Было положение «вне игры», без сомнений.

— Вот черт, — выдохнул Жак, глядя на то, как Ариша вырубилась. Плод был в полном порядке, а вот… Он оглядел весь ее живот, даже провел пальпацию и наконец нашел. С другой от него стороны под боком появилась гематома. Сразу же направил туда датчик, обнаружив ишемию почки. Вот это да… Так, куда ее ударили, говорите? Интерн большими глазами пялился в экран, понятия не имея, что делать. Они в чужой стране с минимум препаратов, аппаратов и точно без ультразвуковой допплерографии. Да ещё и два главных хирурга на операции. Вряд ли остальные врачи тоже сидели прохлаждались. Придется самому? И как они с самого начала не заметили, что у нее поднялась температура, да и в целом наш док выглядела болезненно? Но сейчас не до этого. Нужно поставить точный диагноз. Француз вскочил с места, намереваясь побежать к Жереми с Ирен, но не оставит же он Аришу одну? Застыл, разрываясь. А затем достал телефон из кармана. Набрал номер старшего хирурга, надеясь, что медсестра в операционной ему поможет. — Ало? Ало?! — воскликнул в трубку на нервах. — У нее что-то не так с почкой. Возможно, инфаркт. Он не видел, но Жереми с Ирен устало переглянулись. Конечно, такое могло случиться только с ней… — Что мне делать? — продолжал тот. Сестра, которой пришлось вытащить из кармана чужого мужчины телефон и держать его на громкой связи, в непонятках смотрела то на одного, то на другого. Слышать так много французской речи было непривычно. В общем, доктора рассказали, что нужно сделать на первых порах, а потом приказали следить за ней, не отходя, пока они не придут. А их операция будет долгой… — Стой, не отключайся, — вдруг попросила Ирен, а после этого глубоко вздохнула, не понимая, как она докатилась до этого. — Возьми её телефон в кармане, пароль: один-семь-девять-три, и позвони второму контакту в избранных. Скажи, чтоб прилетал. Голос у нее был такой, будто она проиграла что-то безумное важное… Слава Богу, что Жака они успокоили. Почечной недостаточности точно не будет, так как вторая штука у нее на месте и в норме, так что можно не паниковать. Всё равно, диализа у них нет… В это же время наш бразилец пялился в потолок в ожидании сообщения от нее. Было ли ему лучше? Не думаю. — Когда тебя выпишут? — спрашивал Маркос, глядя на эту безысходность на лице друга. Тот будто что-то предчувствовал, взяв в руки телефон, прежде чем ответить. И он как раз-таки зазвонил, а имя контакта вызвало моментальную улыбку. Хоть время и позднее, спать он не ложился по понятным причинам. — Ариша? — слишком уж довольно спрашивал. Капитан парижской команды тоже не сдержал улыбки, пододвигаясь ближе. Но Ней нахмурился, услышав французский неразборчивый мужской говор. Поставил на динамик. — Bonjour! Je m'appelle Jacques, je viens d'un hôpital en Turquie, où se trouve maintenant Arina. À la suite de sa blessure, elle a eu des problèmes rénaux. Irene vous a dit de venir immédiatement. — затараторил некто, заставляя двух футболистов нервничать. Один от непонимания, а другой как раз наоборот от того, что всё понял. Маркиньос спросил про ребенка и тот успокоил его, а затем они попрощались. — Что там? Не тяни, — просил Ней, в ужасе глядя на друга. На том лица не было. — Собирайся. Арина пострадала от чего-то и теперь лежит в больнице, — быстро перевел, встав с места. Он пошел просить выписать того прямо сейчас. Ней же в шоке проморгался, а затем тут же взял в руки телефон, заказывая срочный рейс в Турцию. Он не понял ни черта, кроме как что ему нужно лететь к ней. Через час они уже были на полпути к аэропорту, еле уговорив Лилю поехать вместе с бразильцем. Ему нужен был помощник, пощадите! Тем более, если ещё и с Аришей что-то не так. Лететь до Турции нужно часа три, а в это время Жак сидел рядом со своей пациенткой, проверяя её каждые полчаса. Честно, очень хотелось спать, но он держался. Прописал ей специальные лекарства, за которыми пришлось отправить Жанну, которая как раз была в городе. Когда они приехали, стало гораздо проще. Конечно, пришлось долго объяснять, почему после удара Ариша держалась за низ живота, а попал тот мальчик в итоге по почке (это случилось из-за того, что она боялась за плод, конечно же). Ладно, всё бывает. Под адреналином тем более. Если наша беременная просыпалась, то просила её вырубить, так