Мне тебя обещали!

Среди ночей бессонных Я размышлял о бесконечном. Почему ты предала? Не понял. Почему ты нанесла увечий? Возможно, я простил. Возможно, просто свыкся. Возможно, отпустил. Но так и не смирился. И всё это живёт внутри меня, И ждёт своего часа. Когда вернёшься ты, забуду я. Когда забуду я, настанет наше счастье. — Набирай скорость! — командует Тутберидзе, разъезжая по пятам за Медведевой. Но она снова откидывает голову назад, разворачиваясь к борту. — Заново! Женя скалится, упираясь руками в колени и восстанавливая дыхание, — это уже тринадцатый раз, Этери Георгиевна! — Если надо будет, значит будешь делать сто тринадцать раз! — пресекает её выкидоны старшая и отъезжает за блокнотом к столу. Глейхенгауз осуждающе оглянул старшую, фыркнул и отвёл взгляд обратно на лёд. — Дань? — вопросительно взглянула на парня женщина и вытащила из стакана карандаш, — что-то не так? — Всё не так. — недовольно рявкает молодой человек, но взглядом её не одаривает. — Прям так...— женщина убирает блокнот и облокачивается на борт,— и почему? — Ты слишком сильно на неё налегаешь. — кратко и по делу. — С чего бы это? Женя проезжает мимо и напрягает слух, дабы услышать хоть что-то. — Ты видишь, что ей тяжело. Она только на ноги встала после коронавируса, сама хоть болела? Знаешь, как тяжело восстанавливаться? Женщина меняется в лице. И если сначала она была настроена спокойно, то сейчас её всё это напрягло. Она не любит, когда кто-то оспаривает её персональное мнение. — Ты не подумал, что мне виднее? Я знаю, на что она способна. И это не её максимум. — А может она не может сейчас работать на максимум? Осади свой пыл... и засунь свои обиды поглубже, будь серьезней. — последнее отлетело от языка отточено, обиженно и строго. Но очень тихо, чтобы слышала только она. Именно это-то от Жениных ушей и ускользнуло. — Чего... ты не попутал берега, а? — Кто ещё скажет тебе правду, м? Она? Нет. — парень был настроен весьма решительно. Было видно, что он давно держит это в себе. — О каких это таких "обидах" идёт речь? С чего ты взял? — Потому что ты не простила её, из тебя это лезет. Она ничего тебе не сделала! — Заткнись ты, чёрт возьми. — шепчет Этери, отводя взгляд от его как никогда раньше раздражающего лица, — и больше никогда мне такого не говори. А я сделаю вид, что этого не было. Женщина задумалась над его словами, мысленно уже находясь не здесь, а в далёком 2018. 18 января 2018 года. Квартира Тутберидзе. 8:43 Подняться было тяжело. Ночью она не могла спокойно спать. Чувство тревоги не покидало. "Что она хотела мне сказать, чёрт? Я чувствую, что в её голове сидело что-то очень важное. Я что-то упустила. Чёртов телефон, как же не вовремя!" - вертелось по кругу в голове всю ночь. Она часто просыпалась, ворочалась. Будто чувствовала, что причина беспокойного сна удаляется с каждой секундой на километр от неё. — Да всё, встаю. — разговаривает с будильником женщина, но позже понимает, что мелодия отличается. Это звонок. Она берёт телефон в руки и щурясь от яркости экрана пытается прочесть имя контакта. — Коган? Тебе чего в такую рань, господи. — женщина принимает вертикальное положение на кровати и снимает трубку. — Да, Александр Ильич? — Этери Георгиевна, что за чертовщина у вас там происходит? — был крайне зол мужской бас, заставив Этери вмиг "проснуться". — А что у нас происходит, Александр Ильич? — спокойно спрашивает Тери, подумав было, что случилась какая-то мелочь. Но если бы она только знала... — Какого чёрта, я спрашиваю, Медведева уже в Торронто?! — переходит почти на крик мужчина, а Этери от резкости сказанного аж дёрнулась. — Где Медведева? — ничего не понимает Этери. — В Канаде ваша Медведева! — Подождите, как