wanna lock you up in my sight (but you run away like fish)

I. monday’s child is fair of face

если говорить об уверенности в себе, которая связана с чётким понимаем того, что в этой жизни имеет важность, а на то не стоит обращать внимания, то чанбин считает себя вполне самодостаточным человеком, который вполне справляется с тем, что бросает ему в лицо жизнь, даже если эти препятствия кажутся невозможными или непреодолимыми — он всегда старается чётко понять, что он чувствует на самом деле, а потом уже действовать, чтобы не оказаться так или иначе в дураках и не потерять по дороге всё, что только можно. дело, конечно же, принимает немного другой оборот, когда это касается хван хёнджина. но чанбин говорит с внезапной для себя самого уверенностью, откинувшись на спинку стула и глядя в потолок, чтобы точно не струсить и доказать чонину, что он совершенно наверняка справляется со своей жизнью, как человек, который старше своего друга на два года и имеющий больше опыта во всех сферах жизни, о каких только можно подумать: — я точно приглашу его. чонин, который ранее пришёл к чанбину со словами «ты наш старший друг, ты должен всё знать, поэтому помоги мне подготовиться к экзаменам, хён», а потом бросивший это дело через час примерно после начала занятия, потому что ему ужасно надоело и ещё потому, что внезапно чанбин спросил у него о том, как его дела с сынмином, и, конечно же, чонин не мог не быть злорадным, и чанбин это понимает, поэтому, естественно и ожидаемо, чонин тут же спросил у чанбина, как его дела с хёнджином, и примерно так они в разговоре оказались там, где они оказались, в этой самой точке, где чанбин принял решение, к которому не оказался готов совершенно, если уж он будет совсем честным хотя бы перед самим собой, — так что чонин просто закатывает глаза и говорит чанбину, потому что он слишком хорошо его знает: — ты уверен, что тебе хватит решимости, хён? чанбин фыркает, садится на кровать рядом с развалившимся нагло среди кучи тетрадок и записок на цветных стикерах младшим и тычет его в бок, заставляя его дёрнуться и скукожиться, как маленькая креветка, и чонин морщит нос и поворачивается на бок, смотрит на чанбина внимательно, слегка прищурившись, спрятав свою привычную лёгкую полуулыбку, что внезапно заставляет чанбина почувствовать странное и неприятное ощущение в груди, потому что чонин редко такой серьёзный и желающий говорить о своих и чужих чувствах — чанбин знает это наверняка, поэтому слушает внимательно, и чонин действительно принимает немного пугающее для чанбина решение быть честным, потому что он говорит: — я видел, как его приглашали разные люди, хён. и он отказывал всем, насколько мне известно; а ещё он ни разу не упоминал никого, с кем он идёт на вечер, мне кажется, он в принципе не упоминал, что идёт сам или хоть с кем-то, но я знаю, как и ты тоже знаешь, что хёнджин-хён — романтичная натура, он точно хочет пойти, но пойти не один — он совершенно не станет тратить время на танцы в одиночестве, это же не прогулка и не поход в галерею, а социальные связи бывают для него ужасно утомительны. чанбин чувствует, как его глупое сердце сжимается, потому что — эй, это всё очень важно! это рождественский вечер в школе, и это последний год чанбина в старшей школе, он уже почти выпустился, на самом деле, — в марте он уже отправляется в университет, и он знает, что хёнджин, будучи его лучшим другом, никуда не денется из его жизни, нет, совсем нет, но… но у хёнджина будет целый год в школе без чанбина, и между ними будет расстояние, будет незнакомая разница, которая сейчас его пугает, потому что эта разница — она про неизвестность и про невозможность предугадать то, куда придут их отношения в итоге, где они оба будут стоять и как будут справляться с тем, в каком положении окажутся в дальнейшем, и как это положение повлияет на них двоих — как они вообще с этим справятся? так что чанбин не хочет об этом думать — это слишком много неизвестных, слишком много пробелов для того, чтобы даже попытаться что-то предугадать; и он не хочет быть тем, кто зря ковыряется в себе тогда, когда это не принесёт ничего, кроме пустого разочарования и нескольких бессонных ночей, — он совсем не умеет предсказывать будущее, как люди в старых сказках, что рассказывала ему бабушка в детстве. он просто хочет пойти на рождественский вечер вместе с хёнджином, хочет протанцевать с ним весь вечер и, возможно, только если ему очень повезёт — правда, только в этом случае, то поговорить с ним о том, что чанбин на самом деле чувствует. он и сам не уверен, что он чувствует конкретно, боже, ему всего семнадцать лет, как он может быть уверен хоть в чём-то в этой жизни — он даже университет выбрал после месяцев бессонных ночей и ужасно пугающих дней, но он наверняка знает только то, что хёнджин такой красивый, талантливый и чудесный, что у него щемит сердце. где-то в глубине души чанбин считает, что этого достаточно на данный момент, потому что ничего умнее и логичнее он точно не сможет из себя выдавить. хёнджин ему нравится, и он его лучший друг, и он самый важный, а ещё он заставляет его чувствовать красивые и болючие вещи, и поэтому… отсюда и все эти мучения, не правда ли? мучения, которые чанбин сначала подавлял и душил внутри себя в надежде, что всё пройдёт само по себе, как осенние дожди или густые снегопады зимой, словно ему будет достаточно проснуться однажды утром и понять, что всё закончилось, но потом оказалось, что всё просто так не проходит, не меняется и не исчезает, ничего в жизни, на самом деле, не пропадает без причины, особенно когда дело касается хван хёнджина и его присутствия в жизни чанбина, и так было с их самого детства. чонин выгибает бровь и ухмыляется, и чанбин внезапно понимает, что молчал слишком долго и случайно дал младшему повод посмеяться на собой; чонин говорит, и чанбин слышит добрую улыбку в его голосе, которая делает его следующие слова на удивление мягкими несмотря на то, что чонин явно пытается над ним подшутить: — у тебя ужасно глупое лицо, хён, когда ты думаешь про него, ты совсем перестаёшь реагировать на реальность вокруг тебя. чанбин тут же закрывает глаза и немного отворачивается, потому что оказаться под прицелом дразнящегося чонина — это не совсем то, чего ему хочется на данный момент, потому что, хоть чонин и имеет всегда лучшие намерения — правда, он ведь просто пытается разрядить обстановку, — и вообще, его ситуация не многим лучше того, что происходит с самим чанбином, но всё же... всё же чанбин не уверен, как может легко и просто справиться с тем, когда в его хрупкие непонятные чувства тычут тонкой палочкой издалека, даже имея благородные намерения подтолкнуть его к действиям поскорее. чанбин говорит: — ты сам не умнее выглядишь, когда видишь сынмина. ты вошёл лицом в закрытую дверь, когда увидел его в школьном холле в прошлый раз, только потому что он решил улыбнуться тебе при встрече ради разнообразия, а не просто кивнуть с каменным лицом, как это обычно происходит. чанбин знает, что дразнить младшего в ответ довольно низко, но он слишком хорошо знает чонина — у того наверняка будет ответ на его слова, и чонин не так легко позволит ранить своё сердце (как минимум потому что он прошёл от стадии отрицания своих чувств к стадии принятия примерно в течение двух дней, и называет это «взрослым подходом», потому что, конечно же, это их чонин, который хочет быть взрослее и умнее как минимум самого чанбина — который, в общем-то, и не имеет намерений принижать чонина за его возраст — просто младший очень любит соревнования) — и он не ошибается. чонин ухмыляется только, мечтательно смотрит в потолок и говорит: — это была стеклянная дверь, хён, я не увидел её просто, с каждым могло бы случиться даже при обычных обстоятельствах, и вообще — хён мне сказал, что я милый, а потом помог мне собрать вещи, пока вы с хёнджин-хёном выясняли, кто может отвести меня провериться к доктору — и, позволь напомнить, отвёл меня сынмин-хён в итоге, потому что вы спорили как старая семейная пара. я был только в выигрыше, в отличие от вас двоих! чанбин только вздыхает, потому что ему и правда толком нечего на это сказать, кроме как — эй, это грубо!, но в попытке свернуть разговор к изначальному вопросу он говорит только: — я приглашу его, и тогда мы узнаем, отказывал ли он тем людям, потому что у него уже есть пара, или потому что он ждал приглашения кого-то конкретного, или же он просто не хочет никуда идти. чонин выразительно выгибает бровь, словно пытается сказать, что чанбин только зря себя накручивает и слишком сильно пытается всё анализировать, так что чанбин тут же поднимает руки в беззащитном жесте, говорит: — ну, для справки, последний вариант всё ещё вариант, потому что хёнджин-и любит проводить время дома и в одиночестве больше, чем кто-либо из моих друзей. — каких друзей? — тут же нагло хихикает чонин, и чанбин только фыркает, потому что от младшего стоило ожидать именно этого, конечно же, особенно после того, как он сам дал ему повод бросить именно эту ремарку; чанбин ерошит ему волосы и бросает в его сторону учебник по биологии. он говорит, вставая с кровати и усаживаясь обратно за стол: — садись учиться, чонин-а, экзамены сами себя не сдадут, а у меня не будет другого времени тебе помочь. и чонин с усталым и немного разочарованным вздохом подчиняется, к огромному облегчению чанбина. он пережил достаточно вещей только за этот вечер и за сам разговор, спасибо большое.

***

чанбин знает, что сроки поджимают, когда осознаёт, что до праздника остаётся всего неделя; и вечер состоится уже в следующую субботу, если считать от того дня, когда он встречается с хёнджином на традиционный просмотр фильма на выходных, и чанбин, если честно, думает, что это едва ли не лучшая часть его каждой недели — проводить время с хёнджином вот так, просто и комфортно для них двоих, когда они могут смотреть что-то и болтать, и чанбин всегда припасает для хёнджина его любимые желейки, потому что знает, что это наверняка заставит хёнджина улыбнуться, и… эй, он знает, как это выглядит со стороны — жалко и глупо влюблённо немного, но не то чтобы чанбину было до этого дело, на самом деле. лишь бы хёнджин был счастлив и хотел дружить с ним и дальше, потому что совсем без хёнджина чанбин не может и не хочет даже знать, что с ним будет. может, хёнджин захотел бы однажды от него что-то ещё, что-то большее и немного другое, но это всё будет когда-то потом и то не факт, и чанбин не уверен, что готов позволять своим мыслям бежать в ту сторону, которая выглядит как длиннейшая полоса препятствий с огромным амбарным замком на высоком заборе вместо привычной тоненькой ленты, которую так легко разорвать на финишной прямой, особенно если мчишься на полной скорости вперёд. чанбин знает, что хёнджин любит смотреть свои дорамы и фильмы в тишине и желательно одному, поэтому он старается не болтать так много, как он мог бы это делать, если бы смотрел что-то со своей сестрой, например, но это неважно, потому что хёнджин не жаловался никогда на комментарии чанбина и всегда слушал его внимательно, и предлагал своё мнение после того, как чанбин высказывал свою мысль, и чанбину так интересно и здорово делать что угодно с хёнджином, что он не знает, как будет справляться без него в универе, если хёнджин не захочет с ним общаться больше внезапно. потому что для чанбина всегда было важно не что именно, а с кем, потому что суть в том, чтобы провести время вместе, чтобы весело было всем, и поэтому, когда хёнджин решает, что сейчас самое время посмотреть какой-то смешной рождественский фильм на нетфликс, чанбин с радостью соглашается. он знает, что хёнджин любит всё романтичное, и фильм, который они выбрали спустя некоторое время бесцельных листаний бесконечных и довольно бесполезных списков рекомендаций, тоже очень милый и довольно забавный, но чанбин ловит себя на том, что смотрит на хёнджина чаще, чем переводит взгляд обратно на экран, только потому что реакции младшего очень яркие и живые, и чанбину… ему нравится хёнджин, и эта истина давняя и ощущается как старое обещание — она про то, что хёнджин напоминает ему зимнее солнце. солнце зимой, думает чанбин, ценится больше, чем когда-либо. оно мягкое и яркое, и от него щемит сердце, потому что оно далеко, хоть и горит бесконечным светом, хоть и заполняет тёмные пустоты столь же ответственно, высветляя всё тайное и скрытое беспощадно, но оно… недосягаемо и неприкасаемо, оно ненавязчиво, оно больше похоже на иллюзию присутствия, которая настолько хрупкая, что может вот-вот развеяться, скрыться за тяжёлым одеялом плотных зимних туч, совсем исчезнуть из жизни и ускользнуть ещё до того, как он может полностью ощутить присутствие. хёнджин напоминает ему зимнее солнце, и чанбин не может не думать о том, что он легко может обжечься однажды, как в детстве, когда вцепился в железные качели влажными руками без рукавиц на морозе, когда родители возили его с сестрой на рождественские каникулы куда-то в заснеженные горы, и ещё он думает о том, что не знает, как быть полностью откровенным со своим другом, даже несмотря на то, что он сам всегда поощрял откровенность в других людях, потому что иногда слова — это единственный способ помочь человеку. чанбин и правда не знает, не уверен, как поступить правильно, потому что пустота вместо чёткого плана будущего и полнейшая неизвестность пугают его, поэтому он продолжает молчать, но… это ничего, у него всё ещё есть немного времени, совсем чуть-чуть — к счастью, они никуда не торопятся этим субботним вечером в начале декабря. хёнджин откидывается на спинку дивана, прикрывает глаза ладонью и спрашивает внезапно: — почему он продолжает молчать? чанбин переводит взгляд с профиля хёнджина обратно на ноутбук, чтобы понять, о ком конкретно говорит его друг, спрашивает немного озадаченно (он не то чтобы сильно следил за сюжетом в последние несколько минут, потому что его, кажется, очень сильно отвлекло то, как чёлка падает на лоб хёнджина, почти что лезет в глаза, и у него пальцы подрагивают, чтобы протянуть руку и заправить волосы ему за ухо, но он зачем-то продолжает себя сдерживать): — что ты имеешь в виду? хёнджин указывает на одного из персонажей на экране, говорит: — вот этот парень. он же очевидно влюблён в своего лучшего друга, но ничего не говорит ему. чанбин… он понимает, что нельзя проецировать вопросы хёнджина о происходящем в глупом рождественском ромкоме на их реальную жизнь, даже если очень, очень сильно хочется, но он всё же… не может не думать об этом, не может себе запретить, особенно когда оно вот так преподносится ему в подарок. он думает о том, что, возможно, хёнджин тоже мечтает о чём-то подобном, мечтает о том, чтобы из какой-то дружбы в его жизни получить человека, который будет его любить, который будет с ним рядом, который будет его родственной душой или что-то вроде этого, и чанбин не может не думать о том, что ему хотелось бы быть этим человеком для него, если хёнджин позволит однажды. он осторожно говорит: — он явно не хочет ничего менять, потому что второй парень не показал своих чувств ни разу? это не очень честное обвинение, хёнджин-а. хёнджин морщится, ставит фильм на паузу, поворачивается к чанбину всем телом и говорит мягко: — но разве не будешь жалеть, не попробовав? и чанбин смотрит на хёнджина, который улыбается осторожно, едва заметно, он думает в который раз про зимнее солнце, которое сияет точно так же, как хёнджин сияет каждый день, он думает про то, как хочет заполучить солнечный свет себе в нагрудный карман на всю жизнь, хранить его над сердцем, чтобы греться и никогда не бродить в темноте в одиночестве, чтобы тёмные воды сомнений никогда не нашли его в будущем. чанбин думает о многом, должен думать о многом, на самом деле, склонен к тому, чтобы продумать всё основательно и наперёд, а потом уже действовать, потому что он прекрасно понимает, как его действия задевают его самого и окружающих, и он смотрит в тёмные глаза хёнджина, в которых отражаются огоньки гирлянд, и он думает о нём, как о мальчике со звезды, который очень сильно хочет сохранить своё чистое сердце, и он выпаливает резко, не успевая себя даже остановить, потому что слова сидели на кромке зубов весь вечер в ожидании, что он наконец откроет своё сердце настолько, насколько хватит смелости: — ты пойдёшь со мной на рождественский вечер? и как только чанбин договаривает предложение, он понимает, что его не ждёт приятное согласие — хёнджин выглядит крайне удивлённым, словно чанбин отрастил вторую голову, а ещё он выглядит так, будто не хочет его обидеть, и он молчит, и пауза становится немного неловкой, и наступает неприятная тишина, и чанбин очень плохо дружит с тишиной, не может не пытаться её заполнить хоть как-то. чанбин решает пощадить своего друга — он знает, как хёнджин ненавидит разочаровывать людей и отказывать им, особенно близким, и он знает, что хёнджина и без обиды на лице чанбина будет мучить чувство вины, если он не попытается исправить ситуацию прямо сейчас. чанбин заставляет себя улыбнуться и не смотреть прямо на хёнджина (и он молится, чтобы его улыбка выглядела естественной, потому что хёнджин знает его слишком хорошо, чтобы просто так спустить притворство с рук, не пытаясь разобраться в причине; и чанбину это совершенно не нужно, потому что причина довольно неуклюжая и немного постыдная), и он говорит, прежде чем пауза станет ужасающе неловкой: — ты уже договорился с кем-то, да? ничего страшного, я предложил только потому, что мне идти не с кем, а ты мой лучший друг, и я думал- — меня позвал сынмин-и, — прерывает его хёнджин. чанбин переводит взгляд на хёнджина — конечно же, он словно глупый спутник вокруг своей планеты, его глаза всегда буду искать хёнджина, он будет всегда хотеть его видеть и всегда будет искать его — и хёнджин, естественно и ожидаемо, нервно крутит в руках чашку с какао, поджимает губы и отказывается смотреть на чанбина, хёнджин говорит: — он меня вчера пригласил. я думал не идти сначала, но он подошёл ко мне, и я подумал- чанбин накрывает ладонью руки хёнджина и забирает чашку, ставит её на стол, чтобы тот не нервничал так сильно, а потом второй рукой ерошит ему волосы, говорит: — всё в порядке, —а потом снимает фильм с паузы и добавляет: — не волнуйся об этом, давай смотреть фильм дальше. чанбин прикусывает щёку изнутри, сильно, чтобы не говорить ничего лишнего, не пытаться неловкими комментариями исправить ситуацию ещё как-то — он и так знает, что хёнджин наверняка не удовлетворён его ответом, и ещё он знает, что звучал довольно отрывисто, но он игнорирует очевидно взволнованный взгляд друга и продолжает смотреть строго на экран, старательно не отвлекаясь — он разберётся с последствиями после. а пока что всё в порядке.

