***
Через полчаса Брюс, Дик и Стефани уже были одеты в более строгую офисную одежду. Брюс в полном брючном костюме с белой рубашкой, Дик — рубашка и темно-синие брюки на подтяжках, которые так любила пресса, а Стефани надела черную юбку карандаш и светло-фиолетовую кофту. — Так, мы идем в офис к Тиму, — повторяла Стефани, — а вы, — она указала на Дэмиана и Джейсона, — к театру. Сразу звоните, если что-то найдете, — строго сказала она. — Постарайтесь сделать все незаметно, — попросил Дик, понимая, что если их поймают, то Тиму уже никогда они не вернут. — Не волнуйся, Дикки-бёрд, мы сделаем все чисто, — уверенно заявил Джейсон. Дэмиан лишь согласно кивнул. — Тогда мы поехали, — закончил Брюс и сел в машину, которую уже пригнал Альфред. Машина сдвинулась с места, и ее провожали Джейсон и Дэмиан. — Готов, мышь? — с невеселой усмешкой спросил Джейсон, когда машину уехала достаточно далеко. — Хватит попусту болтать, Джейсон, время ускользает, — тоже без энтузиазма ответил Дэмиан и, не дождавшись слов от брата, пошел в сторону ожидающих мотоциклов. Джейсон поспешил за ним. Готэм, как всегда, жил своим быстрым ритмом. Несколько аварий на главной автотрассе, конечно, испортили настроение, но в остальном дорога была спокойной. Дик напряженно смотрел в окно, за которым быстро пролетали десятки зданий и сотни людей. Стефани, сидящая с другой стороны, что-то искала в своем телефоне. — А что с Кэсс? — спросила она вдруг. — Мисс Кассандра сейчас в своей квартире в Чайна-тауне. Она отдыхает после полета и попросила позвонить ей ближе к вечеру, — ответил Альфред, поворачивая руль. Впереди уже показалась высокая башня WE. Альфред, припарковавшись, объявил, что останется в машине, пока Уэйны навестят мастера Тима. Брюс чуть нахмурился, не ожидая такого от дворецкого, но молча кивнул. Администрация, сидевшая прямо напротив входа в башню, очень удивилась и оробела, когда вошли Брюс и Дик. Сидевшие за стойкой две девушки слегка покраснели и немного засуетились, оповещая о приходе Уэйнов нескольких человек. — Добрый день, мистер Уэйн и мистер Грейсон! — радостно поприветствовала одна из девушек. Стефани сдержалась от закатывания глаз. — Чем я могу помочь вам? — Доброе утро, — Дик приятно улыбнулся, заставляя девушку покраснеть. — Скажите, а Тим у себя в офисе? Девушка на секунду растерялась, не понимая, о ком ее спрашивают, но вмешалась вторая девушка: — Сейчас я уточню это у его секретаря! — и она по телефону вызвала Тэм. Пока они разговаривали стояла немного напряженная тишина. Брюс внимательно осматривал холл, будто первый раз тут оказался, пока Дик переглядывался со Стефани. — Мистер Дрейк в своем кабинете пока что принимает одного из наших инвесторов. Он освободится через пару минут. Вы можете подняться наверх и ожидать его в холле, — оповестила вторая девушка, что-то записывая на листке бумаги. — Благодарю, мисс! — кивнул Дик и энергично направился к лифту. Краем уха Брюс слышал, как администраторши перешептывались, не понимая причину прихода самого Брюси Уэйна. Это немного напрягало. Разве Брюс не мог просто так явиться в здание своей кампании? На нужном этаже уже ожидала Тэм. Она предложила воды, кофе и чай. Только Стефани попросила воды. Быстро отдав ей стакан, Тэм зашла в кабинет Тима, предупредив, что Уэйны уже пришли. Тим кивнул и сказал, что еще буквально пару минут. Дик и Стеф сидели на небольшом диванчике для ожидания, пока Брюс стоял рядом, скрестив руки. Тэм старательно игнорировала их присутствие, копошась в компьютере. Иногда она все же кидала взгляды на Уэйнов, но тут же отводила. Она не любила, когда Брюс приходил в офис, потому что обычно это было не по делу. Да еще он своим визитом нарушал весь дневной график Тима, который и так был до нельзя забит. Если бы Брюс не был столь важной шишкой, она бы все ему высказала. Через семь минут дверь кабинета Тима открылась, и оттуда вышел смутно знакомый Брюсу мужчина лет сорока. Тим провожал его, улыбаясь и на что-то кивая. — Было приятно увидеться с вами, мистер Дрейк, — почтенно сказал мужчина. — И мне с вами, мистер Картер, — так же ответил Тим. — Передавайте вашей жене привет. — Обязательно, — засмеялся мужчина, быстро поздоровался с Брюсом, который вспомнил, что это владелец сети магазинов с алкогольной продукцией, и зашел в лифт, быстро уезжая. Улыбка Тима немного поубавилась, и он более сдержанно пригласил ожидающих в свой кабинет. Он снова сел в свое кресло и сложил руки на столе перед собой. — У вас что-то произошло? — снова спросил он, когда все расселись. — Дик по телефону был очень взволнованный. — Ничего не произошло! — перебил его Дик, отрицательно качая головой. — Мы просто приехали тебя навестить, — добавила Стеф, осматривая Тима с ног до головы. Он был одет в белоснежную рубашку с закатанными рукавами, пиджак висел на специально поставленной для этого вешалке; на левой руке дорогие часы Cuervo y Sobrinos с черным ремешком и на циферблате были два маленьких полумесяца; и темные брюки, которые подчеркивали длинную и худую фигуру Тима. Весь его вид кричал о том, что он — генеральный директор. Тим вопросительно наклонил голову, точно сова, не до конца понимая ответа Стефани. — Зачем? — он выгнул брови, задавая логичный для себя вопрос, который смутил Уэйнов. — В смысле «зачем»? — удивился в ответ Дик. — Мы не можем тебя навестить? — обиженно спросил он. — Тим, нам надо поговорить, — твердо и решительно произнес Брюс. Тим сразу выпрямился под строгим взглядом Бэтмена, но тут же нахмурился. — О чем же? — его холодность и явная незаинтересованность в