Мне тебя обещали!

Утренний лёд перед короткой программой. Анна максимально собрана. Элементы выполняла изящно, прыжки тоже были в порядке. Этери это радовало. Но она заметила, как взгляд брюнетки часто падает на рыжую бестию, которая рассекала лёд под собой. Женщина машет фигуристке рукой, и та через пару секунд подъезжает к борту. — На сегодня всё, советую тебе хорошенько отдохнуть и настроиться на прокат. Щербакова кивнула, после чего вышла за борт и натянула чехлы. Рядом валялись чехлы Саши. Девушка взглянула на лёд и нашла её взглядом. Смотрела недолго, может пару секунд. После чего подошла к лавке и кончиками пальцев поправила её чехлы ровней. — Ань, — касается плеча Этери, и они вместе выходят со льда. — Да, Этери Георгиевна? — Перестань думать о соперниках. Девушка поджала губы, молча шагая рядом. — Думай о себе и своём результате. Ты меня поняла? — был строг, но одновременно мотивирующий голос тренера. Брюнетка кивнула, на что Этери закатила глаза. — Ты поняла меня или нет? Я не слышу. — Да, Этери Георгиевна, — выдавила из себя Щербакова, на что Тутберидзе улыбнулась. — Так-то лучше. Ладно, ждём тебя внизу. Щербакова кивнула и, стоило тренеру скрыться за одним из поворотов, как она развернулась и отправилась обратно на лёд. Прохладный ветер пробежался мурашками по коже девушки. Она моментально находит взглядом Трусову, которая работала так усердно, будто недавний сон Анны был и вовсе не сном. Вдруг, взгляд зелёных глаз со льда столкнулся с Аниным из-за борта. На какое-то время, показалось, что вокруг всё замедлилось. Что они смотрели друг на друга около нескольких минут, но на самом деле это были пару ничтожных секунд. Девушка на льду сбилась, покатившись без движений. — Саша, не спи! — приказал Плющенко, что заставило девушку прийти в себя, но дальше, выполняя элементы программы, она без конца поглядывала за борт и, когда упала с прыжка, Анна решила, что ей лучше уйти. — Да что с тобой, Саша? Соберись. Рыжеволосая медленно поднялась на ноги, провожая взглядом Щербакову, которую со льда встретила Женя. — А ты чего ещё не переоделась, Аня? — брюнетка развела руками, — мы ждём тебя в фое, а ты ещё даже коньки не скинула. Младшая фигуристка слегка замялась, но быстро успокоилась. — Там Саша... Я хотела немного посмотреть, — её голос был робким и виноватым. Медведева тяжело вздохнула, слабо улыбнувшись, — я понимаю. Сама постоянно наблюдала за Алиной на тренировках. Только мы катались на одном льду, и я сразу поняла, что меня ждёт. — Жень, а как нам... Ну нам, с Сашей, вернуть нашу дружбу? — её вопрос был таким детским, что Жене показалось, что она разговаривает с ребёнком. Старшая усмехнулась, — ты спрашиваешь это у человека, который сделать этого не смог? Анюта пожала плечами, и девушки направились в раздевалку. — Мы с Алиной тренировались вместе и это сложнее, чем у вас. Знаешь, сначала как-то общались, дружили. Пока я не начала видеть в ней соперницу. Она быстро догнала меня, наступила мне на пятки на России, и я поняла, что у меня очень мало шансов. — Ты с самой России всё знала? — удивилась девушка и закрыла за собой дверь раздевалки. — Ну как, «знала» - это громко сказано. Я почувствовала стук в дверь позади меня. Я почувствовала, как она близко. И тогда мне стало не по себе. Аня слушала внимательно, одновременно расшнуровывала коньки. Но внутри сидел вопрос, который так и рвался наружу. И наконец вырвался. — Почему ты ушла, Жень? Я столько лет пытаюсь в этом разобраться. Но везде пишут и говорят по разному. По позвонку старшей пробежался холодок, а за собой притащил и муражки. Она снова вспоминает те дни и ночи после своего серебра. Вспоминает, как не спала сутками. Как плакала, билась в истериках. Как в ней поселились ужасное сочетание - любовь и ненависть. Как одно перевешивало другое каждый божий день. Но