не живут, а я больше никуда не собираюсь.