в Канаде? Быть такого не может, она сегодня... — будет на тренировке, хотела сказать женщина и осеклась, широко раскрыв глаза, — подождите... — Да дождался уже, Этери! — никак не может угомониться директор, фыркая и плюясь в трубку. — А что она там делает? Откуда вы это узнали? — Господи, что за сырбор!? Новости включите! Жду у себя через час и ни минутой позже! — и он повесил трубку. Знаете это ощущение, когда что-то случилось, ты ещё не понял что, но догадываешься, и мозг кричит: "нет, нет, нет! только не это!". Именно это испытывала Этери, набирая в поисковик Google "Медведева улетела в Канаду". И как назло судьбе первая ссылка оказалась на видео из аэропорта. Следующие минуты, как в тумане. Она не помнит, как смотрела это видео, но слова чётко и навсегда отпечатались в её памяти. "Моим наставником теперь является Брайан Орсер". Существуют пять стадий депрессии, которые проходит каждый. И первая стадия начинается почти сразу. 1. Отрицание. В этот день она прошла её вдоль и поперёк. Приехав в федерацию, выслушала все нотации, но молчать не стала. Всё отрицала. — Она не могла просто взять и уехать, вы не понимаете!? Мы тренируемся вместе одиннадцать лет! Она не могла! — Но всё говорит об обратном, Этери. Что вы пытаетесь доказать? — Она бы сообщила мне. Я бы никогда её не отпустила. Как только она приземлиться, то включит телефон и перезвонит мне. Это неправда, что-то здесь не так. — она говорила так быстро и скомкано, будто, если замолчит хоть на секунду, сама перестанет верить в то, что вообще несёт. — Этери... — Нет, вы не понимаете, Александр Ильич, она... — Этери! — наконец она замолкает, проглатывая слёзы и не давая слабины разрыдаться прямо здесь, — всё. Нечего тут понимать. Она ушла от вас. Примите это. 2. Злость. Шёл третий день после ухода Жени и осознание того, что её нагло бросили дошло только сегодня. Гнев, ненависть, злость и агрессия смешались в одну кашу. Квартира Тутберидзе стала похожа на квартиру из какой-то Российской мелодрамы. Всё разгромлено в прямом смысле этого слова. Некоторая посуда была разбита, а осколки она не стала даже убирать, ведь на кухню она и не заходит. Аппетит не посещал её с самого 18 января. Постельное белье было не заправлено, голый матрас и одинокая подушка по середине него. С десяток пустых бутылок от алкоголя, некоторые прямо возле кровати. В общем, весь этот мрак едва походил на реальность. Если бы она кому-то рассказала, то вероятно никто бы и не поверил. Но сегодня был необычный день. Сегодня она решила, что нельзя всё вот так бросить. Нельзя оставить детей без главного тренера, нельзя показаться слабой вообще. И вот, спустя три дня она заходит в Хрустальный. Само помещение связывало всё с Женей. Хотелось даже тут всё разгромить. Но она сдержалась... — Этери? — спрашивает Даня, когда та переодетая зашла на лёд. Все с сожалением и страхом во взгляде на неё посмотрели. — Сюда подъехали все, — объявила женщина и скрестила руки на груди, встав у борта, а также полностью проигнорировала слова хореографа. Когда кучка основных фигуристов Хрустального собралась возле неё, то повисла тишина, словно перед смертной казнью. — Если кто-то ещё планирует покинуть мою группу, то советую сказать об этом сейчас, — начинает Этери и окидывает убийственно строгим взглядом каждого. Хотела бы она продолжить, как за спиной раздалось тихое "извините за опоздание". Алина сняла чехлы и вышла на лёд, — а что за собрание? Ого, Этери Георгиевна, здравствуйте. Женщина распахнула дверцу борта, — вышли все. Шестеро девушек переглянулись между собой. — Я сказала вышли все! Повышает тон старшая, и девушки немедленно покинули лёд. — В раздевалку. Переодеваемся на