по сей день Женя ловит себя на мысли, что не прости ей её слов. Ей хотелось стереть себе память и забыть, как страшный сон, тот вечер в олимпийской деревне Пхёнчхана. Тот самый вечер, когда всё в голове Жени перевернулось. Чёрное небо поглащало включённый в номере свет. Брюнетка запихивала свои вещи в чемодан. Даже не пыталась их сложить, просто пихала, что было мочи. Слёз уже не было, это было сплошное опустошение. Растерянность. Чувство, что так мало времени. Что она не успевает и куда-то опаздывает. Всё это ело душу, нагнитало на сознание. Тревога забилась в сердце, когда рука старшей забилась об дверь в её номер. Женя выдохнула и, медленно поднявшись, пошагала в сторону выхода. Снова стук. Такой настойчивый, уверенный. — Кто? — Ты знаешь, кто. Брюнетка выпускает воздух и открывает дверь. Она. Всё такая же красивая, прекрасная и очаровательная. Только теперь все эти чувства губит обида, которая оказалась сильнее любви. Обида на того, кому ты наивно доверял. А по твоему доверию просто прошлись и вытерли ноги. — Пустишь? — голос её виноват, да так робок, что хотелось тут же его сломать пополам, словно это сухая ветка. Брюнетка лишь повела взглядом в номер, да и сама просто развернулась и принялась дальше пихать вещи в чемодан. Женщина закрыла за собой дверь с едва слышным щелчком и прошла за Ней. — Жень, нам нужно поговорить. Блондинка так волновалась, что её сердце готово было сломить ребра с грудной клеткой. — Говорите, — тихо, спокойно и крайне безразлично. То, что она заслужила. Этери в эту же минуту замялась, совершенно не зная, с чего начать. Тишина топила лишь гостью, ведь Женя к ней за пару дней привыкла. У Этери не хватает сил смотреть в глаза, которые ещё какое-то время назад горели. А не перегорали. — Как ты себя чувствуешь? Брюнетка не поднимала взгляда, втыкала в распахнутый чемодан у ног и медленно забрасывала вещи с кровати. — Как всегда, — она пожала плечами, — лучше всех. — Не лги мне. — Но вы же мне лгали, — отрезает брюнетка и наконец поднимает свои карие на неё. Блондинка молчит, пытаясь разобраться в голове. — Или скажете, что понятия не имеете, о чем я? Я не удивлюсь. — Я... — она снова замолчала. Опешила от таких высказываний. — Вы. Именно вы мне говорили, что никак не повлияет эта чёртова программа на моё чемпионство, — брюнетка повышает голос, — я шла к этой медали очень много лет! Я убивалась на этом льду, а вы и шанса мне не дали забрать это золото! Я идеально откатала эти программы! И-де-аль-но! И ни черта не получилось, а вы мне клялись! Клялись, блять, что это будет моя олимпиада! Что в итоге? А? Брюнетка говорила чётко, громко, отточено и без остановок. Слюни брызжали по сторонам. В Жене сидела такая простая человеческая обида. После стольких лет, что они прошли вместе, она не могла принять, что есть у неё кто-то ещё. Кто-то ещё лучше неё. — Я думала, что научила тебя всему, — выдохнула блондинка, — но, как оказалось, нет. — И что же вы упустили, Этери Георгиевна? Чего мне не хватило? — Я не на учила тебя достойно принимать поражение. А тебе не хватило чести. Брюнетка широко развела руками и кивнула, — зашибись! Вот, в чем дело-то. В че-ести! — Сколько же в тебе говна, Медведева. Ты разве ни черта не понимаешь? Стране нужно было золото. Начальству от меня нужно было золото, я его принесла. Брюнетка открыла рот, сперва и вовсе не найдя слов. Этери была зла не меньше Жени. В первую очередь, на себя. Но даже не понимала этого. — Значит, я просто приносила золото в зубах вашему начальству? — Нет, ты не поняла... — Пошла вон, — голос её - раскалённая мачете. Готова сносить головы с плеч без секунды сомнений. Этери впала в ступор. Первый раз в жизни девушка обратилась к ней на "ты", да ещё и в такой форме. — Женя, — строго присекла Этери, но это было зря. — Я сказала, пошла вон отсюда! Видеть