обсуждении той темы, которую хотел обсудить Брюс, поражала. Холодные бледно-васильковые глаза почти физически обжигали, и на секунду Брюс увидел перед собой не своего сына Тимоти, а его мать Джанет. Он знал, что в тайне она презирала его и недолюбливала, потому часто и одаривала таким взглядом. И что тогда, что сейчас Брюса все еще настораживали эти до невозможности бледные глаза. — Ты знаешь, о чем, — твердо продолжал Брюс и чуть наклонился вперед к столу. — О нашей семье. Он сам сощурил глаза, сканируя тело Тима, считывая его язык, каждую напряженную мышцу. Прямая до ужаса спина, вздернутый подбородок, прикрытые веки, сложенные на столе руки. — По-моему мы уже все давным-давно решили. Или я ошибаюсь? — со скрытым вызовом в голосе спросил он и медленно осмотрел сначала Дика, который взглотнул, а затем и Стефани, которая отвернула голову, лишь бы не встречаться с этими глазами. Брюс сдержался, чтобы тяжело не вздохнуть. Та ситуация шесть лет назад расколола их семью окончательно, хоть трещины были и до этого. — Ты тогда был неправ, — знакомые слова едким вкусом осели на языке. Брюс говорил их почти при каждой встрече. И каждый раз они заставляли Тима выпускать свои шипы и никого к себе не подпускать. — И я понимаю, что тогда ты был обижен, но шесть лет… — Обижен? — с усмешкой перебил его Тим. — Да, Брюс, я был обижен, — его веселость в миг исчезла, поменявшись с раздражением. — Меня считали сумасшедшим, — Стефани и Дик пристыженно опустили глаза, — меня пытались убить собственные братья, — Тим оперся руками на стол, приподнимаясь, — а когда я вернул тебя, когда я был готов умереть от рук Ра’са ради этого, — он обвел глазами свой офис, намекая на всю кампанию, — никто, абсолютно никто не извинился, — его голос стал ниже, чем-то походя на голос Бэтмена. — А после ссоры, которую даже не я затеял, меня никто не поддержал. Все только приходили ко мне и говорили, что я неправ, что я виноват, а когда я ушел, как ты думаешь, кто-то пытался отправиться за мной, чтобы вернуть в семью? Кто-то звонил мне со словами «Извини, мы были неправы»? Брюс, омраченный, молчал, выслушивая всю эту тираду с внешним спокойствием, хотя внутри него что-то медленно ломалось с каждым словом. Вина где-то копилась в сердце, пополняя длинный список сожалений Брюса. Но сейчас у него не было подходящих слов для Тима. А тот сощурил глаза. Тим правда с надеждой ожидал, что Брюс кивнет, согласится, что да, они неправы, что да, они искали его, но, когда ответа не было более тридцати секунд, Тим горько усмехнулся, заставив Уэйнов вздрогнуть. — Конечно, вы этого не делали, — он покачал головой и облокотился на спинку своего кресла. — Но знаете, первые два года я правда надеялся, я ждал, что придете ко мне, скажете, как вы скучали… В горле Дика встал ком, заставляющий давиться слезами, которые застилали глаза. — Но время шло, а ничего не было. При этом вы знали, что я был в Калифорнии, с Юной Справедливостью, — Тим пожал плечами. — Возможно, я просто придумал себе, что важен вам, что важен семье. «Замена» — как точно выражался Джейсон, «Недостойный и притворщик» — как говорил Дэмиан. Поэтому, Брюс, — Тим перевел усталый, тусклый взгляд серых глаз на Брюса, который застыл, словно камень, — да, я обижен. И, надеюсь, теперь ты понимаешь, почему. Я давно не ребенок и никогда им не был, — Тим покачал головой, — но у меня, как и у вас всех, есть чувства. Мне тоже бывает больно, бывает обидно, я тоже могу злиться и открыто показывать это. И я, как и все, задаюсь вопросами. И вот мой вопрос для вас: зачем вы пришли ко мне? Стефани шмыгнула носом, стискивая зубы до скрипа. Две прозрачные соленые капельки скатились по ее щекам, размазывая легкий быстрый макияж по щекам. Она сидела, опустив голову, чтобы никто не видел ее слез. — Я могу задать еще вопросы: почему сейчас? Почему вы не приезжали? У меня много вопросов — за шесть лет их скопилось очень много, — спокойно продолжал Тим, стараясь не замечать боли в глазах. — Но, увы, ответы я не получу и, на самом деле, не хочу получать. Мы все сейчас нормально живем каждый своей жизнью. Да, прежде нас что-то связывало, но это было давно, и многое поменялось. У нас другие приоритеты, другие цели. И это нормально. В жизни часто бывает, что люди расходятся из-за определенных причин. Дик обессиленно смотрел на Тима огромными голубыми глазами и хотел крикнуть: «Нет! Ты несешь чушь! Ты неправ!», — но слова застревали в горле, душа, поэтому Дик мог просто смотреть на Тима, на птенчика, на Тимми — его младшего брата, который так просто, так спокойно говорил им, что они больше не семья, что это конец. И это стремительно и болезненно убивало Дика. — Иногда люди не сходятся характерами или целями, иногда люди просто понимают, что они где-то лишние, что это не их место, — продолжал говорить Тим. — И, как я уже сказал, это нормально. Это закон жизни, который мы не можем поменять, потому что мы не можем контролировать абсолютно все, — он вздохнул. — Поэтому давайте просто вернемся к устоявшемуся ритму наших жизней: вы в Готэме, в поместье Уэйнов; я — в Калифорнии, с Юной Справедливостью. Наши пути разошлись в совершенно разные стороны. Думаю, если это произошло, то не стоит снова их пересекать, потому что иначе нам всем будет плохо и горько. Я этого не хочу, — он снова покачал головой и не обратил внимания на уведомление, пришедшее ему на телефон. — У вас все хорошо, у меня все хорошо. Пусть так будет и дальше. Так будет лучше всем. Брюс сидел опустошенный. Его стеклянные глаза с сузившимися зрачками смотрели на Тима, но не