Сеул. Ноябрь 2023 года.
Сеульский национальный университет
В тот вечер, махнув на прощание увлёкшемуся яркой девушкой-омегой Чунмёну, Чонин уходит с Луханем, по пути забросив пару крупных банкнот в ящик с поддержкой музыкантов. Он оглядывает улыбающегося на сцене парня, застёгивая пальто, и отчего-то прокручивает в голове его имя, как бы констатируя для себя, что запомнил, хотя справедливости ради стоит отметить, что более на протяжении почти целого месяца он о нём не вспоминает. Что нормально. Он бы не вспомнил о нём и впредь. Вероятнее всего, и вовсе забыл бы, однако спустя этот почти-месяц он видит его в университете. На общем для всех направлений факультативе по социологии. Он сидит внизу где-то ряду на третьем рядом с другом-омегой. Сильнопахнущим омегой. И он бы в самом деле даже не заметил его, если бы не одно но… — Я считаю, что существование гендерных стереотипов лишь следствие того, что обществу это просто выгодно. Люди устроены так, что им гораздо проще, когда у всего есть свой ярлык, по которому можно, не задумываясь, разложить всё по своим полочкам. В действительности, акромя половой функции, в том числе гормонального фона, альфы и омеги мало чем различаются. Можно сказать, они гораздо более схожи, чем различны. Чонин, болтающий до этого с друзьями, вдруг отвлекается, и услышанное вырывает из него несдержанный смешок. Что он только что услышал? Ему становится интересно, что за «умник» только что произнёс этот вздор на вопрос лектора о природе гендерного неравенства. Он выпрямляется, чтобы оглядеть стоящего с микрофоном человека, и немного осекается. Аккуратная невысокая фигурка в тёмно-зелёном свитере и чуть взлохмаченными чёрными волосами, ярко-контрастирующими со светлой кожей. Он кажется ему знакомым… Где же он мог его видеть? — …В последние годы проводится множество исследований в различиях между альфой и омегой в интеллектуальной сфере. В большей степени — в математических науках. И результаты показывают высокую вариативность, при которой как большинство альф справилось с заданиями быстрее и лучше большинства омег, в то же время большой процент омег справились лучше и быстрее того же большинства альф. Но стоит также учитывать, что из-за давления общества очень малый процент омег выбирают своей основной дисциплиной точные науки, и если бы этих самых стереотипов не существовало, разница в исследованиях стала бы максимально-мизерной. Так что омеги и альфы в этом смысле одинаковы… — Не согласен. — почти скучающе, но громогласно встревает Чонин, приковывая к себе все взгляды в аудитории и заставляя сидящую вокруг него толпу друзей засмеяться. «Давай-давай, братан!» «Ой, что сейчас будет…» Он встречается взглядом с чёрными глазами и хмыкает. Воспоминание шелестит в голове, выуживая имя, когда парень совершенно невозмутимо спрашивает, глядя прямо на него: — Прошу прощения, с чем же? Сейчас он может хорошо разглядеть его лицо и в принципе понять, почему же Чунмён тогда называет его хорошеньким. Не грубый, не больно слащавый, золотая середина. Какое-то что ли уравновешенное лицо с мягкими, но выраженными чертами. Не приторное, почти даже благородное. — Со всем сказанным, в принципе. — в шутливой манере заключает Чонин, откидываясь на стуле. — Гендерные стереотипы не были придуманы обществом. Это природа создала омег и альф такими, какими мы их видим. Да, полагаю, бывают какие-то редкие исключения из правил. Например, и среди альф есть беспросветные дебилы и тупицы, которые в своей жизни ничего сложнее теоремы Пифагора не решали, но это единицы. Как и среди омег. Статистика — главный враг твоей теории. Омеги были созданы для продолжения рода, их роль и основная задача лишь в этом, оттого у них нет ни желания, ни возможности стремиться к чему бы то ни было ещё, ибо есть добытчик-альфа. Он и тигра заколет, и денег в дом принесёт. Лицо снизу слегка искажается в очень невнятной для Чонина эмоции, но отчего-то ему это нравится. Аудитория наполняется шумом и протяжными «уууу». Кёнсу, именно так зовут этого парня, он помнит, слегка резче, чем до этого подносит