Jamie's charm

      Вечерело. По медленно приобретавшему лазурный оттенок небу неторопливо, почти степенно ползли подсвечиваемые уходящим солнцем облачка, которые подгонял легкий бриз. Кое-где в городе зажглись фонари, но лампочки, встроенные в верхнюю часть рамы небольшой и сравнительно неброской таблички, выполненной в официально-деловом стиле и абсолютно не соответствовавшей назначению именуемого ею объекта, еще не горели, в отличие от люстр просторного холла и ответвлявшегося от него коридора, которые обнаруживались сразу за порогом. За стойкой вполголоса ворковали две девушки с бейджиками администраторов. Одна из них недавно вернулась из подсобки и теперь, потягиваясь, смотрела на циферблат часов, украшавших противоположную стену и являвших собой чудо минимализма — на фоне белизны круга удавалось различить лишь полоски стрелок и точки на месте привычных чисел, поэтому приходилось невольно задумываться и делать нехитрые расчеты, прежде чем наконец получить желаемый результат. Отсутствие спешки и теплынь солнечного дня, на которые в последнее время расщедрилась господствовавшая над Туманным Альбионом погода, разморили ее, и она с удовольствием отправилась бы домой, если бы не правило, запрещавшее покидать своеобразный пост до того, как из студии уедет последний музыкант.       Да, здание представляло собой офис крупной звукозаписывающей компании, объединявшей в единую систему сразу несколько площадок в разных регионах. По сути, девушки при желании вполне могли бы сказать, что они причастны к работе в мировой индустрии музыки, пускай их обязанности и не слишком выделялись из общей массы тех, которые имелись у секретарей, дежурных на ресепшенах и прочего обслуживающего персонала, и не блистали особыми изысками. Единственное отличие от обычных профессий, в чьих представителях нуждалась едва ли не каждая фирма, заключалось в том, что им периодически приходилось сталкиваться с людьми, занимавшими куда более высокое положение в обществе, обласканными гулом рукоплесканий и обогретыми лучами славы. Поначалу это казалось чем-то необычным, внушавшим благоговейный трепет и способным пробудить зависть в сердцах окружающих, но уже через месяц или два розовые очки слетали с глаз, словно повязка, делавшая человека слепым. Музыканты были порой капризны и замкнуты, неразговорчивы или чересчур требовательны. Их пожелания следовало выполнять с максимальной точностью, а в щекотливых ситуациях надлежало выкручиваться, как только удавалось, дабы произошедшее не отразилось на материальном состоянии виновника в виде штрафа, а то и вовсе на его статусе занятости.       Именно по этой причине сменщицы, успевшие привыкнуть к выполняемой работе и не находившие в ней ровным счетом ничего выдающегося, и таили внутри зуд нетерпеливости, с интервалом в три-четыре минуты косясь куда-то в сторону коридора. Там, через десяток дверей, в комнатах с почти идеальной звукоизоляцией, трудились над новым альбомом члены добившейся известности и народного признания группы «Counterfeit». Обозначенный в договоре срок ежедневного пребывания в студии неумолимо близился к концу, а значит, совсем скоро офису предстояло опустеть, а наполнявшему его в течение дня энергичному движению — смениться тишиной и ночной темнотой, прорываемой миганием датчиков дыма на потолке да лампочек сигнализационной системы.       Сегодня ребята немного задерживались, очевидно, увлекшись творческим процессом, однако их появления в холле администраторы не боялись. Это были по мере возможности вежливые и настроенные вполне дружелюбно молодые люди, которые не доставляли им проблем, тогда как их предшественники, напротив, могли напоследок обронить колкость или сделать едкое замечание. Так что, когда, набрасывая на плечи толстовку, со стойкой поравнялся ударник Джимми, обе девушки заулыбались и обменялись с ним прощаниями на довольно позитивной ноте.       