***

— я не в порядке, чонин-а, — говорит чанбин с усталым вздохом, и ставит пустой стаканчик из-под колы на один из столов, сдвинутых к стене спортивного зала, и устало трёт лицо руками, давит ладонями на глаза в попытке остановить приближающуюся головную боль — он не очень хорошо спал последнюю неделю, не только из-за хёнджина на самом деле, ему нужно было позаботиться о многих вещах — одна из которых была «держать лицо каждый раз, когда хёнджин с ним заводил разговор в школьных коридорах». в зале играет музыка, и почти все вокруг танцуют (кроме, очевидно, парочек, которые решили взять перерыв от танцев на мгновение, или же тех, кто всё же пришёл в гордом одиночестве, даже не с друзьями), и чанбин уверен, что видел среди толпы людей на танцполе хёнджина и сынмина, и он не думает, что хочет наблюдать за этим — совсем не хочет, если честно. после того, как он проводил хёнджина домой в тот вечер неделю назад, он написал чонину о том, что, кажется, они оба оказались в дураках, и чонин сказал ему тогда, что они тоже могут пойти вместе, потому что — а что им ещё остаётся? не будут же они проводить этот вечер дома в одиночестве как последние неудачники. (а ещё потому, что чанбин знает: если он не попадётся на глаза хёнджину хоть раз за вечер, это будет слишком подозрительно даже для него, потому что он не сможет найти ни единого повода не идти — хёнджин знает, что чанбин любит проводить время с друзьями и веселиться на танцах, и чанбин сам пытался позвать его пойти с собой). чонин пожимает плечами довольно уныло и крутит в руках свой стаканчик, говорит: — мы не всегда получаем то, что хотим, ты мне сам говорил, хён. я тоже не ставил себе в цели этого вечера провести его с тобой, без обид. чанбин фыркает, потому что он совсем не обижается на чонина — как раз наоборот, он благодарен ему, что он сейчас не один, потому что, если бы не приглашение младшего, он бы совершенно точно хотел остаться дома — хёнджин знал, что у чанбина не было пары, потому что чанбин сам ему в этом признался, и хёнджин потом говорил ему, что они могут пойти все вместе, потому что они друзья, и чанбин мог бы согласиться, если бы он был немного более эгоистичным, но, по правде говоря, он не мог себе этого позволить. наверняка на то, чтобы сынмин позвал хёнджина, есть свой повод, потому что сынмин никогда не делает ничего просто так, поэтому чанбин просто мягко улыбнулся хёнджину и пожелал ему хорошо провести время с сынмином, и хёнджин странным образом выглядел немного задетым, но это не значит, что чанбин намеревался избегать его, если они случайно столкнутся, вовсе нет. чанбин просто не искал встречи самостоятельно, и каким-то образом пока что они смогли избегать друг друга на протяжение всего вечера. у чанбина немного сердце болит за чонина, правда, потому что чонин тоже не выглядит уж очень счастливым, потому что, как бы чанбин ни подшучивал над ним, он знает: сынмин ему нравится искренне. чонину всего пятнадцать лет, и он совсем ребёнок, и чанбин старше, и он должен ему помогать, и он должен быть умнее, он должен помочь ему отвлечься и не думать о пустяках и расстраивающих его вещах, даже если это мальчик, который ему нравится, поэтому он качает головой, говорит: — это ничего, чонин-а, мы справимся, это же глупый школьный краш, который либо пройдёт сам по себе, либо выльется во что-то иное, но мы не должны позволить этому портить нам вечер, верно? зачем гадать о том, что мы не можем исправить прямо сейчас. чонин улыбается почти что мгновенно на слова чанбина, ставит свой стакан на стол, протягивает ему руку и говорит: — пойдём танцевать, хён? и чанбин принимает его ладонь и соглашается тут же. потому что, правда, это просто школьный краш. это то, что приходит и уходит, почти мимолётно и незаметно, совсем как весенний ветер по макушке, когда он слегка ерошит волосы и совсем не меняет ничего основательно, который ощущается как нежный трепет сердца, как первая любовь, которая всегда заканчивается одинаково для практически каждого человека на свете, и это то, что совсем не должно значить ничего особенного, даже если и ощущается ледяшкой в сердце, даже если это и больно прямо сейчас, чанбин знает, что это всё пройдёт. потому что всё проходит, потому что всё вокруг меняется, и чанбин скоро пойдёт в университет, встретит новых людей и будет влюбляться в других людей; потому что так работает жизнь, и даже если ему хочется, чтобы всё было как-то иначе — так не будет, потому что, как правильно напомнил ему чонин, всё меняется и не остаётся прежним, всё становится другим с течением времени, и чанбину нужно привыкнуть к этому факту, чтобы суметь двигаться дальше с лёгким сердцем и спокойной душой. разбитое сердце болит неприятно, колется острыми обломками, но это не что-то, к чему чанбин собирается привыкать так просто, сложив руки, смирившись с велением дурацкой и глупой судьбы; он просто переживёт это. чанбин танцует с чонином почти весь вечер, не теряется, не смущается и запрещает себе грустить и завистливо вздыхать, когда он всё же сталкивается с улыбающимися и на удивление болтливыми хёнджином и сынмином; он отвлекается, потому что школьные дискотеки для того и созданы; он веселится и дурачится, и чонин, кажется, тоже перестаёт грустить, и это радует чанбина настолько, что он немного забывает про своё сердце, что нелепо пошло трещинами, как морозными узорами по стеклу. потому что всё проходит, и это тоже пройдёт, станет пустым снежным блеском под холодным зимним солнцем, которое совсем не дарит тепла даже тем, кто всегда его жадно ждёт и хочет согреться под его щедрыми лучами. это всё пройдёт. потому что, как чанбин хорошо знает, любая боль исчезает со временем, даже та, которая кажется невыносимой, потому что у всего есть свой драматичный конец, даже если этот излишний драматизм и не кажется чем-то, что поможет быстрее принять неприятный исход.

II. tuesday’s child is full of grace

когда чанбин попадает в университет, время словно начинает бежать с удвоенной скоростью. это пугает, на самом деле, насколько сильно меняется его жизнь, когда он попадает в другую обстановку, в круг совершенно других людей — таких же страстных, когда дело касается музыки, таких же заинтересованных всей душой в том, чтобы сделать их музыку делом всей их жизни — чанбин чувствует, что на все сто процентов находится на своём месте, в своём времени, но… иногда он думает об упущенных возможностях, конечно же, он не может о них не думать, потому что ему восемнадцать, потому что в такое время, как сейчас — когда он находится на сломе двух миров — больше не в привычной школе, уже в университете, где всё незнакомо и хочется иногда вернуться в прошлое, чтобы, возможно, исправить те вещи, в которых он был неправ, именно в такое время люди больше всего и думают о том, что было упущено. он думает о том, что могло бы быть, о том, какие последствия могли бы его подстерегать, о том, среди всех ли своих людей он находится прямо сейчас, потому что иногда отсутствие некоторых самых важных на свете людей ощущается дырой в груди хуже, чем присутствие сотни единомышленников может залатать. к тому же, чувства чанбина совсем не проходят, даже несмотря на то, что время идёт своим чередом и помогает исцелить самые рваные раны на его глупом сердце — его чувства остаются прежними и такими же стабильными, в отличие от бесконечно меняющейся жизни, и они довольно пугающе становятся только сильнее. он думает о том, что было довольно глупо предположить, что, если он будет общаться больше с новыми людьми и сменит обстановку, он будет автоматически вспоминать о своих чувствах с лёгкой ностальгией в ключе школьных лет и ничего больше ощущать не будет. это не так просто, понимает чанбин. это совсем не так, потому что хёнджин очень старается поддерживать с ним связь. и это удивляет чанбина, на самом деле, потому что хёнджин никогда не был инициатором практически чего угодно в их отношениях, но сейчас его друг действительно прилагает тонны усилий, чтобы они виделись чаще: он приходит к чанбину домой на все его свободные выходные; он тихо сидит рядом, когда чанбин работает над проектами и, к своему огромному сожалению, не может уделить ему достаточно внимания; он навещает его в студии несколько раз — чанбин специально заказывает ему для этого пропуск, что, на самом деле, оказывается сделать довольно просто, потому что хёнджин имеет все намерения поступить в тот же университет на следующий год, и чанбин искренне хочет ему в этом помочь, и это всё — все эти усилия, что прилагает хёнджин… они сбивают с толку и заставляют чанбина надеяться на вещи, которые никогда не были ему доступны ранее. хёнджину семнадцать лет, и он всё такой же красивый, всё такой же тёплый и яркий, всё так же похож на внезапное зимнее солнце среди морозного дня, и чанбин не думает, что сможет когда-то от этого отказаться по доброй воле, потому что его чувства только крепнут, только становятся сильнее, и он не думает, что это очень здоровая идея — держать всё в себе такое долгое время и душить то, что так сильно просится наружу. поэтому, когда год приближается к своему логическому завершению; когда чанбин думает с лёгкой иронией, что признания под рождество довольно сильно смахивают на глупые клише, которые хёнджин искренне обожает в романтических фильмах, что они иногда смотрят по выходным, когда младший приходит к нему в попытках отвлечься и перезарядиться, садится близко и кладёт голову на плечо, и чанбин чувствует, как глупо щемит сердце каждый раз, когда он это делает, потому что он всего лишь обычный человек, и его чувства, кажется, становятся всё больше и больше, и они заполоняют всё пространство в его груди чем-то сладким и острым, способным продрать его лёгкие изнутри; вот тогда-то чанбин и решает, что, возможно, стоит рассказать хёнджину о своих чувствах, потому что какой смысл в том, чтобы молчать о них? они не могут принадлежать только ему одному, а если хёнджин его отвергнет, то так тому и быть, чанбин не позволит этому разрушить их дружбу. чанбин болтает с сынмином по телефону, и тот рассказывает ему о своём свидании с чонином — они снова ходили по магазинам и купили кучу одежды, и чанбин, конечно, этому совсем не удивлён, потому что, кажется, это хобби начинает превращаться в полноценное коллекционирование для них двоих, и чанбин внезапно говорит: — я всегда хотел спросить, сынмин-а. сынмин фыркает в трубку и уточняет: — что именно, хён? чанбин зачем-то смущённо трёт шею и садится на кровати, скрестив ноги, говорит: — тогда, год назад, в школе. ты пригласил хёнджина на рождественский вечер. почему? за этим вопросом следует пауза, и чанбин уже хочет извиниться за то, что лезет не в своё дело, потому что он всегда считал, что сынмин делает что угодно только по определённой причине, которую нужно уважать, но сынмин устало вздыхает только и говорит: — извини меня, хён. чанбин озадаченно выгибает бровь и спрашивает: — за что, сынмин-а? сынмин снова тяжело вздыхает, и чанбин слышит, как тот встаёт со стула и закрывает дверь в свою комнату, а потом его друг говорит: — я не должен был звать его тогда. я поссорился с чонином, если честно, не помню, почему, но мне кажется, я тогда был слишком взвинчен своими чувствами к нему, которые мне совершенно не нравились, и я просто позвал хёнджина сразу после того, как мы разругались. я бы позвал тебя, если бы увидел тебя первым, но ты был так занят в ту неделю, что мы толком не пересекались, мне на самом деле было без разницы, с кем идти, лишь бы поступить назло всем и себе самому. я… поступил глупо и, кажется, нарушил твои планы. чанбин морщится на этих словах, потому что, конечно же, чонин очевидно всё рассказал сынмину, кажется, в тот же момент, как они начали встречаться, и чанбину не стоит этому удивляться, но всё же… сынмин говорит: — я видел, как ты смотрел на хёнджина тогда, в тот вечер, хён. словно он твоё утерянное сокровище или что-то настолько же драматичное в этом духе, и я тогда осознал, насколько сильно я был неправ в своих суждениях. чанбин проводит рукой по лицу и сдавленно отвечает: — это… ничего. всё в прошлом, сынмин-а. сынмин фыркает и говорит немного смешливо, но чанбин всё равно слышит скрытое волнение в его голосе, будто младший пытается прощупать почву, словно он пытается выяснить, как много можно сказать; он говорит: — у хёнджина появился парень. и это… вау, думает чанбин. говоря о неподходящем времени, неподходящем всём, на самом деле, и он также немного озадачен, потому что он видел хёнджина три дня назад и переписывался с ним вчера вечером. он не видел никаких знаков, ничего, на самом деле, и хёнджин ничего ему не говорил, и чанбин чувствует, что ему очень больно. ему просто больно, вот и всё, и он не уверен, что хочет слушать то, что скажет ему сынмин, вместо этого он хочет сейчас же бросить трубку и позвонить хёнджину, хочет спросить у него, почему он не рассказал, почему не был с ним откровенен, а потом тут же себя обрывает: это нечестно. это нечестно, потому что это личная жизнь хёнджина, и он не может требовать от него быть слишком откровенным в вещах, которые он предпочёл бы не говорить хотя бы пока что, и чанбин, как его друг, должен это уважать. хёнджин ни разу не был плохим другом для него, ни разу не подвёл его, он старался больше, чем кто бы то ни было другой, чтобы сохранить их дружбу с чанбином, когда старший пошёл учиться дальше, и чанбин не может быть таким неблагодарным, потому что это будет просто нечестно. чанбин откашливается и спрашивает: — и давно? сынмин мягко отвечает: — не так давно. я и сам толком не понял, как это случилось, если честно. он познакомился с ним в танцевальной студии, куда он ходит сейчас для подготовки к прослушиванию в университет, и этот парень там один из старших, и хёнджин болтал о нём без умолку какое-то время, и мы даже виделись несколько раз, а потом они пришли на встречу со мной и чонином, держась за руки, и… сынмин делает паузу, и чанбин напрягается ещё больше, потому что не уверен, что ему нужно ожидать дальше, и сынмин говорит ему слегка виновато: — минхо-хён хороший. не такой, как ты, он другой человек, конечно же, и ты бы слышал его шутки, боже, но он хороший и заботится о хёнджине, и, если бы я не знал про всю вашу ситуацию, я бы не противился этому никак, я бы только поддержал их, потому что они работают вместе, вроде как. и я не могу найти в себе силы не любить минхо-хёна, честно, потому что он очень крутой и добрый, и покупал нам еду, но я хочу, чтобы ты знал, что я всегда болел за тебя. и чонин тоже, разумеется. чанбин издаёт лёгкий смешок и трёт затылок, говорит: — спасибо, сынмин-а, правда, я просто… не ожидал, — он молчит некоторое время, чтобы наверняка собраться с мыслями и объясниться так, чтобы сынмин точно его понял, а потом добавляет: — не ожидал скорее не тот факт, что у хёнджина может кто-то появиться, честно, тут скорее удивительно то, что он был всё это время один; я скорее о том, что я просто- сынмин прерывает его: — ты не ожидал, что он ничего тебе не расскажет, хён, и это нормально, правда, он твой лучший друг, ты хочешь знать про него всё и ожидаешь, что он будет всем с тобой делиться, особенно чем-то настолько важным. чанбин устало откидывается на подушки позади него и шепчет: — но я сам не был с ним полностью честен, поэтому я не думаю, что он обязан делать то же самое. я просто поговорю с ним, всё в порядке. сынмин говорит только: — ты сильный, хён, ты справишься. и чанбин очень хочет ему верить.

***

чанбину не приходится даже ничего спрашивать у хёнджина, потому что тот, неожиданно, выбивая дух из груди чанбина всего одним коротким предложением, сам говорит ему прямо: — у меня, кажется, появился парень. чанбин тут же выпрямляется, ставит какой-то очередной рождественский фильм на паузу (фильм ему даже не нравится, как, кажется, и хёнджину, потому что в нём нет совсем ничего смешного, потому что шутки какие-то совсем глупые и неловкие, и периодически чанбин просто хочет остановить просмотр в общем и целом, чтобы не морщиться от того, насколько отвратительно ведут себя персонажи по отношению друг к другу и к окружающим). чанбин поворачивается к хёнджину лицом; у хёнджина чёлка снова падает на глаза, как обычно, потому что волосы снова отросли, и чанбин протягивает руку и осторожно заправляет прядь волос хёнджину за ухо; старается не думать о том, как тот так привычно ластится на его жест и немного склоняет голову набок, делает большие глаза и смотрит немного исподлобья — чанбин всего лишь человек, и хёнджин иногда бывает для него чересчур — не в том смысле, что с ним сложно совладать, скорее, в том смысле, что чанбину сложно совладать с собой и с тем, что он чувствует — притвориться, что он смотрит на хёнджина широко и жадно раскрытыми глазами и видит только друга. чанбин неуверенно спрашивает: — кажется?.. хёнджин морщит нос и вздыхает; чанбин немного забывает, как ему дышать самостоятельно, конечно же, потому что у хёнджина есть такой эффект на людей, особенно на тех, кто влюблён в него; хёнджин говорит: — мы не совсем это обсудили. просто… минхо-хён позвал меня гулять несколько раз, и я согласился, потому что с ним весело, и мы держались за руки, и он целовал меня, и он хороший хён, правда, он заботится обо мне. чанбин сцепляет руки в замок на коленях и спрашивает с очень странным тесным чувством в груди, которое давит на рёбра изнутри: — тогда что мешает тебе спросить, хёнджин-а? разве ты не считаешь, что, если тебя что-то беспокоит, нужно об этом говорить? и нужно это делать, пока тебе не стало слишком больно молчать, нужно успеть сделать это раньше, помнишь же? потому что никто не знает твоих чувств лучше, чем ты сам. хёнджин опускает взгляд вниз и хмыкает, говорит как-то разочарованно: — я не знаю ничего. чанбин немного приподнимает брови удивлённо, а потом спрашивает: — разве он тебе не нравится? хёнджин пожимает плечами, смотрит в сторону, говорит: — нравится. чанбин чувствует, как его сердце в который раз за его глупую короткую жизнь с огромной скоростью катится куда-то вниз, где будет больно, и он заставляет себя не думать об этом и ничего не чувствовать хотя бы сейчас, когда хёнджин сидит рядом, так что он просто останавливает свои мысли и говорит: — тогда поговори с ним. я уверен, он поймёт, — а потом чанбин ерошит хёнджину волосы и добавляет в попытке заставить хёнджина улыбнуться хоть немного: — особенно если он хотя бы вполовину так же хорош, как я. и это работает, потому что хёнджин поднимает взгляд на чанбина и легко приподнимает уголки губ, бормочет так тихо, что чанбин бы не услышал, если бы не слушал намеренно, если бы не имел привычку ловить каждое слово хёнджина даже в самом шумном помещении, не говоря уже о том, что они находятся в тихой комнате только вдвоём: — никто так не хорош, как хён. чанбин тут же чувствует, как улыбается довольно, потому что от таких слов хёнджина всегда становится легче и тяжелее дышать одновременно, и он приобнимает хёнджина за плечи, говорит ему: — вот именно. что бы ни было, у тебя всегда буду я, твой самый лучший хён, и, поверь мне, ты справишься со всем на свете, если будешь помнить, что ты никогда не будешь один. хёнджин утыкается носом ему в шею; чанбин с трудом заставляет себя дышать ровно; он думает о том, что, кажется, он никогда не сможет последовать своему же совету и быть честным, но, если это означает, что хёнджин будет счастлив, если это означает, что он будет давать хёнджину то, что ему нужно, то так тому и быть, потому что он хочет быть с хёнджином всегда, а его чувства могут и пропасть со временем, и никто почти не будет даже знать, что они существовали изначально. чанбин согласен ждать и терпеть столько, сколько его чувствам потребуется, чтобы полностью исчезнуть однажды.

