Bloody Tango

***

      Было жарко. Он горел, будто путник, угодивший в живое пламя. Оно игриво лизало каждый участок его тела, заигрывало, вынуждая кровь кипеть от возбуждения. Он горел. И этот жар медленно убивал его, лишал разума, туманя его подобно сильнейшему наркотику. По коже бежали мурашки, ноги дрожали, Дамиана качало из стороны в сторону, и только чудом и благодаря мгновенной аппарации он благополучно добрался домой.       Дом встретил его тишиной и одиночеством. Гаррета нигде не было, но жнеца это мало волновало. Вампир был взрослым мальчиком и мог о себе позаботиться. — Мордредова ведьма, — сквозь зубы прорычал мужчина, начиная хаотично перерывать все места, где он мог оставить противоядие, — Найду и лично залью её же пойло ей в глотку.       Поиски были бессмысленными, ведь Дамиан был жнецом, неуязвимым слугой смерти — ему уже давно не было нужды пользоваться разного рода зельями, а если такая необходимость все же возникала, то он мог приготовить нужное в мгновение ока. Однако разум его был затуманен, походя на вязкий кисель, что сильно затормаживало его действия. Но жнец был упрям и твердо продолжал поиск, совершенно не следя за ходом времени. Легкий стук в дверь был тихим и почти незаметным. Дамиан поначалу не обратил на него внимания, но когда стук повторился, став более настойчивее и громче, то жнец оторвался от своего занятия и немного расфокусированным взглядом посмотрел на входную дверь. Мужчина совершенно не понимал, кто бы мог к нему прийти в такой время. На улице уже были сумерки. Соседей у них не было, так как дом стоял на отшибе города, у Гаррета были свои ключи, а друзей у него не было. Дамиан мог лишь надеяться, что это не Свон, иначе он все же не выдержит и убьет эту мелкую суку.       Доковыляв до двери походкой немощного старика (хотя вряд ли старик бы страдал таким стояком, ибо в его состоянии можно было гвозди забивать), Дамиан, не мешкая, взявшись за ручку двери и резко распахнул ее. Первое, что он увидел — это знакомые глаза, что были будто отражениями его собственных, только зеркальные на идеальном лице. Прекрасные белые волосы, собранные в аккуратный хвост и перевязанные красной лентой, элегантный черный костюм. Аура властности и силы вызывала дрожь по всему телу. Дамиан вцепился в косяк двери, чтобы не упасть, ибо ноги отказывались держать его ровно. — Кайус? — прохрипел жнец, жадно смотря на возлюбленного, который лишь вопросительно приподнял бровь, окидывая его напряженно-любопытным взглядом.       Одно смазанное движение, и вот пара уже внутри дома. Кай крепко обнимает Дамиана. Тот стоит, плотно прижавшись к вампиру, ощущая успокаивающие поглаживания по спине. — Что с тобой? — вопрос звучал вроде ласково, но в тоже время голос его вибрировал от еле сдерживаемого гнева и непонимания ситуации. — Зелье, — сквозь зубы прорычал Дамиан, уткнувшись носом в чужую шею и жадно вдыхая любимый запах, при этом не забывая тереться о вампира, будто кошка в течку, — Одна…дрянь под-л-и-л-а, рассчи-т-т-ывала, что я… воспылаю к ней «светлыми-и» чувствами… Ха-а! А вместо этого я с-с… трудом сдержался от ее убийства… Сгорал от желания бежать… на-а твои поиски. Потому что только ты можешь унять этот жар, — Дамиан говорил с трудом и большими заминками, сосредоточив все свое внимание на ласке бледной шеи. Она была такой вкусной, как самый сладкий нектар. Живительная влага для забредшего в пустыню путника, обреченного на медленную, мучительную смерть. Дамиан словно сам был вампиром; он кусал крепкую, бледную шею, оставляя свои метки, которые быстро сходили, но мужчину это не останавливало — наоборот, воодушевляло не прекращать свои действия. — Имя? — прорычал Кай. Схватив супруга за волосы, он грубо, но все же не слишком сильно дернул его, чтобы видеть чужое лицо. Затуманенный взгляд, блестящий огнем возбуждения, лихорадочный румянец на острых скулах, манящие алые губы, в которые хотелось впиться и пить чужое дыхание. Хотелось выкинуть все лишнее из головы, повалить желанное тело на кровать и брать его, заявляя свои права. Раскрашивать чужое тело, подобно художнику, оставляющему свои метки, как мазки красками на холсте.       