Резонировать с любовью

Итэр сидел напротив Люмин с чужим взглядом. Он был одновременно тем, кто близок сердцу, и тем, кто вонзает в него острые ледяные иглы. Он предал свою сестру, уйдя за иллюзорными, известными лишь ему, целями, следуя надуманному, навязчивому пути, отстаивая чужую справедливость… И если он ради этого отказался от единственного родного человека со своей планеты, стоило ли Люмин убиваться по нему? Стоило ли ей, не жалея себя, рубя всякие протягивающиеся веревочки счастья, идти за тем, кто, вероятнее всего, не до конца разобрался в ситуации? Так ли чисты были жители Каэнри'ах, или, всё же, некоторые из них заслуживали наказания, пусть даже не такого жестокого? Остались ли у Итэра базовые понятия справедливости или из чувства жалости к другим людям он готов поступать безжалостно со своей сестрой? Тейват нес в себе множество бед и проблем прошлого, и нельзя было наверняка точно определить виновных без тщательных расследований. Люмин помнит, как ошибочно посчитала Тарталью бесконечно плохим человеком, а тот, всё же, имел большое сердце. Она помнит, как некоторые из Фатуи проявляли к ней враждебность, но, если задуматься, у них были на это основания, ведь, как никак, она мешала им воплощать их планы в жизнь. Окажись Люмин в первую очередь в Снежной, а не в Мондштадте, вероятно, она могла бы понять точки зрения и провести параллели более четко, выстроив диалог. Ведь пока что большинство из Фатуи оказывались хорошими людьми с непростыми судьбами. Селестия тоже была неправа, когда наказала абсолютно всех жителей Каэнри'ах, а те потом усложняли жизнь людям из других регионов, просто потому что кто-то когда-то первым кого-то ударил, и бесконечная борьба превращалась в замкнутый цикл вражды. Деяния Архонтов в прошлом тоже могли быть сомнительными, ведь не все имели достаточный опыт для власти, но Селестия в свою очередь мало что делала для людей. Да, она дарила им силу в виде элементов, но бросила расхлебывать будущим поколениям проблему с хиличурлами, как будто бы она наказала не только их, но и всех остальных за недостаточную внимательность. Однако даже если проводить линию логики и вдыхать смысл в деяния Селестии, бездействие с их стороны во время ужасающих бедствий, вызывало некоторые вопросы… И вот перед Люмин Итэр, который втянут в круговорот интриг, который неуклюже пытается исправить чьи-то ошибки, совершая уже свои, потому что он запутался. Хотел бы он достучаться до ее сердца, стал бы он учить ее на собственных ошибках? Стал бы он бездействовать, когда она снова и снова оказывалась на волосках от смерти? Чего он ожидает? Ее понимания? Ее признания? Он ждет, что она кинется ему на шею с объятиями? Почему Странник нашел в себе мужество и пересмотрел собственные проступки, пытаясь шаг за шагом стать лучше, хоть и старательно отрицает это, а Итэр просто не мог с Люмин поговорить по-человечески в первую встречу? Зачем все эти усложнения? Почему он ведет себя подобно подростку на волне юношеского максимализма? Они мало вместе пережили? Мало миров исследовали для получения базовой философии? Что случилось с человеком, что рос с ней из года в год, с тем, кто играл с ней и учился ходить?.. И она понимала, что он слаб. У него не хватает мужества сознаться в собственных проступках, не хватает ума переосмыслить содеянное, пропустив через фильтр здорового чувства справедливости, но… Совсем крошечная частичка ее сердца ноет, горит, надеется, что он хотя бы банально извинится перед ней, потому что ей было одиноко без него. Люмин знает, что не будь рядом энергичной и неунывающей Паймон, она бы, вероятнее всего, не смогла бы хранить на лице так стойко невозмутимость. Не будь у нее верных друзей, ее лицо не украшала бы улыбка. Не будь рядом Акиры, ее сердце больше не смогло бы петь… Неужели получить от близкого человека справедливость и совсем кроху чувств эгоистично? Он ведь был не прав, когда ее оставил… Он ведь мог иначе, мог, но не сделал этого, а она так долго гонялась за его тенью, ступая по пятам, спрашивая у незнакомцев хоть чуточку информации о нем, не жалея себя ради платы за эту услугу. Только вот проблема в мыслях о ноющей несправедливости в том, что чем дольше держишь глаза сухими, тем сильнее хочется плакать навзрыд. Люмин ведь не чужды человеческие чувства. Сидящий