Не молчи

*** Головная боль и невероятной силы сушняк словно буря настигли Диамкея одним утром. Это было похоже на последствия огромной пьянки. Но всем было известно, что слепец не из тех, кто выпивает в середине недели: работа главным священником не позволяла ему подобного. Да и желания особо не было. А потому накрывшее его с утра «похмелье» стало неожиданностью как для него, так и для его дорогого сожителя – Алоина – который почти всё последующее время суетился рядом с болеющим возлюбленным, вливая в него поочерёдно то различные лекарства, то обычную воду. – Как ты себя чувствуешь? – в очередной раз за последние пять минут спрашивает лис. В его чёрных глазах, внимательно изучающих состояние Диамкея читалось искреннее беспокойство. – От того, что ты спрашиваешь это каждые две секунды, ничего не изменится, – ухмыляется слепец. – Дим! – возмущённо толкает его в плечо Алоин. – Хватит отшучиваться! Я серьёзно, – он слегка хмурится. – Спрашиваю ещё раз: как ты себя чувствуешь? Диамкей тяжело вздыхает и, присев, поворачивается в сторону девятихвостого. Он протягивает руки к собственному затылку и, ухватившись за края плотной ткани, развязывает крепкий узел, скрытый под серыми волосами. Когда красная повязка спадает с лица, открывая вид на всё ещё сомкнутые глаза, слепец скидывает её себе на колени и аккуратно кладёт нежные ладони на щёки лиса. В следующее мгновение он размыкает веки, направив пронзительный взгляд мутных зрачков, обрамлённых ярко-красными радужками, прямо на Алоина. – Тогда я отвечу ещё раз: уже лучше, спасибо за заботу, – священник подтягивает чужое лицо ближе к себе и оставляет благодарный поцелуй на мягкой щеке. – Не стоит так сильно волноваться, ты же знаешь, что я не люблю это, – поцелуй в другую щёку. – Со мной всё хорошо, я нигде не ранен, – поцелуй в нос. – Просто слегка болит голова, но и такое бывает, когда слишком часто перемещаешься из Энда в Верхний мир и наоборот, – лёгкая улыбка расцветает на губах Диамкея. – Это пройдёт через пару часов. Девятихвостый недовольно глядит на возлюбленного. Конечно, он верил словам клюквенника, но волнение за здоровье любимого человека было слишком сильно. Вновь кинув пронзительный взгляд на чужое чуть смуглое лицо, Алоин смиренно вздыхает и оставляет мимолётный поцелуй на чужих губах. – Хорошо, но если ничего не изменится или тебе станет хуже – сразу говори мне, – лис прислоняется своим лбом к чужому и осторожно обхватывает своими ладонями чужие запястья. – Договорились, – Диамкей довольно прикрывает глаза. *** Тонкие пальцы аккуратным движением проходятся по свежим следам от острых зубов. Прошлой ночью неизвестное существо неожиданно напало на возвращающегося домой священника. Тихо подкравшись сзади, нечисть резко оттянула в сторону тёмно-серую ткань ханьфу и крепко вцепилась клыками в мягкую кожу плеча и стало медленно посасывать сладкую кровь. Диамкей вскрикнул от внезапной боли и быстрым движением достал из широкого рукава небольшой нож. Шипя от неприятных ощущений, слепец вырывался из крепкой хватки твари и обхватил чужую голову освободившимися руками. Приставив нож к чужому горлу, священник без зазрения совести перерезал его. Пронзительно закричав, существо схватилось тёмными ладонями за собственную шею и растворилось в тумане. – Что это, блять, сейчас было..? – сквозь мёртвую тишину произнёс слепец, крепко прижимая руку к кровоточащей ране на плече. Наконец оказавшись на базе, священник был несказанно рад тому, что Алоин сейчас находится в гостях у Арлабуса с просьбой о помощи в постройке ещё одной церкви клюквориантсва в новом районе Майншилда – всё-таки А́ртур являлся не только одним из главных последователей церкви, а также прекраснейшим строителем, способным из простейших материалов возвести шикарное, величественное здание. Диамкей облегчённо выдохнул. Волновать лиса по пустякам совсем не хотелось, да и тем более простые травмы от монстров не были смертельными в их мире, так как существовали специальные лекарства. И хоть нападение было необычным, рана, нанесённая существом, уж точно не была