землю. Но тут уже возразил Даниил, о чём быстро пожалел. — Но у них нет сегодня земли в расписании. — У них у всех есть форма в шкафчиках, а у кого нет, тот идет в костюме для льда. Девушки вновь замерли, на что командовать Этери не стала. — Кого через десять минут не будет в зале, того видеть на своих тренировках я не хочу вообще. Через десять минут все были в зале, как штыки. Этери расхаживала по залу, встала у стены и кивнула всем на коврики, что лежали в углу. Девушки тяжело вздохнули и взяли каждая по коврику. — Начинаем с пресса. Легли все. — Этери Георгиевна, — откликается Щербакова, принимая позицию лёжа. — Да? — А почему нет льда? — Потому что я так решила. Алина усмехается и тихо шепчет, — потому что Медведева овца. Ушла она, а страдаем мы. — Кстати, вы отрабатываете сегодня все за опоздание Загитовой. Девочки косо взглянули на подругу, закатили глаза и начали качать пресс под счёт. — Сто четырнадцать. — женщина замечает, как Усачёва халявит, — сто четырнадцать. Все смутились, делают ещё раз, но счет все равно сто четырнадцать. — Почему сто четырнадцать? — Потому что кое-кто еще не сделал сто четырнадцатый. Сто четырнадцать, — повторяет женщина и Даша через силу поднимается до конца. — Закончили. Минута отдыха и упор лёжа. Девушки бессильно грохнулись на пол, держась за животы. — Я ненавижу тебя, Загитова. — шепчет Трусова и прикрывает глаза, упираясь лицом в коврик. Брюнетка же это проигнорировала, ведь сил что-то обсуждать не было. — Минута прошла. Отжимаемся. После был присед, а потом прыжки на стэпы. Через час девушки из зала еле выползли, держась за стены и еле поднимая руку с бутылкой воды. — Будь проклята эта Медведева, господи. — шепчет Камила, но никто больше комментировать ничего не стал, ведь сил не осталось даже на разговоры. Этот ад продолжался на протяжении нескольких дней. Девушки пытались поговорить с Сергеем Викторовичем и Даниилом Марковичем, но всё это оставалось безрезультатно. Эта стадия оказалась самой затянутой, длилась несколько месяцев. Все интервью, что она дала, состоялись во время этой стадии. Она не могла передать словами, как она возненавидела её. Никто, кроме её дочери, не знал, что с ней и как ей плохо. Да и та знала не всё, лишь то, что женщина позволяла. Сама не лезла, боялась напороться на грубость. Как-то раз женщина снова дала слабину и осталась дома в одиночестве. Напилась, накурилась, как подросток. Неожиданный звонок в дверь заставил оставить бутылку и встать с кровати. Она выходит в коридор и смотрит в зеркало. — Какой ужас, — хрипит в слух и слегка поправляет волосы. Но приводить себя в порядок перед незваными гостями она не собиралась и через пару секунд открыла дверь. Каково было её удивление, когда за ней показалась Жанна. — Здравствуйте, Этери. Женщина протирает глаза и вглядывается вновь, — угу. — Могу зайти? — вежливо спрашивает Жанна, на что Этери усмехается и отходит в сторону, — только не пожалейте. Жанну охватил ужас, когда она бросила взгляд в комнату по прямой. Алкоголь, запах сигарет и перегара. Этери закрывает дверь в комнату и возвращается к Жанне. — Чего вам? Девятова замялась и, недолго думая, вынула из сумки записку, которую просила передать Женя. Этери берёт её в руки и разворачивает. Смеётся и демонстративно читает в слух, - я простила. И вы простите. Жанна хотела бы что-то сказать, но Этери даже не собиралась это слушать. — Слушайте, идите все к чертям. Это она просила передать? Что-то вы задержались. — Просто не было времени. — робко и тихо оправдывается Жанна, всё ещё находясь в шоке от состояния тренера и её квартиры. — А у меня не было и нет желания всё это слушать и видеть, — срывается на крик блондинка и наступает к