рядом Аки, будто бы чувствуя тяжесть, с теплом коснулся руки любимой, переплетая их пальцы вместе, в нерушимый замок, как бы говоря, что он рядом и будет на ее стороне. Их спектакль об ожидании ребенка был придуман давно, дабы проверить Итэра на чувства к сестре, но на деле же они откладывали прибавление в семье из-за него же, и это бесило. В то время как они подходили ответственно к семье, Итэру было плевать на сестру. Даже если он смотрел на нее немного, даже если и наблюдал… Акира, приобняв Люмин, притянул ее ближе, с напускным ребячеством глядя на всё еще связанного Итэра. Мало ли жестом руки вестников бездны призовет, да начнет буянить. У них ремонт недавно был, между прочим, после визита Нёвилетта, который принял тайком пробиравшуюся к холодильнику Паймон за таракана… - Отпетый негодяй прибрал к рукам мою сестру и угрожает мне племянниками, пытаясь выудить мое мнение на этот счет? Не кажется ли вам это ребячеством? – с насмешкой показал истинное лицо брат, без труда избавляясь от связывающих его веревок. Стоявшая в углу комнаты ель отбрасывала огоньки на стены, где тишину нарушало мерное тиканье часов. - Не тебе меня принижать, родственничек, - отбросил формальности Странник, снова коснувшись ледяной руки Люмин и поглаживая ее большим пальцем, успокаивая бурлящие нервы. Он знал, что она сдерживается, знал, как тяжело ей дается долгожданный диалог, и знал, как рушатся всякие ожидания на лучшее. - Действительно, вы ведь важнее Тейвата, голубки, - скрестил руки на груди светловолосый юноша, расслабленно откидываясь на спинку стула. – И как оно, сестра, нравится в эгоизме купаться? Солнце не режет глаза? Рука Люмин молниеносно потянулась к стоявшему у дивана мечу, острие которого она была готова приставить на человека, который когда-то звался братом, но вместо активных действий, она остановилась, шумно вздохнув. Импульсивности нет места в диалоге между двумя взрослыми людьми, даже если один забыл, что значит повзрослеть. - Мы бы могли решить всякий конфликт вместе, рука об руку, как делали раньше, но вместо этого ты отгородился от меня, стал чужим, - наконец, подала свой тихий голос Люмин, мрачно возвращаясь на место подле мужа. – А ты решил поучить меня на своих же ошибках, в чужом мире, вот только, кажется, что это ты ошибаешься, идя на поводу у эмоций, братец. - Так, раз уж мы намерены в будущем сродниться, попрошу вас прийти к компромиссу, - отставив компотик на стол, подал голос Тарталья. Тевкр утвердительно закивал с видом старика Академии, который видал всякое. - Сказал тип, решающий вопросы драками, - небрежно выронил Акира, переводя насмешливый взгляд на бывшего коллегу, который прикрыл уши брата руками. – Кто сказал, что мы с тобой породнимся? С какого хиличурла мы должны отдавать вам свою драгоценную дочурку? - Вообще-то, - открыла туфлей входную дверь Эи, держа под мышками полные сумки игрушек, - у нас уже есть список кандидатов для моей внучки, которые действительно достойны. - Какая красивая тетушка…, - застыл в немом восхищении Тевкр, отправив Электро Архонта в краску. - А чем это мой Тевкр плох? – закипал Аякс, разминая костяшки. – Он и рыбу из-подо льда выловит, и избу в непогоду сколотит, накормит и обогреет. - То есть, мы должны отдавать свою драгоценную дочурку в снежную глушь, дабы она вела примитивное существование? – казалось, Акира вжился в роль, а ничего не знающий о сюжете Тарталья принимал активное участие в нем, что выглядело вполне правдоподобно, из-за чего Итэр с Люмин подвисли. Эи же, умилившись подбежавшему к ней Тевкру, вручила ему фиолетового мишку со шрамом в виде молнии на веке. - Нет, пусть она будет токсичным слаймом, как ты, - переходил на личности из-за обиды рыжик, распаляя и без того взвинченного Странника, которого удерживала в узде только рука Люмин, и ее не хотелось отпускать. Казалось, отпусти он девушку, она содрогнется в рыданиях, поэтому он держал ее крепко, ровно до того, как Паймон зарядила блином в уронившего компас дружбы Тарталью, тот, падая, потащил за собой Аки, а последний, в свою очередь, задолбавшись, схватил Люмин за руку, перемещая на одинокий островок в водах Инадзумы… И только после выразительно «Хм» со стороны Итэра, до Акиры дошло, что переместил он не того, перед этим скрыв свое расположение на карте…