видели его. Словно призрак, показавший себя на пару мгновений и снова исчезнувший. Брюс мог словно на яву видеть, как обрывается мост между ним и Тимом, который стоял на другой стороне обрыва, что была так далеко. Единственный мост, по которому можно было пересечь эту бездонную яму темноты, сломался, и его уже не починить, как бы Брюс ни старался. Старые деревянные доски пропали в бездне, как и веревка, соединяющая их. Брюс стоял один, на краю, смотря на фигуру Тима, которою мог так отчетливо видеть. И Брюс ничего не мог сделать, когда Тим, смерив его холодным, безжизненным взглядом, просто развернулся и стал уходить далеко-далеко, постепенно исчезая из поля зрения. И Брюс кричал, кричал в пустоту, пытаясь докричаться до мальчика, который дважды спас ему жизнь, мальчика, который был готов умереть ради него. Мальчика, который потерял все и всех, а потом обрел свое счастье сам. Голос Брюса просто разлетался по пустоте и исчезал в ней. Он упал коленями на грязную холодную землю, стараясь дотянуться за Тима, но он уже был слишком далеко. И Брюс был один на этой стороне, роняя редкие слезы в темноту под собой. Тим поджал губы, ощущая, как неприятно скручивался его желудок. Его голос все время был стойким и спокойным, но руки незаметно дрожали, когда он сжимал их. Эта боль в глазах напротив, как разбитое стекло, ранило, оставляя кровавые следы, но Тим не позволял себе обращать на это внимания. Горло пересохло, требуя воды, но Тим не мог сейчас подняться — его ноги словно приросли к полу, заставляя сидеть на месте. Ему тоже было больно: раньше от того, что он не был нужен семье, а сейчас из-за того, что они так отчаянно хотели его вернуть. Такие полярно разные, но странно похожие ситуации заставляли его сжиматься от недоверия, словно ежа, и желать, чтобы его оставили в покое. Это похоже на игру в покер, где от комбинации твоих карт зависело, заберешь ты выигрыш или проиграешь все свое состояние. И проявление эмоций в этой игре могло стоить всего. Поэтому Тим молчал, ожидая, когда Уэйны уйдут, чтобы в одиночестве выпустить свои эмоции. — Тим… — дрожащим голосом просил Дик. — Второй шанс! Ты не можешь вот так легко от нас отказаться. — Дик, я давал второй шанс. И третий, и четвертый, и десятый. И каждый раз одна и та же история: я снова виноват, снова вы предавали мое доверие. И это не я отказался от вас — это вы отказались от меня. Я просто принял это и сделал так, как вы и хотели — ушел. Я перестал мешать Дэмиану занять его законное место в семье; я перестал мозолить глаза Джейсону; я перестал обременять Брюса своей ролью Красного Робина в Готэме; я перестал тратить твое время, которое ты так любил проводить с Дэмианом, на себя; я перестал напоминать Стефани о ее роли Спойлер и тому, что происходило в то время. И разве нам всем так не лучше? Скажи мне, Дик, я хочу получить ответ на этот вопрос сейчас. Это было похоже на эмоциональную и моральную пытку. Дик не хотел признавать, но Тим был прав: после его ухода атмосфера в семье изменилась. Дэмиан больше не срывался на всех и стал более спокойным, более рассудительным. Джейсон стал больше проводить время с семьей, а его вспышки гнева ямы почти исчезли. Брюс так же проводил больше времени в поместье, с Уэйнами, а Стефани могла спокойно наслаждаться своей ролью Бэтгерл и заводить новые отношения. Но, хоть это и было хорошо, это было ужасно. Ужасно с морально точки зрения. По-человечески ужасно. Потому что Тим тоже был Уэйном, он тоже был частью семьи и что-то привносил в нее. Без Красного Робина многие злодеи стали более развязными, многие районы остались без защиты, потому что только Тим знал, как правильно их патрулировать, с кем из договариваться, а кого — бить. В семье исчез тот, на кого все могли рассчитывать, тот, на кого все могли положиться и могли доверять. Тим был некой подушкой безопасности в семье: появлялся всегда, когда нужна была помощь в супер-геройских или личных делах; он был хранителем многих секретов; он был спасителем там, где никто не мог помочь; он был той простой, но такой важной поддержкой в трудные времена. Именно он спас Брюса после смерти Джейсона — не Дик, не Барбара и уж точно не Дэмиан. Именно Тим был тем самым огоньком в темные времена, который вывел их из темноты отчаяния и вины обратно в свет. Именно потому, что Тим упорно добивался Робина, Бэтмен вновь увидел ту черту границы, за которую строго нельзя было заходить. Тим стал братом Дику, которого он мог оберегать от всех опасностей. Именно Тим был одной из самых важных причин того, как Уэйны узнали, что Джейсон жив. Именно Тим привел Стефани и Кэсс в семью. Тим был той самой еле видимой нитью, которая связывала их всех вместе и не рвалась. Даже после его ухода эта нить была, но теперь она приобрела печальный оттенок напоминания о произошедшем, о прошлом, о потере. Тим был важной деталью паззла, которую они потеряли, отчего картина выходила неполная, некрасивая. Казалось бы, это всего одна деталь, но без нее в паззле не было смысла, ведь его суть — чтобы собрать все детали воедино. Какой в этом смысл, если нет одной из деталей? И сейчас Дик в полной мере осознавал, что они потеряли — именно потеряли — Тима сами. Как в лесу: если ты не будешь следить за своими товарищами, то можешь зайти слишком глубоко в рощу и просто не найти оттуда выход. И Дик трусливо молчал, поджимая губы до белого цвета, пока разбитые глаза его смотрели на Тима, который никаким внешним образом не показывал, что ему жаль. — Я не получу ответа? — еще раз спросил Тим и выгнул темную бровь. — Почему? Потому что я