двери, дав понять Жанне, что ей пора. — Не приходите ко мне ни домой, ни на работу! Не хочу знать ни тебя! Ни твою дочь! — Жанна молча выходит из квартиры, будто проглотив язык, — не смейте ничего говорить о моей дочери. — Она просто бессовестная сука, да и вам ещё хватило совести сюда заявиться со своими... бумажками. - женщина рвёт записку и выбрасывает за дверь. Она как дикий зверь, который скалится и не подпускает к себе никого. Девятова мотает головой, — я была о вас лучшего мнения. До свидания. — А я о вашей дочери тоже была лучшего мнения, теперь проваливайте обе! И она громко захлопнула дверь, через секунду не узнав себя саму. Что с ней... 3. Торг. Стадия, во время которой ты готов отдать всё, что у тебя есть, лишь бы вернуть всё на места. Она же была готова на всё, лишь бы Женя вернулась. Однажды её посетила мысль, которую следовало бы забыть и не думать об этом, но женщина не стала этого делать. А наоборот, зацепилась и решила углубиться в это. 24 апреля 2018 года. — Нашёл? — спрашивает Этери, когда к ней в кабинет стучится Данил. — Найти-то я нашёл, но вот зачем вам это? Прошло уже достаточно времени, может не стоит? Женщина усмехается и забирает у парня из рук бумаги, а точнее контракт Жени с ТШТ. — Пункт 32.1. В случае расторжения контракта по решению одной из сторон расторгающий обязан выплатить штраф в размере своего трехмемячного оклада и закончить сезон в прошлой команде. Женщина улыбается, прочитав этот пункт вслух, — ты прав. Нужно было раньше додуматься заставить её вернуться в Москву. Даня мотает головой и тяжело вздыхает, — как ребёнок, ей богу. Этери поднимает взгляд, но хореограф уже вышел из кабинета. Женщина всматривается в бумаги, после смотрит по сторонам и роняет взгляд на их с Женей фотографию в рамке. — Какого чёрта я делаю? Этери сминает бумагу и выкидывает в урну. Подперев лицо руками, она дала себя волю и отпустила несколько слёз, что начинало перерастать в рыдание. Как же вовремя заходит Даня, на что женщина даже не поднимает взгляда. - Этери, так нельзя... а, - парень закрывает за собой дверь и оглядывает женщину. Раньше на её рабочем столе царил порядок, а сейчас там не найти ни одной бумаги. — Этери, — тихо и аккуратно кладёт ей руку на плечо и склоняется ниже, — ну что такое? Наблюдать за эмоциональным состоянием женщины было невозможно. Вечные перепады настроения, плохой внешний вид и запах сигарет. Она никогда не могла ранее себе такого позволить. Как же сильно на неё повлиял уход Жени. — Понимаешь, — женщина шмыгает носом и поднимает голову, убрав руки от лица, — я много чего стерпела в своей жизни. Родила и воспитала дочь одна без гроша в кармане. Пережила теракт в Оклахоме. Уход Липницкой. И мне казалось, что, — женщина теряет голос, сдерживая слезы. Делает два глубоких вдоха и продолжает, — и мне казалось, что я могу стерпеть всё. Что у меня иммунитет. Что просто не родился ещё такой человек, способный причинить мне столько боли, что меня просто разобьёт. Но её уход... Этери поднимает взгляд на Даню, — её уход это удар ниже пояса. Он просто заставил меня упасть на колени. Хореограф никогда не слышал ничего душераздирающей и откровенней, чем это. Её взгляд просто разорвал его душу и принудил к неизбежному состраданию и сочувствию. Он не мог даже подобрать слов, которые бы помогли хоть немного. — Ты знаешь, что я не из тех, кто любит рассказать о своих проблемах и страданиях. Просто... Просто такое ощущение... — женщина рассмеялась, закрыв глаза и откинув голову к потолку, — господи, какой же абсурд. — Какое ощущение, Этери? — вынуждает на откровенность Глейхенгауз. — Что я просто не хочу без неё жить. — Бред. Ты жила ради неё, что ли? А семья? Дочь, в