Следом за ним здание покинули Роланд и Сэм, посмеивавшиеся над какой-то шуткой, озвученной, вероятно, еще при всех, потому что девушки не слышали ничего, кроме приближавшегося по коридору хохота и их шагов, но с ними толком поговорить не получилось — по факсу пришли отсканированные листы контракта о предоставлении услуг другому музыкальному коллективу, сопровожденного, как и всегда, целым перечнем комментариев как участников группы, так и руководства. Соответственно, требовалось внести их в график, проверить наличие у артистов неординарных пожеланий, добавить их обязательную реализацию в число планов на тот период, когда истечет время брони «Counterfeit» и студия освободится и так далее по всей линии. Ведь не позаботишься о кофе в нужный момент, не подберешь комнаты, окна которых выходят не на дорогу или парковку, где всегда царила хаотичная суета, а на мирный дворик, не оставишь в запасе несколько дней на случай, если не получится уложиться в срок, и все — пиши пропало: гармония улетучится вместе с благостным расположением духа, а ты сам до конца лет своих будешь чувствовать себя врагом фанатской братии, получившей менее качественный и разнообразный контент и депрессивное настроение любимого исполнителя в придачу…       Одна из девушек, Кейт, осталась фиксировать данные в компьютерной программе, в то время как вторая, Джессика, опять отошла — на сей раз к принтеру, чтобы распечатать требуемое по протоколу число копий. Пальцы уверенно перебегали по клавишам, рождая в пространстве характерные постукивания, и их сочетание отдавалось в сознании дробно, завораживающе, почти гипнотически. Если многих людей, наоборот, раздражали ритмичные звуки вроде пощелкивания клапана ручки, особенно в ответственные моменты, то Кейт они помогали сконцентрироваться и полностью погрузиться в работу. Она добралась до середины формы, которую заполняла, когда за ее спиной раздался голос напарницы — чересчур громкий, чтобы его обладательница обращалась именно к ней, — и, вздрогнув, подняла глаза, чтобы увидеть, как, на прощание обернувшись к ним и кивнув, толкнул дверь и вышел Тристан, после чего обругала себя за бестактность.       — Он был последним? — спросила она, поворачиваясь и глядя на часы, чьи стрелки, воспользовавшись отсутствием внимания к себе, контрабандой протащили через границу времени целых пятнадцать минут.       — Без понятия, — ее сменщица приблизилась, выдвинула верхний ящик стола, достала оттуда степлер и дважды стиснула не успевшие остыть после печати листы. — Я только вернулась. Вот наняли бы секретаршу, честное слово…       Кейт пожала плечами и постаралась абстрагироваться от недовольного сетования, которое неизменно сопровождало каждое взаимодействие Джессики с разного рода макулатурой. Сама она не испытывала подобного отвращения или чего-то мало-мальски походившего бы на него в отношении рутинных обязанностей, а потому и не понимала приятельницу.       Впрочем, вялая мысль, порождение уставшего разума, так и осталась наполовину незаконченной, обрывающейся в том месте, где на экране призывно мигал бегунок курсора. Встряхнув головой и отведя от него глаза, девушка вернулась к озвученному вопросу и постаралась вспомнить, проходил ли мимо нее еще один участник группы, но ничего путного от своей памяти не добилась. Даже если бы Джейми действительно проследовал к выходу и притом попрощался с ней, она не заметила бы. С идентичным успехом мимо нее могли бы по камню протащить пирамиду Хеопса целиком. Так что оставался единственный вариант, самый логичный и рациональный, а именно пойти и узнать, заодно и проверить, все ли в порядке, и запереть помещение до завтрашнего дня, если оно на деле пустовало. И не слушать бормотание напарницы, отделить себя от которого нематериальной перегородкой она не сумела.       Коридор встретил Кейт ровным шумом кондиционера. Иных звуков воздух не хранил, а потому она смело двинулась в направлении двери, к которой проводила музыкантов впервые еще совсем недавно, попутно давая инструкции и предупреждая их о тех или иных мелочах. Сейчас же она постучала и, не дождавшись ответа, несильно налегла на деревянную панель, обнаружив, что заперто не было. Конечно, студия гарантировала сохранность и почти неприкосновенность имущества звездных гостей, и все же находились параноики…       — Есть тут кто-нибудь? — поинтересовалась девушка, заглядывая в комнату. Та отозвалась ожидаемым безмолвием, и несодержательный диалог с тишиной и закончился, не дойдя до своей кульминации.       