микрофон к губам. — Вы в плену стереотипного мышления. Ваша точка зрения настолько же стара, как мамонты. И, прошу заметить, если следовать вашей же теории, то ровно так же, как и омеги, альфы запрограммированы на воспроизведение потомства. В таком случае, почему люди вступают в какие бы то ни было моногамные отношения, а не размножаются, как кролики? А альфы… — Так по факту так и есть. — улыбается от зуба до зуба Чонин и едва удерживается, чтобы не подмигнуть оскорблённому, что его перебили, парню. А смех вокруг только больше второго раздражает. — Люди придумали себе эту картинку моногамных отношений и прячутся за ней, удовлетворяя своё эго, по факту природа альфы в оплодотворении как можно большего количества омег. Это природа, детка, от неё никуда не спрячешься. Омега физически не может вынести столь большого количества альф, нежели наоборот. Поэтому так называемой измены не существует, это лишь природа. Её нужно принять и стараться прожить эту жизнь полноценно, а не бегать от неё, чувствуя себя угнетённым. Твоё счастье, что ты бета и, что ж, да, в жизни бет много вариативности. Омеги по своему биологическому устройству полностью зависят от альф как физически, так и финансово. Галдёж вокруг нарастает, прежде чем засмотревшийся на происходящее лектор просит народ быть потише. Относительно спокойное доселе лицо Кёнсу искажает откровенная неприязнь. Чёрные брови злобно сужаются к переносице, а и без того тёмные глаза, кажется, становятся ещё темнее. Пухлые губы кривятся в оскале. И, о, боже, это так весело. — Вам бы билет в один конец прямиком в палеолит. — тактично проигнорировав замечание о виде, парирует бета. — Сегодня общество модернизируется до состояния, когда уже нет такой уж необходимости в зависимости от партнёра. В те времена это было жизненной необходимостью, потому что вынашивая и вскармливая ребёнка, у омег не было возможности самим добывать себе пропитание и кров. В наши дни такой необходимости больше нет. И как минимум существует большой процент омег, не считающих рождение ребёнка своей высшей целью в жизни. Как факт, умный человек однажды изобрёл контрацепцию. Это на случай, если вы вдруг с таким явлением не знакомы. И е… — Знаком не понаслышке. Спасибо за беспокойство. — Чонин давит из себя нахальную улыбочку, войдя в кураж, и непременно хочет продолжить, ожидая, когда Кёнсу вскипит окончательно, но прежде чем это происходит к нему подходит лектор и, дружелюбно похлопав по плечу, забирает микрофон. — Спасибо, мальчики. Вас было очень интересно услышать. Приятно говорить на тему, вызывающую столь бурный общественный резонанс, но времени у нас не так много, поэтому продолжим… — Как скажете. Вы здесь босс. — хмыкает Чонин, приподнимая руки и вальяжно раскидываясь на стуле с чувством полного удовлетворения. Друзья тянут к нему руки, чтобы дать пять и стелят эпитетами вроде «красавчик» и «еее, король», а Кёнсу смотрит крышесносно-убийственный взглядом и, звучно скрипнув стулом, садится на место, где к нему тут же на уши подсаживается его сосед. Похоже, приободряя. И отчего-то всё это так приятно. Аудиторию он покидает с чувством выполненного долга, беззаботно скрестив руки на затылке. Друзья обсуждают очередную грядущую вечеринку и воют о приближающейся сессии, но он их не слушает, погружённый в свои мысли, а потому слегка отстаёт от «стада». Внезапно его хватают за ворот пуловера и куда-то тащат, и он выходит из состояния транса, когда его с силой припечатывают к стенке за углом входа в аудиторию и, хлопнув руками по обе стороны от лица, нависают сверху. Кёнсу. Он на полголовы ниже, смотрит злобно исподлобья, и Чонин готов поклясться, что видит как из его некрупных покрасневших ушей идёт пар. Он похож на рассерженного телёнка, готовящегося накинуться на обидчика толком невыросшими рогами. — Ну и что за цирк ты там устроил? — всё-таки подаёт голос брюнет и, отпрянув, тычет своим пальчиком прямо Чонину в грудь. — Вот из-за таких придурков как ты и существуют эти стереотипы. — Ага… — не до конца осознав происходящее протягивает Ким, а после подбирается и