***

минхо ему нравится. чанбин видит его впервые где-то через неделю после своего разговора с хёнджином, и они встречаются в какой-то кофейне неподалёку от университета — оказывается, минхо и чанбин учатся там же, только на разных факультетах, плюс минхо старше его на год, но они оба знают нескольких преподавателей и имеют множество общих тем для разговоров — включая тот факт, что минхо знает какого-то очень крутого старшего с факультета чанбина, который помогал ему с музыкой для выступления, и он может их познакомить в любой момент, но только если чанбин пообещает минхо помогать ему вытаскивать этого старшего из студии, когда он превышает свой ежедневный лимит в пять часов, за которым минхо ответственно старается следить, чтобы этот самый старший не рухнул в обморок на нём в очередной раз от переутомления. чанбину нравится минхо, и он сразу думает о том, что ему хочется с ним подружиться несмотря на то, что чанбин вроде как должен ревновать или завидовать — что угодно неприятное, но это не столь важно всё, потому что минхо и правда очень хороший. они обмениваются номерами телефона, и минхо знакомит его с чаном — тем самым старшим, о котором минхо говорил раньше, и чанбин уверен, что всё в его жизни будет налаживаться постепенно, даже несмотря на то, что хёнджин, кажется, счастлив вместе с минхо, и чанбину не должно это нравиться. но чанбин хороший друг, и он никогда не обидит хёнджина, никогда не сделает и не скажет ничего, что его может задеть, потому что он ни в коем случае не хочет, чтобы зимнее солнце вернулось за тучи. он хочет сидеть в этом сиянии столько, сколько хёнджин ему позволит, и чанбин просто радуется тому, что в его жизни появляются новые люди, которые ужасно ему нравятся, которые могут действительно стать его близкими друзьями, его второй семьёй, и чанбин… он успешно справляется с тем, чтобы заткнуть свои чувства в самый дальний угол своего сердца, потому что они сейчас не имеют никакого смысла, хоть и совсем не проходят — это всё то, с чем он должен смириться самостоятельно, так или иначе, и никто не должен пострадать из-за его неуклюжей глупости. всё идёт довольно хорошо, и чанбин думает, что хёнджин разрешил свою проблему, о которой он говорил ему тогда, около трёх недель назад, когда они смотрели ужасно скучный рождественский фильм, который им даже не нравился, потому что хёнджин сейчас кажется счастливым, кажется полностью удовлетворённым тем, что происходит в его жизни, и чанбин внезапно оказывается слишком занят, чтобы присмотреться внимательнее к хёнджину и к тому, как он себя ведёт с другими людьми, у него совсем нет времени, чтобы читать хёнджина как открытую книгу так же просто, как это было раньше, и он просто вынужден смириться с тем, что хёнджин сам ему расскажет рано или поздно, если посчитает нужным, если у него вообще будет, что ему рассказать. поэтому чанбин очень удивлён, когда однажды вечером в почти канун рождества получает сообщение от хёнджина: мы больше не встречаемся с минхо-хёном. чанбин сперва не знает, как реагировать. он не совсем уверен, потому что он никогда не был в такой ситуации, где ему нужно защитить хёнджина от чего-то подобного, от чего-то, что не несёт в себе физической угрозы, потому что они не дети больше, потому что их проблемы становятся опаснее и страшнее, и глубже гораздо, и чанбин сначала тупо смотрит на экран телефона, а потом просто набирает хёнджина. тот берёт трубку через два гудка, и чанбин облегчённо выдыхает — он даже не заметил, что прекратил дышать на мгновение, и он говорит: — мне жаль. хёнджин издаёт мягкий смешок, и чанбин хмурится тут же, потому что, разве не должен хёнджин быть грустным сейчас? хёнджин говорит ему: — тебе не должно быть жаль, хён, потому что ничего страшного не случилось, поверь мне. чанбин проводит ладонью по лицу и спрашивает: — а что тогда случилось, хёнджин-а? поясни мне, потому что я не совсем понимаю тебя. хёнджин говорит очень тихо: — так просто сложилось, хён, никто не виноват. и чанбин понимает, что это в основном потому, что сейчас уже около часа ночи, а ещё потому, что хёнджин всегда такой, когда пытается казаться сильнее, чем он есть на самом деле, и тихий он такой, потому что так проще всего контролировать голос и то, как сильно эмоции в него просачиваются, вот только… вот только чанбин знает хёнджина. он знает его с детства, он знает, как тот себя ведёт, когда ему хоть немного больно, когда он не может позволить другим людям волноваться за себя больше минимально необходимого, и чанбин обычно уважает это желание, но только не сейчас. сейчас он говорит хёнджину мягко: — если ты не хочешь говорить, то ты не должен. ты же знаешь, я никогда не буду пытаться что-то из тебя вытянуть. только скажи мне, если он тебя обидел, потому что тогда я тут же прекращу с ним общаться. хёнджин легко хмыкает и говорит: — он не обижал меня, поверь, это было обоюдное решение, которое устраивает нас двоих — мы будем лучше работать как друзья. чанбин поджимает губы, говорит: — как скажешь. я всё равно буду на твоей стороне, даже если нет никаких сторон, что бы то ни было, хорошо? и здесь чанбин наконец слышит улыбку в голосе хёнджина, когда младший отвечает ему: — а как же твои хвалёные принципы и жажда справедливости, хён? чанбин улыбается, говорит: — я уверен, что ты никогда в своей жизни не сделаешь ничего дурного, хёнджин-а, правда, пусть это и звучит как эта глупая шутка, но я слишком хорошо тебя знаю, чтобы ставить под сомнение твою честность и справедливость суждений; мой принцип — быть на твоей стороне всегда. хёнджин спрашивает только, и звучит при этом как-то сдавленно: — я знаю, что поздно, но ты можешь прийти ко мне? это ничего, если не можешь, хён, я не обижусь. и кто такой чанбин, чтобы ему отказать? он не отказывал хёнджину ни разу ни в чём, потому что он слишком слаб, конечно же, потому что любое желание хёнджина для него на вес золота, но ещё потому что он понимает, что хёнджин редко просит его о чём-то подобном. хёнджин редко просит, потому что чанбин знает, что он не всегда понимает, как попросить так, чтобы не казаться назойливым или наглым, и чанбин ни в коем случае не хочет, чтобы хёнджин чувствовал себя некомфортно, когда просит у него что угодно, особенно такую мелочь, особенно когда это что-то, что чанбин с радостью сделает, потому что знает, что это поможет хёнджину чувствовать себя немножко лучше. он говорит ему: — конечно, хёнджин-а, хён будет через несколько минут. и он приходит к нему через минут десять, потому что, к счастью, они всё ещё живут рядом и чанбин не планирует съезжать от родителей, пока он на первом курсе, и хёнджин впускает его, и они просто идут к нему в комнату сразу, и хёнджин молча забирается в кровать и приподнимает одеяло для чанбина, говорит ему: — хён. чанбин, изначально неловко замерший на пороге комнаты, говорит ему: — конечно. он подходит к кровати и медленно ложится рядом, и хёнджин мгновенно обнимает его, кладёт голову ему на грудь и забрасывает на него ногу, и чанбин расслабляется; старается изо всех сил дышать ровно, проводит осторожно по спине хёнджина, запускает руку в волосы и легко массирует затылок, говорит ему тихо: — ты будешь в порядке, хёнджин-а, в полном порядке. хёнджин бормочет глухо ему в футболку: — я в порядке, хён. у меня есть ты, помнишь? пока у меня есть ты, я не один. чанбин улыбается быстро и тут же заставляет себя расслабить мышцы лица, чтобы не слышалось непрошенное счастье в голосе, он говорит: — верно. и я уверен, что ты скоро влюбишься вновь, и тебя будут любить в ответ, и ты будешь очень счастливым. самым счастливым на свете. хёнджин качает головой, и рука чанбина в его волосах замирает, хёнджин поднимает тёмный взгляд на чанбина, смотрит прямо в глаза и говорит твёрдо и так, словно это его финальное решение: — я не хочу ни с кем встречаться. чанбин хмурится, спрашивает так, словно в его лёгких совсем нет кислорода: — ты правда так думаешь? хёнджин пожимает плечами, а потом обнимает чанбина крепче и утыкается холодным носом ему в шею, шепчет щекотно: — пока что да. я не знаю, что будет потом, но сейчас и в ближайшее время — точно нет. у меня нет на это ни времени, ни сил, и я не хочу. чанбин говорит ему: — как скажешь, хёнджин-а, всё, что ты хочешь. или не хочешь. чанбин закрывает глаза, потому что им двоим уже давно пора спать, потому что время уже ужасно позднее, и он думает только о том, что, кажется, грация удачи никогда не будет на его стороне, потому что, наверное, во всех его чувствах нет никакого смысла, потому что они никогда не найдут выхода — не так, как ему хотелось бы, чтобы это случилось. но это ничего. он обнимает хёнджина крепко и быстро, почти что невесомо прижимается губами к макушке, шепчет: — добрых снов, хёнджин-а. хёнджин шепчет в ответ, едва касаясь губами его шеи: — и тебе, хён, самых лучших. и чанбин думает: пока что этого достаточно. этого достаточно, потому что этого уже бесконечно много, это уже бесценный подарок, потому что дружба хёнджина — это самое дорогое, что у него есть в этой жизни, и держать его вот так в своих руках перед сном и всю ночь, когда хёнджин этого просит… этого и правда достаточно.

III. wednesday’s child is full of woe

это, наверное, первый раз за многие годы, когда чанбин действительно не хочет никуда идти на рождество. дедлайны настолько сильно поджимают, что он не успевает даже дышать, времени не остаётся практически ни для чего, кроме работы над проектами для учёбы и над проектами вместе с чаном и джисоном, первокурсником, которого чан привёл в студию в начале семестра, потому что «ты только послушай его, чанбин, мне кажется, он гениален», и для нерегулярных тренировок в зале, потому что иначе его здоровье окончательно дало бы сбой без поддержки. чанбин искренне старается всё успеть, но у него совсем не получается быть всегда и везде, и он чувствует себя довольно ужасным другом, потому что он почти не приходит на общие посиделки, которые устраивают его друзья хотя бы пару раз в месяц; ему кажется, что он даже не видел их всех вместе одновременно, несмотря на то, что, кажется, они все друг с другом перезнакомились, особенно когда хёнджин и сынмин наконец присоединились к ним в университете — у чонина остался год в старшей школе, но чанбин знает, что чонин влился в их компанию семерых человек так, словно их не отделяют разные учебные заведения и, следовательно, потенциально разные круги общения. но чонин встречается с сынмином, и поэтому они всегда ходят вместе, и чанбин искренне за них рад, но у него и правда совсем нет времени, и некоторыми эгоистичными вещами иногда приходится жертвовать. чанбин говорит минхо: — хён, я не пойду. минхо выгибает бровь и отставляет стакан с американо в сторону; говорит чанбину: — нет, ты пойдёшь. чанбин смотрит на него и устало вздыхает — он не спал почти двое суток, ему срочно нужно сдать этот трек именно сегодня, иначе будет недопуск к экзаменам, и ему пришла в голову удивительная идея позвать минхо для того, чтобы тот записал несколько секунд бэк-вокала для него, потому что ему не хватало той лёгкой воздушности, которая есть в фальцете минхо, и он понял это примерно за пять часов до финального срока сдачи проекта — что является очень плохой идеей, если спросить у чанбина, который настолько не пытается даже притвориться, что он в полном порядке, что любые убеждения не рисковать так сильно будут бесполезны, потому что ему окончательно снесёт остатки крыши с последнего гвоздя. чанбин знает это, минхо знает это тоже, поэтому он не спрашивает ни о чём — просто приходит к нему и сразу проходит к микрофону после короткой распевки — а потом он задаёт чанбину вопрос о том, стоит ли ждать его на празднование рождества в их дружеском кругу, и чанбин, конечно же, отказывается. минхо говорит ему с такой привычной лёгкостью в голосе, которая обычно не означает ничего хорошего для чанбина: — я пришёл к тебе сюда в последнюю минуту и помог, потому что это важно для тебя. сделай мне одолжение и приходи завтра к чану, мы будем у него. чанбин хмурится и спрашивает: — с каких это пор моё присутствие является важным для тебя одолжением, которое я могу сделать для тебя, хён? минхо улыбается ярко, и чанбин даже в полусонном состоянии полуобморока узнаёт знакомый садистский оскал; он уже знает, что минхо скажет ему, но не пытается его прервать; он знает, что будет хуже, по собственному горькому опыту. минхо говорит: — потому что там будет хёнджин, и ты хочешь его увидеть, потому что ты не видел его толком последний месяц, и я знаю, что ты не простишь себе иначе то, как сильно ты забросил своего лучшего друга. чанбин выдыхает через нос и прикрывает глаза; ему кажется, он никогда не привыкнет к тому, как спокойно минхо дразнит его за его чувства к хёнджину, принимая во внимание то, что минхо — буквально бывший парень самого хёнджина. чанбин знает, что они разошлись довольно миролюбиво; что между ними не было даже толком никаких чувств, кроме искренне дружеских — именно поэтому, как минхо сказал тогда, чуть меньше года назад, когда они встретились все вместе после праздников, именно поэтому они расстались без проблем, и чанбин тогда внимательно следил за выражением лица хёнджина, и оно действительно не выражало никакой боли и никакого расстройства — он только улыбнулся тогда и сказал, что целовать хёна было весело, но ему не хочется с ним совсем ничего помимо этого, так в чём же тогда смысл? смысла очевидно не было ни для кого из них двоих, поэтому они действительно смогли сохранить хорошие отношения и, вроде бы, совсем не жалели о случившемся расставании, и чанбин испытывал искреннее облегчение от того, как всё в итоге разрешилось. он бы испытывал его и дальше, вот только имеет ли это значение, когда минхо раскусил его примерно за три вечера совместного общения, подсел к нему и спросил, почему он до сих пор не признался хёнджину — на что чанбин справедливо заметил, что минхо расстался с ним буквально месяц назад, когда бы он должен был это сделать? потому что чанбин не собирался быть заменой или быть глупым, особенно после тех слов хёнджина о том, что ему не хочется встречаться ни с кем. минхо сказал ему тогда множество вещей, половину из которых чанбин постарался изо всех сил забыть ради собственного душевного благополучия, потому что, нет, он не хочет думать о том, что ему хочется поцеловать хёнджина примерно последние три года, а минхо знает о том, каково это, лучше всех их друзей — спасибо большое, он и так достаточно травмирован тем, насколько сильно судьба против того, чтобы они с хёнджином были вместе. минхо говорит: — я знаю, что ты сейчас думаешь о прошлом, о котором, поверь, все уже напрочь забыли, потому что я до сих пор не понимаю, зачем я пытался встречаться с ним — он один из самых лучших друзей в моей жизни, но он любит собак больше, чем кошек, поверь, это не то, что мне нужно в людях, с которыми я хочу строить отношения. чанбин фыркает, говорит: — ты в курсе, что у семьи джисона тоже собака, да, хён? минхо тут же кривится, отводит взгляд в сторону и говорит: — не меняй тему, чанбин-а, мне это не нравится. чанбин пожимает плечами: — ты ничего не делаешь с джисоном; у меня нет времени даже на то, чтобы успевать поесть три раза в день, не говоря уже о том, чтобы идти на вечеринку ради хёнджина; мы одинаковые, хён. минхо хмыкает, делает глоток кофе из стакана и говорит: — это неправда. мы с джисон-и видимся почти каждый день, вообще-то. и ты ешь три раза в день как минимум, скажи спасибо своему любимому хёну. чанбин качает головой и улыбается тут же: — это потому что ты приходишь к нему в общагу, потому что она якобы по пути к нашей квартире, хён. минхо выгибает бровь и смотрит выжидающе: — и? ты будешь отрицать очевидное? чанбин закатывает глаза и говорит: — нет, почему, она и правда по пути. минхо одобрительно хлопает его по плечу: — вот именно. поэтому ты и тут перестанешь отрицать очевидное на все сто процентов и придёшь завтра к чани-хёну, и мы все отметим рождество, и ты проведёшь время с хёнджином, потому что, если честно, я думаю, что он соскучился по тебе так же сильно, как ты по нему. и не говорит он тебе об этом только потому что боится помешать и отвлечь. ты знаешь его, чанбин-а, он больше всего на свете боится быть твоей обузой. и проблема в том, что чанбин знает. чанбин знает, как хёнджин старается быть ему помощником во всём, как он пытается не мешать, как он десять раз отказывается пойти с чанбином куда-то, если там будут какие-то люди, которых хёнджин знает только через чанбина — потому что не хочет ничего испортить, как он говорит. и чанбин искренне не понимает, что хёнджин может испортить даже в теории, но также он… он просто хёнджин, его лучший друг, любовь всей его жизни, вроде как, похожий на снежный цветок, похожий на зимние лучи солнца, которые неуверенно касаются свежевыпавшего снега, и чанбин не хочет разрушить его нежную хрупкость, которая сквозит через каждое слово и каждый жест хёнджина, которые он привносит в жизнь чанбина. чанбин говорит: — я знаю. я приду, хён, хорошо. минхо с довольной улыбкой допивает американо, хлопает его по щеке и говорит: — отлично. я посижу тут с тобой, чтобы убедиться, что ты пойдёшь всё же домой, а не остался тут ночевать без сна. тебе нужно отдохнуть в любом случае, придёшь ли ты завтра или нет. чанбин закатывает глаза и улыбается в ответ, говорит: — ты же знаешь, что я приду, раз пообещал. и как скажешь, хён. и потом он возвращается к работе, потому что ему действительно нужно закончить всё как можно скорее, если он планирует поспать хотя бы несколько часов этой ночью.

