Саэйла. Ученица Цу'тэя

      Много раз после Икнимайи Саэйла, Ка’ани и Салли совершали совместные вылеты — своего рода тренировки — во время которых они под руководством наставников учились управлять своими икранами, а также работать в команде, слаженно и организованно. Овладение искусством полёта — задача не из лёгких, как может показаться на первый взгляд.       Недостаточно только установить связь с икраном, укрепив её с помощью первого полёта. Необходимо много часов практики, чтобы научиться уверенно держаться на икране, искусно управлять им, реагировать молниеносно и точно на любые препятствия, которые могут возникнуть на пути. Молодые охотники должны были полностью довериться своим икранам, забыть о страхе, отдаться полёту, избавиться от малейшей скованности в теле.       Саэйла всем сердцем полюбила эти тренировки… Лететь высоко-высоко над землёй, наблюдая за тем, как яркие лучи прорезают, словно острые пики, облака, ощущая, как лёгкий прохладный ветерок касается лица, играясь в волосах, щекоча кожу, было настоящим наслаждением. Конечно, Саэйлу и раньше манили небесные просторы, вынуждая заворожённо, с необъяснимым трепетом взирать на охотников, что проносились над её головой верхом на икранах, но теперь она на собственном опыте убедилась, насколько это захватывающе.       Саэйла, подобно восторженному ребёнку, озиралась вокруг, наслаждаясь красотой и безмятежностью, что царили в этих местах. Порой её взгляд падал вниз, и она невольно задерживала дыхание, чувствуя, как ускоряет свой ритм сердце, а по телу пробегает волнительная дрожь. Они летели высоко над землёй, преодолевая огромные расстояния, а там, под сводом небес, простирались бесконечные лесные владения, так похожие теперь на зелёное полотно.       Вдыхая полной грудью свежий и чистый воздух, Саэйла бросала осторожные мимолётные взгляды в сторону наставника, который всегда летел чуть впереди, возглавляя клин. Во время совместных вылетов Цу’тэй принимал привычный для себя образ сурового, резкого и в то же время сосредоточенного лидера. Он терпеть не мог, когда кто-то из учеников отвлекался, забавлялся или же не слушал его, совершая впоследствии одни и те же ошибки. Говорил, впрочем, Цу’тэй крайне мало и только по делу, предпочитая большую часть пути упрямо молчать, устремив жёсткий, напряжённый взгляд вдаль.       В такие моменты — Саэйла не могла не заметить столь забавную особенность наставника — Цу’тэй неосознанно выставлял вперёд нижнюю губу, верхней чуть ли не прижимаясь к носу. При этом лицо его приобретало недовольное, даже презрительное выражение.       Впрочем, Саэйла догадывалась, чем было вызвано недовольство Цу’тэя. Причина его крылась в поведении Джейка Салли, который порой — а если быть точнее, то довольно часто, — позволял себе вольности по отношению к Нейтири. Но хуже всего то, что дочь вождя нисколько не возмущалась выходками сноходца, наоборот, поддерживала их, дурачась наравне с ним.       Удивительно, но в такие моменты Нейтири ничем не отличалась от Салли, к которому ещё три месяца назад питала откровенную неприязнь. Теперь же они проводили вместе большую часть дня, охотясь, тренируясь, просто прогуливаясь по лесу. Если с женихом Нейтири могла за весь день обменяться лишь несколькими ничего не значащими фразами, то с Джейком она раскрывалась, подобно вкусившему влагу цветку. Даже выражение лица её утратило былую задумчивость и грусть, а взгляд приобрёл мягкость, нежность.       Саэйла хорошо знала этот взгляд… Более того, она лучше, чем кто бы то ни было, понимала причину перемен, произошедших с Нейтири. Дочь оло’эйктана влюбилась в сноходца, и с каждым днём ей было всё труднее таить, удерживать в себе эти чувства. Её взгляды, брошенные в сторону Джейксулли, становились продолжительнее, прикосновения и жесты утратили автоматизм, машинальность, приобретя иной оттенок, более глубокий и эмоциональный. Нейтири изменилась, расцвела, и Саэйла, видя это, понимала, что причин для ревности и недовольства у Цу’тэя было предостаточно.       