Вот только сама мысль, что какая-то человечишка посмела опоить его супруга неизвестной дрянью, посмела покуситься на то, что принадлежит ему… ЕМУ! — пробуждала в Кайусе яростное желание убивать. — Имя? — снова повторил он, когда ответа не последовало, и ему пришлось немного встряхнуть Дамиана, чтобы привести того в чувство. — Она пока нужна живой, — прохрипел жнец, трясущимися руками пытаясь стянуть костюм — пусть и красивый, но сейчас совершенно не нужный элемент, который отделял его от прекрасного тела вампира, — Милашка Изабелла, похоже, решила, что одного вампира ей мало. — Я убью ее, — холодно бросил Кай, тоже начиная активно сдирать одежду с супруга, совершенно не заботясь о ее сохранности.       Вампирская скорость очень помогла, и вот среди немного разгромленной комнаты стоят две обнаженные фигуры. Мужчины прижимались к друг другу так тесно, что между ними почти не было просвета. По их телам проходили волны обжигающего, острого возбуждения, были слышны мокрые поцелуи, от которых горели губы, а внизу живота начинало все изнывать от желания. — Обязательно, — рассмеялся Дамиан, запрокидывая голову назад, обнажая красивую шею, в которую Кай с удовольствием впился клыками, начиная жадно пить кровь, — Ах! Я помогу…ммм… Ее душа почти готова. — К чему же? — оторвавшись от шеи, вампир поднял своего великолепного возлюбленного на руки, вынуждая того обвить свою талию длинными ногами. Его губы были испачканы в крови, она тонкими струйками стекала по острому подбородку; Дамиан, наклонившись слизал свою же кровь горячим языком, задевая чужие губы, при этом слегка оттягивая нижнюю губу. — Потом, — отрезал Дамиан, который терял последние крупицы терпения, и сил на разговор просто не оставалось.       Кай только усмехнулся на чужое нетерпение и, почти нежно огладив бледные ягодицы супруга, немного сжал их сильными руками, после чего в мгновение ока оказался в спальне, где запах жнеца был сильнее всего. Кинув Дамиана на кровать, вампир навалился сверху, принявшись страстно целовать его. Горячие губы заскользили от ключиц к соскам, от сосков к рёбрам, затем — к центру живота и ниже, ниже, вдоль едва заметной дорожки коротких чёрных волосков. Туда, где все изнывало от жара и желания.       Дамиан мечется по постели. С его алых, испачканных кровью губ срываются тихие, томные вздохи, а потемневший взгляд следит за каждым движением вампира. Те места, где жнеца касаются руки, а потом и губы вампира, пылают, и жар такой сильный, что Дамиан выгибается, то ли стремясь уйти от прикосновений, то ли наоборот, подставляясь.       Быстрыми поцелуями, чередуя их с укусами, Кай ласкает любимое тело. Пока Дамиан не оказался распростёртым под ним, вампир даже не до конца осознавал, насколько же сильно он скучал. Как сильно он истосковался по человеку, что стал неотъемлемой частью его сущности, его смыслом жизни. Дамиан обхватывает его лицо, притягивает к себе и целует в губы долго-долго. В груди тотчас же рождаются теплые слова, но он боится озвучить их, боится, что, сказав их, он разрушит столь прекрасный момент, и все сломается подобно заводной игрушке, в которой механизм больше не подлежит починке. Вот только молчать так сложно. Слова опаляют глотку, жгут губы, рвутся на волю, и впервые Дамиан не хочет молчать. Но он молчит и лишь притягивает Кайя к себе, целует жадно, голодно играя с чужим языком, завязывая игру, что больше походит на борьбу. Борьбу, в которой жнец быстро уступает, потому что подчиняться вампиру так легко, так просто, так правильно.       