***

видеть хёнджина спустя пару месяцев случайных столкновений в университете и нечастых переписок — это непросто. чанбин не думал, что это будет напрочь забирать у него дыхание, но хёнджин, кажется, официально отрастил волосы гораздо длиннее привычного и осветлил их к тому же, и чанбин какое-то время просто стоит с наверняка некрасиво открытым ртом, когда замечает хёнджина, появившегося на пороге комнаты, увлечённо говорящего о чём-то с джисоном, и неизвестно откуда взявшийся как чёрт из табакерки минхо шепчет ему тихо: — да ты же взгляд от него оторвать не можешь, чанбин-а. чанбин моргает, фыркает, а потом говорит: — ты тоже, хён. я про джисон-и. минхо тут же улыбается солнечно и говорит, переводя взгляд на чанбина: — не буду отрицать очевидное, я же не ты, я пойду к ним сейчас, и ты тоже. а потом он берёт чанбина под локоть, и они подходят к хёнджину и джисону, и после кратких приветствий минхо утаскивает джисона за собой в неизвестном направлении под каким-то странным предлогом, о котором чанбин даже думать не хочет, потому что, правда, эти двое нашли друг друга совершенно точно, и задаваться вопросами о том, что и зачем они делают, достаточно бесполезно, так что чанбин тут же переводит взгляд на хёнджина, который, согласно какому-то глупому стечению обстоятельств уже смотрит на него. хёнджин выглядит слегка неуверенно, и чанбин пытается выстроить своё лицо в дружелюбную улыбку; он говорит: — тебе очень идёт, хёнджин-а. хёнджин тут же подносит руку к прядкам, обрамляющим его лицо, в стеснительном жесте, и он улыбается мягко, и опускает взгляд, говорит: — спасибо, хён. чанбин говорит: — мне жаль, что мы не виделись достаточно часто в последнее время, правда, просто мне нужно было срочно закрыть все дедлайны, и ещё был проект, над которым чан предложил мне поработать на удачу, потому что организаторы предлагают стажировки, и я не мог не воспользоваться своим шансом, потому что это может означать хорошую работу в будущем. хёнджин улыбается и качает головой, говорит: — всё в порядке. я тоже был занят в эти дни, это же конец семестра, ничего страшного, зато мы оба здесь сейчас. и это правда — они оба здесь, и они могут расслабиться, могут поговорить обо всём на свете, обсудить всё то, что упустили за прошедшее время, и чанбин чувствует себя полностью счастливым наконец, впервые за долгое время. потому что он среди своих друзей, которые сидят рядом с ним, потому что у них есть вкусная еда стараниями минхо и чана, у них есть алкоголь — возможно, его слишком много, но это не столь важно, когда все вокруг увлечённо и шумно болтают, и играет музыка, и чанбин на какой-то момент прекращает контролировать свои чувства. это не так уж и страшно, потому что хёнджин всё время рядом, потому что хёнджин по какой-то причине постоянно оказывается у него под боком, улыбается ярко ему, и они говорят весь вечер взахлёб, словно не видели друг друга чёртов год вместо пары месяцев, и чанбин ловит себя на том, что его руки постоянно тянутся к хёнджину, и он обнимает младшего, притягивает к себе за талию, и хёнджин кладёт голову ему на плечо сначала, потом сворачивается клубочком и забрасывает ноги ему на колени, и чанбин говорит с ним тихим голосом, обнимает за спину, держа во второй руке неизвестно какую по счёту рюмку соджу, и голос хёнджина очень тихий и мягкий, и он такой тёплый, и чанбин думает: нет никого больше в этом мире, когда хёнджин в его руках, когда он похож на рай на земле, когда он похож на живое счастье, потому что чанбин любит его очень сильно. чанбин любит его, и ему немножко хочется плакать от бессилия собственных чувств, а ещё ему очень хочется об этом сказать самому хёнджину, но он знает, что нельзя. нельзя, потому что он пьян и его слова теряют значимость из-за этого, лишаются своего веса, а ещё потому, что хёнджин тоже недалеко ушёл от него в трезвости, и у хёнджина довольно сонный взгляд и очень крепкая хватка на чанбине, и чанбин обречённо понимает, что будет вынужден весь вечер страдать от того, насколько сильно ему это нравится и насколько ему запрещено сделать хоть что-то с этим, потому что он не может взять то, что ему не было предложено открыто и прямо. потому что хёнджин тёплый, он совершенно расслабленный, он говорит о чём-то абсолютно увлечённо, и чанбин готов слушать его часами, и хёнджин рассеянно гладит его по руке и говорит: — хён, когда ты успел стать таким сильным, хён? ты пропадал в зале вместо того, чтобы видеться со мной, да? и он дует губы, и чанбин — он всего лишь простой человек, который очень сильно любит мальчика в его руках, и он говорит: — конечно же нет, хёнджина, хён не променяет тебя ни на что на свете, обещаю. и хёнджин улыбается довольно, так, что аж жмурится, и чанбин ужасно хочет поцеловать его. он хочет настолько сильно, что внезапное желание сбивает с толку, и чанбин силой заставляет себя отвернуться, чтобы опрокинуть стопку соджу и отставить её на маленький столик рядом с собой, и он гладит хёнджина рассеянно по щеке, и тот внезапно ловит его ладонь, смотрит на чанбина в упор, и это довольно неожиданно, потому что хёнджин никогда не делает настолько опасных жестов, и чанбин перестаёт дышать совершенно и не пытается даже моргать, когда хёнджин легко целует его костяшки, потому что ему ни за что в жизни не хочется упустить это зрелище. чанбин смотрит на него во все глаза, отчаянно моргая и пытаясь избавиться от пьяного оцепенения, когда хёнджин отпускает его ладонь, но это сложно, почти невозможно, и чанбин набирает побольше воздуха в грудь, чтобы что-то сказать, когда хёнджин внезапно моргает, отворачивается и резко встаёт с места, немного покачиваясь, и чанбин мгновенно скучает по теплу его тела на своём. хёнджин тут же привлекает к себе всё внимание, поэтому он говорит: — мне нужен свежий воздух. чан тут же спрашивает обеспокоенно: — ты же не собираешься выйти на улицу? хёнджин хмурится, осторожно качает головой из стороны в сторону и говорит: — нет. я пойду к тебе в комнату и просто посижу возле окна. чанбин встаёт с места и говорит: — я пойду с тобой, — он переводит взгляд на чана, который тут же кивает ему, выглядя всё ещё насторожённым, и чанбин осторожно встаёт с места, и мир снова продолжает вращаться без них с хёнджином в кругу друзей — чан возвращается к разговору о чём-то с сынмином, чонин болтает с джисоном, а минхо… он смотрит на чанбина внимательно и кивает ему, и чанбин зачем-то кивает ему в ответ. он догадывается, о чём думает минхо, но он не уверен, что собирается доводить эту мысль до конца, потому что в ней скрывается что-то пугающее и прячущее свой жадный оскал, и он просто следует за пошатывающимся хёнджином в комнату чана, где слегка приоткрыто окно на проветривание. хёнджин не включает свет, потому что в комнате чана, кажется, горят все гирлянды, что не поместились на ёлке в гостиной, и это почему-то ужасно умиляет чанбина, и он переводит взгляд на хёнджина, чтобы сказать что-то об этом, когда осознаёт, что хёнджин уже стоит ужасно близко к нему и смотрит на него во все глаза с каким-то странным чувством, которое чанбин не в силах распознать сейчас, когда алкоголь затмевает его суждения и выдаёт желаемое за действительное. чанбин немного задирает голову, потому что хёнджин выше его, и склоняет её набок, и хёнджин шепчет зачем-то: — ты такой красивый, хён. чанбин тут же смущается, потому что — эй, зачем говорить такие вещи друзьям прямо в лицо? его глупое сердце не выдержит, потому что хёнджин не имеет это в виду по-настоящему, и чанбину не хочется начинать следующий год с того, что он с трудом дышит от разбитого сердца. наверное. скорее всего. чанбин не знает наверняка, потому что хёнджин совсем близко, и от него пахнет ванилью и персиком, и в его блестящих глазах отражаются миллионы огней вокруг, и чанбин… он очень пьян, и он очень слаб, и он делает шаг навстречу хёнджину и берёт его за руку, потому что это может помочь ему найти привычный якорь, знакомое с детства прикосновение, которое может вернуть его в реальность, но чанбину не хочется возвращаться к привычному чему угодно, когда он узнал, что хёнджин может смотреть на него вот так. ему не хочется сдерживаться, ему не хочется прятать свои чувства так усердно, как он делал это раньше, потому что… а вдруг? он видел сны, похожие на то, что происходит сейчас в реальности, видел, как он любил хёнджина в этих снах, и он не может не задаваться вопросом о том, что будет, если- если хёнджин его поцелует. ох. о господи, он его целует. и хёнджин целует его так жадно, словно он тоже ждал этого долго, и чанбин слегка ошарашен сначала, потому что это ужасно неожиданно, и хёнджин издаёт тонкий звук откуда-то из горла, и чанбин сознаёт внезапно очень ясно и очень пугающе, что всё это из-за того, что он до сих пор не ответил на поцелуй хёнджина, и младший, кажется, становится нетерпеливым и расстроенным одновременно. он знает, что не должен, потому что им нужно поговорить сначала, потому что им нужно быть трезвыми, им двоим, но он не может оторваться от хёнджина, не думает, что хоть что-то может заставить его это сделать сейчас, разве что силой его оттащить, разве что хёнджин сам одумается и оттолкнёт его на месте; только не сейчас, когда он знает, что хёнджин целует горячо, что он хватается руками за его бицепсы так сильно, что чанбин думает, что могут остаться следы от полумесяцев его ногтей, и хёнджин кажется жадным тоже, потому что он мгновенно толкается языком в его губы, и чанбин окончательно перестаёт сопротивляться — потому что он обхватывает драгоценное лицо хёнджина ладонями и целует его в так же горячо — потому что это мечта, которая так близко и рядом, и эта мечта, которая всегда была частью его самого, которая всегда была скромной и тихой, но чанбин просто человек — он хочет следовать за хёнджином, как сухой мороз следует за зимним солнцем, и чанбин не может не быть ужасно влюблённым всегда и навсегда. он целует хёнджина, который идёт и тянет его за собой, и чанбин следует за ним, не разрывая поцелуй, и хёнджин останавливается только тогда, когда они подходят к кровати чана, и хёнджин отстраняется ненадолго от чанбина — у него красные щёки и широко раскрытые глаза, и у чанбина перехватывает дыхание, когда он опускает взгляд на его влажные припухшие губы, и чанбин смотрит на него одно короткое мгновение, а потом медленно садится на кровать и тянет хёнджина за собой, усаживает его к себе на колени, проводит пальцами по волосам, убирает непослушную чёлку за уши, шепчет: — останься со мной. и хёнджин прикрывает глаза, делает глубокий вздох, а потом смотрит на чанбина так, что он начинает сомневаться в том, что в хёнджине говорит в основном алкоголь, и хёнджин говорит ему: — я всегда с тобой. чанбин упирается лбом в лоб хёнджина, выдыхает горячо — он ловит короткие выдохи хёнджина тоже, и ему хочется попробовать их на вкус, снова ощутить его, а потом чанбин кладёт руку ему на затылок и целует его — сначала просто лёгким прикосновением к его губам, а потом — глубже, жарче и влажнее, и у чанбина болит сердце от того, насколько сильно он хочет, чтобы это всё оказалось правдой — но он догадывается, что он не настолько удачлив. поэтому он берёт то, что судьба даёт ему прямо сейчас, то лучшее, что даёт ему хёнджин, и он не может не быть жадным хотя бы раз в жизни. слова с признанием клокочут в его горле, сидят на кончике языка и угрожают вырваться наружу, как только он отстранится от хёнджина, поэтому чанбин прижимается к нему ближе, вплотную, так, что между ними почти нет расстояния, и целует крепче, чтобы не говорить, чтобы молчать, потому что он не может позволить себе сказать правду сейчас. только не сейчас. у него обязательно будет шанс позже, но только не сейчас, когда хёнджин сидит у него на коленях, беспорядочно проводит руками по спине чанбина и вынуждает чанбина положить твёрдые руки ему на талию, чтобы остановить неуклюжие движения бёдрами. шанс будет позже. признания могут подождать, когда хёнджин целует его так, словно их жизни от этого зависят, ни больше, ни меньше. всё ещё впереди. они поговорят об этом завтра.

***

когда после той вечеринки в канун рождества проходит неделя и наступает канун нового года, и чанбин не получает от хёнджина никаких сообщений или звонков, или попыток встретиться, чтобы поговорить о случившемся, он понимает, насколько сильно он облажался. они уснули тогда у чана на кровати поверх покрывала, и чанбин обнимал хёнджина и целовал его волосы на ночь, гладил по спине медленно, чтобы успокоить, чтобы он уснул без тревог, а хёнджин влажно целовал его ключицы, пока сон не сморил их двоих окончательно. чанбин проснулся тогда один и нашёл хёнджина на кухне вместе с остальными ребятами, которые были в разных стадиях бодрости, по большей части с едва открытыми глазами и огромными чашками кофе в руках — кроме чана, который, кажется, выживал в тот день на чистом энтузиазме и воле к жизни, и возможно нескольких банках энергетика, и чанбин, конечно же, не мог ничего сказать хёнджину при всех, потому что для этого нужен был момент наедине. они помогли чану привести квартиру в порядок, убили на это почти целый похмельный день, и чанбин проводил хёнджина домой, но с ними в ту же сторону шли сынмин и чонин, и, конечно же, ни о каком разговоре не могло быть и речи — чанбин уверен, что не хочет, чтобы кто-то вообще знал о случившемся между ним и хёнджином когда-либо — по крайней мере, пока чанбин не будет уверен в том, где они оба стоят сейчас. почти всю неделю до нового года чанбин провёл в бесконечной суете и попытках провести достаточное количество времени с семьёй, чтобы на самом деле никого не обидеть, и хёнджин писал ему, на удивление, достаточно регулярно. много писал, и чанбин так же много отвечал, но это было больше о планах встретиться с друзьями снова на новый год и о том, чтобы увидеться с хёнджином за день до этого, чтобы посмотреть рождественский фильм хоть раз вместе за этот праздничный сезон — что, на самом деле, кажется немного нелегальным после того, как рождество уже осталось позади и после того, как именно они провели это рождество — чанбин силой заставляет себя остановить этот поезд мыслей всякий раз, когда он случайно позволяет себе начать думать об определённых вещах. но чанбин ни за что не пожертвует временем, которое он может провести с хёнджином наедине, потому что, кажется, в этом вся суть их проблем на данный момент — они не уделяли их дружбе достаточное количество времени, и это сильно их подвело, потому что некоторые события происходят только потому, что люди лишаются остатков контроля и здравого смысла от тоски — по крайней мере, чанбин думает, что в этом причина того, что он сделал то, что он сделал. чанбин изо всех сил старается не думать о том, что происходило в ту ночь на рождество, потому что иначе он ни за что не прекратит, навсегда останется в воспоминаниях, потому что в его голове один только хёнджин — то, как он целует, как тихо вздыхает через нос, чтобы не отрываться ни на секунду, как он пахнет, какой он на вкус — чанбин не хочет думать о том, что могло бы случиться, если бы они не уснули в определённый момент, и чанбин знает, что может быть всего две причины, по которым хёнджин молчит сейчас и не задаёт никаких вопросов — он либо ничего не помнит в принципе, либо не хочет помнить, и чанбин, конечно же, предпочёл бы первый вариант — он не может быть достаточно честным, только не сейчас, и чанбин боится того момента, когда хёнджин придёт к нему этим вечером — минхо почти все дни в последнее время проводит у джисона, потому что, оказывается, они всё же не были такими глупцами, как чанбин и хёнджин, и поговорили на трезвую голову и разобрались в своих чувствах ещё в начале того вечера, когда они скрылись в неизвестном направлении, и минхо не преминул использовать этот факт против чанбина в попытках принудить его к действиям — хоть каким-то в сторону разговора с хёнджином, потому что, по словам минхо, это уже становится невыносимым для всех — даже для джисона, который понятия не имел о происходящем до недавнего времени благодаря тому, что он не так давно стал частью их компании. чанбин знает, что хёнджин придёт примерно через час, согласно их плану, и он автоматически проверяет свою почту — на случай, если преподаватели решили быть жестокими и хотели, чтобы он переделал что-то для финальной оценки, или же если ему пришла какая-то полезная рассылка с акциями на праздники — ты никогда не можешь быть уверен в том, что найдёшь в почтовом ящике входящих писем, и- чанбин широко открывает глаза, когда видит знакомый имейл, который он, кажется, ждал и совсем не хотел видеть одновременно. чанбин знает, что сегодня последний день, когда заявления могут быть приняты, и сегодня также день, когда все те, кто не прошёл, получают авторассылку с извинениями — и он боится открыть его, потому что понятия не имеет, что его ждёт внутри — изменится ли его жизнь достаточно сильно или всё же нет. поэтому он звонит чану, который берёт трубку после одного гудка, и чанбин говорит ему без каких-либо приветствий даже: — хён, я получил ответ. чанбин слышит грохот на заднем плане, словно кто-то вскакивает с компьютерного кресла, и это кресло отлетает и врезается в стену, и чанбин думает, что, скорее всего, он полностью прав, и чан судорожно и воодушевлённо спрашивает у него: — ну же, чанбин-а, что там? говори, какой ответ? чанбин жмурится и отвечает: — я не знаю, не могу себя заставить открыть его. чан шумно выдыхает прямо в трубку, а потом мягко спрашивает: — почему? чанбин пожимает плечами и всё так же не открывает глаз, он говорит: — потому что я не знаю, хочу я этого или нет. чан молчит некоторое время, а потом говорит ему: — твоё желание никак не влияет на то, что в имейле. ты всегда можешь решить после, чанбин-а, когда ты узнаешь, что за ответ ты получил. и я всегда буду рядом с тобой, какое решение бы ты ни принял в итоге. просто прочитай ответ, и потом я помогу тебе решить. мы все поможем тебе, если хочешь. чанбин делает глубокий вдох и медленно открывает глаза, пододвигает ноутбук к себе поближе и кликает на последнее письмо в списке, быстро пробегает по нему глазами, цепляясь глазами за самые важные моменты — письмо на английском, и он не хочет ошибиться в том, что конкретно имеется в виду, потому что, кажется, содержимое письма лишает его дыхания от того, насколько это всё огромно, а потом листает чуть ниже и находит версию на корейском, читает и её тоже, а потом шепчет чану в трубку, чувствуя, как холод распространяется по его конечностям, до самых кончиков пальцев от глубины его сердца — холод и какой-то поразительный восторг, и гордость тоже, он шепчет: — я прошёл. хён, я прошёл. меня взяли. чан тихо смеётся ему в ответ, тепло очень, и звук его голоса заставляет чанбина расслабиться и почувствовать тепло в кончиках пальцев, потому что у чана всегда такой эффект на людей, и чан говорит ему: — я горжусь тобой, чанбин-а, очень горжусь. что ты чувствуешь сейчас? чанбин качает головой совсем ошарашенно, говорит: — не знаю, хён. я хочу принять предложение, но… чан тут же прерывает его и звучит при этом очень тепло, явно пытается его успокоить, он говорит: — ты не хочешь ничего менять, потому что это пугает? чанбин шепчет: — да. чан хмыкает, а потом отвечает: — я понимаю. поверь, я тебя очень хорошо понимаю, и ты тоже знаешь это, но ты будешь не один, верно? с тобой буду я в любом случае, и ты должен поговорить с родителями и с остальными друзьями, потому что мы не можем принимать такое решение самостоятельно, верно? нам не позволят. чанбин внезапно ахает и говорит, как только осознаёт, который сейчас час: — хёнджин сейчас придёт ко мне, боже, что я должен ему сказать, я не знаю, я не понимаю, как мне- чан тут же говорит ему: — дыши, ладно? ты должен ему сказать так, как считаешь правильным, и тогда, когда будет необходимо, не обязательно сегодня, и ты должен выслушать его мнение, потому что он очень для тебя важен, а ещё, потому что, я думаю, во многом твои сомнения связаны с ним? чанбин тут же спрашивает: — откуда?.. чан смеётся беспечно и отвечает: — минхо. ты думал, он не расскажет мне ничего после того, как я увидел вас с хёнджином спящих в моей комнате? вы обнимались так крепко, что я решил, что это очень мило, у меня даже фото есть, и минхо тогда сказал мне, что лучше вас не беспокоить, потому что, возможно, есть шанс, что ты всё рассказал хёнджину, но, как я понимаю, ты ничего ему не говорил, верно? чанбин разочарованно падает лицом в подушку и говорит: — мы ничего не обсуждали, вообще, не до того было. чан говорит поражённо: — вау. теперь я понял, что вы делали в моей комнате. спасибо, что остановились вовремя, я правда благодарен. моя кровать и простыни тоже. чанбину хочется кричать в подушку, но он сдерживается и говорит только: — обращайся, хён, — а потом после короткой паузы добавляет: — он и правда скоро придёт, и мне лучше… чан тут же отвечает: — конечно. напиши мне потом, чанбин-а, обязательно. чанбин говорит: — конечно. и кладёт трубку. ему на самом деле страшно говорить с хёнджином, когда он его видит — и это ощущение довольно странное и незнакомое, что сбивает с толку ещё больше в итоге. но хёнджин — он выглядит всё так же нежно и улыбчиво, он кутается в огромный свитер и требует, чтобы чанбин помогал ему чистить мандарины, потому что, хён, ты должен самостоятельно справиться хотя бы с этим, и чанбин смотрит на хёнджина вместо экрана своего ноутбука, опять, всегда, каждый раз, и хёнджин говорит ему: — что-то случилось. у чанбина холодеет всё внутри, потому что — хёнджин хочет поговорить про рождество? он хочет обсудить то, что между ними произошло? он хочет сказать чанбину, что он ужасно сожалеет о том, что они сделали, что они целовались у чана на кровати, пока их губы не онемели и воздух окончательно пропал из их лёгких? пока они не уснули, соприкасаясь всем телом поверх одеяла? чанбин не знает, поэтому смотрит на хёнджина ошарашенно и немного напугано, он с трудом выдавливает только: — что? хёнджин смотрит на него с мягкой улыбкой, которая отражается в его глазах, в которых чанбин видит только огромную привычную доброту, и хёнджин говорит ему тихо: — у тебя что-то случилось, хён, так ведь? чанбин кусает нервно нижнюю губу и шепчет: — у меня… есть новости. хёнджин немного хмурится, но не позволяет улыбке соскользнуть с его губ, и он склоняет голову набок и спрашивает, и его светлые волосы обрамляют его лицо так очаровательно: — какие новости, хён? и чанбин — у него нет другого выбора, на самом деле, потому что, если хёнджин что-то у него спрашивает, что-то хочет от него, он даст ему всё, что угодно —каждую звезду с неба, каждый зимний цветок из снега, он подарит ему всё, кроме полной правды, потому что тогда это будет означать, что больше некому будет принимать его щедрые подарки. чанбин говорит на выходе, едва слышно: — меня пригласили на стажировку. в австралию. на полтора года. за его словами следует длинная пауза, и чанбин отказывается поднять глаза и посмотреть на реакцию хёнджина, чтобы узнать, что на самом деле чувствует младший, потому что ему страшно и воздух словно застревает в лёгких, поэтому он упорно смотрит вниз на свои колени, пытаясь унять часто бьющееся сердце, пытаясь выровнять дыхание, которое не даёт ему думать трезво, и он ощущает всем телом, как тишина становится удушающей, когда он чувствует осторожное прикосновение хёнджина на тыльной стороне ладони. хёнджин накрывает его руку тёплой ладонью и слегка сжимает пальцы, и чанбин поднимает голову и смотрит хёнджину прямо в глаза — они широко раскрытые, влажные немного, смотрят ошарашенно, но хёнджин трясёт головой, моргает и говорит с неожиданной твёрдостью: — ты должен поехать, хён. чанбин выдыхает только: — что?.. хёнджин берёт его за руку крепче, сплетает их пальцы, говорит ему снова: — ты должен поехать. я так понимаю, что это не помешает тебе закончить университет? чанбин качает головой со слегка приоткрытым ртом, говорит: — нет. это программа от нашего факультета, они сотрудничают с лейблом в сиднее, который берёт только троих раз в два года — после окончания стажировки можно либо остаться там, либо вернуться домой, можно делать что угодно, потому что с такой строчкой в резюме мне будет гораздо проще найти работу в дальнейшем в любой стране, даже если я захочу уйти, и- хёнджин прерывает его, говорит уверенно: — это же замечательный шанс, хён. ты обязан им воспользоваться. и чанбин… он понимает, что хёнджин прав. также он понимает, что они скорее всего никогда не поговорят о том, что с ними произошло неделю назад, потому что вспоминать про это сейчас кажется совсем неуместным, и чанбин неожиданно для самого себя понимает, что он просто сдаётся. идея признаться хёнджину в своих чувствах кажется совсем нелепой сейчас, когда, судя по всему, он уедет на другой континент на довольно долгий срок, и чанбин просто… он опускает руки, если честно. потому что это не имеет значения, и его чувства больше не имеют значения, особенно сейчас, когда хёнджин, кажется, безумно за него рад, потому что в лице младшего нет ничего, кроме искреннего восторга и ожидания будущего — это даже не его будущее, но он так неподдельно радуется тому, куда жизнь ведёт чанбина, что у чанбина не больше сил сопротивляться вселенной. он говорит: — ты прав. я поговорю с родителями, но я приму это предложение, ты прав. и хёнджин обнимает его тут же, утыкается носом в шею, потому что, очевидно, он обожает это делать и когда трезв, и когда пьян, и у чанбина бегут мурашки по коже головы, когда он это осознаёт, и хёнджин внезапно фыркает, отстраняется, но продолжает держать чанбина за плечи, говорит ему с улыбкой: — но я отпущу тебя только в том случае, если ты мне расскажешь, что случилось в ту ночь на рождество. я был настолько пьян, что даже не помню, как оказался в комнате у чана. как же хорошо, думает чанбин, как же волшебно то, что звуки разбитого сердца всегда только метафорические и их слышит только обладатель этого самого сердца, а больше никто во всём мире. он прикрывает глаза на мгновение, а потом смотрит на хёнджина, который с неподдельным любопытством глядит на чанбина, и он немного дует губы, и чанбин с мягкой улыбкой говорит ему только: — ничего, хёнджин-а. ничего не произошло, ты хотел подышать свежим воздухом у окна, и я пошёл с тобой, чтобы проследить, чтобы ты был в порядке, а потом ты начал засыпать, и я уложил тебя в кровать и остался рядом, потому что, если честно, я тоже был настолько пьян, что у меня не было сил подниматься с места после того, как я должен был иметь дело с тобой. хёнджин фыркает, закатывает глаза и пихает его кулаком в плечо, говорит: — я не так уж и сложен в эксплуатации, хён. чанбин улыбается и говорит: — у меня нет инструкции, хёнджин-а, мне приходится следовать за своим сердцем, чтобы понять, как себя с тобой вести. хёнджин тихонько хмыкает в ответ, а потом говорит: — продолжай так делать и дальше, хён. у тебя отлично получается. чанбин ерошит ему волосы, задерживает руку на затылке, гладит хёнджина по голове осторожно, он говорит: — я рад.

