Помоги увидеть звёзды

Кокичи падает на мягкую постель, зарываясь в сыроватые подушки. Тяжесть мыслей стекает вниз по рукам, вызывая непонятную дрожь — словно ветер щекочет горячую от солнца кожу, но вокруг — холод и тьма заброшенного здания. Где-то слева, царапая облупившуюся краску подоконника, шумит крыльями голубь. Он не хочет улетать, даже если окно открыто, и через него тянется влажный ночной воздух вместе с шорохом по-летнему сухих листьев. «Племяш старика-детектива, да?» — проносится быстрой рекламной полосой словно бы чужая мысль, и Ома хмурится, чувствуя, как мурашки захватывают поверхность его оголенного предплечья. Кожа светится белизной в полутьме пустой комнаты. Кокичи переворачивается на другой бок, нервно сжимая в руках тонкое одеяло и елозит тощими ногами по простыни, сбивая ее с матраса. Его ложь скребётся где-то прямо под черепной коробкой и требует выйти в виде какой-нибудь глупой шутки или очевидной бравады. Он снова откидывает одеяло, не давая усталым мышцам даже слегка расслабиться. Ну, никому от его проделок здесь хуже точно не станет. Его мини-организация из брошенных сирот-воришек (через тире — шутников и шутниц) на этих пранках и держится. Его подопечные точно не станут жаловаться. Наверное. В любом случае, Теруко — новенькая в их банде, сейчас явно не спит, а это значит? Что Кокичи имеет право ее подоставать. Через пару дней у них снова «ограбление», и черт, он надеется, что это парень его не подведёт и появится. Играть в кошки-мышки с его стариком было весело, но слишком уж умный его племяшка — Кокичи кажется, что синеволосый из тех, кто смог бы его поймать. Но, конечно же, не сможет.

***

— Дядь, вы уверены, что это стоит таких нервов? — бормочет Шуичи, откидывая мягкую кепку на стол. Синеватые волосы всплеском морской воды оказываются приглажены изящной рукой с ногтями, явно пострадавшими от зубов. — В конце концов, этот воришка возвращает все на свои места. На столе рядом с головным убором — кипы бумаг: разбросанные газеты с вызывающими названиями («Призрачный вор снова обдурил местных детективов? Полиция не способна поймать хитроумного грабителя!»), какие-то жёлтые папки из неприятного материала и с такой же неприятной офисной бумагой внутри и распечатанные фотороботы сомнительного характера (Шуичи не уверен, что преступник имеет возможность менять внешность каждый раз перед тем, как появится перед каким-нибудь свидетелем). Ничего из этого не является и на йоту достойной уликой. Мужчина перед Шуичи, сидящий на удобном кресле и зарывшийся лицом в теплые ладони, сжимающий короткие каштановые волосы — небезызвестный детектив, а по совместительству дядя легендарного ребенка, раскрывшего первое дело об убийстве в четырнадцать лет. И сейчас этот детектив ломает голову над тем, как мальчишка-подросток (эту теорию предложил Сайхара на основе того, что на месте преступления вечно были фантики от конфет или бутылки от газировки) ворует дорогостоящие вещи у богачей, заставляет их нервничать пару недель, а затем возвращает туда, откуда взял. И его ни разу не поймали. Нет даже малейшего намека на то, кем он может быть. Даже отпечатков на упаковках нет. Ни волоска. Ничего. — Не понимаешь, — грузным голосом ворчит мужчина, с теплотой карих глаз глядя на то, как Сайхара снова выкладывает в ряд фотороботы, хмурясь от того, что выявить общие черты так сложно. — Он причиняет моральный ущерб. Люди нервничают, страдают. Да и мне самому интересно, на кой черт он утащил у семьи Акамацу заколку за несколько миллионов, а затем снова вернул. «Не идиот ли?» — спрашивает себя Сайхара, глупо улыбаясь. Этот вор явно необычный — это Шуичи понял, когда услышал чье-то хихиканье у себя над головой, находясь в особняке Акамацу, шепот «Ещё увидимся, мистер детектив» в коридоре, но так никого и не заметил. Его тогда на дрожь пробило — закрыл бегающие глаза кепкой, когда Каэде проронила испуганное: «Кто-то смеялся…на потолке?..» и в пустом коридоре начал оглядываться, стреляя взглядом золотых глаз. Но за улику это не посчитаешь — мало ли, привиделось, а по смеху много и не скажешь. Только выяснилось, что это парень, но Шуичи и без того догадывался — только на основе фотороботов. Девушек на них — ни одной. Мужчина напротив снова вздыхает и резко стучит ручищами по столу — Шуичи подскакивает от грохота и удивлённо пищит, когда дядя поднимается с кресла. На лице его, ещё недавно бывшим замученным и измождённый, снова рисуется решимость. — Мне написал Рема! — весело чирикает он, хватая блокнот для записей откуда-то из-под бумаг и попутно хлопая Шуичи по плечу так сильно, что он аж шатается. — В семейку каких-то аристократов пришла открытка от этого прохвоста! Мы сейчас же едем туда. Сайхара даже не успевает поднять свою кепку — дядя тащит его к двери, на ходу накидывая стереотипное пальто на свои плечи и печатая что-то на телефоне с явно побитым экраном. Шуичи успевает надеть только обувь и понять, что его сердце начинает биться пойманной рыбкой, а колени — слабеть. — Открытка? Он не оставлял открыток раньше, — резко генерирует Шуичи, пока его буквально тащат к черной машине. — Это могут быть какие-нибудь подражатели. — А могут и не быть, — кивает мужчина, открывая дверь на пассажирское сидение. Шуичи быстро проскальзывает внутрь, чувствуя себя так, как будто бы едет на важный экзамен. — Если реально подражатели, то уже не наша проблема. Если это снова Король воров, то мы уже заранее на месте. — Король воров? — возмущённо брякает Шуичи, пока дядя начинает заводить машину. Звук ее натужных попыток начать работать уже давно стал фоновым шумом. — Да и зачем ему объявлять о себе? Обычно все его кражи проходили довольно тихо. — Может звезду поймал, — смеётся детектив, поворачивая куда-то направо. — А может, хотел кого-то видеть. «Кого-то?» — мысленно спрашивает Сайхара, тут же ругая свой мозг за то, что он побежал вперёд. От смущения он поджимает пальцы даже на ногах — сердце и не думает возвращать свой прежний ритм. Парень тщетно пытается восстановить дыхание, и посещают его мысли о том, что может произойти в ближайшие несколько часов.