Кайю нравится смотреть, как любимый мечется под ним, как изнывает и лишь взглядом просит еще больше, ведь одних прикосновений становится мало. Но вампир ждет, ждет, когда те самые слова сорвутся с этих прекрасных губ. И чтобы немного подогнать его, до конца сломать его упертость, Кай смазанным движением оказывается внизу, прямо напротив истекающего члена, заглатывая его сразу же на всю длину. Очень удобно не иметь рвотного рефлекса. Узкая, горячая глотка с проворным языком вынуждает Дамиан чуть ли не подпрыгнуть на кровати — красиво изгибаясь дугой, он вцепляется в белые волосы, сжимая их. Глаза закатываются от пронзающего тела наслаждения, с губ срывается громкий стон. Дамиану так хорошо, что он пропускает мимо себя то, как длинные пальцы начинают кружить вокруг ануса, дразня.       Они оба сходят с ума. Жар окутывает их, а воздух вокруг них становится густым. Аромат крови и роз смешивается, кружит голову не хуже изысканного алкоголя. Кай жаден, Дамиан нетерпелив. Терпение на игры постепенно иссекает, лопается, как мыльный пузырь. И вот быстрая подготовка, которая начиналась так томительно и ласково, превращается в грубые, рваные движения. Кайус врывается в податливое тело и сразу чувствует себя так, будто вернулся домой после долгого отсутствия. Жар окутывает его подобно одеялу, отгоняя его вечного спутника — холод. И становится так хорошо, что мужчины одновременно стонут от столь сильных чувств.       Кай безжалостен. Он сразу же берет быстрый темп, чуть ли не на вампирской скорости врываясь в распростёртое под ним тело, которое только подмахивает. Пошлые шлепки кожа об кожу разрывают тишину спальни. Крики и стоны оглушают. И этому нет конца, потому что никто из них не желает прекращать этот страстный, жаркий танец любви.       Время не стоит на месте. Стрелки часов бегут стремительно, и вот сумерки превращаются в глубокую ночь, а потом и рассвет окрашивает небо в яркие непередаваемые цвета. Да, время летит, но любовники даже не думают останавливаться. Сколько поз они уже сменили? Сколько раз каждый из них успел кончить? Их тела липкие от пота и спермы, алые разводы похожи на тонкие мазки краски, а голоса сорваны от криков, превратившись в жалкие хрипы. Действия зелья давно сошло на нет, но останавливаться не хочется. Кайус, словно оголодавший зверь, терзает возлюбленного, снова и снова заявляя на того свои права, собственнически ставит метки, чтобы каждый знал, кому тот принадлежит, а у Дамиана просто нет сил сопротивляться — он лишь притягивает к себе вампира, отвечает на каждый поцелуй, также ласкает чужое тело и может лишь шептать сквозь непрекращающиеся стоны, вздохи и хрипы: — Еще! Еще. Еще. Хочу тебя! Люблю тебя! Кай… Кай… Кай… — Мой. Жадный. Ненасытный. Прекрасный. Хочу тебя! Люблю тебя!       Через несколько часов непрекращающегося секса, под конец второго дня воссоединения, пара, не особо устав, но все же расслабленно лежат на кровати. Кай лежит ровно: одна его рука закинута за голову, вторая рука обнимает жнеца, пальцы нежно поглаживают чужую спину, задумчиво обводя кажущиеся бесчисленными шрамы. Голова Дамиана покоится на груди вампира, нога собственнически закинута на чужие бедра — некоторое время они молчат, но тишина не длится долго. — Так ты можешь мне еще раз объяснить, что эта глупая девчонка с тобой сделала? — спрашивает Кай. — Нашла ведьму и кинула мне в лицо любовное зелье. Только вот вместо светлых чувств к ней я получил не спадающий стояк на несколько долгих часов, заторможенность