Ломаный контроль

      Питер провел несколько очень увлекательных часов в библиотеке, и, по правде говоря, его затянуло. В свое оправдание он может сказать, что ещё до всех фриков, плащеносцев и прочего, город уже был довольно необычным. В нём было столько интересного, и одни фотографии из старых газет выглядят как работа стим-панк художника.       А ещё чета Уэйнов имела даже большее влияние, чем думал Питер. Невероятно, сколько работы они проделали. Целый район был основан и сконструирован Соломоном Уэйном, и это впечатляло. Он только читал про очередной рост экономики после удачного вложения, и, как довольно странный результат, рост преступности, как у него зазвонил телефон.       Эванс смотрит на экран телефона, моргает раз, два и практически вскакивает с уже насиженного на одном из диванчиков места. Благотворительный вечер. Он забыл про благотворительный вечер. Он специально поставил будильник, чтобы, в случае чего, напомнить ему о том, что ему нужно собираться. Но будильник был рассчитан на то, что он уже будет в номере и у него будет несколько часов, чтобы собраться, когда он зазвенит. Черт.       К тому времени, когда Питер всё же выходит из библиотеки, проходит около пяти минут, которые он тратит на поиски выхода. Барбары нет на месте, и, несмотря на то, что он чувствует себя немного виновато за то, что ушел не попрощавшись, Питер просто направляется в номер. По его расчетам он сможет оказаться на вечере пропустив только первые двадцать минут. Успех в чистом виде, если вы спросите его. Особенно с учетом того, как шишки Готэма любят «модно опаздывать».       Он добирается до своего номера минута в минуту своих расчетов, почти в половину сократив предыдущее время пути. Чистое везение. Он вбегает в номер не особо беспокоясь о том, как при этом выглядит для других посетителей, одевается в костюм со скоростью выходящего на вызов пожарного, смотрит в зеркало и решает, что выглядит приемлемо. Не лучший его образ, он так и не побрился этим утром, еле-еле прилизал волосы, вместо привычной укладки, и в целом Питер подозревает, что немного смахивает на очередного богача, которого не волнует чужое мнение, а не на дотошного журналиста, но не то чтобы у него было время как-то на это исправить.       Питер благодарит себя из прошлого за предусмотрительность, хватает блокнот, да, он любитель старья, с подготовленными вопросами и личностями, с которыми он может продуктивно поговорить, а также сумку с вещами. Он надевает пальто и почти вылетает из номера. Эванс решает ехать на метро, которое, пока что, его не подводило, что, по общему признанию готэмцев, дело времени, но, что ж. Оно ещё выполняет основные функции.       Поправив очки на переносице, Питер стоит на станции, удерживаясь от нервной тряски ногой, и ждёт. Прокручивая в голове возможные сценарии того, как всё пройдёт, Эванс вздыхает. Он хочет поговорить, если ему удастся вырвать его из зубов других акул-журналистов, с самим Уэйном, возможно с кем-то из его детей и ещё несколькими партнёрами по бизнесу Брюса. — Боже, я становлюсь похож на одержимого, — бормочет журналист и потирает виски.       Первая непривычная для Питера статья, а он уже вышел из себя. Он знает, что его не уволят, что статья не имеет такого уж веса в принципе. Но он не может избавиться от мысли, что делает недостаточно. «Мама была бы разочарована», — вспыхивает в его сознании, и Эванс отмахивается от этой мысли как от назойливой мухи. Его родители, может, и привили ему чрезмерное чувство ответственности за то, за что он не должен его чувствовать, но он справится с этим. Он просто должен.       