давит свою детскую насмешливую улыбочку, что тут же вызывает реакцию в лице напротив. — И что, ты меня теперь за это изобьёшь? — Ещё я не опускался до уровня тебе подобных. — Это каких-таких-подобных? — не без любопытства допытывается Чонин, глядя просто и по-ребячески сверху-вниз. — Высокомерные сыночки своих богатых родителей, считающие, что весь мир у их ног только лишь по праву рождения альфой и не уважающие никого вокруг. В том числе, чужое мнение. Это же лишь Ваше мнение — истина. Иначе быть не может и… — Воу-воу, полегче, — не сдерживается Чонин, оборонительно выставляя перед собой руки. — Во-первых, это именно ты сейчас бесцеремонно вторгся в моё личное пространство, схватив за шиворот, как щенка, так? — Чонин вопрошающе приподнимает брови и, увидев замешательство в лице напротив, продолжает. — Не похоже на жест уважения к другому. А во-вторых, моя точка зрения — это лишь моя точка зрения, и я, к слову, так же, как и ты, имею право её отстаивать. Более того, именно ты обозлился на то, что она, моя точка зрения, повторюсь, отличается от твоей. Я же не хватаю людей и не затаскиваю в подворотни за то, что они поддерживают гендерное равенство. Да, я считаю, что их теории чистейшей воды бред, но я так не делаю. Человек имеет право болтать всё, что вздумается, если ему от этого легче спится по ночам. Кёнсу замирает перед ним в совершенной беспомощности, хлопая своими большими глазищами, будто только что услышал что-то очень страшное, затем смущённо отворачивает голову к окну и потирает шею, пуще прежнего покраснев. — Д-да, ты прав. Чонин что? — Прости, не расслышал… — Чонин демонстративно приставляет к уху ладонь, вопрошая, чтобы собеседник повторил ему сказанное. — Да, я… Прошу прощения, мне не стоило так себя вести. Иногда когда злюсь, перестаю себя контролировать. — он прикрывает глаза и делает вид, что разминает шею. Уже двумя руками. Видно, что слова даются ему тяжело. И, что ж, это мило. — На самом деле я обычно себя так не веду. И я тоже склоняюсь к тому, что каждый имеет право высказывать свою точку зрения, иначе как ещё можно быть услышанным, правда? Чонин даже слегка теряется от такого. Не многие в его окружении с такой лёгкостью могут признать свои ошибки. Да даже он сам… упёртый, как баран. — Но… — тут тембр его голоса понижается, он прямо устремляет на Чонина взгляд своих совиных глаз, а его нос чуть морщится. — Тебе в свою очередь следовало бы менее манипулятивно спорить со мной в аудитории. Твой тон звучал так, будто ты общался с куском говна. Не говоря уже о переходе на личности, обозначая мою видовую принадлежность. Это было весьма хе… нехорошо. Ого. Слышать из его уст слова вроде «говно» кажется немного неестественным. Однако даже беты-заучки это просто люди, верно? — Ну я… — Ким ловит себя на мысли, что тоже начинает неловко разминать себе шею. — Я определённо не стал бы спорить о чём-либо с куском говна. Полагаю, это было бы странно. — Да уж. — Лицо Кёнсу слегка озаряется улыбкой, когда он усмехается. И, эм, да, это тоже мило. — Это было бы весьма странно. — А… Эм… — Чонин вдруг осознаёт, что становится сложно складывать в голове связные предложения. — На том и порешали, да? — Ага. — безучастливо кивает Кёнсу, словно его мысли уже успевают перескочить куда-то за пределы этой сцены. Он смотрит на наручные часы и поправляет лямку рюкзака с намерением откланяться, но Чонин стремительно преграждает ему путь протянутой для рукопожатия рукой. — Ким Чонин. Последний год физмата. Бакалавриат. Кёнсу слегка озадаченно смотрит на протянутую ему ладонь и, дёрнув бровью, неохотно её пожимает. — До Кёнсу. Первый год магистратуры. Искусственный интеллект. — Круто. — жмёт плечами Чонин, делая вид, будто слышит об этом впервые. — Что ж, будем знакомы. Он тянется за телефоном в карман, чтобы обменяться номерами, но когда поднимает взгляд, парниши уже и след простыл. — Вот ведь… И с чего ему вдруг захотелось обменяться с ним номерами. Глупость какая. По крайней мере теперь он его совершенно точно запомнит. До Кёнсу. Бета 23 года. Магистратура по направлению