IV. thursday’s child has far to go

оказывается, следовать за своим сердцем означает, что ты рискуешь потерять множество людей по пути. чанбин не думает, что это аксиома для всех, кто покидает родной дом и город, страну, и начинает новую жизнь в совершенно чужом месте, но он подозревает, что это означает только то, что впереди его ждёт долгий путь — и совершенно не точно, что он дойдёт до вершины. его год проходит в тихом одиночестве новой страны, в обществе чана, который тоже попал на стажировку в эту же компанию, только по программе для магистров, получив письмо за несколько недель до самого чанбина, и в обществе феликса, который, оказывается, лучший друг чана с самого детства и который ответственно ждал возвращение своего друга домой. чанбин знает, что никакое навсегда не будет настоящим обещанием, особенно когда расстояние всё ставит на свои места, и старые крепкие связи, кажется, рушатся с такой же скоростью, с которой приобретаются новые, но он недостаточно глуп, чтобы думать, что восстановить их будет так же легко однажды, как создать их в глубоком детстве. чанбин на удивление хорошо справляется с тем, чтобы регулярно общаться со всеми друзьями в общем чате, он отвечает им исправно — благо, разница во времени в два часа совершенно ничтожна в сравнении с тем, если бы он вдруг был вынужден уехать в штаты, но чанбин старается не думать об этом вообще, потому что это не меняет тот факт, что его общение с хёнджином к его первому ноябрю в чужой стране почти что сходит на нет. чанбин ужасно занят работой, и он учится почти бесконечно, потому что участие в программе по стажировке от университета подразумевает, что он будет продолжать своё обучение онлайн — ему всё так же нужно закрывать модули и сдавать проекты и работы, и экзамены тоже никто не отменял, и на работе он проводит больше времени, чем в доме чана, где он остановился на это время — и сам чан не лучше, если честно, но, по крайней мере, у них есть феликс, который вроде как само воплощение солнца в реальной жизни. чанбин, глядя на него, вспоминает хёнджина, но, глядя на него, он понимает, насколько они при этом ужасно разные, потому что феликс — он всегда идёт навстречу. феликс милый и добрый, и настоящий ангел тоже, и чанбин ужасно рад знать его, потому что он спасал их с чаном от переутомления миллиард и ещё больше раз только за первую весну на работе, и чанбин думает о том, что феликс — он настоящее летнее солнце, которое светит прямо в окно в жаркий полдень, когда ты лежишь на полу в комнате и вдыхаешь прохладу, которая приходит со сквозняком, потому что тебе невероятно комфортно тепло, и чанбин думает, что ему это очень нужно сейчас — феликс, который обнимает тепло и говорит самые ласковые слова на свете в самый нужный момент, даже не зная контекста всех проблем чанбина. потому что хёнджин — его любимое холодное зимнее солнце — он совсем скрылся за тяжёлыми снежными тучами в конце той весны, когда чанбин покинул родной дом. и чанбин не может его винить, правда, потому что ему больно тоже, и он до сих пор помнит, как хёнджин смотрел на него большими глазами в аэропорту — он выглядел так, словно боялся, что, если случайно моргнёт, то начнёт плакать по-настоящему, и чанбин обнимал его так крепко тогда, словно боялся, что тот исчезнет из его рук в тот самый момент, растворится как мираж. этого не произошло тогда, но это случилось позже, и чанбин не уверен, что он должен сделать для того, чтобы вернуть хёнджина себе. хёнджин никогда ему не принадлежал и не будет принадлежать, безусловно, но чанбин не знает даже, как быть хёнджину лучшим другом снова, как быть ему хоть кем-то, кого хёнджин хочет видеть в своей жизни, пусть и на огромном расстоянии. он не смеет мечтать о том, чтобы поцеловать хёнджина однажды хотя бы так же, как в то рождество, но он видит сны об этом достаточно часто, чтобы не забыть никогда. и это самое ужасное, верно? чанбин знает, что у него просто нет выбора. чанбин смотрит на свой чат с хёнджином, где в последний раз было только поздравление с днём рождения от хёнджина в августе (они переписывались немного в общем чате, конечно, когда там общались все, но это всё не то, это не то, к чему он привык с хёнджином, несмотря на то, что по большей части именно так он и общается со всеми друзьями, особенно сейчас, когда они все заняты тысячей разных дел — это неправильно, потому что это ужасно безлично для них с хёнджином, а они никогда не были безличными в своём отношении друг к другу. чанбин знает, что это неправильно, но он не может заставить себя написать простое сообщение хёнджину, потому что это даже странно будет сейчас как-то, когда многое было упущено за это время и так. чанбин смотрит на экран, пока он автоматически не погасает, только чтобы снова загореться вместе со звонком — и чанбин удивлённо видит, что звонит ему джисон. чанбин берёт трубку и вынужден ждать несколько секунд, пока связь настроится, а потом он слышит радостное и взволнованное, слегка прерывающееся: — хён! чанбин улыбается невольно, когда слышит голос друга, говорит: — джисон-а, как ты? чанбин рад, что джисон позвонил ему, пока он на обеденном перерыве, потому что это буквально единственное время, когда он может свободно общаться днём в будние, и чанбин рассеянно водит вилкой по тарелке в ожидании ответа джисона, который говорит ему: — я в порядке, но у меня вопрос к тебе: в порядке ли ты? чанбин хмыкает, пьёт остывший кофе из чашки и отвечает: — насколько я могу быть, джисон-а, честно. джисон фыркает: — ты звучишь совсем как хёнджин, слово в слово. чанбин нервно дёргает плечом и заставляет себя спокойно положить ложку на стол, чтобы не уронить её случайно, он кладёт левую руку себе на колено и немного сжимает его в попытке успокоиться, спрашивает: — и часто он такое говорит тебе? джисон тут же отвечает, словно готовился к этому вопросу заранее: — почти каждый раз, когда я задаю ему этот вопрос. иногда он не отвечает ничего, хён, просто молчит и переводит тему. чанбин медленно выдыхает, и он подозревает, что для бедного уха джисона это может быть очень шумно, но его пронзает острое волнение, потому что он знает хёнджина, и их отношения, может, и изменились, но хёнджин не мог поменяться настолько сильно, чтобы чанбин не угадал сейчас, что младший чувствует на самом деле. чанбин молчит некоторое время, а потом говорит тихо: — ты знаешь, что мы с ним не общались толком с тех пор, как я уехал? джисон издаёт неловкий смешок, бормочет себе под нос что-то, что чанбин не может распознать, а потом говорит громче: — я в курсе. из-за этого я и звоню — это невыносимо. невыносимо смотреть на это, хён, вы были так близки, вы были всё время вместе, а потом внезапно всё разрушилось после того рождества — это не из-за твоего отъезда, хён, это произошло раньше, если ты будешь достаточно честен хотя бы с собой, потому что заметил это даже я, хотя я не так много с тобой общался на тот момент — по крайней мере, не общался про хёнджина. чанбин… он не знает, что сказать. он не знает, что сказать, потому что джисон на самом деле совершенно прав, и он, наверное, должен что-то сделать, что-то предпринять, чтобы исправить всё то, что они с хёнджином случайно натворили своим бездействием, но также он думает, что это его хороший шанс на то, чтобы избавиться от своих чувств однажды полностью, раз и навсегда, и эта мысль совершенно соблазнительна для него — как минимум потому, что говорить сейчас хёнджину о своих чувствах бесполезно, потому что это достаточно лицемерно сейчас, после месяцев абсолютного молчания и огромного расстояния, и чанбин уже искренне не понимает, что он сам чувствует, потому что не может же он всё так же испытывать ту самую яркую влюблённость в своего друга? он говорит: — я не знаю, джисон-а. я не знаю. джисон говорит, и чанбин понимает, что он старается не звучать слишком резко или даже грубо: — мы всегда стараемся быть рядом с ним, когда он позволяет и когда у нас есть свободное время, но ты же знаешь его — ты никогда не можешь угадать, хочет ли он на самом деле побыть один, потому что ему просто комфортнее сделать что угодно в одиночку, или же потому, что он снова собирается смотреть свои грустные фильмы и дорамы в качестве предлога, чтобы плакать так, что никто не будет задавать ему лишних вопросов о причине. чанбин фыркает, говорит: — не знаю, если честно, тут всё достаточно просто для меня, — а потом он спохватывается, потому что сейчас он скорее всего тоже не знает, потому что хёнджин не говорил с ним всё это время, и он добавляет, словно мысль напоследок: — было. джисон хмыкает: — в этом и вся проблема. мне кажется, вы оба друг другу нужны, чтобы быть счастливыми, и я говорю о простой дружбе сейчас, хён, вы были лучшими друзьями, неужели ты хочешь просто так всё оставить позади? и чанбин не хочет, конечно же, он совсем не хочет, потому что это просто нелепо, но также… он очень устал. он устал носить в себе свои чувства, он устал быть не в состоянии их озвучить, потому что это длится уже четыре года, больше даже, и он не может двигаться дальше, пока хёнджин рядом и не покидает его мысли, пока он не является для него другом в полной и честной мере этого слова, и это всё просто нечестно — особенно то расстояние, которое чанбин проложил между ними — оно помогает ему двигаться дальше, даже если ему самому этого не хочется и ему не слишком нравится то, кем он есть сейчас — чанбин просто думает, что период перехода между двумя мирами и состояниями должен быть такой — больной и пугающий, и совершенно неумолимый, и ему это было известно всегда, как только он закончил школу и пошёл своим путём по жизни, не спрашивая никого и не давая себе возможность пойти на попятную. джисон говорит ему, когда понимает, что не добьётся от чанбина никаких слов больше, и звучит при этом ужасно устало: — пообещай, что хотя бы подумаешь об этом, хён. хоть немного. и чанбин говорит ему: — хорошо. да, конечно, я подумаю. джисон говорит ему с искренней благодарностью: — спасибо. я люблю тебя, хён. и чанбин рассеянно отвечает: — люблю тебя тоже. и джисон тут же сбрасывает звонок. чанбин смотрит в свой остывший и кажущийся ужасно непривлекательным обед, думает о том, как же сильно должна была его глупость повлиять на его суждения, что он оказался там, где он оказался сейчас. ему стыдно, на самом деле, очень стыдно, потому что он прекрасно знает, что хёнджину больно, потому что он замыкается в себе только из-за того, что ему действительно невыносимо, и чанбин понимает, что хёнджин не пишет ему ничего только потому, что это означает сковырнуть едва ли зажившую рану — и чанбин не хочет быть наглым или самоуверенным, поэтому он не думает, что у хёнджина разбито сердце или ещё что-то подобное глупое, как он думает про самого себя, но также он понимает, что хёнджину тоже не по себе, потому что они не привыкли терять друг друга, никогда не позволяли этому случиться до конца, даже когда было сложно, даже когда они совершали пугающие и опасные ошибки, которые могли привести к полному концу, и чанбин совсем не хочет этого допустить по-настоящему. он думает: он должен написать ему сегодня после работы. чанбин встаёт и поднимает поднос с остатками обеда, относит его на специальный конвейер, и говорит себе: сегодня.

***

рождество в этом году приближается быстрее обычного, потому что чанбин на самом деле сильно занят работой, а ещё потому, что он успешно избегает всех лишних мыслей и полностью концентрируется только на том, что нужно сделать в этот непосредственный момент, в следующую секунду, прямо сейчас — не строить далеко идущих планов, потому что они оставляют неприятное послевкусие и предполагают, что чанбин должен решить свои проблемы рано или поздно, как взрослый и ответственный человек. это оказывается довольно несложно — избегать непрошенные и больные моменты в его жизни, заставлять себя забыть, не обращать внимания и в какой-то мере избегать ответственности, прикрываясь другими обязательствами, и чанбин совсем собой не гордится в эти моменты, нет, конечно же нет, потому что обычно он так себя не ведёт, обычно он делает всё, чтобы был справедливый исход, но он просто не знает, как поступить иначе. он никогда не думал, что окажется в такой ситуации в целом, но он должен был догадаться, что ничем хорошим это не закончится ни для кого, и поэтому чанбин впервые в жизни принимает трусливое решение не делать выбор даже тогда, когда он стоит прямо перед ним. чан спрашивает у него, когда они втроём сидят и смотрят какой-то очередной рождественский фильм про принцев и принцесс, потому что, честно, если чанбин заставит себя смотреть хоть что-то умнее и осознаннее, он сойдёт с ума от перенапряжения и останется ещё большим дураком, чем он позволяет себе быть в последние месяцы — чан пихает в сторону чанбина попкорн и спрашивает: — оказывается, ты говорил с джисоном? с недели две назад? и ничего мне не сказал. чанбин закатывает глаза и упорно смотрит в телевизор, дёргает плечом и считает, что этого ответа будет достаточно, но, конечно же, ему нельзя недооценивать своих друзей, особенно новых друзей, потому что феликс, кажется, ловит знакомое имя и мгновенно переспрашивает с любопытством: — джисон? который родился на день раньше меня, да? вы с ним ещё делаете проекты для университета? чан тут же кивает, говорит: — он самый. оказывается, он звонил чанбину, чтобы напомнить ему о некоторых важных обязательствах, которые у него есть и которые он предпочёл забросить в последнее время. феликс поднимает брови удивлённо, переводит взгляд на чанбина и спрашивает: — обязательства? что хён имеет в виду? чанбин шумно вздыхает, дёргает подбородком в сторону телевизора и говорит немного отрывисто: — мы смотрим или нет? он надеется, что чан поймёт его, что чан не станет давить, потому что его друг довольно мягкий человек, который всегда стремится сделать так, чтобы всем было удобно и комфортно, но, конечно же, удача никогда не будет на стороне чанбина, потому что чан ко всему ещё и ужасно, просто бесконечно упрямый, почти такой же, как и сам чанбин, и он всегда будет пытаться сделать всё, чтобы сохранить своих близких людей рядом — он умудрился быть лучшим другом феликса на протяжении пяти лет, что жил в корее, — просто поддерживая с ним постоянную связь, и, в отличие от чанбина, он не был ужасным человеком, который просто бросил всё из-за своей трусливой слабости. возможно, конечно, чану было легче просто быть другом, потому что чан не был влюблён в феликса так, как чанбин был влюблён в хёнджина, но чанбин не собирается копаться в чужих отношениях, особенно тогда, когда его собственные не отличаются особым успехом — разве что отрицательным. чан молча берёт пульт и ставит фильм на паузу, но чанбин упорно смотрит на экран, на неуклюже замершие силуэты персонажей с полуприкрытыми глазами, и он слышит, как чан говорит ему мягко: — хёнджин по тебе скучает, ты же знаешь. чанбин моргает, говорит так, что даже ему это кажется безжизненным, как бы он ни пытался это отрицать: — не знаю. чан цокает языком, говорит феликсу поверх головы чанбина, словно последний не сидит между ними в этот самый момент: — он знает, ликси, потому что хёнджин его лучший друг, и они почему-то перестали общаться, когда мы с чанбином уехали, и я не понимаю, что не так. феликс осторожно кладёт руку чанбину на плечо, и чанбин поворачивается к нему, и феликс выглядит довольно озадаченным и смущённым, потому что, ну, это объективно не его дело, но феликс всегда слишком добрый для того, чтобы просто пройти мимо и не обратить внимание на то, что кому-то больно — и чанбин уверен, что у него на лице написано, насколько паршиво на самом деле он себя чувствует. феликс спрашивает мягко: — почему, хён? чанбин ставит на стол миску с попкорном, откидывается на спинку дивана и берёт в руки подушку, прижимает её к себе и отвечает: — не знаю. так вышло. просто не сложилось, неужели у вас так не бывало? ни у кого из вас? феликс неловко поджимает губы и смотрит поверх чанбина на чана, словно ищет помощи, и чан тут же перехватывает эстафету, говорит: — не бывало. феликс был моим единственным достаточно близком другом, от которого я уехал, чтобы можно было примерно сравнить с тем, что есть у тебя с хёнджином. и ты знаешь, что дело только в том, чтобы прилагать усилия. чанбин утыкается лицом в подушку, бормочет: — если хёнджин не идёт мне навстречу, я ничего не могу сделать, потому что любые отношения работают в две стороны. чан говорит: — я в курсе. и он тоже в курсе, я ему сказал об этом, когда мы говорили сегодня, и он плакал мне в трубку, потому что он запутался настолько, что не знает, как к тебе подступиться и что сказать, потому что прошло время, и он не привык быть один в том, чтобы пытаться с тобой общаться — ты всегда помогал ему. чанбин тут же поднимает голову — так резко, что в его шее что-то щёлкает, и он нервно дёргает головой и говорит: — плакал?.. чан пожимает плечами, говорит: — плакал. я ему сказал, что постараюсь помочь, но я не могу заставить хоть кого-то из вас делать что угодно, вы взрослые люди, и я не буду лезть не в своё дело, потому что это не понравится никому из вас, и мне тоже. феликс говорит внезапно: — ты должен написать или позвонить ему прямо сейчас. сегодня рождество, ты должен выйти на связь, нехорошо заставлять кого-то мучиться в праздники. и чанбин смотрит на строгое лицо феликса — у них с чаном на удивление очень похожее упрямство, которое умеет заставлять других людей делать именно то, что они хотят (впрочем, на это жаловаться нельзя, потому что они также каким-то образом лучше других людей знают, что будет лучше для всех), и он знает, что они так просто это не отпустят. они не позволят ему просто так делать больно себе и другому человеку — особенно чан, который тоже дружит с хёнджином и, судя по всему, даже созванивается с ним достаточно регулярно, чтобы хёнджин поделился с ним своими чувствами и даже расплакался в их разговоре; и чанбин чувствует ужасную вину, отвратительную и липкую, которая, он знает наверняка, так или иначе сожрёт его изнутри, если он не попытается всё сделать хоть немножко лучше прямо сейчас, потому что он в любом случае любит хёнджина и ни за что на свете не хочет быть причиной его слёз. поэтому он берёт в руки телефон, открывает диалог с хёнджином и пишет ему: счастливого рождества, хёнджин-а. прости меня, пожалуйста, что настолько сильно исчез. обнимаю тебя. созвонимся сегодня или завтра? потом он откладывает телефон в сторону, берёт попкорн со стола и кивает в сторону телевизора: — мы продолжаем? чан улыбается, хлопает его по плечу и снимает фильм с паузы, а феликс тут же обнимает чанбина, говорит: — вот и молодец, хён! чанбин не уверен, что он такой уж и молодец, не знает, поступил ли он правильно сейчас, когда у него был шанс вернуть себе самого себя, идти дальше и забыть о своих чувствах к хёнджину, чтобы иметь возможность вернуться домой однажды и встретить его, будучи просто другом, если только хёнджин бы принял его, но потом, уже после просмотра фильма, когда чан уходит проводить феликса до дома, чанбин берёт телефон и видит сообщения от хёнджина, он понимает, что это и есть его самый правильный поступок за последний год. хёнджин пишет ему: с рождеством, хён. это ничего, я всё понимаю и тоже виноват. в любое время сегодня и завтра, я свободен всегда, на самом деле, просто напиши мне немного заранее, потому что ты обязан мне видеосвязь после всего этого времени, и я должен убедиться, что выгляжу презентабельно. чанбин улыбается, пишет: ты всегда выглядишь ужасно красиво, хёнджин-а, не волнуйся о глупостях. десять минут? и его телефон звенит уведомлениями почти мгновенно: льстец. подходит <3