как больно было просто жесть. Терпеть она не могла, особенно, в перемешку с температурой и ознобом. Всем так было легче. Через два часа Ирен с Жереми сказали, что нужно её нормализовать и отправить в Париж с тем некто, кто скоро прилетит. А Жак знал, про кого они, разумеется. На фотке контакта красовалась милая фотка целующихся знаменитого футболиста и его коллеги. — Как она? — спокойно спрашивала хирург, глядя вниз куда-то в органы и манипулируя пинцетом и иглой с ниткой. — Еще не проснулась, а анализы подтвердили инфаркт, — говорил интерн, облокотившись о дверной проем. Ему очень хотелось помочь им с операцией, но Арину бросить уже не мог. Затем та попросила его снова взять телефон пациентки и набрать Нею, чтобы спросить его местонахождение. А он, оказывается, уже прилетел. Тогда всё пошло быстрее. Как-то с кем-то Жак договорился, чтобы пострадавшую тут же отправили в город. Его же Ирен попросила поехать с ней, так как сама она не успевала. В общем, спустя еще минут сорок они прибыли в место назначения, а именно, в другую больницу. Там врачи настаивали на немедленной госпитализации и не хотели слышать ни о какой транспортировке во Францию, хотя у самих всё приемное отделение забито до верху. — Siz delirdiniz mi? Ayrıca hamile! — ругался местный реаниматолог, на эмоциях всплескивая руками. Жак не мог спорить, так как своего опыта ему не хватало, а защищать мнение Ирен с Жереми он уже устал. Они сказали, кстати, что нужно заехать в больницу за лекарствами, чтобы во время полёта контролировать её состояние. Но это решение сейчас казалось поспешным, ведь, мало ли что может случиться в самолете? А без оборудования молодой интерн не справится! Да и доверять на три часа Арину Жаку? Ирен, видимо, разлюбила подругу. — Özür dilerim, — ему кто-то позвонил. Из трубки торопящийся голос той же Ирен. А вы сомневались в ней! — Стойте, никуда не улетайте, я вместо тебя буду. Мы закончили операцию, выезжаю. Жереми остается с пациенткой, — послышалась родная французская речь. — Да нас итак местные врачи отпускать не хотят, — устало отвечал. — Ладно, обрадую их. Наконец Аришу поместили в реанимацию, подключили к ЭКГ и так далее. А вот посетителей сюда не пускали, которые, к тому же, успели потеряться в этой больнице. Про кого это? Про Нея с Лилей, конечно же! Они доехали на такси до сюда по указанию Жака, а потом уже трубку он не взял, а иностранцы, с нулевым знанием турецкого, но на французском и португальском найти некого раненого врача не смогли. Так еще и футболист наш был на костылях! Хорошо хоть, лифт работал… Но, а когда они наконец добрались до нужной реанимации, их не пустили, разумеется. Сказали что-то по-турецки, не дав пройти и указав на лавочку. Туда они и сели. А бразилец стал трезвонить Ирен, которая на всех порах мчала сюда. Хорошо, что эту команду врачей здесь знали, поэтому не выгоняли. И Иришка, приехав, сразу была в курсе всего происходящего. Она начала спорить с местными врачами, что ее подругу всё же нужно отправить в Париж. Там хотя бы очередь на компьютерную томографию не трехчасовая! — Жак, переведи, что я лично буду следить за ней. И что мы на частном самолете полетим, — уже немного злая говорила та. Тот переговорил с другим, а далее оповестил девушку, что они сдаются. Теперь Ирен радостно дала ему «пять». Не то, чтобы они могли держать здесь нашу героиню насильно, но ей всё равно придётся подписать бумагу об отказе от лечения. Для этого её придется разбудить… — Маленькая моя, — чуть ли не плакала подруга, увидев, как той больно. Бок, да и весь живот болели невыносимо. — Где я? — спрашивала та, жмурясь от яркого света. — Не сейчас, Ариш. — Выдохнула та, доставая бумаги. — Тебе нужно подписать отказ от лечения. — Зачем? Я не хочу. Мне очень больно, — медленно, уже жмурясь от другого, проговорила девушка. — Я возьму обезболивающе, не волнуйся, — застыла, не зная, говорить ли про Нея. — Мы сейчас полетим в Париж, где тебя точно вылечат, Ариш. — Не хочу, — а из глаз слёзы. — Нет-нет, всё будет хорошо, малыш. Я полечу с тобой, — наклонилась ближе, уже понятия не имея, что говорить. — …Тебя Ней ждет в коридоре. Теперь та мгновенно затихла, ошалев. — Ней? На его самолете мы полетим? — а тон даже не поменялся. Боже, как хорошо, что она не разозлилась! Потом Ирен всё-таки уговорила её подписать