Однако его мысли снова возвращаются к отцу и матери. Он задаётся вопросом о том, как они. Питер не связывался с ними около двух месяцев, после очередного спора о его жизненном пути, очередного «Отец, мне двадцать пять, вы потеряли надо мной всякую юридическую силу 7 лет назад» и «Я закончил филфак, мам, при всем желании я не смогу перенять компанию.» Он понимал их опасения, но у них всё ещё был его младший брат, который, как он знал, жаждал перенять весь опыт родителей и занять место директора компании как только появится возможность. В конце концов, они развелись, но у Питера есть чувство, что они иногда созваниваются только чтобы обсудить, какое разочарование их первый сын, и как бы снова сказать ему об этом.       Когда Эванс выходит из метро и отправляется к зданию, в котором назначено мероприятие, его желание быть там не больше, чем у ребенка оказаться перед дантистом. Он выдыхает, смотрит на часы на телефоне, пришёл раньше, чем планировал на три минуты, и решает, что вечер должен пройти не так уж и плохо. Пару часов вариться среди снобов, конечно, не предел его мечтаний, но он может пообщаться со своими коллегами из других городов, когда закончит получать высказывания от людей из списка. Если получит. Шансы всегда 50/50, даже в его городе, в котором большинство людей — открытая книга. За прошедший день Питер уверился, что готэмцы нисколько не похожи на жителей Иллиака.       Он надевает свой журналистский пропуск и входит в здание, замечая всего несколько папарацци у дверей, что могло бы удивить его, но, как известно, чем ты богаче — тем дольше можешь задерживаться, так что большинство, наверное, просто не побеспокоилось прийти раньше. «Скорее всего — думает Питер, — это стажёры.» Новички часто не знают «правил», приходят минимум за полчаса до начала мероприятия, берут всё, что им дают и уже потом разбирают весь мусор на работе или дома. Ну, новички и гости. Опять же, в каждом городе свои правила, хотя в большинстве городов они схожи. Питер уже и забыл, каково это — менять структуру общения, чтобы не получить «Да что ты о себе возомнил?!» или «Как будто ты понимаешь!» прямо в лицо. Богачи такие ранимые.       Когда он оказывается внутри, там на самом деле много людей, но лишь часть выглядит как «приглашенные». Большая часть — такие же гости города, как и он, и обслуживающий персонал. Что ж, даже низшие слои общества знают «правила», поэтому неудивительно, что некоторые богачи стараются придать себе больше значения, чем они представляют на самом деле.       За прошедший час Питер успел осмотреть весь зал, нашёл несколько аварийных выходов, тревожно запертых, но кто знает, может это защита от нападения со спины, познакомился с некоторыми репортёрами, богачами и даже перекинулся парой слов с персоналом.       Как и ожидалось, большинство людей появилось ближе к середине часа, больше шума и гораздо больше выскочек, чем Эванс хотел бы видеть. Но работа есть работа, он поговорил, действительно поговорил, только с частью людей из списка, остальные отмахнулись от него как от назойливой мухи и даже не взглянули на него или кинули «Брюс Уэйн? Придурок какой-то» и тому подобное. Ну или пошлые комментарии, что, если не хуже, то точно не лучше.       Для справки, он спросил и их мнение насчёт вечера и музея, в который пойдут деньги, хотя и знал, что большая часть пришла лишь похвастаться деньгами. Он не мог винить своих коллег, которые тайком выпивали один или два бокала шампанского, хотя сам лишь морщился от такой мысли. Он не хочет потерять линию диалога, если напьется.       Когда проходит ещё десять минут, в здание, наконец, входит Брюс Уэйн собственной персоной. Его походка кричит, что вечеринка, несмотря на то, что это не вечеринка, принадлежит ему. За ним следует мальчик, по виду лет двенадцати, по лицу которого можно понять, что быть здесь он хочет не больше, чем сам Питер. Их внешнее сходство неоспоримо и Эванс узнает в мальчике Дэмиана Уэйна.       