V. friday’s child is loving and giving

когда год стажировки чанбина проходит и наступает весна, он понимает, что ему становится гораздо легче дышать. он планирует вернуться домой к концу года, потому что, хоть работа в компании и была чудесной возможностью, он не уверен, что хочет продолжать жить вдалеке от семьи и большинства своих друзей — к сожалению, он не уверен, что чан поедет обратно в корею вместе с ним, потому что чан уже закончил магистратуру, и стажировка прямо сейчас означает рабочее место в будущем — чан хорош, и чанбин знает, что его захотят оставить, и чан должен принять решение к концу лета, и чанбина это немного и правда пугает, потому что он совершенно не хочет потерять чана или феликса, который, вроде как, говорит о том, что ему хотелось бы навестить своих родственников в сеуле, раз уж чанбин точно будет возвращаться. чанбин правда старается везде успеть и быть хорошим стажёром, студентом, сыном и другом для всех, и он стабильно поддерживает контакт с хёнджином, конечно же, потому что после этого рождества, когда они смогли наконец поговорить друг с другом, чанбин неожиданно ловит себя на том, что ему совсем нестрашно и не так уж и больно видеть хёнджина, и он может быть ему другом совсем так, как это было раньше. они говорили тогда несколько часов, уснули во время звонка и созвонились следующим же вечером, и они говорили бесконечно долго, правда, и чанбин глаз не мог оторвать от хёнджина, от его яркой улыбки и милых реакций на каждую его историю, и чанбин смотрел на хёнджина тогда и видел только родной дом, по которому скучал больше жизни. хёнджин воплощал и всё ещё воплощает для него всё, что можно назвать домом, потому что хёнджин — его друг с самого детства, потому что хёнджин его самый родной на свете человек после его непосредственной семьи, и чанбин смотрел на него тогда и с облегчением понимал, что его сердце больше не болит, что ему наконец стало спокойно и легко на душе, и он больше не вынужден притворяться. чанбин знает, что он любит хёнджина, конечно же, любит, никогда не перестанет, но ему спокойнее на него смотреть, и он больше не чувствует себя так, словно его дыхание забрали у него навсегда, он больше не чувствует себя так, словно мир будет иметь свой непосредственный конец прямо сейчас, если хёнджин отвергнет его или начнёт с кем-то встречаться — впрочем, не то чтобы он начал или что-то планировал в подобном духе, потому что, кажется, хёнджин намерен держать обещание, данное себе и зачем-то чанбину больше двух лет назад, и чанбин впервые в жизни понимает, что у него абсолютно нейтральное отношение к этому всему. чанбин проводит весну в работе и учёбе, он много болтает со всеми друзьями и особенно с хёнджином по телефону и по видеосвязи, он много общается с чаном и почему-то ещё больше — с феликсом. он и сам не понимает, как так получается, по правде говоря, потому что всё начинается с того, что чан внезапно и достаточно резко пропадает с головой в новом проекте, а чанбин как раз заканчивает работу над предыдущим, и его домашние задания из университета наконец дают ему короткую возможность дышать, и он просто предлагает феликсу сходить погулять вместе. они гуляют и очень много болтают, говорят обо всём на свете, они говорят про музыку, про танцы, про их жизни в корее и австралии, и чанбин с удивлением понимает, что феликс начинает ему нравиться. он и правда ему нравится вполне искренне, потому что феликс очень уютный человек, а ещё потому, что он смотрит на чанбина с таким же интересом, как и он сам на него, и чанбин думает о том, что, возможно, он не обязан всю жизнь ждать и любить одного человека. и он и правда не обязан, потому что люди могут влюбиться множество раз в жизни, и ничто и никогда не сможет их остановить в этом, и чанбин всегда это знал — просто не думал, что для него это может быть возможным хоть когда-то, что у него будет шанс попробовать построить что-то с кем-то ещё, с кем-то другим, новым и ярким, и похожим на настоящего ангела в солнечном свете. чанбин говорит однажды вечером во время созвона с хёнджином: — кажется, мне нравится феликс. он осторожно следит за его реакцией, чтобы понять, как младший отреагирует, но тот только довольно ухмыляется и хмыкает, говорит с понимающей улыбкой в голосе: — а я всё думал, когда ты это поймёшь. чанбин удивлённо поднимает брови, спрашивает: — ты знал?.. хёнджин пожимает плечами, отвечает: — ты всё время говоришь про него чуть ли не без умолку, и чани-хён рассказывал, что вы проводите вместе очень много времени даже без него, и он мне немножко жаловался на то, что ты пытаешься украсть его лучшего друга, но я ему сказал, что ты скорее пытаешься заполучить бойфренда и что ему особо нечего бояться, так что… чанбин фыркает: — конечно же, ты это ему сказал. хёнджин суёт в рот очередную желешку (чанбин уверен, что это уже где-то третья пачка только за этот их разговор), говорит: — с чего бы мне это не говорить, хён? если тебе нравится феликс, ты должен ему об этом сказать, и, если он согласится, он может в итоге приехать в сеул с тобой, и вы сможете встречаться здесь. ты сам мне говорил, что нужно быть откровенным со своими чувствами, почему бы тебе не последовать своему же совету? чанбин не помнит конкретно, чем они тогда закончили тот разговор — кажется, хёнджину кто-то написал на их полуслове, и он должен был срочно уходить, но чанбин помнит очень ясно то, что после того разговора не мог выбросить из головы ту лёгкость, с которой хёнджин сказал ему предложить феликсу встречаться. и чанбин… он думает: а почему бы и нет? особенно если, кажется, всё только толкает его навстречу этому поступку и нет никаких причин противиться, так зачем пытаться и ограничивать себя? так что он слушает хёнджина и зовёт феликса на свидание, и он соглашается, и они ходят на ещё несколько, и потом чанбин понимает, что они вроде как встречаются с феликсом уже пару месяцев. чан в это время с головой уходит в работу, почти не находит время на то, чтобы встретиться с ними двумя, и чанбин почему-то чувствует себя ужасно виноватым, пока чан однажды не приходит вечером с работы и не объявляет, что возвращается в корею как только заканчивается срок его стажировки. он не называет никаких причин, и чанбин предпочитает не спрашивать, потому что чан почти всегда выглядит ужасно бледным и уставшим, и он не хочет лезть не в своё дело, несмотря на то, что это решение явно было безумно сложным и в какой-то степени невыносимым для его друга, потому что он явно разрывался между сотнями вариантов, так что он только тихо радуется тому, что ему не придётся никого терять в итоге — потому что они прилетают в корею все втроём в конце сентября. и, кажется, жизнь чанбина должна стать наконец такой, какой он её видит для самого себя хотя бы на ближайший срок — где у него есть семья, его друзья и бойфренд, который ему нравится достаточно, чтобы хотеть проводить с ним огромный кусок свободного времени. всё должно быть хорошо.

***

чанбин впервые видит хёнджина на вечеринке, которую устраивают по случаю их приезда минхо и джисон где-то в тот же период середины сентября, но уже после дней рождений джисона и феликса, и так как джисон совершенно логично переехал к минхо, как только чанбин съехал полтора года назад, они пригласили всех к себе, и чанбину как-то очень странно приходить к ним в квартиру с мыслью о том, что он больше тут не живёт, несмотря на то, что на самом деле он не живёт тут уже почти два года. (сам чанбин сейчас временно остаётся у родителей, пока не найдёт новое жильё, в то время как чан и феликс снимают квартиру на двоих, потому что в корее им оставаться больше не у кого, и это бы вызвало у других людей множество вопросов, если бы чанбин действительно об этом факте беспокоился — но ему совершенно всё равно). ему вообще довольно странно видеть множество вещей, на самом деле, потому что многое изменилось за то время, что его не было дома — закрылась его любимая лапшичная на углу рядом с универом, на месте детской площадки, где они с хёнджином проводили всё своё свободное время после школы, теперь пустырь и место под строительство чего-то ещё, его квартира с минхо, которая больше не его вовсе, и всё остальное, все вот такие вещи, которые составляли его мир раньше, но больше не существуют сейчас — все вот эти вещи не дают ему почувствовать себя по-настоящему дома. он видит хёнджина после всех остальных, потому что младший опаздывает и слёзно обещает прийти как можно скорее в групповом чате, но он совсем не успевает к назначенному времени, потому что ему нужно сделать что-то важное, а потом он приходит, и чанбин поднимает на него взгляд посреди разговора с чонином и сынмином (те немного дразнят его за то, как сильно он накачался — и чонин выглядит так, словно хочет позже попросить много советов, и чанбину немного смешно из-за этого, и он говорит ему, что он может сходить с ним, если хочет, и тут же видит выражение лёгкого ужаса на лице сынмина, и это абсолютное золото, и чанбину правда ужасно весело), и он поднимает глаза, чтобы отыскать чана или феликса, чтобы позвать их присоединиться к разговору, но все слова замирают в его горле, когда он мгновенно натыкается взглядом на хёнджина, который почему-то неловко стоит в проходе. чанбин замирает тоже вместе со всеми своими словами, вместе со всеми своими чувствами и движениями, и глупыми порывами, и он просто смотрит прямо на хёнджина и не может пошевелиться — дышать тоже не уверен, что может несмотря на то, что он чувствует, как глупо открывает рот и не имеет сил взять себя в руки и быть похожим при этом на нормального человека. хёнджин смотрит на него тоже, во все глаза смотрит, не моргает даже, и чанбин перестаёт понимать, где он находится, потому что он не слышит ничего толком, не видит ничего другого тоже, потому что единственное, что он может думать, это: твою мать. и ещё: хёнджин. он не знает, сколько стоит вот так на месте и не издаёт ни звука, но он отмирает, как только чувствует тёплую ладонь на плече, и он вздрагивает, моргает несколько раз и поворачивается, видит перед собой серьёзного минхо, который кивает в сторону хёнджина и говорит негромко: — вы пялитесь друг на друга. иди и поздоровайся, как нормальный человек. ты же не хочешь, чтобы феликс волновался? чанбин тут же чувствует, как его бросает в жар и сразу — в холод, потому что — господи, он облажался бесконечно сильно, боже — а потом кивает автоматически и возвращает свой взгляд в сторону двери, где хёнджин говорит о чём-то с чаном и улыбается нежно и смущённо, и чанбин откашливается неловко, кивает и говорит: — да, хён. минхо сжимает его плечо напоследок и говорит: — хороший мальчик, вперёд. чанбин подходит к хёнджину на почти что негнущихся ногах и, он уверен, с ужасно красными щеками, но младший тоже выглядит так, словно ужасно нервничает по какой-то причине, и боковым зрением чанбин видит, что чан отходит в сторону куда-то, но эта мысль абсолютно напрочь исчезает из его головы, как только там появляется, потому что мало что имеет значение, когда он видит хёнджина прямо перед собой. он подходит к нему и выпаливает: — ты подстригся? он тут же захлопывает рот, потому что, вау, отличный способ встретить лучшего друга спустя полтора года, и тут же улыбается, говорит в попытках исправить ситуацию: — тебе очень идёт, хёнджин-а. хёнджин улыбается немного неловко, но в то же время очень довольно, и он говорит чанбину: — сегодня, да, спасибо, хён. я очень рад, что ты дома. и чанбин… господи, с ужасом понимает он, есть множество причин, по которым он должен радоваться тому, что он вернулся домой, но, кажется, самый страшный факт заключается в том, что хёнджин является самой основной из них. чанбин фыркает, конечно же, чтобы сгладить неловкость, говорит: — обращайся, хёнджин-а. а потом обнимает его быстро за талию, как он всегда делал раньше, утыкается носом в плечо и шепчет: — как же я мог не вернуться, когда ты меня ждал? и он очень старается не обращать внимания на то, как на шее хёнджина почему-то выступают мурашки. он отстраняется от хёнджина, стискивает его плечо ободряюще, а потом вместе с ним возвращается к друзьям, которые спорят о том, во что лучше поиграть им сейчас, когда они наконец все собрались вместе и вживую, и чанбин садится рядом с феликсом, берёт младшего за руку и секундно ловит на себе его задумчивый взгляд, который тут же сменяется солнечной улыбкой, и феликс стискивает его ладонь в ответ, отворачивается и возвращается к шумному обсуждению, и чанбин откидывается на спинку дивана и незаметно вздыхает, думает: это самая ужасная ситуация, в которой он мог очутиться, и во всём виновата только его собственная глупость и самоуверенность. потому что хёнджин, его любимое холодное солнце, он, кажется, вышел из-за туч и сияет ярче прежнего, как только он оказался в непосредственной от него близости, и чанбин, кажется, глупым образом забыл о том, как это бывает обычно, что так бывает всегда, когда они с хёнджином рядом. он сияет так ярко, совсем как солнце, отражаясь в окнах и заставляя снег сиять и сосульки сверкать в своих лучах, что чанбин, кажется, навсегда ослеплён, совсем как раньше, как тогда, в семнадцать лет, когда он был школьником, когда он заканчивал школу и думал о том, как бы ему провести рождественский вечер со своим лучшим другом, который вроде бы как нравится ему достаточно сильно, чтобы сниться ему по ночам. словно ему снова восемнадцать, и его лучший друг встречается с мальчиком, которому по странному стечению обстоятельств суждено стать основной поддержкой его нелепых чувств в будущем, но чанбин не знает этого ещё, потому что он может думать только о том, что его лучший друг сказал ему, что больше не хочет никаких отношений, потому что они только делают всё хуже и отвлекают его от поставленных целей. словно ему девятнадцать, и он целует этого самого своего лучшего друга в соседней комнате от своих остальных друзей, и он целует его до тех пор, пока они оба не перестают дышать вовсе, и всё, о чём он может думать, это — не хочу, чтобы это заканчивалось хоть когда-то, потому что любой конец — это совсем не начало, это просто конец, который означает расставание. чанбин думает о том, что почти год назад, когда ему было двадцать, он искренне думал, что его чувства к хёнджину прошли, они рассеялись, как странный зимний туман, но, видимо, ему не повезло так сильно, потому что в его жизни вообще редко что бывает просто. потому что они остались, они осели, как иней на деревьях, и они вцепились в его глупое несчастное сердце, чтобы окончательно разрушить его изнутри. чанбин понимает, что ужасно запутался, потому что — вот он, феликс, который был с ним рядом все полтора года, который помогал ему дышать в чужой стране, который был тем, кто очень ему нравится, и… он не уверен, что хочет развивать эту мысль хоть немного дальше. не сейчас уж точно, потому что это совсем не место, совсем не то время, потому что сейчас ему нужно просто быть со своими друзьями и пытаться жить дальше без повторения совершенно глупых ошибок, как раньше. так что он позволяет себе расслабиться хотя бы на этот вечер, позволяет себе не думать и просто наслаждаться временем с друзьями, которые его вторая семья, которые его самые любимые люди на свете, ни больше, ни меньше, и он говорит себе, что подумает об этом позже — подумает тогда, когда будет готов к этой мысли. у него есть время.

***

чанбин помнит об обещании, которое он себе дал, и он честно старается последовать ему, потому что это действительно неправильно — лгать самому себе и другим людям, но, кажется, жизнь не даёт ему никакого перерыва вовсе, потому что он едва ли успевает дышать в последнее время. он проводит абсолютно нелегальное количество часов, работая над проектами и заданиями для университета, помогает чану с его работой, потому что, как оказалось, он умудрился найти работу в корейской компании ещё тогда, когда они все были в австралии, и сказал он об этом уже тогда, когда они сели в самолёт — чанбин не совсем понимает, что движет чаном в последнее время, и хоть чан всё так же упорно не рассказывает им, что именно заставило его принять решение об обратном переезде, чанбин на самом деле безумно рад за своего друга. он рад и за феликса, который потрясающе адаптировался за пару месяцев их пребывания в сеуле, особенно после того, как узнал, что может просто перевестись учиться сюда, потому что их университет предлагает аналогичную программу обучения по его специальности, и внезапно чанбин ловит себя на том, что вся его жизнь состоит из того, что он учится, проводит время с семьёй и видится с друзьями только тогда, когда они собираются все вместе. и его дела с феликсом идут вроде бы хорошо, но недостаточно замечательно, чтобы он выделял в их отношениях что-то особое, как это было раньше, когда они ещё были в австралии и проводили огромное количество времени только вдвоём, и в этом нет совсем вины феликса, и чанбин это знает, просто… просто всё чаще чанбин ловит себя на том, что из феликса получился бы его замечательный друг, которым он и был для него всё время раньше, до того, как они начали пытаться изменить их отношения в другом курсе, но он искренне не знает, как начать этот разговор с младшим, который в последнее время выглядит очень задумчивым, когда он считает, что никто не видит. и время бежит совсем быстро, даже когда его почти нет свободного, и оно совсем неумолимо, и чанбин не замечает, как осень проходит и наступает зима, в которую, кажется, всё окончательно ломается — потому что, кажется, это всегда происходит зимой, словно это самое неожиданно хрупкое время года, готовое подвести чанбина и заставить совершать ошибку за ошибкой. вещи всегда идут ужасно странно в преддверии рождества, особенно для него, особенно в последние пять лет, и чанбин знает, что ему пора бы привыкнуть к тому, что ничего и никогда не будет для него просто и легко, но бумажные домики имеют свойство разрушаться под дуновением ветра, особенно когда вокруг царит снежная буря. его снежная буря означает, что он проводит совершенно неправильное время один, а ещё — с хёнджином, и он знает, что не должен избегать своих проблем, но он не знает, как заставить себя покинуть тёплый обманчивый кокон затишья и выйти наружу в буран босоногим. проводить время с хёнджином ужасно легко и совершенно невозможно сложно, потому что его лучший друг всегда будет таковым для него, потому что с ним всё и всегда будет очень комфортным, и чанбин знает, что так будет всегда, что бы они ни делали вместе, и вот здесь очень остро возникает вопрос о том, чего хочет чанбин на самом деле. он задаёт себе этот вопрос каждый раз, когда смотрит на хёнджина и на то, как тот сидит на диване рядом с ним, поджав под себя ноги, и ест мандарины прямо из пакета, сосредоточившись на треке, который ему включил чанбин; и его лицо очень серьёзное, и он немного хмурится, и чанбину хочется протянуть руку и разгладить морщинку у него между бровями, но он боится разрушить этот мыльный пузырь, в котором они находятся, боится того, что он захочет, когда хёнджин переведёт глаза на него, и они будут внезапно слишком близко друг к другу — и это ужасно неправильно — хотя ты тот факт, что чанбин не знает, чего он может захотеть, если такое действительно произойдёт. это совершенно отвратительно неправильно, и чанбин искренне хочет поговорить с феликсом, но он совершенно не уверен, насколько это правильно — это сделать сейчас, перед праздниками, но он не думает, что может лгать самому себе и всем остальным и дальше. он оттягивает разговор до последнего, на самом деле, потому что он хочет быть уверенным, что феликс не расстроится слишком сильно, что он не будет горевать на праздники, потому что, как феликс сам говорил — это очень неправильно, заставлять другого человека мучиться на праздники, и чанбин надеется, что феликс будет щедр в достаточной мере, чтобы захотеть быть его другом в дальнейшем, и чанбин не знает, как поступить правильно, пока не получает сообщение с просьбой встретиться от феликса чуть меньше чем за неделю до рождества. чанбин понимает, что это его шанс, который нельзя упустить, чтобы быть честным до абсолютного конца, потому что так будет легче им двоим, даже если сейчас страшно и так может не казаться. когда они встречаются с феликсом в кофейне рядом с его и чана квартирой, вокруг царит такая праздничная атмосфера, что чанбину становится неловко за свой напряжённый вид. впрочем, феликс улыбается ему, как обычно, когда они делают заказ и занимают места за столиком, и он с той же улыбкой рассказывает чанбину о том, как прошёл его день, но чем дольше чанбин смотрит на него, тем яснее он понимает, зачем феликс позвал его сегодня на встречу — младший опускает глаза вниз слишком часто и сбивается на посторонние темы, словно не может сосредоточиться, словно его сердце лежит сейчас в чём-то другом, и чем дольше чанбин слушает, тем больше он становится уверен в своих предположениях. чанбин говорит ему мягко, но уверенно: — нам нужно расстаться, ликси. феликс крупно вздрагивает, замолкает, прерывает свой рассказ и смотрит на чанбина большими глазами, говорит: — откуда?.. чанбин мягко улыбается, протягивает руку и накрывает ею ладонь феликса, проводит успокаивающе большим пальцем по запястью и говорит: — потому что так будет правильно, верно? феликс сухо сглатывает, и в его глазах стоят слёзы, когда он отвечает: — верно. чанбина ужасно расстраивают возможный плач феликса, и он не уверен, как исправить то, что они оба сейчас чувствуют, поэтому он просто принимает решение быть искренним до конца, и он говорит: — мне очень жаль, правда, что я не был до конца честен с тобой, но я правда думал, что всё получится. феликс моргает, вытирает слёзы тыльной стороной ладони, совсем как ребёнок, и спрашивает озадаченно: — ты про что, хён? это я не был честен с тобой. чанбин удивлённо выгибает бровь: — погоди, что? я не совсем ловлю нить нашего разговора, мы явно о разных вещах говорим сейчас. феликс вздыхает и садится ровнее, смотрит на чанбина прямо и говорит: — я не был честен с тобой о своих чувствах, потому что я думал, что я готов идти дальше и встречаться с другими людьми, но я не могу, — феликс делает паузу, словно набирается решимости договорить начатое, а потом отводит взгляд в сторону и быстро договаривает почти шёпотом: — потому что я всё ещё влюблён в чани-хёна. чанбин тупо смотрит на феликса какое-то время и не совсем понимает, что ему нужно сказать, потому что по большей части чувствует странный и на удивление приятный шок, а потом внезапно даже для самого себя громко фыркает и начинает смеяться. феликс смотрит на чанбина ошарашенно, неуверенно зовёт: — хён?.. и чанбин тут же машет рукой, чтобы убедить младшего, что он в порядке, а потом, отсмеявшись, говорит ему легко: — я влюблён в хёнджина. уже лет пять как минимум. я думал, что всё прошло, когда я уехал и особенно когда мы не общались, а потом я приехал сюда и снова его встретил, и всё это время здесь я думал о том, что мне нужно поговорить с тобой, чтобы поступить правильно, но бросать кого-то настолько чудесного как ты, феликс, особенно на праздники, это совсем неправильно. не знаю, чего я ждал, но я очень рад, что ты принял это решение за меня. феликс ахает, прикрывает рот ладонью и говорит только: — хён! а потом встаёт с места, садится рядом с чанбином и крепко его обнимает, и чанбин обнимает младшего в ответ, целует в макушку и говорит: — мы идиоты, но зато я рад, что у меня есть такой друг как ты. ты же будешь мне другом? феликс тут же отстраняется и пихает чанбина кулаком в плечо, говорит: — только попробуй исчезнуть, хён, я приехал в корею из-за тебя. чанбин подозрительно щурится, а потом уточняет: — так уж ли из-за меня? феликс закатывает глаза, и чанбин с восторгом видит, как у младшего краснеют щёки, когда он отвечает: — я начал думать об этом из-за тебя, но решение принял тогда, когда чани-хён сказал, что возвращается сюда. я не хотел оставаться один с самыми лучшими людьми настолько далеко от меня. чанбин ухмыляется: — теперь понятно, почему ты живёшь с ним, хотя универ предоставляет всем общежития. феликс закатывает глаза: — это пытка, хён, потому что он не носит дома одежду. даже сейчас, когда холодно. чанбин фыркает, говорит: — я в курсе. как думаешь, почему я снимал квартиру с минхо-хёном раньше, а чан жил один? я не мог привести хёнджина в дом, где ходят голые горячие парни. но ты всегда можешь его согреть в случае чего! феликс издаёт смешок, а потом заверяет его: — не волнуйся, кто бы что ни говорил, у твоих мышц нет конкуренции в моих глазах. и я проигнорирую вторую часть твоей фразы, потому что моё здравомыслие этого не вынесет. чанбин улыбается, говорит: — ты только чани-хёну не говори это, пожалуйста, я не хочу, чтобы он думал, что я претендую на отношения с тобой в хоть какой-то мере, кроме дружеской. феликс кивает, отвечает: — без проблем. это будет наш секрет, хён, — а потом смотрит на чанбина серьёзно и добавляет: — ты должен признаться хёнджину однажды. я говорил с ним недавно, и каждый раз, когда речь заходила о тебе, я видел, насколько сильно он рад тому, что ты здесь и рядом с нами, а ещё он становился на удивление разговорчивым, когда я задавал ему вопросы про тебя. чанбин прикрывает глаза на мгновение; позволяет себе лишь на миг помечтать о том, что хёнджин на самом деле отвечает ему взаимностью; разрешает себе подумать о том, каково это — по-настоящему встречаться с хван хёнджином и быть сильно влюблённым не безответно, и чанбин даёт себе всего лишь несколько секунд, чтобы прочувствовать этот желанный миг, а потом он смотрит на феликса как можно мягче и говорит: — я мечтаю об этом уже давно. как, я уверен, и ты. поговори с хёном, результат может тебя приятно удивить, ты никогда не знаешь наверняка. феликс прикусывает нижнюю губу, отводит взгляд в сторону, говорит: — однажды. как только он прекратит называть меня своим младшим братом хотя бы на неделю. чанбин фыркает, треплет феликса по волосам и отвечает: — и то верно. как только прекратит, так сразу. и я поддержу тебя в любом случае. если хён тебя обидит, ликси, ему придётся иметь дело со мной. феликс смеётся в ответ на его слова, и чанбин чувствует такое огромное облегчение, что ему становится легче дышать хотя бы на мгновение.