Кейт шагнула внутрь и осмотрелась, отмечая расположение вещей и вместе с тем наличие таких, казалось бы, незначительный мелочей, как оставленное открытым окно или подключенное к сети устройство. Согласно протоколу, с ними следовало покончить как с потенциальными источниками опасности, хотя от всех нештатных ситуаций, разумеется, спастись бы не удалось. Могло произойти короткое замыкание или обрыв кабеля, что оставило бы без электричества целую улицу, кроме того, бесстыдно нарушить размеренный порядок вещей запросто был способен какой-нибудь фанатик, которых у популярных групп всегда имелось в избытке. Да, вероятность подобных случайностей была чрезвычайно мала — почти равнялась нулю, — и прописывать все прецеденты представлялось бессмысленным, однако, по крайней мере, банальными правилами безопасности, обязательными для соблюдения в любой уважающей себя компании, пренебрегать не стоило.       Именно поэтому девушка описала по комнате неровный круг, мысленно поставила галочку в разделе отсутствия забытого музыкантами личного имущества и хотела было покинуть комнату, но замерла, остановившись напротив небольшого кожаного диванчика, чьи ножки, наподобие змей, оплетали провода, тянувшиеся к усилителям звука, стойке с микрофоном, обособленно и почти одиноко возвышавшейся в центре, и прочим приборам. Ее взгляд упал на изящный гриф гитары, прислоненной к спинке и слегка поблескивавшей округлыми лакированными боками. Большой и указательный пальцы правой руки инстинктивно сомкнулись, а вот подушечки тех, что были на левой, невольно заныли, словно на протяжении нескольких часов скользили по грубым струнам. Некогда давно на подобном инструменте играла и сама Кейт — в тот период жизни, когда люди, не слушавшие тяжелую музыку, не носившие все черное и не завешивавшие стены плакатами с изображением любимых исполнителей, считались едва ли не психами, — но в итоге что-то пошло не так, иначе она бы не стояла здесь, довольствуясь своей скромной жизнью и лишь отчасти соприкасаясь с миром шоу-бизнеса, а не балансируя на волнах его неверного, обманчивого моря.       И все же она не сдержалась. Воспоминания — страшная штука, если их не контролировать. А она именно что пустила все на самотек: сделала несколько шагов вперед, настороженно оглянулась, склонилась и, будто дитя, подняла на руки инструмент, отяготивший ее объятия приятным грузом. Ладони привычным образом — так, словно она взяла последний урок игры только вчера, — легли на должные участки, пальцы коснулись хорошо натянутых струн, взор пробежал от верхнего порожка до корпуса. На деке, ближе к подставке, красовалась пара царапин, но в остальном инструмент казался почти новым.       Кейт невольно улыбнулась своим размышлениям о том, что гитара является одним из наиболее эстетически ценных музыкальных инструментов, затем попробовала зажать аккорд. Звук вышел неловким и каким-то странным в этой комнате, точно прозвучал укором ее бездарности в сравнении с блиставшими здесь ранее талантами. Тогда она подхватила лежавший рядом медиатор и попробовала снова. Получилось куда лучше.       — Ты умеешь играть? — мягкий оклик коснулся ее слуха и заставил вздрогнуть, резко податься в сторону, словно ее застали за чем-то неприличным и противоестественным. Джейми, стоявший у дверного косяка, скрестив руки на груди, широко улыбнулся, стоило ей вскинуть на него встревоженный взгляд. — Я не хотел тебя напугать, прости.       — Это Вы извините, — девушка шумно сглотнула, опуская гитару на место и отступая от нее на шаг. За вольное распоряжение чужое собственностью поверх выговора полагался серьезный штраф, однако она успешно позабыла о нем, когда из глубин сознания подала голос столь не вовремя проснувшаяся совесть. А ей бы лишь повод…       — Ничего страшного, — парень отмахнулся, поморщившись, и провел ладонью по лбу, отбрасывая с него светлую челку. В студии повисло довольно неловкое молчание. — Твой интерес объясним, впрочем… Ты так и не ответила на мой вопрос.       — Ах да, — уголки губ Кейт чуть дернулись вверх, и она переступила с ноги на ногу, глядя на музыканта уже более уверенно. — Немного, если честно. Сейчас почти нет.       — Жаль, — он повел плечами. — Иногда музыка служит единственным способом избавиться от накопившихся эмоций, переживаний или негатива.       — Но я не обязана играть сама. Могу слушать, как играют другие. Вы, например. — Джейми довольно усмехнулся, в первую минуту подумав, льстит она ему или нет, однако после гадать перестал. Порой, не усложняя все излишними подозрениями, жилось куда более спокойно и приятно. — Это невероятное чувство, когда ты включаешь чей-то трек, а его текст, события, о которых идет речь, накладываются на твою собственную жизнь и они будто отражают друг друга, как две половины единого целого. Складывается впечатление, что тебя понимают. Наверное, это самый классный эффект, который только может произвести песня.       — Соглашусь, — парень кивнул, когда девушка закончила говорить. — И мы стараемся достичь именно его, оказаться приближенными ко всем нашим слушателям, потому что, если тебя воспринимают именно так, как ты сейчас описала, — это главная награда. И частично новый альбом именно об этом, — он хмыкнул и бросил на Кейт лукавый взор. — Но даже не думай, я не раскрою тебе секрет.       — Ну вот, придется ждать официального релиза, — она капризно, хотя и чересчур театрально надула губы, при произношении слов растягивая гласные. Парень не сдержал смешка. Возможно, его приподнятое настроение подкреплялось прежней веселостью и неизменно блуждавшими по их коллективу шутками во время пауз, когда музыканты прерывали запись, а возможно, его забавляла именно Кейт. Она не знала, но и в том случае, если бы верным оказался последний вариант, не обиделась бы. Улыбка человека, стоявшего в эту минуту напротив нее, была доброй, а не оскорбительной. И в достаточной степени располагала к общению.       — Как тебя зовут? — неожиданно поинтересовался Джейми, приподняв брови, словно бы только теперь осознал, что не задал этот вопрос ранее.       — Кейт, — назвалась его собеседница, спохватываясь и поспешно поправляя на груди бейдж, лицевой стороной уткнувшийся ей в ткань толстовки, после чего добавила с ноткой ехидства: — А Вы можете не представляться…       Следующий час молодые люди провели вместе, то передвигаясь по комнате в поисках более удобного места, которыми с переменным успехом оказывались подоконники, диванчик и хаотично расставленные в пространстве высокие стулья, то, наоборот, замирая неподалеку друг от друга и возобновляя прерванную беседу. Парень был неожиданно настроен на разговор — вероятно, стремился отвлечься от дел, заботивших его на протяжении дня, и отдохнуть в компании нового лица, чье видение мира отличалось от его собственного, чья речь была содержательной и грамотной и чьи познания в области музыки и актуальных направлений и тенденций способствовали поддержанию беседы, и держался немного развязно, что, впрочем, было легко объяснимо с позиции их почти одинакового возраста и принадлежности к разным гендерным группам. Оратор в нем просыпался нечасто, но если уж делал это, то впоследствии требовал неусыпного внимания в отношении своей персоны, которое девушка вполне обеспечивала.       Она по большей части молчала, прислушиваясь к словам музыканта и тайком рассматривала его профиль, когда он оборачивался к окну или куда-либо еще. За несколько дней до приезда «Counterfeit» в студию она пересмотрела несколько их — в частности, его, Джейми, — фотографий и, вместе с тем включая в наушниках уже знакомые песни, старалась представить себе этого человека. А теперь он сидел почти рядом с ней, точно такой же, как на картинках: те же светлые волосы, та же широкая улыбка, обнажавшая зубы, те же татуировки, выглядывавшие из-под одежды, — однако излучал живое, неподдельное тепло, которое были неспособны передать неподвижные снимки. И, вслушиваясь в бархатистые, чуть хрипловатые нотки его голоса, она понимала, что, пожалуй, именно за такие моменты непредвиденной эйфории искренне, всем сердцем любила свою работу.