Иначе проходили индивидуальные занятия. И хотя их было куда меньше, Саэйле они нравились намного больше, чем совместные вылеты. Удивительно, но даже Цу’тэй, казалось, вёл себя по-другому во время подобных тренировок — более непринуждённо, свободно… Он будто сбрасывал с себя — слой за слоем — защитную броню, раскрываясь, обнажая истинную сущность, что так долго пребывала в дрёме. Возможно, столь явный контраст объяснялся тем, что рядом не было Нейтири и Салли, а значит, не было причин для ревности.       Во время индивидуальных тренировок и Саэйла вела себя куда свободнее и непринуждённее, не переходя, однако ж, границ дозволенного. Конечно, собеседник из Цу’тэя выходил неважный — он говорил мало и неохотно, и ей приходилось клещами вырывать из него каждое предложение. При этом наставник куда терпимее и снисходительнее относился к болтовне ученицы и её глупым, чуть не ребяческим, выходкам. В ответ на какую-нибудь фразу, брошенную необдуманно, так, между прочим, Цу’тэй лишь недовольно закатывал глаза, даже не пытаясь, однако, заткнуть уж слишком болтливую охотницу.       Порой он даже отвечал ей, не забывая при этом добавлять, чтобы она была внимательнее, чтобы сконцентрировалась на главном. Однако уже через минуту Цу’тэй выслушивал очередной восхищённый комментарий Саэйлы или же, внемля её настойчивой просьбе, смотрел, как она выполняет в небе трюк. Например, взмыв на икране ввысь, к самым облакам, приказывает ему застыть, и, когда животное, подчинившись, начинает падать вниз, она, держась одной рукой за прочные веревки, что связывают два длинных отростка, ждёт затаив дыхание, когда он опустится как можно ниже.       Наблюдая за этим зрелищем, Цу’тэй неосознанно и сам задерживал дыхание, настороженно и с опаской смотря вниз. Однако, когда Саэйла, дождавшись подходящего, как она сама его называла, момента, приказывала Зубе расправить крылья и в следующую секунду резко взмывала вверх, задорно и громко крича, Цу’тэй позволял сдержанной снисходительной улыбке коснуться его губ. Впрочем, стоило только Саэйле подлететь к нему за одобрительным комментарием, он напускал на себя серьёзный, грозный вид.       — Ну как? — нетерпеливо спрашивала в такие моменты Саэйла, пытаясь привести в порядок сбившееся дыхание, прерывистое и громкое.       — Сгодится, — только и отвечал Цу’тэй, причём с таким важным видом, что Саэйла едва сдерживала смех. Она хорошо помнила, что за маской сурового и строгого учителя скрывается молодой охотник, которому не чуждо ни веселье, ни юношеские забавы, ни дружеское подтрунивание.       Один раз Саэйла попыталась уговорить Цу’тэя устроить своего рода состязание, выяснив тем самым, чей икран — её или его — проворнее и быстрее. Однако будущий оло’эйктан в ответ на предложение ученицы принял такой серьёзный и недовольный вид, что она вмиг пожалела о сказанном.       — Я не стану тратить время на глупые детские забавы, — уверенно и безапелляционно ответил Цу’тэй, смерив Саэйлу хмурым, недовольным взглядом, вынудив её втянуть шею в плечи, потупив огорчённый взгляд.       Несколько секунд Саэйла чувствовала себя настоящей дурочкой, которая возомнила, что может спокойно, без страха и стеснения, предлагать наставнику столь глупые забавы, надеясь на его согласие. Однако, не успела она даже обернуться к Цу’тэю и извиниться за бесцеремонное поведение, как его икран пронёсся рядом с ней — так, что резкий поток воздуха ударил ей в лицо. Совсем растерявшись, Саэйла несколько секунд смотрела вслед удаляющемуся икрану, изумлённо хлопая глазами, не в силах поверить в реальность происходящего.       