прав? — Прекрати, Тим, — сиплым голосом произнес Брюс. — Вам стыдно, что без меня в семье стало лучше, — продолжал Тим, в упор смотря на Дика, который с каждым словом буквально разбивался на осколки, точно стекло. — Стыдно, что говорили мне одно, а на деле поступали по-другому. — Достаточно, — еще раз повторил Брюс, сжимая кулаки. — Но при этом гордость не позволяет никому из вас сказать мне это в глаза. Вы не можете перешагнуть через себя, чтобы признать это. — Хватит! — голос Брюса неожиданно сорвался на крик, который эхом распространился по огромному кабинету. Одна из рук, сжатая в кулак, тяжело ударила по столу, который задрожал от этого. Настала звенящая тишина, которую нарушало лишь тяжелое дыхание Брюса. Тим, дернувшийся от яростного крика, теперь сжимал до побеления костяшек руками подлокотники своего кресла. Он старался, честно старался быть спокойным и собранным, он правда надеялся, что они осознали свои ошибки, и они поговорят, как взрослые люди, но его надежды в который раз не оправдались. Стефани и Дик тоже испуганно смотрели на Брюса. Сейчас это был не их отец, а Бэтмен, который шел сражаться с очередным злодеем. Вот только Тим не был злодеем — он был их семьей, был и останется навсегда. Злого Бэтмена боялись все. Это как осознание медленной пытки до ее начала, а как известно, ожидание убивает. Тим стиснул зубы и медленно поднялся, чтобы его глаза были на уровне глаз Брюса. — Вон из моего кабинета, — выделяя каждое слово тихо, но угрожающе произнес Тим. Брюс, казалось, не моргал, видя свое отражение в глазах напротив: такое четкое и темное на голубом фоне, точно настоящая тень. — Тим! — крикнула Стефани плачущим голосом. — Брюс! — одновременно с ней произнес Дик, боясь, что его отец — что Бэтмен поднимет руку на собственного сына. И пока Дик, схватив Брюса за плечи, старался усадить его огромное тело обратно на стул, Брюс смотрел на Тима и совсем не узнавал его. Это чувство было похоже на то, когда он впервые увидел Красного Колпака лично — озлобленного, с жаждой мести, пистолетом с пулями, пока внутри тела прятался раненный, разбитый ребенок. Только если гнев Джейсона можно было списать на влияние ямы Лазаря, с Тимом это нельзя было делать. Это искренние, ничем не подделанные чувства, которые долго ждали, когда их наконец освободят. — Мне еще раз повторить? — холодным и жестоким тоном спросил Тим. — Тим, хватит! Это не ты! — умоляла Стефани, упираясь ладонями в стол и заглядывая в лицо Тима. — Ты не хуже меня знаешь, что время делает с людьми, — с ноткой надменно отмахнулся Тим. — На выход. Живо, — он ладонью махнул в сторону двери, пока Стефани, пораженная, стояла с открытым ртом. — Тим, ты… ты не можешь… — Дик чувствовал, как по его спине бежал холод, как если бы он находился в плену у Джокера. — Могу. Я — генеральный директор кампании. Я — глава этой кампании. Я имею полное право вызвать охрану, чтобы она насильно выпроводила вас более жестким методом. Но ни я, ни вы этого не хотите, поэтому, — Тим нервно поправил свой темный галстук, который неожиданно начал душить, — вы знаете, где находится дверь. Дик неверяще смотрел на своего брата, который, по их мнению, открыто угрожал им охраной кампании Уэйнов. Слезы Стефани капали на пол, издавая неприятный звук. Брюс все еще молчал, будто находясь в прострации. Тим раздраженно вздохнул, когда Уэйны так и не сдвинулись с места, и позвонил Тэм с рабочего телефона, что стоял на столе. — Тэм, будь добра, выпроводи мистера Грейсона, мистера Уэйна и мисс Браун из здания. Наша аудиенция закончена, — более открыто попросил Тим. Через секунду дверь в кабинет открылась, и на пороге появилась мрачная Тамара Фокс. В ее темных глазах летали искры пламени, вот-вот готовые превратиться в пожар. — Мой босс ясно высказал свое желание, — она подошла к Стефани и положила руку ей на плечо, слегка разворачивая. — Прошу, пройдемте за мной, — Тэм даже не пыталась скрыть своей неприязни к Уэйнам. Стефани переглянулась с Диком, растерянная и не зная, что им нужно было делать. Дик опустил голову, тяжело сглатывая. Он тоже не знал, что именно им нужно было делать: остаться, но еще более этим злить Тима, или уйти, окончательно потеряв его? Дик кинул последний взгляд полный мольбы на Тима, но тот уже отвернулся к панорамному окну, что-то высматривая там. Дик неслышно вздохнул и, придерживая Брюса за плечи, направился к двери. Стефани, всхлипнув, поджала губы и поплелась за Диком. Когда они все вышли, Тэм быстро посмотрела на Тима и вышла следом, закрыв за собой дверь. Тим судорожно выдохнул воздух из легких, полностью ослабив галстук. Глаза начинали болеть и из-за яркого солнца на улице, и из-за горьких слез, которые застилали глаза, но не проливались. Жгучая боль неприятным комом скапливалась где-то в груди, отчего дышать становилось трудно. Тим прислонился лбом к холодному стеклу, надеясь, что так его голова станет чуть меньше болеть. К сожалению, это не помогло. Тяжело вздохнув, Тим подошел к столу и достал из первого ящика почти пустую палетку таблеток от головной боли и, не запивая, проглотил сразу две штуки. Парень упал в кресло, прикрыв глаза и закрывшись рукой в волосы, и стал ожидать, когда подействуют таблетки. Через пару секунд Тим вспомнил про уведомление на телефоне и быстро достал его. Это было оповещение от «Икара» про вход в квартиру. Тим открыл запись камер наблюдения.***
