Кто приходит и заводит эти часы?

Холодный, пронизывающий до костей, ветер свободно гулял по Азкабану, как его полноправный хозяин. Для него не было закрытых дверей. Для него не существовало секретов. Он знал каждого узника, приговорённого к невыносимым мучениям. Ему и только ему было дозволено навещать заключённых в любое время. Даже дементорам — главным стражам Азкабана — этого не позволялось. Ветер, пропитанный беспощадным Северным морем, не давал приговорённым ни секунды покоя. Он проникал под тонкие, тюремные лохмотья, лишая их какой либо надежды хоть немного согреться. — Из Азкабана никто не выходит прежним. Ни один волшебник не в силах сохранить свой разум в стенах этой тюрьмы. Кормят там два раза в день маленьким кусочком хлеба и похлёбкой. Спать приходится на соломе. Постоянный холод, сквозняк и сырость. Дементоры появляются как только узник посмеет подумать о чём-то приятном и светлом. Например, о дне, когда он окажется на свободе, о вкусном горячем обеде, о тёплой, мягкой кровати, о своей семье. Дементоры питаются положительными эмоциями, вводя заключённого в состояние постоянного отчаяния и уныния. Сумасшествие становится спасением в Азкабане. Вальяжный, низкий голос Люциуса из далёких детских воспоминаний звучал в голове Драко, пока он осторожно шагал по узкому, каменному коридору. Скользкий, чёрный мох покрывал каждый миллиметр пространства, не позволяя слизеринцу ускорить шаг. Серолицые охранники с готовностью поклонились ему, открывая тяжёлую, железную дверь. Прежде чем войти в камеру, Драко оглянулся назад, почувствовав на спине ласковое, ледяное касание. — Они Вас не тронут, господин. Дементорам позволено взаимодействие только с заключёнными, — поспешил заверить один из охранников. Малфой уверенно вскинул подбородок, не показывая страха, клокочущего в груди. В первое посещение он не чувствовал такого напряжения. Что изменилось? Может быть то, что теперь на него была возложена новая миссия. Отец доверил ему важное задание, и Драко не мог себе позволить его провалить. Увидеть разочарование в глазах старшего Малфоя было самым ужасным наказанием. Резко выдохнув, слизеринец медленно вошёл в просторную, тёмную камеру. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к затхлому, спёртому воздуху. Тусклые блики проникали через маленькое окошко, освещая мрачное пространство. Мерный шум морских волн, бьющихся о стены Азкабана, заполнял камеру. Драко прищурился, цепляясь взглядом за сидящую в углу женщину. Густые, волнистые, угольно-чёрные волосы прикрывали её лицо, плечи и спину. Должно быть они неплохо её согревают… — подумал слизеринец. Сделав ещё один шаг, Малфой остановился, прислушиваясь к сбивчивому дыханию узницы. От любопытства у Драко свело скулы. Его серые глаза скользнули по худым, бледным ногам женщины. Лицо аристократа тут же сморщилось от одного вида грязных ногтей и ступней. Поведя плечами, высокий блондин набрался важности и громко хмыкнул, чтобы привлечь внимание заключённой. Черноволосая женщина сидела, не шевелясь. Сильный порыв ветра зацепил пару её волнистых прядей, и они затанцевали, словно дразня гостя. — Грейнджер, а где же твоя благодарность? — протянул Драко, смотря на гриффиндорку, запертую в теле Пожирательницы смерти. Опять никакой реакции. Малфой недовольно выдохнул, подходя ещё ближе. — Если бы не я, ты бы уже давно истекла кровью на этой соломе, — с присущим всему его роду высокомерием продолжил Драко. Узница едва заметно дёрнулась, отворачиваясь от незваного гостя. — Никакого воспитания, — довольная ухмылка растянула губы Малфоя. Новый порыв ветра с гулом проник в камеру, кружа вокруг двух заклятых врагов. — Тебе сильно досталось. Не то, чтобы мне было тебя жаль, грязнокровка, но всё же это было слишком жестоко с их стороны, — мягко пропел Драко, подходя к узнице с боку, чтобы увидеть её лицо. Иссиня-чёрные, густые волосы защищали хозяйку от любопытного взгляда Малфоя. — Ладно тебе, Грейнджер. Ты же хочешь увидеть своих любимых дружков? Я могу организовать Вам встречу, — наклонившись, любезно предложил Драко. Сдавленный, сиплый смешок разнёсся эхом по камере. Слизеринец отпрянул, внимательно наблюдая за тем, как женщина медленно подняла правую руку и так же медленно убрала от лица волосы, будто наслаждаясь моментом. Тусклые серые глаза Драко столкнулись с блестящими, чёрными глазами узницы. Полоска света падала