Он не успевает задаться вопросом, где остальные, как вспоминает, что Дик Грейсон давно уехал в Блудхейвен и его не видели на таких мероприятиях почти три месяца, Тимоти Дрейк, вероятно, сосредоточен на том, чтобы удержать управление Уэйн Интерпрайзис у себя в руках, а Джейсон Тодд не так давно лишился статуса «мертвец» и вероятно не появится на таких мероприятиях ещё годик. Питер почти завидует ему, он бы всю жизнь не смотрел бы на эти лица.       Эванс с разочарованием смотрит на то, как кучка журналистов подбегает к Уэйну и устало вздыхает. Он подозревает, что такими темпами заработает себе мигрень, потому что столько стресса, сколько приносит ему работа в Готэме, ему приносит только переодический созвон с родителями. Может не стоит думать о дальнейшем партнёрстве, жизнь у него всё-таки одна.       Когда кучка расходится, проходит ещё полчаса, за которые Питер умудряется получить несколько высказываний от всех остальных людей из списка, оставляя только Брюса и Дэмиана, что, честно говоря, удобно. Он направляется к миллиардеру, стоящему без сына и общающемуся с пожилой леди, принадлежащей очередной богатой фамилии с сложной историей — Бэнтон, Бэнсон? — и немного откашливается в попытке привлечь внимание. — Мистер Уэйн, — кивает Питер, — мадам, — он смотрит на женщину, — Жаль вас прерывать, но у меня есть несколько вопросов к мистеру Уэйну. Если вы не против? — Эванс выдавливает свою вежливую улыбку, отработанную специально для подобных мероприятий. — Ох, какой милый молодой человек, — она улыбается, — Конечно, конечно. Уверена, Брюси уже устал от компании такой старухи как я. — Что вы, миссис Бэнтон, — хм, Питер был прав, — всё совсем не так, — Брюс улыбается в ответ, и эта улыбка настолько же настоящая, насколько улыбка Эванса, — Я обязательно вернусь к вам, но, знаете, эти журналисты не могут без меня, — смех звучит почти искренне.       Питер одним усилием воли сдерживает свой дергающийся глаз. Это не первый подобный комментарии в его сторону, но Эванс чувствует, что если ещё парочка людей выскажется насчёт его профессии или «неподобающего внешнего вида, вы только гляньте, что он из себя строит», то Питер просто кому-нибудь врежет. Журналист готов признать, со всей горечью в сердце, что такого лицемерного общества он ещё не видел. Что ж, немного неприятно, что он недооценил их, но ничего такого, с чем он не справится. — Очень мило, что вы готовы так благородно собой пожертвовать, — бровь Брюса слегка поднимается на это высказывания Питера, хотя он и продолжает улыбаться, — Однако у меня всего пара вопросов.       Он не врёт, ему пришлось напрячься, чтобы хоть что-то выдумать, потому что он не драматизировал, когда сказал, что Брюса Уэйна «обсосали». Всё, что хочет сегодня — отследить его взаимодействия с другими людьми и понять реакцию на вопросы. Питер, конечно, не думает использовать это в своей статье, но хорошо знать респондента — всегда удобнее. Ему не нужно будет танцевать вокруг да около в попытках выяснить как стоит говорить, а как стоит не говорить. — Ну, тогда полагаю, что скоро к вам вернусь, — Уэйн обращается к женщине, — ведите меня за собой мистер… — Он делает паузу с намеком. — Где мои манеры? Прошу прощения, мистер Уэйн, — Питер улыбается, — Рядом с такими влиятельными личностями я растерялся. Меня зовут Питер Эванс, — он протягивает руку для рукопожатия, но его просто хватают за плечо в обнимающем жесте и уводят подальше. — Ах, Питер, можете звать меня просто Брюси, мистер Уэйн я только на бумажках, — несмотря на небрежность, Эванс почти уверен, что не смог бы выбраться из объятий не приложив некоторых усилий. — Боюсь я на работе и не могу позволить себе подобных фамильярностей, — Питер кладёт руку на запястье Уэйна