опасной для жизни священника. Поэтому он скинул испорченную следами крови одежду в печь и влил в себя бутылёк с зельем регенерации. Откинув опустошившийся пузырёк в сторону, клюквенник вновь приложил руку к месту укуса и стал следить за тем, как затягивается рана. К его удивлению, с ней ничего не происходило. – Что за..? – удивляется Диамкей. Он отнимает ладонь от укуса и направляется к месту, где, предположительно, могут находиться дополнительные исцеляющие зелья. Открыв нужный ящик, он ощупывает этикетки на колбах. На плотной бумаге, привязанной к горлышку бутыли бечёвкой, шрифтом Брайля была выведена надпись «реген». – То, что нужно, – в слух сам себе подтверждает священник. Достав новую колбу, он вынимает пробку из горлышка и полностью выпивает содержимое. Он снова прикладывает пальцы к ране. Никакого результата. – Да что это такое?! – громко возмущается слепец. Ещё одно зелье пропадает из ящика. Ничего. Ещё одно... два... три... Укус всё ещё был на месте. – Да какого чёрта! – злился Диамкей. – Почему они не работают?! Священник тяжело задышал. Недовольство переполняло его нутро. В данный момент он был готов разбить все колбы с этой несчастной фиолетовой жидкостью, которая в почему-то не выполняла своей прямой функции. Но, к счастью, это сделать ему помешал знакомый голос, раздавшийся у входа в дом: – Я дома! – как обычно, уведомил о своём приходе Алоин. Моментально успокоившись, Диамкей быстро накинул на себя новую одежду и спрятал пустые колбы обратно в сундук с зельями. Он потуже затянул красный пояс на талии и вышел из комнаты навстречу лису. – Дима! – радостно позвал его девятихвостый, стоило клюквеннику показаться внизу. Алоин осторожно подошёл к возлюбленному и заключил того в объятия. – Здравствуй, – улыбнулся слепец. – Как прошла встреча с Лабусом? – спросил он, аккуратно поддевая ладонью чёрный капюшон лиса и скидывая его с чужой головы, чтобы пробраться к большим белым ушам и нежно почесать их чуть отросшими ноготками. Девятихвостый довольно прикрыл глаза. – Всё отлично, – ответил Алоин. – Арлабус пообещал завершить строительство Храма Клюквы уже через месяц. – Прекрасно! – восторженно воскликнул Диамкей. – Ну, раз все дела на сегодня закончены, – он опустил руки на талию любимого, заставляя того посмотреть на себя. – Предлагаю пойти спать в кроватку, – не будь на лице священника сейчас повязки, он бы совершенно точно подмигнул девятихвостому. – Согласен? – Конечно, – кивнул лис, вздохнув и уткнувшись лицом в грудь священника. – Я так устал за сегодня. Слепец умилённо рассмеялся и ещё крепче прижал к себе парня: – Тогда пошли. Диамкей взял Алоина за руку и повёл его за собой в спальню. Стоило им обоим оказаться лежащими на мягком матрасе в тёплых объятиях друг друга, они моментально уснули. *** Прошла неделя с того момента, как произошло нападение. След от укуса до сих пор не пропал, хотя рана и перестала кровоточить в тот же день. Никакие зелья и никакие народные лекарства не способствовали заживлению. Не происходило ровным счётом ничего. Но даже несмотря на то что ранение было нетипичным, Диамкей не спешил рассказывать о нём Алоину. Причина всё та же – он не хотел, чтобы о нём лишний раз беспокоились. Он никогда не любил и не любит чувствовать себя слабым и беспомощным. А именно таким он казался себе, когда окружающие уделяли слишком много внимания его травмам или недугам. Именно так он чувствовал себя, когда потерял зрение и люди стали жалеть его и носились с ним, словно с годовалым ребёнком (сейчас священник благодарен им за то, что смог без проблем приспособиться к новой жизни, но тогда он был готов рвать и метать от того, каким никчёмным он чувствовал себя от чрезмерной заботы). Поэтому Диамкей продолжал следовать своему излюбленному принципу: его проблемы – это только его проблемы и справится он с ними самостоятельно. Глупо? Да. Мог ли он поступить по-другому? Никак нет, ведь слепец был упёртым бараном, которого сложно в чём-либо переубедить. Поэтому сейчас он в одиночку пытался выяснить что же с ним, нахрен, такое происходит. Его тело явно