Джейсон и Дэмиан подъехали к театру с обратной стороны, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания прохожих людей. «Монарх» носил не самую лучшую репутацию, потому два огромных парня, что заходили в него, сразу бы вызвали подозрение. — И как нам заходить? — спросил Дэмиан, осматривая театр, возле которого родился Бэтмен. Это место вызвало неприятный холодок и чувство странного страха своей заброшенностью. Дэмиан неприятно поежился, аккуратно кладя свой шлем на сидение мотоцикла. — Через люк на крыше, — ответил Джейсон, указывая наверх. — Надеюсь, на нем нет замка или, не знаю, шокеров там… — он неприятно хмыкнул и направился к пожарной лестнице. Дэмиан с нахмуренностью следовал за ним. С крыши вид был довольно красивы: был прекрасный ракурс на небо Готэма, которое по вечерам окрашивалось в разные оттенки, начиная с желтого, и заканчивая сиреневым; прекрасно виднелась башня Уэйнов и Робинсон парк, который с легкой руки Айви расцвел и запестрил. Дэмиан невольно залюбовался этим пейзажем, по привычке представляя, как бы это выглядело на бумаге. Джейсон тем временем внимательно осматривал люк в крыши, стараясь найти какие-либо ловушки. Но ничего — он не видел ничего. Напряженно присев на колено, он осторожно прикоснулся к краю люка, но его не ударило током, как он ожидал. Джейсон резким движением дернул крышку за небольшую ручку и тут же отскочил, думая, что сейчас-то и сработают и бомба, и сирена. Но, снова, ничего. Дэмиан скептично выгнул брови, посмотрел на брата и направился к люку. Сверху была видна лестница, уходившая вниз, в темноту. Нахмурившись, Дэмиан начал как можно осторожнее спускаться по лестнице, тоже про себя ожидая, когда сработают ловушки, которые Тим мог с легкостью разместить в любом месте. Они даже не подозревали, что, как только они открыли люк, сработала система безопасности, бесшумно запуская запись камер наблюдения. Джейсон скривил неприятную рожицу и отправился в след за Дэмианом. Кладовка была даже больше, чем он помнил, потому он и Дэмиан, оба не самые миниатюрные люди, спокойно помещались в ней и могли свободно двигаться. Джейсон подошел к двери, что вела в квартиру, и вздохнул. Он знал, что Тима не было в квартире, но мог быть тот парень в странном красно-черном костюме. Ладно, Джейсону понравились его перышки. Птичья тема всегда его забавляла. Да и красная прядь была продумана — это явно была краска для волос, что легко отвлекало от настоящей личности. Вряд ли парень был настолько глуп, чтобы носить эту краску все время. Джейсон переглянулся с Дэмианом и открыл дверь. Яркий солнечный свет, бивший из огромных окон, освещал квартиру и невольно слепил глаза. Проморгавшись, парни вошли в квартиру, но не обнаружили ничего. Точнее, никого. В квартире была тишина. Мебель стояла на своих местах, но ни одной живой души не было. Дэмиан бесшумно прошел внутрь и осмотрел спальные комнаты, пока на Джейсоне был кухня, ванная и гостиная. Кровати были застелены, шкафы — пусты. Только легкий слой пыли был на столах и полках. Первая спальня, которая, как понял Дэмиан по куче мусора, кружек и фотографиям в рамках, принадлежала Тиму. Стол был полупуст, но было ясно, что раньше там стоял ноутбук. Глаза невольно падали на лица за стеклом. Дэмиан аккуратно взял одну и четырех фотографий, что стояли на столе. В его руках была фотография с Тимом, которому было лет шесть. Он был со своими родителями, где-то в парке. Все трое улыбались, но теплоты в этих улыбках не чувствовалось. На второй фотографии были Тим лет пятнадцати, Дик и Брюс. На фоне была новогодняя елка в поместье. Третье фото — все члены Юной Справедливости, и четвертое — Тим и неизвестный парень лет шестнадцати. Вероятно, это был тот, про кого говорил Джейсон. Фотографией было селфи, которое сделал Тим. На его лице была яркая, но нежная улыбка, пока рядом подросток состроил веселую рожицу, чем и рассмешил Тима скорее всего. От фотографии исходило тепло и в целом приятные ощущения. Мягкий взгляд васильковых глаз Тима был непривычный Дэмиану, ведь он сам никогда не замечал этого взгляда на себе. Какая-то странная тоска разлилась по сердцу, поэтому Дэмиан поспешно отложил рамку и вышел из комнаты. Вторая спальня уже очевидно принадлежала тому неизвестному парню. Тут было намного чище, чем в комнате Тима. И она выглядела необжитой: на полках не было книг, в ящик в принципе ничего не было. От комнаты сквозило одиночеством и холодом. И снова — ничего. Ни одной зацепки или подсказки на то, кто жил в этой комнате или куда он делся. У Джейсона результаты были не лучше: в холодильнике лежала давно просроченная еда, которую Тим почему-то так и не выкинул, полная мусорная корзина — единственное, что говорило о том, что в квартире вообще кто-то жил. Раздраженно вздохнув, Джейсон направился в гостиную, надеясь хоть там что-то полезное найти. Пока Дэмиана не было, он решил проверить стены на наличие механизма, который что-нибудь бы активировал. Пальцы и ладони Джейсона невесомо проходились по стенам, лишь слегка надавливая, ища полую часть. Либо Тим ничего в них не прятал, либо делал это так искусно, что даже Джейсон не мог ничего найти. Наконец, возле входной двери, Джейсон смог-таки нащупать нужную часть стены, и провозгласил тихое «Да!». Но тут же успокоился, сосредоточившись на этой плитки. Ее даже вооруженным взглядом не было видно, значит, она скрывала что-то очень важное в этой квартире. Джейсон слегка надавил на плитку, но та не поддалась, оставаясь на месте. — Что-то нашел? — спросил Дэмиан, незаметно оказавшийся за спиной брата. — Что-то в стене, — согласился Джейсон. — Эта плитка огромная, вероятно это компьютер в стене или что-то в этом роде, — предположил он, указывая размеры нужной части стены. — Но она не