***

когда приходит рождество, чанбин внезапно понимает, что ему очень одиноко. в этом году все проводят время со своими семьями, договорившись про совместное празднование нового года, и он ни за что в жизни не собирается вклиниваться в совместное времяпровождение чана и феликса после того, как он узнал про чувства феликса, и особенно из-за того, что чанбин с феликсом расстались, и об этом сразу же узнали все друзья, которые пытаются ходить вокруг них на цыпочках, хоть феликс и чанбин и сказали им, что это было расставание, которое не только обоюдное, но и желаемое, потому что они работают лучше, как друзья, — конечно же, они не могут пока что рассказать о первопричинах, потому что они по-настоящему их оправдывают, но эти причины слишком тайные пока что, но чанбин очень надеется на красивое и счастливое однажды. сегодня чанбину не слишком хочется выходить из дома хоть куда-то, потому что его внезапно накрывает странная апатия, которая ему даже не свойственна, и он уже думает, что ему придётся весь день проторчать в своей комнате, лениво играясь с последним треком, над которым он работал раньше, когда ему звонит хёнджин — что его удивляет в какой-то мере, потому что хёнджин звонит нечасто, предпочитает писать, и чанбин немножко хмурится, пытаясь понять, что же случилось. чанбин, конечно же, улыбается, глядя на их совместную дурацкую фотографию, которую хёнджин сам поставил ему на свой контакт, а потом берёт трубку и слышит, как хёнджин мгновенно и очень воодушевлённо говорит ему: — я приду минут через десять, хорошо? чанбин удивлённо поднимает брови, говорит: — хорошо. что? погоди, что? хёнджин фыркает ему в трубку и отвечает: — не забудь одеться, хён, я уже почти на месте. и пока чанбин ошарашенно издаёт невнятный звук, потому что — что?, хёнджин, естественно, решает убить его окончательно, потому что он быстро добавляет: — или не одевайся, хён, мне любой вид понравится. и тут же сбрасывает. чанбин смотрит на потухший экран телефона какое-то странное и чужое время, а потом тихо смеётся и трясёт головой: кажется, его жизнь приобретает новые краски, и он трогает свои красные щёки, горячие на ощупь, и ответственно натягивает толстовку через голову, потому что, вообще-то, он не собирается быть таким беспардонным и мучить самого себя в присутствии хёнджина — чанбин искренне не понимает, зачем чан делает это с несчастным феликсом, который не знает, наслаждаться ли ему шоу или тихо плакать от невозможности сделать что угодно, но это абсолютно не его дело и не его территория защиты, чтобы пытаться хотя бы понять то, чем руководствуется его друг в последнее время. хёнджин оказывается верным своему слову, потому что ровно через десять минут он стоит на пороге у чанбина с парой бутылок сидра и пакетом всяких снеков, улыбается широко и говорит ему: — мы смотрим фильм, хён. ты не сидишь на рождество один в своей комнате, когда твоя семья решила поехать гулять на целый день, а ты почему-то остался дома. чанбин хочет поцеловать его на месте, когда видит очаровательное и улыбчивое лицо хёнджина, конечно же, всегда хочет, на самом деле, он не собирается больше врать самому себе, но он просто запускает хёнджина внутрь, и они проходят в комнату чанбина, где хёнджин тут же бросает то, что он принёс, на кровать чанбина, и забирается туда следом, устраивается поудобнее поверх покрывала и смотрит на чанбина, замершего на пороге удивлённо, хлопает ладошкой по месту рядом с собой и говорит: — хён, иди сюда. чанбину это остро напоминает те рождественские каникулы три года назад, когда хёнджин после расставания с минхо почти точно так же приглашал его присоединиться к нему, чтобы обниматься и найти комфорт друг в друге, и чанбин улыбается невольно, берёт ноутбук со стола и устраивается рядом с хёнджином, который тут же сползает вниз так, чтобы положить голову ему на плечо; хёнджин поднимает взгляд на чанбина, выглядит как абсолютный ангел, чанбин уверен, когда говорит ему: — включай что угодно, хён, я просто хочу сидеть так с тобой. и чанбин ума не может приложить, что это всё значит, но предпочитает просто послушаться хёнджина и сделать то, что он просит, — как обычно, ничего не меняя, потому что, кажется, он всегда будет повязан и всегда будет делать то, что хёнджин хочет, и он включает первый попавшийся фильм на нетфликс, в котором происходит что-то абсолютно странное и смешное, и праздничное тоже, и чанбин прижимается щекой к макушке хёнджина, обнимает его за плечи, и хёнджин сидит рядом так близко, почти что забросив ноги ему на колени, и чанбин отстраняется ненадолго, чтобы накрыть их колени пледом, чтобы хёнджин точно не замёрз, а потом возвращается на место, и он впервые за долго время чувствует совершенное спокойствие, которое не чувствуется как затишье перед бурей. его солнце светит ярко, хоть и не греет, но ему этого достаточно, понимает чанбин. пока хёнджин есть в его жизни и обнимает его вот так, этого абсолютно достаточно, даже если у него никогда в жизни не получится признаться хёнджину в любви, даже если он никогда в жизни не сможет его поцеловать и быть с ним рядом так, как ему хочется, это тоже хорошо. ему просто хорошо с хёнджином, и он очень надеется, что это никогда не изменится, в какой бы ипостаси они ни были.