переживало какие-то внутренние изменения: головная боль не покидала его, кости ужасно ломило, а температура скакала снизу вверх и наоборот. Диамкей абсолютно точно понимал, что всё это как-то связано с укусом и тем монстром, оставившим его. Но раздумывать над чем-то, когда тебя постоянно мучает мигрень – просто невыносимо тяжело, а потому сложить картину воедино для Диамкея сейчас не представлялось возможным. Будь он здоров – сразу бы смог понять, что с ним происходит, но, увы. Ещё через неделю странности в священнике стал замечать и Алоин (тяжело не понять, что с твоим любимым человеком что-то происходит, когда ты уже много лет живёшь с ним и знаешь все его привычки, странности и, самое главное, характер). Предстоял серьёзный разговор. – Дим, – девятихвостый тихо подошёл к Диамкею со спины, обхватив его талию руками. Клюквенник на секунду замер, но тут же вновь зашевелился, отставляя в сторону стакан с водой, который до этого держал в руках. Он хитро улыбнулся, явно задумав очередную маленькую шалость. Диамкей медленно развернулся к объятиях лиса и вальяжно сложил руки на чужих плечах: – Да? – спрашивает он, стараясь звучать максимально приглушённо и пошло, в таком стиле, как он и любит. – Нам надо серьёзно поговорить, – строго заявляет Алоин, усмиряя игривый настрой слепца. Диамкей чуть грустно вздыхает, но согласно кивает на слова лиса: – Хорошо. О чём ты хочешь поговорить? – Давай, для начала, присядем, – девятихвостый разрывает объятия и ведёт священника в сторону кровати. – Оу, что же там за разговор такой, что разговаривать аж сидя нужно, – посмеивается парень, покорно следуя за любимым. – Дим, – обращается к нему Алоин. – По-серьёзнее. Шаловливая ухмылка спадает с лица клюквенника. – Так, – начинает лис, стоит им только сесть друг перед другом на краю их совместной кровати. – Начнём с простого: как ты себя чувствуешь? – Эм, – не понимает священник. С чего такие внезапные вопросы? – Отлично. – Дим. – чеканит Алоин. – Не ври мне, я вижу, что ты чувствуешь себя неважно. Что у тебя болит? Есть жар? Диамкей взволнованно сглатывает. Он не думал, что девятихвостый заметит его состояние так быстро. – Голова болит, – честно сознаётся он. – Как долго? – интересуется лис. – Чуть больше недели уже, – почти не врёт Диамкей. Алоин удручённо вздыхает и опускает голову вниз. Он берёт в свои руки ладони клюквенника, нежно поглаживая тыльные стороны чужих кистей большими пальцами. – Почему не сказал? Мы же договаривались, что если тебе не станет лучше, то ты скажешь мне об этом, разве нет? – лис вновь посмотрел на слепца, стараясь прочитать чужие эмоции. Диамкей виновато кивает: – Прости. Я надеялся, что оно скоро пройдёт. Девятихвостый беззлобно ухмыльнулся. Он потянулся вперёд, чтобы оставить мимолётный поцелуй на носу священника. – Надеялся он, – расстягивается в поддразнивающей улыбке Алоин. – Я сделаю вид, что поверил тебе, – он целует любимого в лоб. – Надо избавить тебя от дебильной привычки справляться со всем самостоятельно. – Но... – начинает слепец, но его сразу же прерывают. – Никаких «но», Дим, я знаю, что тебя гложит чужая забота, – девятихвостый обхватывает лицо клюквенника ладонями. – Но даже если ты не можешь принять её от других, то попробуй довериться хотя бы мне, – он кладёт свой подбородок на плечо священника и закрывает глаза. – Поверь, я уж точно не считаю тебя слабым и беспомощным, ведь несмотря на всё, что тебе пришлось пережить, ты твёрдо стоишь на ногах и продолжаешь идти вперёд. Поэтому в моих глазах ты самый сильный в мире человек и навсегда им и останешься, чтобы не случилось, понимаешь? Ответа, конечно же, не последовало. Алоин и не ждал его. Он понимал, как тяжело Диамкею будет избавиться от его ужаснейшей привычки, но почему-то он был уверен, что его любимый хотя бы попытается побороть её. А это уже станет для него огромнейшим шагом. *** В последнее время священник был слишком сильно занят работой в церкви, а потому времени на уход за собой практически не оставалось. Быстрый душ и сон – вот то, что занимало всё его свободное время. Но всё имеет