открывается, — он демонстративно нажал на плитку. — Тим, наверное, просек, что мы сюда придем и все заблокировал, — кривая усмешка появилась на его губах. — Этого стоило ожидать. Дэмиан подошел ближе, тоже осматривая. — Мы можем попытаться взломать, — произнес он, но это звучало больше похоже на вопрос, нежели на утверждение. — Сначала нужно сообщить старику, — с неохотой ответил Джейсон. — Или Дикки-бёрду, это же его план, вот пусть он и думает, что с этим делать. Если мы сейчас начнем взламывать, Тим сто процентов это поймет и поотрывает всем нам головы. А ты нашел что-нибудь? — Ничего. В квартире будто никто и не жил, — поморщился Дэмиан, явно разочарованный тем, что все было так чисто. — Тогда нам больше нечего тут делать, — логично ответил Джейсон. — Пойдем отсюда, — и он направился к кладовой, которую они так и не закрыли. Дэмиан, немного погодя, направился за братом. Бросив последний взгляд на квартиру, он закрыл дверь кладовки.***
В два, как Тим и говорил, он ушел из офиса, провожаемый Тэм и приветливыми администраторшами. Его головная боль немного уменьшилась, но за глазами все еще неприятно пульсировало. Хоть настроение Тима чуть-чуть улучшилось после просмотра записи камер наблюдения в театре. Он был рад, что Дэмиан и Джейсон ничего не нашли — сегодня утро он и Алан очень старательно приводили квартиру в необжитый вид, буквально стирали следы своего присутствия там, но чтобы все выглядело естественно. У них с Аланом было не очень много вещей с собой, поэтому они быстренько все сложили по чемоданам и покинули театр «Монарх», направляя в верхний Готэм. Конспиративная квартира, в которой они остановилась, находилась в Бернли, недалеко от Готэмской старшей школы, но достаточно далеко от Преступной аллеи и Нэрроуз. Тим придерживался тактики «если хочешь что-то спрятать, спрячь это на виду». После ночной ситуации Летучие мыши могут подумать, что он переехал еще дальше от среднего Готэма — в старый город, а могут и догадаться, что он, наоборот, приблизился. Тут шанс был пятьдесят на пятьдесят. Тим просто надеялся, что удача окажется на их стороне. Сегодня Тим планировал немного показать Алану Готэм — место, где он вырос, место, которое когда-то было его домом. Да и у Тима оставшийся день был свободным, чем он хотел воспользоваться. Алан довольно быстро привыкнул к новой квартире. Она была, конечно, меньше, чем в театре, но тоже не маленькая. Три комнаты: две спальни и гостиная с таким же огромным телевизором; в ванной была душевая кабинка. Квартира была хоть и меньше, но в ней не было чувства одиночества. И так же не было давления из-за полу-пустоты в квартире, как было в театре. Но огромное отличие: была еще одна отдельная комната, которую Тим достроил уже сам, с тренажерами и большим пустым местом для спарринга. В этом и был плюс этой квартиры. Когда Тим приехал, Алан как раз обедал остатками макарон и наггетсов, смотря на телефоне какие-то видео. Тим улыбнулся, застав сына с набитым ртом еды и с горящими от любопытства глазами. Вероятно, видео было очень интересным. — Привет! — проглотив еду, весело поприветствовал Алан. Он был безумно рад, что Тим все-таки смог выбраться с работы. Алану не терпелось провести с ним остаток дня, как они любили делать это в Сан-Франциско. И парень очень надеялся, что отец возьмет свою камеру, которая была у него уже десять лет и которую он бережно хранил. Алан любил просматривать фотографии, которые делал Тим: и на пленке, и цифровые. Было даже несколько коробок с распечатанными фотографиями. И раз в месяц Тим доставал одну из них и начинал рассказывать про каждую отдельно. И каждый раз Алан случал с затаенным дыханием, представляя все события у себя в голове. На самом деле у Тима была довольно насыщенная жизнь. Чего только стоят незаметные выходы ночью в девять лет в Готэм, чтобы с крыш сфотографировать Бэтмена и Робина. Алан и сам немного увлекался фотографиями и надеялся достичь в этом хобби больших успехов. Отец, если у него был выходной, обучал его пользоваться фотошопом или как проявлять пленку. Так что да, сегодня Алан планировал немного потренироваться делать фото с разных ракурсов. Парень так же с серьезным лицом усадил Тима за стол и поставил перед ним тарелку с разогретой едой. По пристальному взгляду карих глаз было понятно, что Тим, как ребенок, не выйдет из-за стола, пока все не съест. Во время обеда он так же рассказал про визит Уэйнов в офис, умолчав про некоторую часть разговора, и про приход Красного Колпака и Робина в гражданском в театр. Алан немного хмурился в некоторых моментах, слушая и обдумывая эту информацию. — Значит, сегодня я не выйду в патруль? — со скрытой капелькой грусти спросил он после всего рассказа. Тим кивнул. — Это может быть опасно. Я еще не знаю, пойду ли я — ближе к вечеру решу. Летучие мыши ночью тоже наведаются в театр, — уверенно добавил он. — Но про эту квартиру почти никто не знает, — неожиданно глаза Тима округлились. — О черт… — Что такое? — обеспокоенно спросил Алан. Такая резкая смена эмоций никогда не была к добру. — Сирота в Готэме, — вспомнил Тим. — Черт, черт, — потер лицо одной рукой. — Она может догадаться, где мы, но… — он задумался. — Если я ей все объясню, она не выдаст нашего местоположения. — Ты уверен? — Алан поджал губы. Тим много рассказывал про Кассандру Кейн и всегда — хорошее. Но какое-то сомнение не покидало Алана. — На восемьдесят из ста, — Тим еще раз вздохнул. — Думаю, Касс сможет понять нас. Но тогда вам придется познакомиться, иначе она что-то заподозрит, а этого нам не нужно. «Хотя, это же