на её тонкие, обветренные губы, придавая им хищный вид. Малфой не мог не чувствовать дискомфорт, смотря на свою родную тётю Беллатрису, зная, что внутри неё находится противная гриффиндорка. — Заинтересовало моё предложение? — спросил Драко, надевая свою фирменную, самодовольную маску. Наклонив голову на бок, заключённая пробежала оценивающим взглядом по дорогой, переливающейся, тёмной мантии Малфоя. — Ты принарядился для меня, — низкий, хриплый голос женщины пролетел вихрем вместе с новым порывом ветра. Светлые брови слизеринца взвились вверх от возмущения. Да, как она смеет разговаривать с ним так фамильярно?! — Я здесь, потому что хочу предложить тебе помощь. У тебя не так много вариантов, Грейнджер. Либо говоришь правду, либо гниёшь в этой камере, — процедил Малфой, задыхаясь от ярости. — Ты пришёл предложить мне помощь…ты…чудо какое, — задумчиво пробормотала узница, непринуждённо разминая колени. Драко не знал, куда себя деть от злости и негодования. Но с другой стороны он не мог не порадоваться тому, что упёртая гриффиндорка не растеряла свой пыл, а значит и свой разум. Это всё ещё была та самая кудрявая всезнайка, готовая парировать любое его высказывание. Как она смогла выдержать столько пыток и не сломаться?! — Грейнджер, ты, наверное, подзабыла, где находишься. Так уж и быть. Я тебе напомню. — с фальшивым великодушием пропел слизеринец, шагая из стороны в сторону, как профессор на уроке. — Ты вообще-то уже две недели сидишь в Азкабане. Тебя пытали на протяжении всего этого времени. Ты была при смерти, но я тебя спас, не дав умереть от многочисленных ран и ушибов. Сейчас ты не в том положении, чтобы отказываться от моего щедрого предложения. Как только Драко закончил свою речь, повисла пауза, которую тут же заполнил слаженный дуэт ветра и морских волн. Холодные, серые глаза искали слабость, растерянность, смятение, осознание своей нелёгкой участи в чёрных глазах узницы, но вместо этого нашли убеждённость и спокойствие. Малфоя перекосило от злости и раздражения. Громко хмыкнув через плотно сжатые губы, слизеринец грозно шагнул к упрямой гриффиндорке. — Ты ожидал, что я буду умолять, валяться у тебя в ногах, благодарить за честь, которую ты оказал мне своим визитом? — чёрные брови женщины выразительно изогнулись. В тусклом свете благородное, но хищное, худое лицо выглядело устрашающе. Драко будто невзначай задел острым носом своих лакированных туфель ногу заключённой. — Я думал, что ты набралась мудрости за это время. Но ты всё такая же упёртая, глупая грязнокровка, неспособная на компромисс. Угольно-чёрные глаза узницы блеснули, сухие, потрескавшиеся губы приоткрылись. Резко подтянув к себе колени, женщина скользнула взглядом к недосягаемому окну, через которое свет проникал в её камеру. Малфой тут же поменялся в лице, заметив, какой эффект оказали его слова. Он просто не мог не приблизиться ещё на один шаг, припирая заключённую к сырой, покрытой мхом, стене. — Твоё тело. Твоя оболочка сейчас в полном распоряжении моей тётушки Беллатрисы Лестрейндж. А я уверен, ты наслышана о её буйном, непредсказуемом нраве, — притворно ласковый голос Драко давил на Гермиону, сминая её, как картонную коробку. От внимательных, серых глаз Малфоя не скрылась болезненная тень, скользнувшая по лицу узницы. — Твои друзья не разыскивают тебя. Не пытаются тебя отсюда вызволить. Ты абсолютно одна, — продолжил Драко, усиливая влияние своих слов высокомерной, циничной усмешкой. Тихий, но красноречивый вздох Гермионы дал ему знать, что он на правильном пути. — Ты загнана в тупик, Грейнджер. Драко наслаждался тем, как учащённо заморгала узница. Новый порыв ветра ухватился за чёрные, волнистые пряди, на пару секунд скрывая от него изнурённое, бледное лицо женщины. — Они поймут, что это не я, — тихо сказала заключённая, поднимая на Малфоя свои раскосые, чёрные глаза. — Поймут, когда уже будет поздно. Тем более любую странность можно списать на влюблённость, — ответил слизеринец, упираясь одной рукой о покрытую мхом стену. Драко нависал над узницей, чувствуя своё превосходство каждой частичкой своего существа. Логичный вопрос в глазах Гермионы вызвал у Малфоя победный смешок. — Да-да. Я пойду на немыслимое, чтобы выиграть время. Твои друзья всё что угодно спишут, если подумают, что ты и я…вместе, — со странным придыханием протянул Драко. Ощущение неправильности сказанного отдавало