свойство заканчиваться, как и, казалось бы бесконечная, работа. Диамкей вернулся домой очень уставшим. Часы показывали два часа ночи, но позднее время уже не так сильно волновало клюквенника, потому что завтра его ждал заслуженный выходной. Никаких ранних подъёмов и поздних возвращений, только сон, сон и ещё раз сон. Нет лучшего лекарства после тяжёлой рабочей недели. Слепец устало плетётся вдоль коридора в сторону спальни. Дойдя до нужной комнаты, он довольно плюхается на мягкую кровать лицом вниз и моментально засыпает, стоит только его телу оказаться в горизонтальном положении. Наблюдая за развернувшейся перед ним картиной, Алоин сочувствующе улыбается и откладывает новый выпуск газеты «ShieldNews», который он не успел прочитать утром, в сторону. Он поднимается с огромного тёмно-красного кресла, что стояло в углу около окна, и подходит ближе к спящему священнику. Лис аккуратно переворачивает обмякшее тело на спину и подхватывает его на руки, чтобы поудобнее уложить уставшего Диамкея. Опустив спящего головой на подушки, Алоин снял с него ханьфу, чтобы оно не помялось, и развязал тугой пояс на талии. Заботливо прикрыв возлюбленного мягким бордовым одеялом, девятихвостый присел на край кровати рядом с клюквенником. Он осторожно, дабы ненароком не вырвать Диму из сонного царства, провёл ладонью вдоль чужой линии челюсти и, поддавшись моменту, любовно поцеловал священника в лоб.  Отстранившись, Алоин поднялся на ноги и подошёл к своей стороне кровати, чтобы тоже, наконец-то, лечь спать. *** Диамкей довольно потянулся, нежась в тёплых объятиях мягких подушек, одеяла и матраса. Этим утром кровать казалась ему слишком тёплой и уютной (хотя вторая её половина была пустой и холодной из-за отсутствия на ней одного конкретного лиса, что очень сильно огорчало клюквенника) и вылезать из неё даже ради еды было невероятно странно и неправильно. Но, увы, через пару часов бездумного лежания людские потребности всё же взяли своё и слепцу пришлось нехотя выползти из нежных объятий кровати и направиться в сторону кухни в поисках чего-нибудь съестного. Да и пить хотелось нещадно. Вкусных запах еды, витающий по кухне, не становится неожиданностью: всё же Алоин часто готовит для Диамкея различные вкусные завтраки, даже если для этого ему приходится рано вставать в собственный выходной. Лис любит радовать своего возлюбленного вкусной едой, заряжая его силой на предстоящий рабочий или выходной день. Обычно девятихвостый оставляет еду на небольшом круглом столе, стоящем посередине их небольшой кухоньки, не занимающей, наверное, и десятой части их немаленькой базы. Поэтому Диамкей, без раздумий, сразу направляется туда. Как и ожидалось, еда оказывается там, заботливо прикрытая стеклянной полусферической крышкой, которая не даёт блюду быстро остыть. Подняв крышку, священник принюхивается, пытаясь по запаху понять, что сегодня ему приготовил его любимый лис. «Оладьи», – подтверждает про себя Диамкей и довольно улыбается. Он лёгким движением подхватывает вилку и нож, лежащие соответственно слева и справа от тарелки, и приступает к трапезе. Когда с едой было покончено, слепец аккуратно сложил столовые приборы на уже пустое блюдо и отнёс их к раковине, где и оставил со словами: «Потом помою», – и ушёл, не забыв захватить с собой стакан с водой. Далее ему предстояло иметь дело с другой частью их с Алоином дома – душем. Клюквеннику давно хотелось хотя бы часик понежиться в тёплой водичке, полностью расслабившись. И именно этим он собирался сегодня заняться. Захватив с собой новую, чистую одежду и свежее полотенце, Диамкей побрёл в сторону ванной комнаты, находящейся на другом конце второго этажа, напротив спальни. Закрыв за собой тяжёлую деревянную дверь, такую же, как всё остальные в доме, слепец повесил вещи на специальные крючки, вмонтированные в неё двумя горизонтальными рядами. Закончив, он подходит к крану и устанавливает нужную температуру воды, стремительно наполняющей ванну. Стоит струе стать достаточно тёплой, а именно почти горячей, как и любит священник, он закрывает полуавтоматическую