тебя не хочу! Брюнетка хватает то, что было под рукой, а это был пульт от телевизора, и кидает в стену возле женщины, — убирайся! Женщина даже на секунду испугалась, ведь подобной агрессии со стороны Жени она никогда не замечала. Тем более, в свой адрес. — Хорошо, я ухожу. Брюнетка отпустила слёзы, закрывая лицо руками. Эмоции скакали в разные стороны, и она не могла совладать даже сама с собой. — Нет, стой. Этери высокомерно улыбается и поворачивается лишь головой. — Я не выдержу этого без тебя. Женщина усмехнулась, хотя внутри всё разрывалось. Лучший способ защиты - нападение. Или по крайней мере - показать, что ей по барабану. — А мне плевать, — она пожала плечами, — теперь это твой одиночный путь и делить с тобой твоё горе я не собираюсь. Медведевой на секунду показалось, что кто-то тушил спички прямо об её грудь. Болело где-то внутри, да так сильно, будто ей причинили эту боль физически. Она даже не сразу понимает, что услышала. Но присутствие тренера ощущаться перестало после тихого щелчка закрытой двери. — Просто решила кардинально сменить обстановку, — брюнетка встала с лавки спустя минуту тишины, а Аня лишь поняла, что подняла не ту тему для обсуждения. Женя поправила волосы и, бегло оглянув раздевалку, — жду тебя вместе со всеми внизу. И давай быстрее. Щербакова поджала губы. Стало немного неудобно, ведь Женю эта тема однозначно уколола. Медведева быстрым шагом отправилась к остальным тренерам, но останавливать она не собиралась и, беглыс взглядом столкнувшись с глазами Тутберидзе, ещё более отчетливей вспомнила тот вечер. Отвернувшись, она облизнула губы и вышла на улицу. Она снова окунулась во времена, когда воспоминания становились сильнее настоящего. Вдруг, на плечо легла рука, что заставило обернуться. — У тебя всё в порядке? — её голос отстранённый, но по прежнему взволнованный за её самочувствие. Брюнетка тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Говорить не хотелось, пускай и было, что сказать. Прохладный ветер бил в лицо и развивал пряди волос. Она открывает глаза и смотрит в глаза напротив. Этери не понимает, что произошло, но всё равно пытается вести себя холоднее. — Просто забери все свои слова обратно, — вполголоса пробормотала Женя, не отрывая взгляда от глаз блондинки. Старшая нахмурилась, — не понимаю, о чем ты? — Я тоже иногда не понимаю. Просто забери, может, мне так будет легче всё это отпустить. Женщина всерьёз задумалась, что умудрилась сказать. Но даже не догадывалась, что Женя вспоминает именно Олимпиаду. — Жень, — старшая оглянулась по сторонам, после снова вернула взгляд к её карим, — я забираю все свои слова обратно. Девушка медленно кивнула и, сделав шаг навстречу, припала головой к её груди, а руками крепко обхватила её спину. Женщина с каждой минутой забывала, как реагировать. Она посмотрела на макушку под своим подбородком и аккуратно обняла её плечи руками, уткнувшись носом в голову. Создавалось такое впечатление, как будто и вовсе никаких ссор не было. Будто всё в порядке. Но именно сейчас они обе обоюдно от этого отступили. Женя подняла голову и, не разрывая объятий, — почему ты не хочешь просто быть счастливой? Этери даже показалось, что ей послышалось. Но голос Жени был такой замученный, будто её это уже настолько задрало. Они разомкнули объятия, но взгляда друг от друга не оторвали. — Я счастлива. — Пока не откроешь глаза. Этери усмехнулась, — по твоему, я могу быть счастлива только с тобой? Из корпуса вышли двое тренеров и Щербакова. Женя обернулась, после снова на Этери. — Люди, которые рискуют своей жизнью, знают, что все карьеры никчёмны. А люди, которые не способны рисковать карьерой, ведут никчёмную жизнь. Она пожала плечами и оставила её с этими мыслями, уходя в сторону ожидающего их автобуса. Поздный вечер. Свет в окнах квартир постепенно гас, переставая