Касс, — думал Тим, — она никогда не выдаст чужие секреты. И из всех доверять я могу только ей. Уверен, ей понравится Алан, — Тим улыбнулся, — она любит детей. И когда все узнает, не позволит кому-то причинить ему боль — семья для нее самое главное.» — Я созвонюсь с ней… завтра, — решил Тим, — и договорюсь. Ты не против встретиться с ней? Я хочу пригласить ее сюда, чтобы лишний раз не светиться на улице. Алан задумчиво наклонил голову. По рассказам отца Кассандра — самый надежный и сильный человек, которого он знает. И она очень проницательна. И Тим всегда был ее любимым братом и лучшим другом. — Я согласен, — произнес Алан. — Надеюсь, я ей понравлюсь, и она сохранит наш секрет. Тим мягко улыбнулся, радуясь, что парень не был против встречи с кем-либо из Уэйнов, и потрепал его по волосам. Алан что-то пробурчал себе под нос, поправляя волосы, чем только рассмешил Тима. Уже через час они шли по улицам Готэма, между высоких домов и обычно серых и хмурых людей. Погода была довольно солнечная, но холодный ветерок поддувал в спину. На Алане была надета его любимая черно-зеленая кофта с длинными рукавами, черные перчатки без пальцев, черные простые джинсы и такого цвета конверсы. Рядом с ним шел Тим, которого было почти не узнать: с помощью баллончика с краской он перекрасил свои волосы на время из черного в русый цвет, зеленые линзы прекрасно перекрывали его голубой цвет, да и немного макияжа на лице помогало. На нем был надет черно-красный бомбер, немного узкие джинсы, которые подчеркивали его длинные ноги, и черно-красные джорданы «Black Varsity Red», которые он очень любил. На его шее висела еле заметная подвеска в виде птицы, пока через плечо была перекинута сумка, в которой хранился фотоаппарат, несколько линз, куча карт памяти и аккумулятор. При этом сумка была не очень большой и достаточно компактной. Парни пешком спокойно дошли до Робинсон парка за пол часа, проходя так же мимо театра, но не заходя туда. По дороге Тим рассказывал интересные факты про те или иные постройки, про известные личности, что были из Готэма, и историю города. Алан внимательно его слушал, иногда задавая уточняющие вопросы, но в остальном его очень увлек рассказ отца. Он и подумать не мог, что у Готэма была такая насыщенная история для относительно не старого города. Уже в Робинсон парке Тим достал камеру и, присев на лавочку, принялся проверять, не слетели ли настройки от долгого неиспользования. Алан, сидя рядом, переписывался с Коном, Бартом и Кэсси. Он перечислял им последние события, опуская визит Красного Колпака в театр и приход Уэйнов в кампанию. Ребята очень часто спрашивали, как ему Готэм, что нравится, а что — нет, и обещали свозить в свои родные города. Алан улыбался и иногда посмеивался, показывая отцу сообщения. Тим тоже хмыкал, иногда прося сына отправить голосовое сообщение. — Готово! — с нескрываемой радостью объявил Тим через пару минут. — Куда пойдем? — В рощу, — Алан кивнул в нужную сторону. — Ты видел, какую красоту Айви там навела? — Не особо обращал внимания, — признался Тим, поднимаясь. — И зря! Это лучше увидеть в живую, чем объяснять. Алан не врал: Айви и правда превратила рощицу в настоящий кладец самых красивых цветов. Больше всего кустов с розовыми или красными цветами, которые так любила Памела. — Хочешь потренироваться на цветах? — догадался Тим, когда они пришли. Алан кивнул, выбирая лучший куст. В итоге это оказались космеи — однолетние цветы, которые чаще всего выращивают в парках и на клумбах. Небольшие красные лепестки веером были выстроены вокруг ярко-желтой сердцевины. Приятный аромат сразу наполнил воздух, заставляя вдыхать чаще и больше воздуха. Тим аккуратно передал Алану камеру и сумку со всеми принадлежностями и стал со стороны за ним наблюдать. Парень недолго выбирал линзу, которая бы лучше всего подошла для близкого ракурса, а потом, собственно, стал подбирать самый лучший ракурс. Алан то садился на колени, снизу смотря на цветок, то он залез на близ стоящее дерево, смотря оттуда. Прохожие странно на него смотрели, но, замечая камеру, старались обойти кусты, чтобы не попасть в кадр. Снимок по итогу получился и очень даже не плохой: справа от нужного бутона, чуть снизу, чтобы солнце падало на лепестки. Небольшие косяки тоже были, но с опытом они исчезнут. Тим с улыбкой осмотрел пару снимков, как более опытный в этом деле, и удовлетворительно кивнул. — Как придем домой, отредактируем все фото. Через час было сделано примерно штук тридцать фотографий цветов, по несколько снимков на один цветок с разных ракурсов. Иногда Тим подсказывал, как лучше взять камеру, как лучше наклонить, но в основном он не лез. Алан старательно и сосредоточенно держал камеру, время от времени хмурясь или улыбаясь, когда выходило так, как он и задумывал. И следующие почти три часа были проведены за хождением по парку в поисках лучших пейзажах. Тим даже не замети, как пролетело время, зато солнце на небе вот уже начинало медленно приближаться к горизонту. — Мы можем сделать фото с крыши, — предложил Тим, когда взглянул на часы. Глаза Алан загорелись, и он согласился. Тим повел его к одному высокому жилому зданию с другой стороны Робинсон парка, которое хорошо знали все линчеватели Готэма. С крыши этого дома открывался прекрасный вид на весь парк, пока вдалеке возвышалась башня Уэйнов. На крыши и пройти было легче легкого: ни охраны, ни камер, ни замка. Тим уже и не помнил, когда забирался на крыши без костюма, а просто ради вида. Наверху ветер был холоднее. — Вау… — завороженно произнес Алан, стоя недалеко от края