пробку для ванны, которая не даёт воде уйти, и начинает раздеваться. Сперва Диамкей осторожно, стараясь не порвать тонкую ткань, снимает с себя тёмно-серый ханьфу и откладывает его в сторону. За ним с талии пропадает длинный ярко-красный пояс. Отбросив уже ненужный элемент одежды туда же, куда он только что скинул старую накидку, слепец тянет руки к скрывающей глаза повязке. Но стоит привычному предмету пропасть с лица, Диамкей замечает кое-что странное: плотный, мутный туман скрывает за собой пространство ванной комнаты и все находящиеся в нём предметы. Человек не может чётко разглядеть каждый из них, но он может слабо увидеть их очертания... стоп, увидеть? Фигуры, цвета, размер... он видит это всё. Священник медленно проводит рукой перед своими глазами – плохо, но он способен различить движущееся смуглое пятно. Диамкей шокированно разворачивается в сторону зеркала и облокачивается кистями о раковину. – Что за..? – не понимает он. – Мне это снится, блять, что ли? В отражении он видел собственный силуэт: серые длинные волосы, худое лицо и хрупкое тело, закрытое тёмно-серым ципао с длинными рукавами. Клюквенник не мог поверить своим глазам. Да не может быть такого, чтобы к нему внезапно, магическим образом вернулось зрение! Тьфу, чудес не бывает! Всю его голову забивали мысли о причине происходящего. Все мнимые стрелки в сознании сводились лишь к одному логическому объяснению – это как-то связано с укусом, до сих пор красующимся на плече у Диамкея и до сих пор являющимся причиной плохого самочувствия священника, хоть уже и не такого сильного, как пару недель назад.  «Боже, что со мной происходит?» – сломленно выдыхает про себя клюквенник, присаживаясь на корточки и упираясь головой о белую керамику раковины. Пол стала медленно затапливать вода, вытекающая из-за бортиков переполненной ванны, но Диамкей не обращал на неё никакого внимания, погружённый в собственные мысли. *** Отдых Диамкея закончился так же быстро, как и начался: новые заботы навалились на него слишком внезапно. Зрение всё больше прорезалось с каждым днём. Появилась возможность самостоятельно читать, чем и занимался священник, пока Алоина не было на базе. Он разворошил всю их домашнюю библиотеку в поисках всех возможных книг о мобах и тщательно спрятал нужные экземпляры подальше от чужих глаз: никто пока не знал о вернувшемся зрении. Держать книгу в руках было довольно странно. Читать её – ещё страннее. Никакой вещи, увиденной им за прошедшие несколько дней, он не удивлялся так сильно, как чтению. Печатные буквы казались слишком инородными в сравнении с уже привычным Брайлем, которым пользовался клюквенник последние несколько лет, оставляя небольшие записки с напоминаниями самому себе или Алоину или делая небольшие бирки с названиями зелий. И сейчас плоские чёрные буквы казались ему иностранными, хоть он и мог спокойно их прочитать. Странное ощущение. Но несмотря на все терзающие его мысли о вернувшемся зрении, в данный момент Диамкей был сосредоточен совершенно на другом: на изучении всех существующих в их мире враждебных мобов. Книга в руках и почти пустой стакан воды под боком – вот все напарники священника на следующую неделю, в течение которой он каждый день будет дожидаться ухода девятихвостого по делам и приступать к исследованию всей имеющейся у него информации. И вот, спустя неделю безудержного чтения различных книжек и энциклопедий о злых существах, обитающих в их мире, ничего не было найдено. Ни один ныне известный моб не обладал всеми признаками твари, напавшей на клюквенника. Иногда попадались схожие моменты, но их было ничтожно мало и все они были до безумного банальны, например: нападает ночью, кусается, шипит и тому подобное. Вывод напрашивался только один – данная нечисть впервые появилась на Майншилде. И от этого было страшно, так как Диамкей не знал, с чем ему предстоит столкнуться далее. Допив уже третий стакан с водой за последний час, священник захлопнул последнюю прочитанную книгу о мобах и спрятал её в стопку ко всем остальным. Больше источников необходимой информации