желтая гвоздика. ты избегаешь меня? под луной ты замолчал со мной.
уставшее тело в тёплой ванне. кропотливый труд заслуживает достойного отдыха. так почему же ты не отдыхаешь? едва успевая расслабиться, вдруг вспоминаешь, что совсем одна. взаправду ли? ты двигаешь ногами и слушаешь тихий плеск тёплой воды, усыпанной целебными лепестками роз. мягкие облачка из пены на поверхности почему-то больше не хотят тебя смешить. лицо так тепло, вот только взгляд его потерян и печален. в глазах становится мутнее, внутри отдаёт особо ощутимый холодок. и что за мысль пришла тебе на ум? взгляд отходит к запотевшему зеркалу, усыпанному росой, маленькой и брезгливой: нужно хорошенько пройтись по ним тряпочкой и просушить полотенцем. и тебе всё равно хочется, чтобы он вспомнил. замёрзшая в тёплой воде тело выходит из ванны и облачается в полотенце.гортензия. ты очень холоден. запомни меня.
даже мягкая кровать не позволяет тебе расслабить сердце, что раз за разом разбивается о тонкие рёбра. возможно, оно вот-вот выпрыгнет, оставляя свои битые части на холодном мрачном полу. твои стеклянные глаза смотрят в потолок и он так же расплывчат, как в ванной. ты понимаешь, что ничего не изменится. глаза сверкают последним вздохом надежды. тогда, ночью, ликорис распустит листья в твоей душе. «мы никогда не встретимся вновь», — проснулось внутри.фрезия. наши детские сердца в колючих снегах. ты топишь во мне лёд.
завязывая девушке тёплый шарф персикового цвета, ты смотришь, как её красные щёки растягиваются от счастливой улыбки. слабо улыбаясь в ответ, ты больше не чувствуешь мороз. хорошенько дёрнув за шарф, чтобы зафиксировать узел, приятный голос отвлекает тебя от зимнего любования. — хочешь станцевать? — обхватив твои холодные пальцы шерстяными варежками, спросила она. она хихикает, пока ты разговариваешь с её глазами, сверкающими в почти снежных сумерках. девственно-безмятежная краса: она по-рождественски невероятна. — конечно, m'lady, — вежливо, весьма иронично и тихо отвечаешь ты, воздушно и быстро вводя её в ритм вашего новоиспечённого танца. он изготовлен из сладкой ваты доброты, стакана искренности, щепотки игривости и страсти: то, что нужно для невообразимого чувства, как любовь. ты кладёшь руку на большой пуховик, в котором забавно тонет твоя танцовщица. и теперь вы счастливо кружитесь, будто снежинки в безветренный вечер. кажется, она влюбляет тебя в свою улыбку. кажется, что всё слишком прекрасно. концентрированный аромат гардении… воровато течёт в твоих жилах.розовая камелия. тоска в моих глазах. возможно, я больше не взгляну тебе в глаза.
с букетом пышных гвоздик ты, молчаливо потупив голову, стоишь у чужого порога: мятежная буря в душе, пока тело каменеет от холодного ливня, беспощадно бьющего по тебе. но ты спокоен снаружи, лишь подрагивающие от колкого холода губы выдают неподвижного тебя. так и не осознав то, почему ты так продолжительно стоишь перед крыльцом, ноги сами начинают шагать к порогу, наконец укрываясь от суровой стихии. можно слышать, как с до ниточки промокшей рубахи стекают капли воды. волосы начинают походить на вынутый из воды сгусток водорослей. ты осторожно надавливаешь на звонок, от которого приглушённая трель раздаётся по всему дому. теперь, застыв в ожидании, ты впустую считаешь минуты, секунды. и вдруг слышится долгожданный, передёргивающий всё внутри тебя щелчок двери, которая открывается вовнутрь, впуская тёплый, домашний воздух. он обдаёт твои мокрые ноги через ткань штанов. похоже, проходят часы, прежде чем ты услышишь: — и долго ты будешь заливать мне входной ковёр? — не видя её лица, ты чувствуешь, как она сминает в недовольстве крашенные вишнёвым бальзамом губы. — чего ты хочешь? — я… — в твою глотку вцепился монстр, когда ты произнёс это. судорожно взглотнув, мнёшься внутри. шум ливня сзади нарастает в геометрической прогрессии. — ягер, зачем ты пришёл? — я хочу попрощаться. наконец, поднимая глаза, ты вкушаешь аромат застывшего на её лице недоразумения и, возможно, испуга? она не видит твоих глаз. ты решаешь снять очки, чтобы она смогла увидеть их. в последний раз. — знаешь, необязательно что-либо отвечать на это. просто… ты — последнее, что мне бы хотелось увидеть. «в своей жизни», — эхом пронеслось в твоей голове, но не вышло изо рта. быстро опускающийся на цветы взгляд дал руке сигнал, чтобы протянуть сие букет стоящей напротив девушке. — прими это. тринадцать надэсико неспешно забираются ею. — наверное, ты была права, когда сказала, что я эгоист, — и, прикасаясь мокрой ладонью к её тёплой, фарфоровой коже, проводишь пальцами по подбородку. большой палец сосредоточился на наливной губе, которую ты почти невесомо оттягиваешь вниз. они заметно затемнились — замечаешь ты. кровавая помада слишком часто стала красить чудесный дар, до которого тебе ни за что не дойти. — и, м… спасибо, дайт. за всё. снова встречаясь взглядами, ты кажешься уставшим, когда она кажется по-прежнему преисполненной невообразимой энергией. — может мы могли бы… воровато спросила девушка и, едва моргнув, так и не обнаружила парня перед собой. застыв на месте, букет клонится к её груди. — обсудить… — дрожащим шёпотом говорит она в пустоту и сжимает похолодевшее кимоно. с горем пополам она вернётся в дом, не помяв ни единого лепестка. укусит губы, почувствовав влагу в глазах. а ты, как ни в чём не бывало, полетишь по ночному небу, со звоном цепляясь за верхушки зданий цепями. и потом, свиснув у подножия мыса, они растворятся из твоих рук.— хочешь станцевать? — игриво ухмыльнётся она, сжав твои пальцы крепче.