искусственный интеллект. Приятный славный парень признающий свои ошибки. А ещё… Чонин не успевает заметить этого раньше, но… сейчас, уловив носом расплывающийся едва уловимый шлейф, он также мысленно отмечает для себя, что ещё от него очень приятно пахнет. Интересно однако, что же у него там за татуировка на копчике… Может, сова? Глупо улыбнувшись своим мыслям, Чонин разворачивается и выходит из-за поворота, едва не влипившись в одного из своих «братанов». Сехун одаривает друга скептичным взглядом, изгибая свои тонкие брови, от чего его лицо становится ещё более карикатурным, чем обычно. — Всё-таки поцапался с Золушкой? И этот про «Золушку» знает. В каких меридианах он летал, пока вокруг происходили все эти странные, но чертовски любопытные вещи? — Да нет вроде… — Ладно, это было ожидаемо после того, что ты устроил на социологии. — разводит руками Сехун, пару раз хлопнув друга по плечу. — Этот парень заводится только так, если поднять тему гендерной несправедливости. И зачем ты вообще встрял? Раньше же тебя всё устраивало… О Сехун — «миротворец». Так его прозвали ещё со времён старшей школы, где они с Чонином и познакомились. Терпеть не может разборки на пустом месте и всегда старается защитить и понять обе стороны конфликта. Ему нужно было идти на психолога, а не растрачивать свой талант на пром-дизайне. Хотя, ладно, вещи он там делает совершенно потрясающие, так что не растрачивается, пожалуй. — У нас уже были совместные лекции? — искренне удивляется Чонин, потому что он совсем его не помнит, и если бы вдруг услышал в иной раз подобные разговоры, то наверняка это привлекло бы его внимание и раньше. — Ну, вообще да, у нас много общих факультативов. Как минимум на этой же социологии мы были вместе уже раз шесть или семь. Я поэтому удивился, что ты так бурно отреагировал. Что он тебе сказал-то вообще? Всё страньше и страньше, как бы сказал один персонаж небезызвестной сказки. — Отругал за то, что общался с ним без уважения, а потом извинился, что притащил меня силком на разборки. Как-то так. — Оу. — Сехун поджимает губы, как бы говоря «неплохо», и они двигаются в сторону лестницы дальше. — Вообще Кёнсу хороший парень. Трудяга. Слышал, что он вообще сирота, поэтому со школы вкалывает за троих. Если бы не это, наверное, уже бы в каком-нибудь списке крутых челиков из ЮК был. Сирота? — В общем, это последний человек, на которого стоило бы обижаться, как мне кажется. Тем более, как ты говоришь, он извинился. — Погоди, — одёргивает Чонин, — сирота? — Ну, даа… Там какая-то история дикая была. У него отец с бандитами поцапался, что-то такое, а потом через месяц вдруг пожар. Один Кёнсу выжил. А так семья большая была. Удивительно, что он вообще рассудка не лишился. Я бы точно головой поехал… — Откуда ты…? — Э, — Сехун оглядывает друга с нескрываемым подозрением, но продолжает. — У меня знакомый близко дружит с их компанией, в одну школу ходил с Пак Чанёлем, с юридического. Если знаешь такого, конечно. Так вот эти двое, Чанёль и Кёнсу, вроде как друзья детства. Их семьи дружили, а после случившегося семья Пак его приютила к себе. В общем, с тех пор ещё Чанёль его всюду допекает. Одно время даже слух ходил, что они пара, но ушастый в отношениях с другим парнем из этой же компании. Он, кстати, сидит всегда с Кёнсу на социологии. Мелкий такой, имя не помню, что-то типа Дохён или Бэхёк… Не суть… — Ясно… — Чонин хмыкает, показывая, что ему всё это как бы не интересно. Как бы. — А чего ты так вдруг заинтересовался Кёнсу? — выдёргивает Сехун, прищурив свои хитрые глаза. — Как у вас там с Луханом вообще? Лухан… — Бля, Лухан… — вдруг осекается Чонин, вспомнив, что обещал забрать его после пар из танцевального клуба. Смотрит на время, и понимает, что немного задержится. А Лухан начнёт ему капать на мозги и… ну чёрт. — Ага… Да, это имя твоего парня, вспомнил? — Да ну тебя… — бросает Чонин, резво сбегая вниз по ступенькам. — До завтра! — До завтра, Чонин. — уже самому себе говорит Сехун и неторопливо спускается вниз, мимолётно подумав о том, что их разговор сейчас был до чёртиков странным.