конце концов. Женщина помотала головой, не отрывая взгляда от потолка, чтобы не отпустить больше слёз. — Я не хочу ничего. Не хочу сюда приходить, не хочу выходить на улицу и дома находиться не хочу. Я просто эгоистка. Женщина никогда бы и не подумала, что способна поделиться этим с Даней. — Этери, нужно быть сильнее. Нужно переступить, жить дальше. — Я не хочу быть сильнее. Я не хочу переступать, не хочу жить дальше. Я хочу, чтобы она вернулась. Женщина снова отпускает поток слёз, заставив Даню и вовсе растеряться. — Она того не стоит. — Стоит. Эта девочка стоит всего. — Почему же? — Это мой покой, понимаешь? Она как цветок, который чистит мой кислород, а я её поливаю и ухаживаю. Мне с ней спокойно, мне с ней дышать легче, понимаешь? — Хотел бы, стараюсь. — Она всегда знает, чего я хочу от неё увидеть. Я чувствую её каждой клеточкой своей души, понимаешь? Брайан, чёрт, просто угробит моё произведение искусства. — Этери, это звучит слишком громко. — Она моя фигуристка, блять! Моя! Я её поставила на коньки, научила хотя бы толкаться от льда. Я её всему, чёрт возьми, научила. Она большая умница. Она делала всё, чтобы мне было удобно из неё лепить. И это было превосходно. Ей нет равных. Никогда не будет. Даня всегда думал, что знал, что девочка для неё значит. Но сейчас понял, что был абсолютно не прав. Он не знал и части того, что ему поведала женщина. — Этери, но нельзя ставить на себе крест. Нельзя. — Я знаю, но... Но без неё я не вижу смысла ни в чём. Нет смысла в моей работе без неё. — Возьми себя в руки, — стал грубее голос брюнета, — тебя на льду ждут девочки, которые не виноваты в том, что она ушла. Ты им нужна. Вот он смысл. Женщина затихла, вслушиваясь в слова парня. — Так что соберись. Приведи себя в порядок, своё рабочее место. Боюсь представить, что у тебя творится дома. — Ох, лучше не представлять. — И там тоже приведи всё в порядок. Начни со внешнего мира. Женщина замотала головой и встала с места, дабы переодеться. — Я беру отпуск. Месяц точно. Всё. Нельзя нести всё это на работу. Парень покачал головой, махнул рукой и покинул кабинет. Так и начался плавный переход в следующую стадию. 4. Депрессия. По сравнению со всеми остальными этот этап проходит спокойнее всего. Она просто не выходила из дома на протяжении месяца, может полутора. Телефон включала редко, раза два в неделю. Созванивалась с дочерью и не давала той и права подумать, что что-то не так. Иногда заказывала еду, но чаще всего просто алкоголь. Приходили все, кто мог. И как можно чаще. Но однажды приехал незнакомец, а точнее курьер, который попросту изменил её состояние вдоль и поперёк. — Вам письмо. Роспись и хлопок двери. Женщина и понятия не имела, что это за письмо и от кого оно. Распечатала и принялась читать. Не написано, а напечатано. Странно. «Здравствуйте, Этери Георгиевна. Пишу вам, потому что знаю, в каком вы состоянии. Вам не стыдно? Вы взрослая женщина, нужно вести себя достойнее. Гораздо достойнее. Может вас заставит взять себя в руки факт того, что я совершенно не страдаю? У меня всё замечательно. Я тренируюсь, иногда учусь. Здоровье хромает, но не критично. Нагрузки здесь не такие, так что успеваю подлатать себя и не угробить на тренировке. А что у вас? Ну ушла. Мы взрослые люди. Спасибо, что воспитали и научили всему. Мне нужно плыть дальше и плыть нужно одной. Ушла я, очевидно, из-за итогов Олимпиады. Вы обещали мне другое, разве нет? Золото. Вы обещали мне золото, черт возьми. А какой итог? Два серебра. Я обещала и делала всё, что обещала. Вы не сдержали своё обещание, а я не сдержала своё, что никуда не уйду, и ушла. В интервью вы любите называть это "убежала". И вообще, что за бред эти интервью!? Это я должна обижаться и плакаться, а не вы. Вы должны вести себя достойно, как взрослый человек. В общем, настоятельно прошу вернуться в Хрустальный и отдать должное фигуристам, которые в вас нуждаются. Это уже не я, но я их прекрасно понимаю. Спасибо и... Не держите зла, живите дальше, как свободный человек.» Сказать, что это письмо повергло её в шок - не сказать ничего. Так она и перешла в следующую и конечную стадию. 