сладкой горечью на его языке. Реакция узницы не заставила себя ждать. Острое, осунувшееся лицо исказилось жгучим недоумением. Драко оскалился, оголяя ряд ровных, белых зубов. — Они никогда не поверят в это. Кто угодно, только не ты, — едва слышно процедила заключённая. Малфой вскинул подбородок, улыбаясь ещё шире. — Пока они будут разбираться с этим, пройдёт достаточно времени, Грейнджер. Узница резко опустила голову, крепче прижимая колени к груди, словно пытаясь спрятаться. Драко наклонился ещё ниже, рассматривая чёрную гриву волнистых волос. Нужно было только изменить цвет на каштановый. Малфой машинально достал свою палочку из кармана, но тут же замер, мысленно ругая себя. — Ладно, грязнокровка, — выплюнул слизеринец, поспешно отходя от гриффиндорки, заключённой в истощённом теле его тёти Беллатрисы. Раздражённо выдохнув, Драко отряхнулся, словно успел испачкаться, просто находясь рядом с Грейнджер и дыша с ней одним воздухом. — Подумай над моим предложением. Тебе нужно просто сказать правду о найденном у тебя маховике времени, — протараторил Малфой, шагая к двери. — Я ничего не скажу, — порыв холодного ветра донёс до слизеринца не сильно обнадёживающий ответ. Драко резко развернулся, нахмуриваясь. — Они вернутся, чтобы пытать тебя снова и снова, пока ты не сойдёшь с ума. А я предлагаю тебе безболезненную капитуляцию, — обманчиво мягкий голос Малфоя разнёсся по камере, проникая в каждую щель. Узница уткнулась лбом в колени, пряча от своего давнего врага лицо, принадлежавшее жестокой и беспринципной Пожирательнице смерти. — К тому же дементоры не будут с тобой церемониться, Грейнджер. Особенно, если ты питаешь надежду сбежать отсюда, — добавил Драко, криво ухмыляясь. Тяжёлый вздох заключённой провибрировал через стены, добираясь до слизеринца. — Я скоро вернусь. Даю тебе шанс на исправление, грязнокровка, — пропел истинный Малфой, постучав по железной двери. Как только чистокровный маг покинул камеру, ветер загудел с удвоенной силой, будто общаясь с храброй узницей Азкабана и поддерживая её. Гермиона медленно подняла голову, убирая от лица чужие, чёрные волосы. Подавшись вперёд девушка уперлась ладонями и коленями о влажный, скользкий от мха пол, напоминая дикую кошку, готовящуюся к атаке. На мёртвенно-бледном лице не было ни тени злости, грусти или отчаяния. Осторожно повернувшись к стене, гриффиндорка лихорадочно скользнула по месту, где она только что сидела. Не вставая с колен, Гермиона подняла чужую, костлявую руку и провела чужими, длинными пальцами по смятому, чёрному мху. В привычный дуэт ветра и морского прибоя вмешался тихий, гулкий стон. Этот протяжный звук наводил ужас на всех, кто хотя бы один раз слышал его, а главное ощущал на себе безжалостные объятия дементора. Лицо женщины исказилось от напряжения. Узница судорожно сглотнула, спешно зарываясь руками в грязную, помятую солому, на которой она сидела. Чёрные брови заключённой изогнулись, как только она нащупала небольшой, каменный осколок. Опять раздался протяжный стон. Уже совсем рядом. Гермиона не посмела оглянуться на нового посетителя, у которого для неё не было никакого выгодного предложения. Узница быстро полоснула каменным осколком по подушечке указательного пальца. Прикусив обветренную губу, заключённая начала спешно рисовать своей кровью на стене. В том месте, где чёрный мох был сухим от соприкосновения с её спиной. — Будущее не в твоих руках, — проревел, нечеловеческий голос прямо в голове Грейнджер, словно выползая из недров её собственного сознания. Главный страж Азкабана начал вытягивать воздух из её лёгких, кружась вокруг неё. Яростно тряхнув головой, узница принялась быстро произносить заклинание, ожесточённо выводя своей кровью символ на стене. — Надежды нет…ничего нет…моя жизнь закончена, — повторял чужой, сковывающий душу, голос. Гермиона зажмурилась, продолжая лихорадочно проговаривать заклинание. Она не останавливалась ни на секунду, раскачиваясь вперёд-назад, как маятник. Снова раздался протяжный стон, но уже тише и слабее, чем прежде. Жадно вдохнув, заключённая почувствовала, как тело медленно расслабляется, больше не ощущая близости дементора. Открыв глаза, узница посмотрела на маленькую бабочку, нарисованную кровью на стене. Тяжело выдохнув, Гермиона повернулась к окну. Подавшись вперёд, узница подставила измождённое лицо под холодное, ласковое прикосновение ветра.