учитель и лис

      На груди покоилось что-то пушистое и тяжелое. Я с трудом разлепил веки и пытался в вглядеться в мутное бурое пушистое пятно на мне. Я пытался нащупать очки над подушкой, стараясь не спугнуть удобно устроившуюся лису, но ничего подобного не нашёл.       Дазай ткнулся мордой в мою щеку и потянулся лапками, покоясь на мне. Теперь когда и он проснулся, придерживая его, я сел на футон и начал искать очки. Глаза болели и все еще клонило в сон. Лис куда-то ушёл и вернулся с очками в пасти.       – Спасибо, – я потер их об юкату. – Я вчера уснул в фуро?       Дазай молча прикусил мою руку, оставляя едва заметные следы клыков на бледной коже. И чего он куда более зверинее сегодня.       – Ты вчера чуть не помер, ботаник, – огрызнулся он.       – Ботаники занимаются растительность, к слову. Я филолог по образованию. Ты где узнал такое слово? – я погладил лиса по мягкой шерстке.       – Услышал в городе как-то, – фыркнул Дазай. – Думал, это какое-то оскорбление. Человек, грубо добавил это.       – Ой, а работа, – я резко поднялся с места.       – Твои ученики уже заходили, – растянулся на футоне Дазай. – Второй раз гостиницы даже принесли: яблоки, овощи какие. Пожелали скорейшего восстановления дорогому учителю.       Он натужно слащаво протянул последние слова, умудряясь хитро по-человечьи улыбаться в облике лисы. На кухне Кёка уплетала паровою булочку и бросила её завидев меня. Раскинув маленькие ручонки, она обняла меня. И она переживала о моем здоровье.       – Скажи, что ты смог узнать моё имя, иначе я тебя укушу до крови за безрассудство. Ну, и потому что я истратил все силы на твою горячку, – Дазай поднялся на кухонный шкафчик. Я нервно опустил глаза. Он отдал все силы накопленный ради моего блага и здоровья. Едва ли лис воспринимает меня уже этакой добычей. Он топнул ножкой: – Не молчи.       – Нет, но остался один шанс, – я надломно ответил. Сердце в груди скакало, забившись от прилива незримого страха. Я сжал ткань юкаты.       И лис действительно укусил меня в ногу до боли, до крови. Но рана не зажила в миг, как раньше. Осталось её замотать бинтом, что он сам после и сделал, обернувшись в человека. Дазай глядел серьезно, но не злобно, как бывало в первые дни, скорее недовольно. И вправду для чего я жертвовал своим шатким здоровьем, ради имени. А получит он его и что дальше? Уйдёт? А может, свыкшись с нашим общим бытом, останется?       – Ты вроде как говорят, человек образованный. А думать совсем не умеешь, – наматывал он мою ногу. Я молчал. Вчера затея казалось минимум интересной, а сегодня просто глупой.       – А ночи Хякки Яко больше здесь не проходят? – вспомнил я о двух ёкаях в храме.       – Мы существа природные в большинстве своем. Человек больше не боится зверя, он боится быстро меняющейся действительности. Он владеет природой, опустив её до простых источников ресурса, – тяжело выдохнул лис. – И ответ я не участвовал в параде, не знаю. Ёкаев сложно найти сейчас.       – А я как компас сам к ним прихожу, видимо, – поправил спавшие очки.       – Ты маяк, Ацу-чан, – он поцеловал меня в носик, отчего я обомлел в стеснении.       Вечером пришла Фумико с каким-то свитками в корзинке и горячим мисо супом. Она была совсем бледна, когда рассказывал о вчерашнем дне со своей стороны. Перепугалась, что меня этой ночью не сталось. Выплакала слезы в тревоги. Мне право стало ужасно неловко перед ней, заставил её переживать о своем состоянии. Однако женщина порадовала меня своей искрящейся улыбки перед уходом.       Я сидел в гостиной освещенной люстрой, читая свитки. Дазай, банным листом, прилепился ко мне, приобняв сзади. Его голова посапывала на моей плече, руки сжимали к себе на поясе. Кёка сидела между моих ног, точа нож. Никому из живущих здесь ёкаев не хотелось покидать меня. Видимо, боялись, что я испарюсь.       «Злобный жадный до власти лис с тремя хвостами наслал беду на наше селение последние десять лет. Мой храм тихонько уходил в упадок, после того, как старейшина сжёг одну ри леса со своей живностью, отстрелял всех лис вдоль западного побережье. Позарился и на моих лис у храма, я отказывала. Но что моё слово против старейшины. Служительницы орали и плакали по утру в тот заполненный кровью посланников Инари. Перед храмом лежали мёртвые туши бедных несчастных созданий.       Меня саму уже злил этот беспечный лис, который избежал кары за свое деяние.       Я была повитухой лет десять назад у дочери самурая. Роды проходили в тайне от всех. Доселе я была зелена и не знала чей это ребёнок. В полночью в грозу родился мальчик, с виду человеческий, но аура ёкая застилала мне глаза. Даже не взглянув на ребенка, отец велел утопить его и бросить в реку за селом. Я отказала, сказав, что не смею отнимать ничью жизнь.       Дело не было мне до лиса, пока он разгулялся с большим размахом, сжигая поля риса в синем пламени нечисти. Сельчане просили, умоляли найти ему управу. Взяв священный лук, я отправилась в охоту.       После я поняла для себя. То был лисенок. Все казалось ему одной веселой игрой, где не следовало после деяния никакого наказания. Убить было бы слишком просто для этого животного. Потому я навеки забрала имя той генко...»       – Осаму, – позвал я лиса. Тот проснулся.       – Как ещё раз? – зевнул Дазай.       – Осаму, – тихо повторил, глядя на него. Лис улыбнулся без нарачитой театральщины, сильнее прижав к себе. Он оставил невесомый поцелуй на шее.       – Теперь, когда ты знаешь своё имя, ты волен, – тихо произнёс я. – Уйти или остаться твой выбор.       К полночи он ушёл.       Опустошенно я вжимался в одеяло всю ночь, пытаясь уснуть. В ту ночь я вспомнил давно забытые черты материнского лица, что оставила меня одного. Право я боялся признаться в себе в том, что боялся остаться один на перепутье, быть вновь брошенным на дороге жизни. Риск был всегда таким высоким, всегда была страшно, что так все и случится.       На рассвете сёдзи тихо отодвинулись и кто-то ткнул носом в мою щеку. Осаму улыбался котом, глядя на не спавшего меня.       – Я думал, ты ушел навсегда, – я приподнялся на локтях, на коленях у Осаму лежали розовые наливные персики.       – И уже расстроился? Плакал? – я помотал головой. – Я за персиками ходил.       Он сунул мне плод в руку. Я откусил персик. Рот заполнился сладостью и сочностью фрукта. По подбородку потекла струйка сока, которую лизнул Осаму. Что за привычка все лизать? Оттянув руку с персиком в сторону, лис поцеловал меня в губы.       – Если я откормлю тебя персиками, ты будешь сладким, – он облизнулся, хитро улыбнувшись и повалив на футон.