бумаги, и они начали готовиться к отправке. — Позовёшь его, пожалуйста? — в конце разговора попросила та. Француженка кивнула, а затем вышла в коридор. — Ирен! — воскликнул бразилец, который весь этот час ожидания места себе не находил, а помощи ни от кого не дождался, как и любых новостей. — С ней всё нормально, — по слогам произнесла на английском, а потом указала ему, чтобы зашел. Тот еле как встал и поковылял на костылях внутрь. Сейчас он с ней увидится! Как же он долго этого ждал… — Ариша, как ты? — исподлобья глядя, спросил, стоя в паре метров от её койки. А та, увидев его на костылях, с огромными мешками под глазами и таким нежным взглядом, не смогла сдержать слёз. В придачу больно-то было! В общем, минут десять-пятнадцать Ней просто её обнимал, сидя рядом, гладя по волосам и ничего не говоря. Ввести её в сон пока нельзя было, поэтому они справлялись как могли. — Так, всё, — появилась наконец-то Ирен. — Закругляемся. Переведи своему, чтобы ехал в аэропорт на чем приехал. — А может, — зарекнулась та, а затем схватилась за бок, — может, вы мне обезбол вколите просто? Чего-то посильней. — Малыш, ты же знаешь, что нельзя, — поджала губы подруга. Это же то же самое, что и наркотики, не стоит забывать! Особенно, что-то «посильней». — В Париже наговоритесь, — вздохнула, а после сразу же приступила к вкалыванию чего-то ей в мышцу. Бразильцу Арина дала указания, будучи уже максимально спокойной. Рядом с ним ей было в тысячи раз легче. Легче и дышать, и жить. А последнее, что она увидела перед тем, как заснуть, была его улыбка, которой он хотел сказать ей, что «всё будет хорошо», как всегда. Какое-то время они наблюдали за пациенткой, чтобы она оставалась стабильна, а затем наконец уехали на скорой в аэропорт. Всё время до начала полёта наш футболист не обращал внимания на Ирен, так как его цепкий взгляд был обращен лишь на любимую, следя, чтобы с ней всё было нормально, а вот потом, когда суета закончилась, они сели отдохнуть… Как же презрительно, оказывается, она на него смотрела! Он даже по началу не понял, а затем осознал, из-за чего это было. — Лиля, иди-ка сюда, — попросил вскоре девушку, усаживаясь поудобнее. — Можешь, пожалуйста, перевести, что нам нужно поговорить. Та села рядом и начала переводить на французский. Тяжело, кстати, было найти домработницу, говорящую и на нем, и на португальском. Так вот, Ирен недоверчиво глянула на него, а затем пожала плечами: — Давай сюда свои оправдания, — будто бы делая ему одолжение. Она не хотела слушать его, но делать все равно нечего. Лететь им ещё долго, а Ариша спала, никого не трогая. Но вместо разговора Ней просто протянул ей телефон с какой-то видеозаписью. Выглядел он очень спокойно. Даже уверенно. — Что это? — нахмурилась девушка, ничего не понимая. А это была запись с камеры наблюдения именно из той комнаты, где он якобы изменил. Начало было ускорено. Там Ней с какой-то девушкой зашли и сели на диван, где он даже пьяный сохранял дистанцию, а всё это время они разговаривали о чем-то. Его «спутница» даже заплакала, но ему в таком состоянии было абсолютно всё равно. Еле держался, чтобы не уснуть (это было очень заметно). Но в конце концов та девушка села поближе и замолчала, наблюдая за ним, пока он сидел с закрытыми глазами, явно борясь с последствиями большого количества выпитого алкоголя. В следующий момент она уже ловко запрыгнула на него и вцепилась в его губы своими. Он растерялся, но лица его видно не было. Через две секунды ему пришлось оттолкнуть её от своего лица, а затем и столкнуть со своих ног. Она попыталась взять его за руку, осознав, что натворила, но он вырвал её и отошел в сторону, потирая переносицу. Выражение его лица говорило только о недовольстве. Ней молчал, а она снова заплакала. Боже! Тогда он ещё пару мгновений постоял на месте, и вышел оттуда. Весь потрепанный из-за нее, и ошарашенный. Но у него было такое чувство, будто его предали… Ирен всё это время молча смотрела, понимая, что все слезы ее маленькой Ариши были неоправданным стрессом для ребенка и всё. Теперь получается, что винить его было не за что. — Почему ты сразу не показал ей это? — грустно спросила. Лиля перевела, а он перестал выглядеть как-то слишком самоуверенно и тоже с грустью хмыкнул. — Когда мне рассказали, что произошло, вы уже улетели, а запись