на базе не осталось. Но, к счастью, у Диамкея был один запасной план на случай, если он не сможет ничего отыскать у себя – Дом книги. Да, вариант довольно рискованный, так как нахождение «слепца» в публичной библиотеке может вызвать некоторые вопросы у обычных обывателей сервера, но рискнуть стоило. Потому, подхватив лежащую недалеко от него красную повязку, клюквенник обмотал её вокруг глаз и распахнул двери библиотеки. Взяв с собой большую коричневую сумку под книги с зельями для прикрытия, он направился к выходу из дома. Стоило створкам массивной двери чуть приоткрыться, пропуская в дом яркие лучи дневного солнца, как Диамкей тут же зашипел от внезапной боли, пронзившей не прикрытые одеждой части тела. Священник резко отскочил в сторону. Спустив на шею повязку, он быстро достал из висящей на плече сумки фиолетовое зелье регенерации и одним глотком полностью влил его в себя. Боль стала потихоньку спадать. Клюквенник стоял, тяжело дыша. – Проклятье... – ругнулся он. – Я надеюсь, что это не из-за... – он замолчал. Рука его медленно потянулась в сторону солнечного света. Стоило жёлтым лучам слегка коснуться пальцев Диамкея, как их тут же пронзила вспышка невероятно сильной боли, будто на них пролили целый таз кипятка. Священник вновь зашипел, отдёрнув руку, на которой красным пятном стал вырисовываться заметный ожог. – Блять, – в этот раз более нецензурно ругнулся он, доставая очередное зелье регенерации. *** Диамкей, сложив руки на животе, уже несколько часов неподвижно лежал на кровати. Шторы на всякий случай были плотно закрыты (хоть окна спальни и выходили на северную, то есть теневую, сторону, а значит солнечные лучи никак не могли попасть в комнату). Черепную коробку вновь распирало он огромного количества мыслей. Множество вопросов набатом билось в голове. Но один из них сильнее всего волновал сердце священника: стоит ли рассказать Алоину обо всём, что произошло с той самой ночи, когда на клюквенника напало неизвестное существо? – Рано или поздно он всё равно узнает, – вздыхает Диамкей. – Кто узнает что? – раздаётся голос лиса. Священник испуганно разворачивается к нему лицом, смотря прямо в глаза: повязка сейчас болталась где-то у шеи. – Погоди... что с твоими глазами? – девятихвостый подходит ближе, присматриваясь. «Я проебался», – последнее о чём думает клюквенник прежде, чем оказывается прижатым к кровати чужим телом и пронзительным взглядом, требующим объяснений. *** Алоин сидел на краю постели, закрыв глаза и поставив локти на колени, а ладони прижав к лицу. Белые хвосты недовольно стучали по матрасу, хотя сам лис чувствовал себя скорее шокированным, нежели злым. – Погоди, – спустя какое-то время произнёс девятихвостый. – То есть, ты теперь... вампир? – он поднял вопросительный взгляд на Диамкея. – Что? – непонимающе спросил священник. Он замолчал на пару мгновений, но, быстро мотнув головой, продолжил. – Стоп, как ты вообще к этому пришёл? Лис посмотрел на священника так, будто тот на данный момент был самым глупым человеком на свете и не мог понять очевидных вещей. – Дим, – серьёзно начал он, сложив руки перед собой треугольником. – Ночью, около месяца назад, на тебя напало неизвестное тебе существо, которое не просто хотело тебя убить, а вцепилось тебе в шею и стало пить твою кровь, так? Клюквенник медленно кивнул. – Ага, – продолжил Алоин. – Так, и это вообще никак тебя не смутило, да? Диамкей молчал. Кажется, шестерёнки, пылившиеся в его голове последний месяц, потихоньку начали приходить в движение. – Вижу, что да, – кивнул сам себе лис. – Хорошо, – он вздохнул. – О зрении мы поговорим позже – это, пожалуй, не самая очевидная вещь в подобной ситуации. Так, а горение на солнце? Я понимаю, что это черта есть у некоторых мобов, например, у зомби или у скелетов, но разве они не неразумные создания, целью которых является только одна вещь – смерть всего, что умеет двигаться? Но ты же остался в своём уме и поэтому вариантов, получается, особо и нет (тем более, если сложить данный факт с тем, что нечисть буквально напала на тебя, чтобы испить твоей