Но, когда Цу’тэй повернул к ней голову, дерзко и довольно усмехнувшись, она, наконец отойдя от изумления, решительно приказала Зубе ускориться. Лицо Саэйлы вмиг просияло, в глазах вспыхнул азартный блеск, а губы сами собой растянулись в предвкушающей улыбке.       — Нечестно! — с деланной обидой в голосе воскликнула Саэйла вслед наставнику, однако лицо её всё светилось радостью и весельем. Цу’тэй в ответ на заслуженное обвинение, брошенное в его адрес, лишь помахал ей рукой, откровенно потешаясь над ней.       — Вот же хитрец! Надурил меня, а я и поверила… — натянуто усмехнувшись, проговорила Саэйла с притворным недовольством в голосе, обращаясь скорее к икрану, нежели себе. Зуба, уловив настроение наездницы, издал короткий приглушённый звук, мотнув головой, тем самым, видимо, поддерживая её.       — Посмотрим, как он будет смеяться, когда я выиграю… — пробубнила под нос охотница и, наклонившись корпусом вперёд, едва не прижавшись грудью к голове икрана, приказала: — Давай быстрее, Зуба! Покажи, что такое скорость!       И Зуба, послушавшись приказа наездницы, совершал уверенные, быстрые и резкие взмахи крыльями, помогая себе длинным хвостом. Он рвался вперёд так, словно от этого зависела его жизнь, и Саэйле, чтобы удержаться, пришлось сильнее ухватиться за верёвки, что перевязывали длинные отростки, и сжать пальцами ног своеобразное по форме стремя. Ветер нещадно бил в лицо, и лишь специальная маска наездника позволяла Саэйле держать глаза открытыми.       Очень скоро ей удалось нагнать наставника, уравняв тем самым их шансы на победу. Бросив напряжённый взгляд в сторону Цу’тэя, Саэйла заметила, как он лукаво оскалился, обнажив зубы, давая понять, что не сомневается в собственной победе. Дерзкий и самоуверенный вид учителя немало раззадорил охотницу, и азарт погони вспыхнул в ней с новой силой. Напрягшись всем телом, Саэйла принялась подгонять своего икрана, одобрительно похлопывая его по шее, побуждая тем самым к более уверенным действиям.       Впрочем, Цу’тэй, будучи одним из лучших наездников икранов среди Оматикайя, не торопился делиться первенством со своей ученицей. Заняв более удобное положение, которое красноречиво демонстрировало его увлечённость состязанием, охотник побуждал икрана лететь быстрее, энергичнее. Держался на животном Цу’тэй очень уверенно, управлял им искусно, не тратясь на лишние телодвижения. При этом лицо его сохраняло предельную сосредоточенность и непоколебимую твёрдость. Только Цу’тэй мог быть таким серьёзным, участвуя в шуточном состязании, — глупой детской забаве, как он сам отзывался о нём…       Саэйле стоило немалых усилий держаться рядом с наставником, не обгоняя, но и не отставая. Пролетая над лесными просторами, уворачиваясь от препятствий и огибая величественные деревья, увенчанные раскидистыми кронами, охотница ни на секунду не упускала из виду Цу’тэя. Всё её тело ныло от долгого пребывания в неудобной позе, грудь прерывисто вздымалась, во рту совсем пересохло, а сильный ветер врезался в кожу, сушил губы, вынуждая Саэйлу то и дело скользить по ним языком.       В какой-то момент шуточное состязание превратилось в настоящую борьбу за первенство: оба в равной степени желали одержать верх. Как будто это имело значение… Икраны летели бок о бок, буквально неслись над землёй, подобно хищным птицам, участвующим в погоне за добычей. Наездники же то и дело бросали друг на друга пронзительные взгляды, вызывающие, преисполненные азарта.       Цу’тэй смотрел на Саэйлу уверенно, гордо и вместе с тем насмешливо — так, словно он уже победил в состязании. И охотница, желая проучить наставника за излишнюю самонадеянность, резко потянула за веревки, принудив Зубу дёрнуться вправо, с силой толкнув икрана Цу’тэя. И тот, застигнутый врасплох, рванул в сторону, тревожно замахав крыльями, пытаясь таким образом удержаться в небе.       