я достал не сразу, — вздохнул, стуча пальцами по своему недогипсу. — А если бы Килиан не рассказал ей, а мне, я бы… не дал ей улететь сюда. Нельзя же так с беременными! Во-первых, плохое моральное самочувствие ребенку вредит (из-за гормонов, которые вырабатываются), а во-вторых, в этой поездке, где они вроде как должны были всем помогать, пришлось помогать ей! Главное, чтобы теперь она вылечилась… До прилета Аришу не будили, а сами они маялись ерундой, особо не контактируя после того разговора. Ней всё думал как ей рассказать, а точнее, с чего начать разговор. А ближе к Парижу его желание придушить Кики росло в геометрической прогрессии. Кто дал этому ребенку решать такие вопросы? Еще и нога начала ныть, да и спать всем хотелось безумно! Но никто не мог позволить себе этого. Нужно быть начеку. Из аэропорта все поехали в больницу, где с недавних пор подруги работают вместе. Там сразу же без очередей сделали КТ, анализы и всё, что нужно было. Подготовили на всякий случай аппарат для диализа (да, Иришка перестраховалась), хотя все твердили в один голос, что больной только дать лекарства и скоро она пойдет на поправку. В общем, за всем этим наступило утро следующего дня. Лилю отправили домой, а сам бразилец уснул в коридоре на диване. Его никуда не пускали и увидеть возлюбленную он не мог. Только вот к обеду разрешили. Он успел позавтракать в кафе на первом этаже, еле как дойдя до туда. Очень хотелось обезболить ногу, но он забыл всё в машине у Маркоса, а просить итак занятую Ирен он не имел права. Ему как раз-таки пришло от нее сообщение на телефон, где она написала (явно с помощью переводчика), что ему можно зайти к Арине. При всем своем желании, добраться до нее он смог только лишь через минут десять. — Ариша? Ты спишь? — тихо спрашивал, заходя к ней в палату. — Нет уже, да и больше меня не будут в сон вводить, — хмыкнула та. — Лекарства помогли и уже не так больно. Терпимо. — Слава Богу, — выдохнул он, доковыляв до ее кровати. Сколько он уже успел за нее и за их ребенка помолиться — не сосчитать. — Ты как? Нога не болит? — вздернула бровь. Хотя ещё с самого начала по его лицу поняла, что болит. Как же хотелось ему помочь! Но он лишь молча покачал головой, садясь у её ног. Минуту просидели в тишине, пока она внимательно разглядывала его, немного улыбаясь, а он собирался с мыслями. — Давай поговорим, — наконец попросил, взяв её за руку. Девушка сразу же изменилась в лице, недоверчиво сложив брови и убрав руку. Чего-чего, а этого она уж точно сейчас не хотела. Выяснять отношения, ругаться и так далее. На данный момент она была просто больной, а он просто заботливым посетителем. Не знаю, бывшим коллегой по клубу или просто знакомым, но никак не её «любимым» или отцом их ребенка. — Насчет этого, — аккуратно и очень холодно, — думаю, будет лучше, если я до конца беременности буду здесь, а затем уеду к родителям. В смысле, что поживу с Ирен. Эти слова дались ей тяжело, но так она решила ещё до всех этих происшествий. Просто как-то на немного задумалась и дошла именно до такого решения. — Нет, Ариша, — жалобно выдохнул, — давай, я тебе всё объясню. Только выслушай меня, пожалуйста. Он хотел снова взять её за руку, но она не дала, начав сердито хмуриться. — Я уже много раз слышала все возможные оправдания после измен, Ней, — успокоившись, произнесла, а у самой внутри шквал эмоций. — Ты сейчас скажешь, что был пьян, не мог контролировать себя, но всё равно меня любишь. И главное, что жалеешь обо всем. До того, как он заладил про это, хотелось просто побыть вместе как какие-нибудь друзья, но теперь ей не нужна была его ласка и отголоски какой-то там никогда несуществовавшей любви. — Хотя бы посмотри, — начал тот, но она строго перебила. — Хватит. Можешь, пожалуйста, оставить меня в покое, — а в горле ком. В сердце бушевала надежда, что она обязана послушать, что же он скажет, но разум твердил, что ничего нового она не услышит. Только потревожит заживающие раны. А он понял, что она слишком упрямая, чтобы сдаться и глянуть хоть глазком, как всё было. Но… за любовь нужно бороться, не так ли? Даже если придется забыть обо всех его принципах в отношении к беременным девушкам. Даже если она сопротивляется. И даже если придется нарушить данное ее родителям и себе самому обещание. Но ведь это всё ради любви?..