крови). Я прав? – Да... – всё, что мог сказать Диамкей. Он сложился пополам, поставив локти на бёдра и прижав ладони в голове. Ответ, который он искал столько времени, лежал прямо перед ним на расстоянии вытянутой руки – вот же он, бери – не хочу. Насколько же сильно ослепили его мозг головная боль и общее недомогание организма, что он не смог понять настолько очевидных вещей? – Так, хорошо, с этим определились, – спустя несколько минут продолжил Алоин. – Сейчас я хочу задать тебе один короткий, но крайне важный вопрос, – чёрные глаза лиса смотрели глубоко внутрь чужих алых радужек. – Как часто ты стал испытывать жажду? Священник направил взгляд на прикроватную тумбу, на которой сейчас стояло три пустых стакана из-под воды: – Постоянно, – отрешённо ответил он. – О, Святая Клюква... Внезапно обострившийся нюх учуял сладкий аромат крови, резво циркулирующей по чужому телу. Прикрыв нос и рот руками, Диамкей резко отскочил в сторону. Ярко-красные глаза испуганно смотрели в сторону девятихвостого, который не понимал резкой смены поведения возлюбленного. – Дима? – обратился к собеседнику Алоин, собираясь подойти ближе, как вдруг его остановил чужой крик. – Не подходи! – клюквенник сделал ещё шаг назад. – Что? – лис остановился. – Не подходи! – вновь повторил Диамкей. – Ты... то есть, твоя кровь слишком вкусно пахнет! – он отвернулся, сильнее зажав нос. – Я... я боюсь, что наброшусь на тебя! Не подходи ко мне! – Дима, – зовёт его Алоин. – Успокойся, всё хорошо, – он мягко улыбается, делая шаг вперёд. – Алоин, – Диамкей предупреждающе шипит в его сторону. – Пожалуйста... я не хочу навредить тебе... – Хорошо, я понял, – лис вновь застывает на месте. – Больше ни шага в твою сторону не сделаю, обещаю. Клюквенник благодарно улыбается, но тут же мрачнеет. – Я... я думаю, тебе стоит уйти отсюда на какое-то время, – удручённо произносит он. – До тех пор, пока мне не станет лучше или я не умру от жажды. – Тебе явно не станет лучше, если мы ничего не сделаем, – указывает на очевидное девятихвостый. – Я что-нибудь придумаю, Дим, не переживай, – уверяет он. – На крайний случай, дам тебе собственной кро- – Нет! – резко прерывает его Диамкей. – Я не хочу подвергать тебя опасности. Уж лучше сдохну. – Никто не умрёт, – заверяет лис. – И я придумаю, как обойтись без жертв. *** С тех пор, как природа жажды стала ясна, контролировать её почему-то стало намного тяжелее. Вода перестала давать эффект фантомого насыщения (если его можно так назвать), а живой сосуд с кровью, до этого редко бывавший дома, а потому особо не влиявший на состояние молодого вампира, сейчас всё время находился за стенкой, что только ухудшало ситуацию. Почти два дня прошло с того момента, как вся тайна священника всплыла наружу. С каждым часом священнику становилось всё хуже и хуже: жажда усиливалась. Сейчас он в полной мере мог ощутить её мощь: в глазах периодически мутнело, а мозг будто бы плавился от нескончаемого голода. Кажется, ради насыщения Диамкей сейчас был готов на всё. Долгое умалчивание проблемы сильно повлияло на скорость потери самоконтроля. Внезапно раздался стук в дверь: – Дима! – восторженно кричал Алоин. – Я придумал, как можно помочь тебе! Животные! А точнее их кровь! – голос стал отдаляться. Алоин бежал вниз по лестнице. – И я уже связался с Альцестом – он может дать нам одну корову! Я пойду заберу её, я мигом! Раздался громкий хлопок двери. Диамкей стал ждать: он уселся в огромном кресле, стоящем возле зашторенного окна, и, сложив руки на подлокотники, закрыл глаза. Через полчаса вновь раздался дверной хлопок. Запах свежей крови донёсся до вампира. Кажется, человек, нагрянувший в гости, был ранен. Священник резко распахнул глаза. Дыхание участилось. Белая дымка встала перед глазами; затуманился и мозг, более не способный правильно воспринимать и обрабатывать поступающую в него информацию. Остались одни инстинкты. Молодой вампир поднялся с кресла и направился в сторону выхода из спальни. – Алоин! Диамкей! – звал Арлабус, стоя у входа. Одной рукой он держался за кровоточащее плечо, на котором визер