От неожиданности Цу’тэй едва не свалился с икрана, удержавшись за отростки на его голове. Запрыгнув на спину животному, охотник, часто и рвано дыша, устремил недоумённый и вместе с тем недовольный взгляд вслед Саэйле, заметив, как она издевательски помахала ему рукой прежде, чем исчезла среди крон высоких деревьев. Судорожно выдохнув, Цу’тэй с досадой усмехнулся, однако губы его — против воли — распылись в одобрительной улыбке.       Уже позже, отыскав ученицу среди древесных великанов, Цу’тэй, приняв недовольный и в высшей степени оскорблённый вид, в ответ на её самодовольную и торжественную улыбку лишь нахмурился и выставил вперёд нижнюю губу, давая понять, что не считает победу Саэйлы заслуженной. Она же, заметив столь красноречивую и в некотором роде забавную реакцию наставника, непринуждённо усмехнулась, одобрительно похлопав Зубу по шее.       — А что причитается победителю? — пребывая в приподнятом, весёлом настроении, с невинной, едва ли не ребяческой улыбкой поинтересовалась Саэйла, ласково поглаживая по шее Зубу.       — Хороший подзатыльник… — пробубнил под нос Цу’тэй, метнув в сторону Саэйлы сердитый взгляд. И охотница, сумев расслышать его короткий ответ, весело усмехнулась, уткнувшись лбом в шею Зубы.       — А чего ты хочешь? — спустя почти минуту молчания неожиданно спросил Цу’тэй, вынудив Саэйлу резко вскинуть голову, устремив на него удивлённый взгляд.       Впрочем, на лице наставника она не смогла ничего прочитать; он стоял к ней вполоборота, с сосредоточенным видом закрепляя съехавшее вниз стремя. Поразмыслив несколько секунд над вопросом Цу’тэя, Саэйла неосознанно бросила взгляд на его икрана, который терпеливо ждал, когда охотник закончит свою работу, и её лицо вмиг просияло.       — Скажи, как зовут твоего икрана, — попросила Саэйла, заметив, как вздрогнули плечи Цу’тэя, уже в следующее мгновение поймав на себе его удивлённый взгляд.       — Могла попросить что-нибудь более существенное… — негромко, с деланным безразличием в голосе проговорил Цу’тэй, но, заметив нетерпение в глазах Саэйлы, добавил: — Йово… Его зовут Йово. — Саэйла, услышав это имя, коротко рассмеялась, прикрыв ладонью рот.       — Ты назвал икрана в честь фрукта? — спросила Саэйла и, не сдержавшись, залилась искренним и звонким смехом. — Так вот… так вот почему ты не хотел называть его имя… — чуть ли не задыхаясь от смеха, добавила она, и Цу’тэй, сперва возмутившись подобной реакцией, очень быстро остыл. Со сдержанной улыбкой наблюдал он за тем, как вздрагивают плечи охотницы, пока она смеётся, уткнувшись лицом в сильное тело Зубы.       Наконец успокоившись, Саэйла устремила взгляд на Цу’тэя и, приподняв маску наездника, стёрла тыльной стороной ладони выступившие на глазах слёзы. Наставник взирал на неё мягко, даже весело, улыбаясь одними уголками губ, терпеливо ожидая, когда она вдоволь насмеётся. Саэйла никогда бы не подумала, что Цу’тэй может смотреть так… Впрочем, ещё недавно она и представить себе не могла, что он поддержит её затею и решит посостязаться с ней. Но Цу’тэй с каждым днём удивлял охотницу всё больше, сея в её сердце надежду на то, что когда-нибудь их отношения могут измениться, что выстроенные между ними невидимые стены падут, и под завалами их обнаружится чувство более глубокое, сильное, смелое.       — А почему Йово? — намного позже поинтересовалась у Цу’тэя Саэйла, когда они, хорошенько отдохнув, оседлали икранов и взмыли вверх, намереваясь возвратиться к Дереву-Дому.       — Потому что я люблю этот фрукт, — обречённо вздохнув, ответил Цу’тэй таким серьёзным тоном, что Саэйла, не сдержавшись, вновь покатилась со смеху. — Очень смешно… — тихо пробормотал под нос Цу’тэй и, похлопав икрана по шее, приказал ему ускориться. Однако вслед будущему оло’эйктану доносился звонкий и искренний смех Саэйлы. И он, устремив взгляд вперёд, невольно улыбался, задумчиво и в то же время довольно.