в попытке убрать её, и его отпускают. — Какая приверженность дисциплине, жаль, что таких как вы осталось так мало, — Эванс готов поклясться, что Брюс театрально вздохнул. Он начинает думать, что это очень плохая шутка, — Мне кажется, что уже все журналисты забыли, что такое уважение к личному пространству, — Уэйн качает головой и смотрит куда-то в сторону, но, когда Питер смотрит туда же, там стоит лишь другой журналист, который выглядит немного неловко, ссутулившись, словно пытаясь занять как можно меньше места, и несколько богачей. Это звучит как внутренняя шутка, которую Эванс не понимает, но он откидывает эту мысль. — Я уверен, что всё не так плохо, как вы думаете, — уверяет Питер, — я знаю множество очень уважительных журналистов. Но мы тут не для этого, не так ли? — Он достаёт свой блокнот, — Я надеюсь вы не против, если я буду записывать?       Лицо Уэйна на секунду выражает что-то, что Питер интерпретирует как искреннее удивление, когда он замечает блокнот, но тут же возвращается к улыбке миллиардера. И, если Эванс будет откровенен, она ему не нравится. — Конечно нет, это просто замечательно, — Брюс снова касается его плеча, и Питер отмечает это у себя в голове. Высокая тактильность? Неосознанное желание расположить к себе? Осознанное желание расположить к себе? Это размышления на потом. — Отлично, тогда начнем. Хотелось бы начать с вашего отношения к данному вечеру. Насколько мне известно, собранные деньги отправятся на восстановление музея после неудачного нападения Двуликого на него. Что вы думаете по этому поводу? — Ну, — Уэйн смеётся, — я ничего не думаю, — Питер сдерживает желание хмыкнуть, — Это же вечеринка. А я люблю вечеринки, на них мне уделяют много внимания, — и улыбка в тысячу ватт в довершение.       Эванс жалеет, что всё-таки не перерисовал найденное в интернете «Бинго фраз Брюса Уэйна». На самом деле забавная штука, Питер даже может припомнить что-то похожее на то, что только что сказал Уэйн, в табличке. Он решает просто записать сказанные фразы и потом вычеркнуть их из неё, когда вернётся в номер — Ммм, — отвечает он, всё же черкая в своём блокноте, — Тогда, что насчёт…       Питер даже не закончивает предложение, как у входа раздаются выстрелы и начинаются крики. Он мгновенно поворачивает голову в сторону шума, но успевает заметить лишь типов в лыжных масках. Эванс бы посмеялся над старомодностью и нелепостью, но слишком озабочен «Твою мать, я не хочу умирать» мыслями. На секунду он думает, что его в мозгу просто произошло короткое замыкание, и он замирает на месте.       Кто-то зовёт его, хватает за плечо, параллельно ругаясь на весь мир, и тащит в сторону. Питер понимает, что это Брюс только когда уже сидит у стены рядом с ним и кучкой других людей и смотрит на группу вооруженных людей. Его разум медленно отмирает, а в голове отчаянно звенит колокол мыслей. Пытаясь контролировать дыхание, он в панике сжимает свою сумку, на самом деле жалея, что не проигнорировал будильник. Вечер мог пройти так спокойно.       «Террористы. Это террористы. Или банда. Скорее всего банда. Только бы это была банда, — почти умоляет про себя Питер, а затем злее, — Я провожу один день в Готэме и уже под угрозой смерти, — он сильно сжимает челюсти, — Ради всего святого, что не так с этим городом?»       Он пытается успокоиться, но его вторая после ступора реакция — ярость, смешанная со страхом — кричит ему, что надо бить и бежать. Только здравомыслие удерживает его на месте, пока он тяжело дышит. Жаль, конечно, что никто не намерен ждать, пока Питер успокоится. — Высшее сословие Готэма, — кричит, видимо, главарь, хотя в помещении невероятно тихо, — вы долго грелись под теплом своих денег. Пора бы одолжить немного огонька нам, бедному сословию!       «О боже, они ещё и драматичные придурки, — Питер внутренне стонет, — вечер не может стать хуже.»       Он кидает взгляд на рядом сидящего Брюса и видит, что он тоже напряжён, но смотрит на напавших с явной неприязнью. Как будто они разбили его любимое Феррари, а не угрожают ему и всем в помещении пулей в лоб. Питер не знает, храбрость это или тупость. И он не думает, что хочет выяснять это в ближайшее время.       Когда он смотрит на других, то замечает панику только в нескольких людях, которых он видел у входа в самом начале, и парочке не так богато одетых гостях. Все остальные выглядят такими же недовольными, как Уэйн. Готэмцы, черт бы их побрал, видимо привыкли. Опять же, что с этим городом не так?       «Возможно у них есть план, какой-то сценарий поведения в таких ситуациях, » — эта мысль немного успокаивает Питера, хотя он всё ещё готов рвануть в любую секунду, и он терпеливо ждёт, пока главарь не закончит читать речь. –… Поэтому мы очень не прочь получить небольшой выкуп за вас всех, — ухмыляясь, заканчивает человек в маске, — Можете не волноваться, мы просто ждём звонка от полиции. Просто сидите тихо и мило, и, если всё пойдёт по плану, мы, вероятно, никого не убьём, — говорит мужчина, и Питер не очень ему верит.       Журналист морщится. Эванс читал и смотрел новости, в том числе и прямые эфиры. Это всё будет длиться несколько часов, может чуть дольше, если только кто-то не вмешается. Скорее всего он снова поздно вернётся в номер и не выспится. Только если, Питер глубоко выдыхает, только если он вообще выберется отсюда.       «Боже, как Честер так живёт… Я пожму ему руку, куплю пива, спрошу совета и узнаю контактный номер его психолога, — думает журналист, хмурясь и пытаясь разглядеть, чем занимаются преступники, — Как он ещё не поседел от такого стресса?»       Питер, наконец, расслабляет напряжённую спину и полноценно опирается на стену позади него. Он хочет верить, что всё закончится относительно быстро, но, как уже известно, всегда проходит как минимум один час. Или приходит Бэтмен. Или, почему-то, Супермен. Это было несколько раз, что уже довольно странно, но, Питер решил, что это из-за того, что они с Бэтменом коллеги. Помощь товарищам, все дела.       Эванс немного сдвигается, щурится и присматривается к преступникам. Они переговариваются, нервно ходят по залу и держатся за оружие как свою жизнь. Что, если подумать, справедливо, но всё равно кажется странным. Питер присматривается и…       «Ох… Это нехорошо, » — Эванс нервно сглатывает. Оружие на самом деле необычное. Если спросите Питера, то магическое или инопланетное. Или оба сразу. Что-то, с чем мог бы выступить Лекс Лютор. Или кто-то ещё из галереи богатых злодеев и преступников.       Против его же воли, колесики в голове Питера начинают крутиться. Необычное оружие, неопытные преступники, которые, теперь, когда Эванс об этом думает с более ясной головой, скорее всего, наёмники. Нервное поведение захватчиков, как будто они чего-то ждут.       «Итак, это либо что-то крупное, уровня Лиги справедливости, и они пытаются отвлечь лучшего тактика в команде в его же городе… Либо это ловушка, — Питер поджимает губы, — Или я ошибаюсь и эти парни нашли откуда-то неотслеживаемую инопланетную технологию. Или сильного, настолько, что они были убеждены, что оружие сможет тагаться с Бэтменом и, в случае чего, Лигой справедливсти, мага, который заколдовал оружие и… Ладно. Звучит неубедительно, — Эванс ещё некоторое время напряжённо вглядывается в захватчиков, — Кто вообще будет так напрягаться для захвата заложников?» Как только Питер заканчивает свою мысль, панорамные окна здания разбиваются и в окно впрыгивают супергерои.       «Бог покинул Готэм, » — решает Питер, укрываясь от осколков и наблюдая за разрастающейся паникой.