крыши и смотря на желто-оранжевое небо. Закаты в Готэме всегда были самыми красивыми и разнообразными, по мнению Тима. Эти вечно серые облака, так ярко контрастировавшие с небом; высочайшие пики зданий; далекое бледное солнце, которое неохотно дарило тепло Готэму — все это безумно нравилось Тиму. И невольно навевало воспоминания из далекого детства, когда он спокойно уходил из особняка Дрейков, садился на свой верный велосипед и из Бристоля спокойно ехал до верхнего или среднего Готэма, пока его родители были где-нибудь в Латинской Америке, а у миссис Мак был выходной. Тим никогда не забудет, как, будучи не особо большого роста в девять лет, пробирался мимо охраны в некоторых зданиях, чтобы забраться на крышу и либо поснимать закат, либо Динамический дуэт, который пролетал мимо. Эмоции были самыми яркими и запоминающимися. Достав телефон, Тим сделал быстрый и беззвучный снимок Алана на желтом фоне и отправил его в чат с Юной Справедливостью, где не было его сына. Так сказать, «рабочий» чат. От Кона и Барта тут же посыпался град эмоджи, пока Тим тихо посмеивался над ними. И он даже не заметил, как объектив камеры поймал его, запечатлев легкое и веселое настроение на его лице. Только после звука щелчка он поднял глаза от телефона. Алан открыл получившуюся фотографию, рассматривая ее в мельчайших подробностях. Тим не особо любил фотографироваться, он предпочитал быть с обратной стороны камеры, быть тем, кто фотографирует. Так что поймать его для фото было довольно сложно — Тим сразу замечал камеру телефона, поэтому такие фото фотографии были на вес золота. Алан присел возле края крыши и начал делать снимки неба и парка под ногами, такого зеленого на фоне желтого. — Как тебе? — Алан показал Тиму, который подошел ближе, сделанный снимок. — Засветы есть немного, — Тим указала на середину фотографии, где ничего не было видно из-за небольшого пятна от солнечного света. — Попробуй отойти в сторону. Алан так и поступил, переместившись в левый край крыши. Засветы все еще были, но уже не такие большие. — Вот эта фотография мне нравится, — сказал Тим, пролистывая снимки. На фотографии была запечатлена ярко-алая роза, которую, словно она лежала на подушке, снизу поддерживали темно-зеленые листья. Алан гордо улыбнулся, когда отец похвалил еще несколько его фотографий. — Думаю, можем идти, а то время, — Тим взглянул на свои наручные часы — десять минут седьмого часа. — Нам еще нужно в магазин зайти, в квартире в холодильнике ничего нет, — напомнил Алан, пока Тим убирал камеру. — Что планируешь приготовить? — Можно просто сварить картошку и запечь в духовке курицу. — Уже жду. Дорога до квартиры показалась в три раза короче, чем до парка. На улице довольно быстро стемнело к тому моменту, когда Алан и Тим вышли из магазина с двумя пакетами еды. — Я позвоню сейчас Касс, хорошо? — спросил Тим, перекладывая пакет в другую руку, чтобы было удобнее говорить. — Хорошо, — более охотно согласился Алан, хотя внутри него все еще было сомнение насчет этой идеи. Как-то так получилось, что он не особо доверял кому-либо из Уэйнов. — Касс, привет, как дела? — через пару минут произнес Тим, когда на том конце взяли трубку. «Младший брат! — радостно ответила Касс. — Я только что покушала. А ты как?» — У меня тоже все хорошо, — Тим слабо, но счастливо улыбнулся. — Как полет? «Просто прекрасно! Пилоты настоящие мастера своего дела.» — Это чудесно. Слушай, ты не могла бы зайти ко мне сегодня? «В патруле?» — удивилась Касс. — Нет, скажем, заехать ко мне в гражданском через час-полтора? — объяснил Тим. — В гости. «О, я с радостью! — воодушевленно сказала Касс. — А потом мы можем вместе выйти в патруль.» — предложила она. Тим поджал губы. — На самом деле, я сегодня не планировал выходить, — с легким сожалением ответил он, остужая ее пыл. «Почему?» — Насчет этого я бы и хотел поговорить с тобой. Это не телефонный разговор. И я хочу тебя кое с кем познакомить, — Тим кинул взгляд на задумчивого Алана, шедшего рядом. На том конце трубку послышалось удивленное «м». «Младший брат, ты умеешь заинтриговать, — с явным прищуром произнесла Касс. — Я приеду через полтора часа. Куда именно?» — Бернли, моя любимая тамошняя квартира, — с облегчением ответил Тим. — Ждем тебя. «Я теперь жду в двое больше! — произнесла девушка. — До встречи, младший брат.» — До встречи, — попрощался Тим и сбросил звонок. — Через полтора часа она приедет. Алан немного заторможено кивнул. — Может, закажем что-нибудь тогда? Пиццу или что она любит? — предложил он неуверенно. Тим улыбнулся и приобнял его за плечи. — Вообще, Касс больше всего любит сладости, — будто по секрету сказал он, — но, думаю, против пиццы «Маргариты» не будет. — Тогда, как придем, закажем, — более приободрено ответил Алан. Через полтора часа, когда три пиццы уже стояли в гостиной на кофейном столике, когда продукты были разложены в холодильнике, когда Тим уже поставил камеру на перемещение фотографий в компьютер, в дверь постучали. Алан немного напрягся и сел в более сдержанную позу. Тим пошел открывать дверь, стараясь угомонить от чего взволнованное сердце. На пороге, ожидая, стояла Кассандра Кейн, одетая в легкую темно-фиолетовую куртку, джинсы и кроссовки. На ее лице красовалась приятная улыбка, пока короткие черные волосы обрамляли лицо. — Младший брат! — она бросилась Тиму на шею, обнимая так, чтобы передать все то одиночество, пока она его не видела. — Я тоже рад тебя видеть, — негромко произнес Тим, прижимая ее к себе. — Заходи. Тот, с кем я хочу тебя познакомить, уже ожидает. И Касс вошла в квартиру.