осветлять улицы под ними. Этери лежала на кровати, слушая рассказы Вероники о работе. Но мыслями она была далеко во вчерашнем вечере. — Как-то так. Как у вас там дела? Женщина смотрит на брюнетку внимательно, но почти не слышит. Вероника машет рукой в камеру, — ау-у? Блондинка моргнула и слегка встрепенулась, — да-да, капец у тебя там завал. — Этери, — была максимально серьёзна в лице Ника после неправильного ответа, — что-то произошло? Блондинка тяжело вздохнула и отвела взгляд в сторону. После резко обратно на неё, — у тебя кто-то есть? Собеседница расплылась в улыбке, — да, ты. — Нет, кроме меня. — Почему ты спрашиваешь, не понимаю? — Если спрашиваю, значит так надо. Брюнетка сменила позу и села на кровать в позу лотоса. — Нет, никого нет. Блондинка подперла лицо рукой. Из головы никак не выходила Женя и её слова. Также не выходили слова Вероники. — Я дала повод в себе сомневаться? — осторожно спросила Вероника, наклонив голову вбок. — Не знаю. Пока что не знаю, — Этери наконец выплыла из своих мыслей, — созвонимся завтра. Я хочу спать. Брюнетка нахмурилась, — ну ладно. Спокойной ночи. — И тебе. — Я люблю тебя. Этери смотрит на лицо женщины через экран. Эти слова так много для неё значили, но она всё меньше в них верила. — Спокойной ночи, Вероника. И Этери сбрасывает трубку в дискорде. Недолго думая, поднимает ноутбук с колен и убирает на полку. Открыв шкаф, вынимает бутылку джина и две бутылки тоника. Обычно пьёт вино, но сегодня его не хватит. Разведя коктейль, женщина выпила первый бокал залпом, чтобы дальше шло гораздо легче. Второй, третий, четвёртый. На пятом бутылка закончилась, ведь алкоголя в стакане было больше, чем разбавки. Перед глазами плыла картинка, а движения стали затянутыми и неточными. Различать и отсартировывать мысли становилось тяжелее, а держать всё в себе буквально невозможно. Прыгнув в тапки, женщина вылетает из номера и направляется в номер по соседству. Через три двери останавливается, выдохнув и совершенно ни о чем не подумав, стучится. Дверь отворяется. Брюнетка успевает лишь на секунду заглянуть в бездонные глаза напротив, прежде чем её вталкивают вглубь. Дверь закрывается за спиной, а Этери крепко обхватила руками шею брюнетки, затягивая ту в глубокий порывистый поцелуй. Женя времени не теряет. Хватается за её талию и тянет за собою, буквально рассыпаясь от напора блондинки. Время останавливается, планет больше не вращается. Воздуха не хватает, когда Этери медленно роняет брюнетку в кровать на лопатки. Они отрываются друг от друга, быстро и горячо дыша. Женя теряется в кофейных омутах, которые явно были чем-то одурманены. Этери нависает над девушкой, также бегая по её глазам. — Этери, — шепчет Женя, еле разглядывая её черты лица в полумраке. — Не говори мне больше ничего. Её перегар от алкоголя отчётливо ощущался в новом поцелуе, которым старшая останавливает любые речи Жени. Этой ночью стены этого номера впитывали каждый стон, даже еле слышный. Одежда была раскидана по комнате, а матрас, даже в таком дорогом отеле, изредка поскрипывал от напора старшей. Мрак и тусклый свет улицы обволакивал каждый изгиб идеального тела. Запах духов, нанесённый утром, усилился. Она сорвалась, не в силах больше держать всё это в себе. И в эти минуты стало наплевать на всех. На Веронику, которой она обязана. На чемпионат, который вот-вот состоится. Даже на то, что будет утром. И чувств, искреннее, чем сейчас, она никогда не испытывала. Ей хотелось дальше чувствовать Её руки на своём теле. Дальше слышать её сладкие и ломкие стоны возле уха. Дальше осознавать, что она решилась. Ей больше не хотелось вести никчёмную жизнь без честности к себе. Ей хотелось быть счастливой в моменте, который ей предоставлен. И именно сейчас, как никогда ранее, ей хотелось открывать все двери без стука и с первого раза.