сознания, как у дауна, и всепоглощающее желание бежать к тебе и умолять, чтобы ты меня трахнул, — под конец Дамиан не удержался от веселого смешка. По телу разливалась приятная истома, сознания было чистым, а настроение поднялось на несколько градусов, и теперь неизвестную ведьму и Беллу хотелось убить чуть меньше, и даже сказать «спасибо» за такой подарок. — От тебя воняет этой девчонкой, — с рычанием сказал вампир, утыкаясь носом в темные волосы, вдыхая родной запах с ноткой гнили и сладких девичьих духов. — Да, как не прискорбно это признавать, но она сумела застать меня врасплох. Зелье не подействовало так, как было нужно, но все же подействовало, а Белла воспользовалась моим заторможённым состоянием. — Что она сделала? — опасно мягким тоном спросил вампир, сжимая супруга так сильно и чуть ли не ломая ему ребра. Ревность Кайя была разрушительной, походя на неизбежное цунами, от которого не было спасенья. Но пока мужчина держал себя в руках. Ключевое слово «пока». — Поцеловала меня и немного потерлась, — с брезгливостью в голосе ответил жнец. Он не собирался делать из данного инцидента тайну. Дамиан ненавидел врать. Ложь походила на медленный, токсичный яд, который безжалостно уничтожал все, к чему прикасался. Когда-то ложь сломала его жизнь. Уничтожила. Растоптала. Больше никогда мужчина не хотел, чтобы этот яд снова разрушил то, что он трепетно оберегал. Не хотел, чтобы ложь, даже незначительная, сломала его отношения с любимым человеком, — Чуть не вырвало, честное слово. Если бы мне не нужна была ее душа, убил бы на месте. — Зачем тебе ее душа? — Кай был не просто в гневе — он был в ярости, и только силой воли смог заставить себя оставаться на месте и почти спокойно продолжал слушать супруга.       Можно ли считать данную ситуацию изменой? Возможно, но Кайус все же был умен, а еще умел делать выводы и предпочитал не рубить с плеча там, где это было не нужно. Как и он, Дамиан любил иногда поиграть, но это точно не было связано с причинением боли намеренно. И все, что бы между ними не происходило, никто из них не смел изменять другому. Их связывали слишком крепкие узы, относиться к ним наплевательски казалось предательством в чистом виде. — Изабелла Свон идеально подходит на роль жертвы. Ее душа без особых трудностей может стать чернея ночи, нужно было лишь подтолкнуть ее. Она провоняла похотью и завистью, а грязные желания этой девушки столь очевидны, что нужно быть слепым, чтобы не заметить их.       Дамиан коротко обрисовывает супругу то, что планирует сделать со Свон и для чего. Новость, что девушка станет даром для Бледной Невесты, немного остужает желания Кайя загнать смертную, а потом выпотрошить ту как дичь. — Но кто-то должен ответить за твое состояние, — серьезно говорит вампир, беря жнеца за подбородок — ему хотелось видеть свое выражение в любимых глазах, — Меня могло не оказаться рядом, зелье могло подействовать не так. Поэтому кто-то должен заплатить. — Можешь найти ведьму, — пожимает плечами Дамиан, прекрасно понимая и разделяя чувства вампира. Сам такой же. — Эту тварь я бы с радостью убил собственноручно, но могу доверить эту работу тебе. Мне нужно разобраться со Свон. От падения в пропасть ее отделяет один шаг. — И что же для этого нужно?       Широкий, немного сумасшедший оскал появляется на губах Дамиана, а глаза начинают блестеть зловещим огоньком. Кайус заворожен, а кровь снова начинает кипеть от поднимающегося возбуждения. — Мне нужно, чтобы она получило клеймо убийцы.       Жесткий, бесчеловечный ответ для любого нормального человека и такой соблазнительный для тысячелетнего вампира. Страсть снова поглощает пару, их тела льнут к друг другу, а древний, как этот мир, танец снова утягивает их в свои жаркие па.