5. Принятие. Буквально через неделю её было не узнать. Заказала домой клининг. Сходила в салон и к косметологу. Покрасила волосы в ещё более яркий блонд. Вернулась в Хрустальный и стала работать в десять раз эффективнее, чем до ухода Жени. Вернула стабильное общение с дочерью и вернулась к нормальному питанию. Бросила курить и пить. Жизнь пошла в гору. Она будто резко задышала после долгой задержки дыхания. Задышала самым чистым и свежим воздухом, который вновь поднял её на ноги. Если бы она знала, что то злосчастное письмо было написано далеко не Женей, то ничего бы и не изменилось. Но она поверила, что заставило её разозлиться в правильное русло. Не на окружающих и не на несправедливый мир. А на себя. Женя не страдает, а значит и она не имеет на это никакого права. Она не имеет права быть слабее какой-то девчонки. — Не жестоко мы с ней? — шепчет Глейх своему коллеге Серёже, наблюдая за работой Тутберидзе из-за борта. Женщина не подпускала их к детям. Взяла всё под свой абсолютный контроль. — У нас не было выбора. Но нам невероятно повезло. — был как всегда рассудителен мужчина и отпил кофе, также не сводя взгляда с блондинки. — Мы оклеветали Женю. А если она вернётся? — Значит признаемся. Она поймет, что будучи тогда, то есть сейчас, у нас не оставалось вариантов. — Она нас уволит и всё, — фыркнул хореограф, потягивая свой горячий чай. — Не уволит, хватит наводить кипишь. Забудь вообще об этом. Давай решать проблемы по мере их поступления. — Ага. Давай. Идеальная конспирация, которая не была раскрыта по сей день. Женя никак не могла найти исток, откуда льется весь этот негатив из Этери. А оказалось, что всё очень просто. Глейх, наблюдая за срывами Этери на брюнетку, просто изводил себя самого. Ему было очень стыдно, ведь вероятнее всего, что обида была именно на те слова из письма, которое настрочили они с Серёжей. После тренировки Даня решил, что чем дольше он будет молчать, тем хуже будет людям, которые не виноваты. Поэтому отправился прямиком в ад, а именно в её кабинет. — Этери, можно? Женщина узнала посетителя по голосу и, не отрываясь от бумаг, съязвила, — если я опять где-то перегнула, то знать твоё мнение на этот счёт не хочу. — Нет. — Что тогда? Даня решил не начинать издалека, а говорить быстро и по делу. — Помнишь письмо, которое Женя написала тебе тогда? Этери отвела взгляд в сторону, после посмотрела на парня. — Откуда ты знаешь о его существовании? — Потому что его писала не Женя, а я и Серёжа. Этери начала быстро складывать детальки пазла и сопоставлять все события того времени. Письмо без марок, напечатанное. Хотя Женя любит писать от руки. Она положила ручку на стол, — чертовы идиоты. Иди отсюда. Сейчас ей было не до того, чтобы отчитать его. Она быстро начала собираться, а через пять минут уже сидела в машине. — За что я так с ней. — женщина завела машину и выехала с парковки, параллельно набирая своему другу из федерации. — Миш, привет. — Привет. Что случилось? — Слушай, можно просьбу? — Говори. — Посмотри в документах Медведевой адрес проживания. — Этери, я не имею на это права. — Миш, ты же знаешь, что я в долгу не останусь. Мужчина через пару минут отправил адрес СМС, за что женщина была ему бесконечно благодарна, и уже держала путь по точному адресу.