оставил огромный порез. Всё остальное тело молодого строителя было усеяно лишь мелкими порезами. – Есть кто-нибудь дома? – он посмотрел в сторону лестницы, по которой спускался Диамкей. – О, Дима! Как же хорошо, что ты тут! Извини за столь неожиданный визит, но у вас случайно не найдётс- Его прервало злое шипение. Достигнув середины лестницы, клюквенник спрыгнул к нему. Лабус успел отразить внезапную атаку незеритовым мечом, что всё это время находился рядом с ним: в его инвентаре. Получив удар острым лезвием по лицу, вампир болезненно зашипел и отпрыгнул назад. – Диамкей? – спросил удивлённый А́ртур, глядя на приятеля. – Что случилось? В ответ он получил лишь новый удар, в этот раз уже слегка задевший его. Арлабус отскочил назад, вновь отражая атаку. Меч в его руках дрожал оттого, что рана на одном из его плеч была слишком большой, чтобы рука могла нормально работать. Но даже так он был способен отбивать чужие удары один за другим. До того момента, как оружие было выбито из его уставших после долгого сражения с визером рук. Потеряв единственное средство защиты, А́ртур постарался вернуть его обратно. Он как можно быстрее проскользнул мимо разбушевавшегося вампира и почти дотянулся до заветной незеритовой ручки, как вдруг клюквенник схватил его и, опрокинув, повис сверху. Острые клыки почти пронзили мягкую кожу шеи, но, получив резкий удар в бок, Диамкей повалился на пол. – Лабус, беги! – кричал Алоин, крепко прижимая вампира к земле. – Как бежать! Ты же почти без брони! Ты в одиночку с ним драться собрался? – возмущается А́ртур. – Ты ранен! Уходи! – рычал на него лис. – Я справл‐ Удачно поймав момент, Диамкей смог выбраться из хватки девятихвостого и вцепиться острыми клыками в чужую шею. – Алоин! – закричал Арлабус и взял в руки потерянный во время сражения меч. Он уже замахнулся, готовясь нанести удар по вампиру, как вдруг его останавливает лис: – Стой! – выставив руку вперёд, он останавливает друга. – Не убивай его! – Что?! – удивлённо хлопает глазами А́ртур. – Что ты несёшь? Да он же не в себе! Он опасен! – Нет! – возражает девятихвостый. Его голос стал чуть слабее. – Ему надо лишь насытиться! Он вампир..! – Что? Вампир? – недоумевает Арлабус. – Тогда он тем более опасен! А если он сожрёт половину сервера! Я не хочу рисковать другими людьми! – Нет.. он не съест других, – Алоин закашлялся. – Просто дайте ему животную кровь и посмотрите, – снова кашель.– Что получится... – каждое слово давалось лису огромнейшим трудом. Сил говорить у него уже не оставалось. – Позаботьтесь о нём... пожалуйста... Девятихвостый закатил глаза и упал безвольной куклой в руки вампира, жадно высасывающего последние капли из своей жертвы. Отчаянный крик Арлабуса, кажется, был слышен по всему серверу. Когда гладкие клыки вернулись в своё первоначальное состояние, оставив за собой лишь глубокие отметины на бледной шее, Диамкей стал потихоньку приходить в себя. В теле вампира сейчас ощущалась нереальная лёгкость: голова перестала трещать, температура пришла в норму, получалось нормально соображать. Зрение тоже восстановилось обратно: белая пелена жажды, закрывающая обзор, наконец, спала. – О, Боже, – испуганно произнёс клюквенник, смотря на свои руки, в которых лежало бездыханное тело лиса. – Алоин! – закричал он. – Нет-нет-нет! – Диамкей прижался к чужой груди своим ухом, стараясь услышать сердцебиение. С алых глаз покатились первые слёзы. – О, Боже, нет, – он крепко сжал в объятиях тело возлюбленного. – Что же я наделал..? – разбито прошептал вампир. – Нет... не молчи... – повторял он, словно сумашедший, смотря стеклянными от слёз глазами в одну точку. Это могло продолжать бесконечно, если бы не холодная рука, неожиданно коснувшаяся его плеча. Диамкей вздрогнул и поднял глаза вперёд: перед ним сидел залитый слезами Арлабус. Для него Алоин был практически родным братом, которого он действительно любил, а потому проигнорировать его последнюю волю он просто-напросто не мог. Поэтому сейчас строитель мягко похлопывал Диамкея по плечу, успокаивая. Вампир сильнее прижал остывающее тело к груди.