+ 1. saturday’s child works hard for a living

если хёнджин будет пытаться нащупать тот чёткий момент, когда всё изменилось, перевернулось с ног на голову и земля ушла у него из-под ног, он не сможет этого сделать, даже если он будет очень сильно стараться, даже если ему предложат баснословные деньги, в которых он не сможет сосчитать нулей, — это абсолютно бесполезная затея, потому что не было ни дня в жизни хёнджина, когда бы он не любил чанбина так сильно, что его сердце заходилось от бесконечной нежности всякий раз, когда он думал о нём. и это невероятно глупо и странно всё, потому что обычно люди не делают такого с собой, не вынуждают себя мучиться на протяжении стольких бесконечных лет, но кто такой хёнджин, чтобы сопротивляться своим желаниям, особенно когда он хочет чанбина? потому что он просто человек, а его лучший друг — любовь всей его жизни, так что, конечно же, он будет стремиться сохранить отношения с ним любой ценой, даже если ему будет больно в процессе. и хёнджин знает, что никогда не был образцом человека, по которому легко догадаться про его чувства, особенно потому что, как он сам знает, он всегда посылал крайне смешанные сигналы, но, хёнджин думает, жизнь никогда не была простой штукой, и не то чтобы он делал это по доброй воле. он любит чанбина примерно с сопливых пятнадцати лет, если он правильно помнит, и он знает, что его жизнь всегда будет пытаться подложить ему свинью, потому что — как его лучший друг детства вырос таким красивым? мало было хёнджину проблем, когда чанбин был просто добрым и заботливым, и защищал его всегда от всего на свете — проблем стало в разы больше, когда чанбину стукнуло шестнадцать и он оказался самым крутым парнем, которого хёнджин знал. хёнджин пересматривает фотографии с времён их детства достаточно часто — частично для того, чтобы отправить самые смешные снимки чанбину и заставить старшего смеяться, частично для того, чтобы напомнить себе, с чего они начали — и какой путь прошли, чтобы оказаться там, где они есть сейчас. он дует губы, когда вспоминает, как хотел, чтобы чанбин позвал его на свой последний рождественский вечер в старшей школе, но тот так и не сделал первый шаг, а когда хёнджин набрался внезапной решимости, сынмин попросил его об услуге, и он уже не мог отказать, потому что на тот момент ему казалось, что у него вся жизнь впереди, чтобы признаться чанбину в своих чувствах, — и она всё ещё впереди, просто то, как долго он молчит, кажется ему вечностью безо всяких приуменьшений. хёнджин с улыбкой вспоминает тот странный период, когда он пытался встречаться с минхо, потому что тогда он частично пытался доказать самому себе, что никакой влюблённости у него не было, что он способен вести самостоятельную жизнь, которая совсем не связана с чанбином — и то, как минхо раскусил его через недели три, заставил рассказать ему всё, что происходило на уме у хёнджина на тот момент, ухмыльнулся и стал человеком, на котором держалось здравомыслие хёнджина все эти годы — что, возможно, многое объясняет. и его здравомыслие потерпело значительный ущерб на то чудовищное рождество, когда хёнджин был настолько пьян, что потерял контроль над своими чувствами и целовал чанбина под калейдоскоп цветной иллюминации в комнате чана — и то, насколько ужасно красивым и несправедливо недоступным был чанбин, насколько жадным был хёнджин, чтобы взять и украсть то, что ему не принадлежит, — хёнджин чувствует себя ужасно виноватым по сей день, если позволяет себе думать об этом достаточно долго, потому что это всё было совершенно неправильно, и он не знает, как признаться чанбину в том, что он помнит всё на самом деле, потому что на тот момент ему казалось, что это лучшее решение, хоть он им и не гордился даже тогда. и хёнджин решительно не думает про тот год, когда чанбина не было рядом, потому что это был худший год его жизни в принципе — когда он чуть ли не потерял своего друга из-за собственной трусости и слабости, которая заставила его замкнуться в себе настолько, что он отталкивал от себя всех людей, которые пытались ему хоть как-то помочь. хёнджин не может гордиться абсолютно всем его прошлым, конечно же нет — никто не может, но он ценит абсолютно каждый момент, который связан с чанбином, потому что — это чанбин. потому что он его персональное солнце, и хёнджин эгоистично готов забрать абсолютно всё его тепло самому себе, просто потому что он знает, что чанбин его отдаст просто так — и он знает, что он сам отдаст чанбину всё то, что тот попросит — даже если тот почти всегда не просит ничего и почти всегда увиливает от любой взаимности. хёнджин встаёт с места и кладёт в коробку последний альбом с фотографиями, вздыхает и слышит, как феликс позади него фыркает немного насмешливо, но совсем не злобно — феликс на такое вообще не способен, но он очень любит подтрунивать над несчастьем хёнджина, как и большинство их друзей, которые видят возможности и никогда их не упускают; хёнджин поворачивается и смотрит на друга, который помогает ему с переездом, выгибает бровь и говорит с улыбкой: — с тех пор, как ты начал встречаться с чани-хёном, ты стал ужасно самоуверенным, ликси. феликс закатывает глаза, поднимает коробку с пола и говорит: — эти вещи не слишком связаны друг с другом, если честно, но тебе бы тоже это ощущение понравилось, если бы ты наконец сказал чанбин-хёну, что ты чувствуешь на самом деле. хёнджин снова вздыхает — потому что, очевидно, это не первый их разговор на эту тему, особенно после того, как феликс расстался с чанбином и принялся шпынять хёнджина за каждую пропущенную встречу с друзьями. и хёнджину хочется наивно верить в то, что феликс знает что-то, что не знает сам хёнджин, но он не настолько глупый или отчаянный, чтобы просто повестись на своё предчувствие в этой конкретной ситуации, даже если обычно он доверяет тому, что шепчет ему подсознание. хёнджин говорит: — не вижу связи, феликс. мои чувства принадлежат только мне, я не обязан ими ни с кем делиться. феликс кладёт коробку на пол, подходит к хёнджину и щёлкает его по лбу довольно сильно, и хёнджин ойкает и хватается за больное место рукой, смотрит на феликса оскорблённо и спрашивает: — за что? феликс издаёт странный, но очевидно разочарованный звук и говорит: — за всё, хёнджин-а, за всё. поверь, ты узнаешь однажды, и тебе будет очень стыдно. хёнджин закатывает глаза, берёт свою коробку с фотографиями и идёт в сторону выхода из комнаты, бросает через плечо только: — не будет, потому что не узнаю. и относит вещи в машину чана, который ждёт их на улице с десятком коробок и парой чемоданов. идея с переездом принадлежала изначально самому хёнджину, который после нового года (того самого, когда феликс неожиданно при всех утащил чана на кухню прямо во время обратного отсчёта до нового года, а потом они оба вернулись минут двадцать спустя с глупыми улыбками и не намереваясь прервать объятия) решил, что ему больше не хочется жить с родителями, а чанбин как раз нашёл отличные варианты, в которых они бы смогли разместиться вдвоём, и решение было принято в итоге обоюдно и довольно быстро. хёнджин не совсем знает, как будет справляться в дальнейшем с сонным чанбином по утрам, гиперактивным чанбином после удачного дня в студии и, самое страшное, горячим чанбином после зала — потому что даже тех нескольких раз, что ему довелось видеть, хёнджину хватило с головой для бессонных ночей и ужасно стыдных снов — даже если хёнджин хочет многих вещей от чанбина, это не значит, что он их все получит, и думать так про своего друга как-то… пугает хёнджина немного, потому что он не хочет больше никогда оказаться в ситуации, где ему казалось, что он умом тронется, если не коснётся чанбина и не поцелует его на месте. на самом деле, не меньшую опасность для душевного равновесия хёнджина представляет собой расслабленный и милый чанбин по вечерам, когда старший просто хочет обнимать хёнджина, и хёнджин, если честно, тоже хочет примерно этого и, конечно же, чего-то ещё и совсем немного больше, о чём ему нельзя думать ни в коем случае, и хёнджин знает, что ему будет очень тяжело жить с чанбином и думать про старшего как про лучшего друга, как раньше в детстве, но также он знает, что хочет этого больше всего на свете в любом случае — именно так, и никак иначе. он хочет жить с чанбином, хочет видеть его по утрам, слушать его истории и шутки, смеяться вместе с ним и игнорировать его приглашения пойти в зал два раза через три согласия, потому что, эй, иногда он не может не повестись опрометчиво на щенячьи глаза чанбина. и ещё он хочет обнимать чанбина всякий раз, когда тот обнимает его, так что, кто может его судить в этом? они переезжают в середине февраля, празднуют новоселье на валентинов день — специально, конечно, чтобы не приглашать никого к себе, потому что им нравится действовать на нервы друзьям и жить в своём маленьком мире, а ещё потому что хёнджин не собирается признаваться даже самому себе в том, что ему было бы тоскливо листать сториз всех парочек в их компании — потому что они все встречаются друг с другом, а единственный парень, с которым он бы хотел провести драматичный остаток своей жизни, совсем не смотрит на него никак иначе, чем как на лучшего друга, что довольно чудовищно для его самооценки, если он будет честным. и жить с чанбином весело и здорово, потому что они не ссорятся и спорят только по мелочам, и хёнджин отлично знает, как сделать так, чтобы даже ужасное упрямство чанбина оказалось сломлено под напором его круглых умоляющих глаз, и хёнджин счастлив, если он будет искренен, потому что неважно даже, что хочет он сам — с чанбином рядом невозможно чувствовать себя печально. хёнджин обожает жить с чанбином, но, если он будет совсем честным, и ему больно в какой-то степени тоже, потому что он внезапно оказывается и ближе к чанбину, и ещё дальше, чем он когда-либо был, что кажется довольно несправедливым. но он не собирается спорить с судьбой, потому что нужно брать то, что ему предоставляется, и не быть слишком жадным, чтобы не потерять то, что уже есть, и хёнджин заставляет себя думать об этом каждый день на протяжении всех месяцев, что ведут его в новый праздничный зимний сезон, и хёнджин оглядывается назад в какой-то вечер для того, чтобы оценить по-настоящему то, что произошло с ним за последний год, но видит только свои невысказанные чувства, горящие ярким огнём позади него. эти огни пылают ярче и громче, чем десяток гирлянд, что висят у них по всей квартире с начала декабря, и хёнджин обожает включать только их по вечерам, и чанбин часто говорит ему, что он выглядит ещё красивее в таком свете, так что, как можно судить хёнджина за то, что он влюбляется в чанбина вроде как ещё сильнее с каждым днём, что-то в этом духе. он не совсем знает, что именно происходит в последнее время, не очень это понимает и не позволяет себе анализировать вещи больше, чем ему безопасно, но он знает только то, что на выходных чанбин приходит со студии домой раньше, чтобы провести больше времени с хёнджином; он постоянно пополняет запасы снеков в доме, пусть и ругает хёнджина за то, что тот не ест нормально очень часто; чанбин приходит в его комнату и укрывает его плотнее одеялом, если хёнджин засыпает раньше него на несколько часов — но такое не очень часто бывает, так что хёнджин не совсем уверен, что это можно внести в список, но он предпочитает всё же внести, потому что для него бесценно абсолютно всё, что чанбин делает для него. чанбин ужасно старается быть идеальным человеком для хёнджина, особенно после двух ужасных лет, что пережили их отношения, и хёнджин плачет несколько раз из-за того, что он любит чанбина так сильно, что ему немножко сложно дышать и нет сил что-либо сделать, чтобы избавиться от этих нелепых чувств, но хёнджин рисует цветы по вечерам, а чанбин приносит ему однажды букет сухоцветов, и хёнджин улыбается потом каждый раз, когда вспоминает об этом, когда смотрит на сотни эскизов, когда смотрит на вечные цветы у себя на столе, и он думает: ему и так слишком повезло, нельзя быть слишком жадным. когда до рождественской ночи остаётся один день, чанбин заходит к нему в комнату и говорит: — пойдём посмотрим фильм. и хёнджин улыбается мгновенно, встаёт с кровати и отвечает: — традиции нарушать нельзя, да, хён? чанбин улыбается, протягивает руку хёнджину, которую тот сразу же принимает, и говорит: — ни в коем случае, хёнджин-а. он ведёт его за руку к себе, и хёнджин ужасно этому радуется, потому что у него есть повод случайно уснуть во время просмотра, и это значит, что чанбин будет спать с ним и обнимать всю ночь, и это идеальный план, на самом деле, и он тут же самым наглым образом падает лицом в подушку чанбина, когда они заходят в комнату, потому что- ему так хочется, вот и всё, и чанбин ужасно хорошо пахнет, поэтому хёнджин зарывается носом в наволочку и отказывается вставать с места, пока чанбин не находит фильм и не включает его. чанбин говорит ему с тихим смешком, хлопая чуть ниже его спины: — ты закончил, хёнджин-а? всё готово. хёнджин медленно переворачивается и сдвигается, давая место чанбину рядом с собой, и тот ложится рядом с ноутбуком на коленях, и хёнджин привычно кладёт голову чанбину на плечо, и это так… это так обыденно и так уютно, и это настолько правильно чувствуется, что хёнджин проглатывает свои чувства и смотрит стеклянными глазами фильм, в котором, кажется, отражается половина его жизни в целом. он смотрит внимательно и сочувствует главным героям всем сердцем, и он думает о том, что хоть где-то должен быть счастливый конец, если не в его жизни, когда чанбин внезапно говорит: — это так неправдоподобно. хёнджин хмыкает задумчиво, а потом уточняет: — что именно? чанбин молчит немного, кусает нижнюю губу изнутри, а потом поясняет: — вся эта история. почему никто из них не признался до сих пор? хёнджин чувствует какую-то странную и довольно ужасающую иронию в словах чанбина, и он думает как-то отстранённо: а почему же? хёнджин тычет чанбина пальцем в щёку и говорит: — потому что время всегда неправильное, неужели непонятно. чанбин как-то странно смотрит на хёнджина, словно не рискует посмотреть ему в глаза, но хочет видеть его реакцию, и говорит: — в году так много дней, и ни один из них не был идеальным достаточно, чтобы признаться в любви лучшему другу? и эти слова чанбина, вот именно эти слова, они чувствуются так, как драматичный нож в сердце, как треснувшая от сильного мороза древесина, как ледышка, которая колюче тает в руках, забирая всё тепло в никуда — потому что она исчезнет и растворится в ничто в скором времени. и тут хёнджин понимает, что больше не может лежать на месте расслабленно, потому что ему больно и глупо, и странно тоже очень, поэтому он садится ровно на месте, ставит фильм на паузу (он всё равно смотрел его раньше, ещё когда он только вышел, и он правда все глаза проплакал о том, как сильно хочет получить свой хэппи-энд прямо сейчас, а не ещё через десяток лет, если ему вообще достаточно сильно повезёт), и он говорит, глядя прямо на чанбина: — ни один из этих дней не был подходящим, чтобы обрушить на другого человека такие новости, которые могут разрушить всё, что у вас есть, одним махом. мало кто решится взять на себя ответственность, которая может сломать с десяток других отношений по цепочке. это несправедливо. и хёнджин понимает, что звучит слишком строго, грубо может даже, потому что он начинает соскальзывать на неформальную речь, но он никак не может себя остановить, потому что чанбин не понимает его совсем, и это почти что впервые в жизни такое, и хёнджин чувствует себя так, словно вышел из дома в неожиданную ледяную метель почти что обнажённым, и это выбивает из него дыхание вместе с рассудительностью и контролем, которые держали его на протяжении всех этих лет. чанбин тоже не остаётся лежать на месте, впрочем, он осторожно переставляет ноутбук на пол, садится напротив хёнджина и берёт его за руку в попытке успокоить, говорит ему очень тихо: — человек может только брать ответственность за свои поступки и чувства, хёнджин-а, но если его поступки и чувства становятся больше него самого, разве можно винить его за то, что он поддался слабости и попытался изменить всё так, чтобы сделать жизнь свою и, возможно, второго человека лучше? не было ни дня, чтобы любовь делала меня глубоко несчастным, даже если она оказывалась безответной, и чужие чувства никогда не вызывали у меня желание избавиться от человека, даже если я не испытывал ничего в ответ. хёнджин отказывается смотреть на чанбина на протяжении всей его речи, просто позволяет ему держать себя за руку и молчит, потому что внутри него неожиданно даже для него самого закипает ужасная злость, потому что чанбин не видит, что происходит, потому что чанбин говорит ему обо всех этих вещах так, словно он знает, о чём идёт речь, хотя он понятия не имеет, кому именно он даёт все эти совершенно нелепые советы. хёнджин моргает часто и смотрит на то, как чанбин держит его за руку крепко, сжимая пальцы и поглаживая бледное запястье, и он думает огорчённо: это так ужасно злит. это злит и раздражает, и это, на самом деле, довольно освежающие эмоции в сравнении с тем, что он испытывал в отношении своих чувств к чанбину, и он говорит глухо и тихо, потому что боится сорваться на злые слёзы: — ответственность, хён? он поднимает голову и смотрит на чанбина в упор, и он видит, что старший выглядит довольно удивлённым, но хёнджину становится плевать на все последствия, потому что он так ужасно устал, так сильно хочет быть просто честным и счастливым, и полностью открытым во всём, и он так старался всё это время, работал над этим усердно весь последний год, чтобы быть хорошим другом, он всё делал для того, чтобы сохранить эту добрую невинность, что составляла их отношения по большей части, но у него просто нет сил на это больше. его немного колотит, когда он решается наконец открыть рот и сказать что-то, а всё внутри словно оказывается покрытым ледяной коркой, но это неважно, потому что хёнджин склоняет голову набок и говорит наконец, словно не может больше молчать и бояться ни секунды своей жизни: — ответственность? я могу, хён. я могу взять ответственность за свои только чувства и поступки, но никак за чужие, но если я буду говорить только про себя, то я скажу вот что, даже если тебе не нравится это слышать, а я уверен, что ты как минимум будешь испытывать кошмарную неловкость в будущем: я не могу так больше. я в своей голове провожу больше времени, чем в реальности, потому что единственное, что я хочу, — это сбежать как можно дальше от того, что я чувствую, потому что это никому не нужно, хён, это не нужно тебе и становится уже совсем не нужным мне спустя все эти чёртовы годы, и я не могу продолжать притворяться, что у меня всё в порядке, когда всё очевидно не в порядке, но разве имеет ли это значение? — хёнджин делает паузу, чтобы набрать воздуха в грудь, качает головой разочарованно и осторожно пытается забрать свою руку из крепкой хватки чанбина, но тот не пускает его, конечно же нет, как всегда, как все эти годы, и поэтому хёнджин просто продолжает: — это всё уже не столь важно, хён. больше нет, потому что это пытка ужасная — видеть тебя каждый день, проводить с тобой все эти часы времени вместе, обнимать тебя и жить вместе, и я не знаю, на самом деле, как я справляюсь, и я совсем не знаю, как я должен продолжать и должен ли вообще. хёнджин с ужасом понимает, что у него начинает дрожать голос и он начинает срываться на всхлипы, и он толком не видит чанбина из-за весьма позорной пелены слёз, когда он шепчет: — это нечестно, хён, особенно когда ты приходишь с работы уставший или после зала такой красивый и горячий, а я просто человек, который старается дождаться тебя дома, потому что ты всегда в моих мыслях, даже если я занят совсем другими делами, которые должны меня отвлекать и составлять основу моей жизни без тебя. я просто не знаю, как я должен справляться, и я поэтому думаю, что это просто несправедливо, — требовать от другого человека признания и говорить, что это ничего не изменит, даже если это невзаимно, потому что ты никогда не знаешь это наверняка и не можешь принять такое решение не только за себя одного. хёнджин замолкает, потому что не уверен, что он должен ещё сказать, чтобы чанбин его понял наконец, и это всё не столь важно уже, потому что хёнджин плачет, и он не совсем понимает, почему он конкретно плачет прямо сейчас, и его накрывает душная волна стыда и неловкости, потому что тишина кажется такой невыносимо тяжёлой, когда он пытается взять себя в руки и начать дышать заново, и хёнджин начинает разворачиваться, чтобы сползти с кровати и уйти в свою комнату, и ещё желательно остаться там до конца своей глупой жизни, чтобы ему не нужно было смотреть в глаза чанбину, когда он понимает, что чанбин всё ещё держит его за руку, и его хватка становится почти что болезненной. хёнджин бормочет: — отпусти, хён. и чанбин говорит ему неожиданно строго: — нет. хёнджин моргает, вытирает свободной рукой слёзы, поднимает взгляд на чанбина и спрашивает озадаченно: — почему? чанбин хмурится, не смотрит хёнджину в глаза при этом, говорит: — скажи мне, что я правильно тебя понял, пожалуйста. хёнджин отводит взгляд в сторону, смотрит в стену, на которой висят на скотче множество фотографий их с чанбином друзей, и хёнджин видит одну, ту, где они с чанбином вдвоём, где чанбин держит его на закорках и они широко улыбаются, потому что это была самая крутая на свете поездка в парк развлечений, и хёнджин внезапно так сильно хочет вернуться в то мгновение, когда он был искренне счастлив и имел надежду, что у него перехватывает дыхание. он шепчет: — я не знаю, что тут можно было неправильно понять, хён. ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что я в тебя влюблён ещё со школы? пожалуйста, я сказал это. ты можешь делать с этим, что хочешь. и хёнджин чувствует себя таким уставшим, таким глупым и маленьким в этот момент, потому что единственное, о чём он может подумать сейчас, — это о том, что он и правда всё разрушил своей нелепой вспыльчивостью и драматичностью, и он вздыхает тяжело только для того, чтобы его дыхание было напрочь выбито тем, как резко чанбин дёргает его на себя и обнимает так крепко, что хёнджин тут же решает, что кислород ему в принципе больше не нужен, если чанбин всё ещё хочет держать его так близко. чанбин прижимает его к себе так сильно, что хёнджину на самом деле немного трудно дышать, и он говорит сдавленно: — хён. чанбин хватку после этого послабляет, совсем чуть-чуть, по большей части только для того, чтобы иметь возможность открыть рот и начать говорить совершенно удивительные вещи, которые заставляют хёнджина чувствовать себя так, словно он проглотил целое солнце. чанбин шепчет ему сбивчиво, путая пальцы в отросших волосах хёнджина: — ты такой храбрый, хёнджин-а, такой смелый и сильный малыш, хён так благодарен тебе за честность, потому что ты сейчас сказал лучшие слова на свете, ты знаешь? ты сказал всё, о чём я только мечтал всю свою сознательную жизнь, хёнджин-а, это лучший подарок на рождество и на все праздники, честно, мне больше ничего не нужно, только это. и хёнджин пытается понять, он искренне пытается понять, что происходит, и он начинает сопротивляться хватке чанбина, чтобы хотя бы суметь посмотреть ему в глаза, и чанбин позволяет ему, совсем немного, и хёнджин видит, что у чанбина щёки красные, а ещё он улыбается очень смущённо, и хёнджин просто спрашивает в полнейшем неверии: — что? чанбин обхватывает руками лицо хёнджина, трогает пальцем уголок его губ и шепчет так, словно доверяет ему самый страшный на свете секрет: — я влюблён в тебя тоже, и очень давно. хёнджин моргает раз, другой, пытается обработать информацию, которую ему чанбин предложил на рассмотрение, но хёнджин слышит только белый шум, который не совсем даёт ему понять, что происходит, и он тупо смотрит на чанбина, шепчет в ответ ошарашенное: — что? и чанбин немного неловко улыбается, пододвигается ближе и гладит хёнджина большими пальцами по щекам, вытирает его глупые остатки слёз, придвигается вплотную и осторожно целует его в лоб, говорит: — я честно пытался признаться тебе все эти годы, последние пять лет, но не удавалось. я прятался за обстоятельствами всё это время, если я буду совсем честным, но больше так не могу, потому что это становится чем-то совершенно невыносимым, ты абсолютно прав, и мне так жаль, что ты проходил ровно через то же самое, пока я боялся проявить храбрость, я очень, очень виноват перед тобой, хёнджин-а, но, если только ты мне позволишь, я сделаю всё, чтобы ты был счастлив. и хёнджин трясёт головой удивлённо, фыркает внезапно для самого себя, а потом говорит: — позволю ли я? хён, я так давно хочу тебе позволить сделать столько вещей со мной, которые совершенно точно сделают меня счастливым, что тебе сейчас нужно просто спросить только для того, чтобы получить мгновенное разрешение без раздумий. чанбин ухмыляется широко, дёргает бровью так, что хёнджин чувствует, как сердце падает куда-то в желудок от того, насколько чанбин хорош собой, и чанбин говорит ему тем временем: — тогда могу ли я получить разрешение на то, чтобы поцеловать тебя прямо сейчас? и хёнджин находит в себе внезапную наглость закатить глаза, чтобы ответить: — давно пора, хён. и пусть у него немного дрожит голос, когда он это говорит, это всё неважно, потому что чанбин его держит и не отпускает, совсем так, как ему хочется прямо сейчас, а ещё потому, что чанбин подвигается ближе, опускает руки ему на бёдра, и хёнджин невольно прикрывает глаза, и чанбин- он нагло и быстро чмокает его в губы, и хёнджин, не успев толком ничего почувствовать, моргает озадаченно, издаёт недовольный звук и тут же дуется на чанбина, который выглядит совершенно непозволительно довольным собой в этот момент, и хёнджин притворно хнычет: — эй! потому что, конечно же, это верный способ получить от чанбина то, что он хочет, — а хочет он множество вещей, на самом деле, особенно руки чанбина на себе, желательно по всему телу, и ему уже ужасно нравится, как тот пальцами крепко держит его бёдра, и хёнджин огорчённо выпячивает нижнюю губу только для того, чтобы привлечь больше внимания, когда он говорит: — ты что делаешь, хён, хочешь заставить меня ждать ещё несколько лет? и чанбин тут же морщится, потому что этот концепт ему явно не слишком подходит, конечно же, но потом он говорит хёнджину с довольной улыбкой: — нетерпеливый малыш. а потом подаётся вперёд, обхватывая одной рукой лицо хёнджина, чтобы поцеловать его сначала быстро в губы, словно чтобы успокоить, а потом медленно, словно пытаясь его извести окончательно, целует сначала каждую щёку, потом — самый кончик носа, шепчет: — я так давно хотел это сделать. чанбин целует его скулы, целует мягко в висок и потом — над бровью, и хёнджин, честное слово, он тает от неожиданной нежности, расслабляется и позволяет чанбину уложить себя на подушку за спиной, и чанбин отвлекается ненадолго от того, как он целует всё лицо хёнджина, чтобы тихо сказать: — ты выглядишь как моя мечта, хёнджин-а, мечта, которая не должна была сбыться, но неожиданно оказалась прямо у меня в руках. хёнджин тихо хмыкает, приоткрывает глаза лениво и говорит: — я знаю. и он и правда это знает, потому что он настолько долго этого ждал, потому что все эти годы он давил и душил в себе все чувства, которые вот-вот вырвутся наружу, и хёнджин едва ли не всхлипывает от того, насколько сильно он чувствует, и ещё он ужасно хочет попробовать эту мечту на вкус, поэтому он тут же добавляет с уверенностью, что это подействует на чанбина наверняка: — я понимаю, хён, но если ты меня сейчас же не поцелуешь, я могу начать рыдать снова, а мне бы не очень этого хотелось, потому что я планирую снять с тебя всю одежду в ближайшее время, если ты не против, и мне бы хотелось видеть тебя при этом, а не собственные слёзы. и чанбин сначала широко раскрывает глаза, отстраняется ненадолго, чтобы, кажется, посмотреть на хёнджина под собой, чтобы убедиться, что он на самом деле это сказал, а не ему послышалось, а потом тихо ругается себе под нос и, наконец, к огромному облегчению хёнджина, целует его так, как тот хочет этого — почти что так, как тогда, в другое рождество, но в то же время иначе, потому что сейчас хёнджин абсолютно трезв, как и сам чанбин, и ему больше не страшно, потому что он знает, что все его чувства, надёжно запертые далеко и на долгие годы, наконец принадлежат не только ему одному. они такие же его, как и чанбина, который жадно толкается языком ему в губы и не прекращает проводить руками по всему его телу, хвататься за его руки и сжимать за талию так крепко, что хёнджин хочет, чтобы остались следы. то, как чанбин не прекращает целовать его ни на минуту, спускается рукой всё ниже, чтобы схватиться за его бедро и заставить хёнджина сцепить лодыжки у чанбина за спиной, всё это заставляет сердце хёнджина биться так сильно и так разгоняет его кровь, что ему кажется, что солнце светит прямо на него, совсем как летом, когда приходит душный август и всё вокруг плавится от жары, и хёнджин обнимает чанбина за шею, крепко прижимает к себе и шепчет горячо ему на ухо: — хён. чанбин вздрагивает всем телом, и хёнджин быстро улыбается, невыносимо довольный собой, потому что он обожает добиваться любых реакций от чанбина, особенно такого рода, а потом чанбин отстраняется ненадолго, садится на бёдра хёнджина и стаскивает с себя толстовку через голову, и хёнджин чувствует такой сильный голод, когда смотрит на старшего, на его раскрасневшиеся щёки и взъерошенные постоянными стараниями хёнджина волосы, на его румянец, который сползает всё ниже по шее на грудь, и хёнджин совершенно перестаёт соображать после этого. он шепчет: — пожалуйста, хён. и чанбин тут же наклоняется к хёнджину, осторожно проводит кончиками пальцев по его лицу, целует медленно, забирая всё дыхание, говорит глухо: — всё, что ты хочешь, малыш, я всё сделаю. а потом переворачивает их так, что хёнджин оказывается сверху, и волосы хёнджина падают ему на лицо, и он улыбается легко, отфыркивается, и чанбин кладёт руки ему на задницу, сжимает пальцы несколько раз и говорит ему медленно, чётко выговаривая каждое слово, глядя прямо в глаза, заставляя хёнджина дрожать от желания и от того, насколько чанбин притягательный и выбивающий из него все мысли сейчас: — ты только скажи, что ты хочешь. и после этого всяческий здравый смысл покидает хёнджина окончательно.

***

хёнджин говорит потом, позже той же ночью, когда время приближается к утренним часам, когда он почти что засыпает уже, почти что теряет связь с реальностью: — хён, ты знаешь, что я всё помнил тогда? чанбин обнимает его крепче, притягивает к себе ближе несмотря на то, что хёнджин и так уже лежит у него на груди, закинув руку и ногу на старшего, и он спрашивает: — когда именно? хёнджин утыкается носом в плечо чанбина и бормочет виновато: — про то рождество. пальцы чанбина в волосах хёнджина замирают на мгновение, а потом он с удивлением понимает, что старший… он смеётся беззвучно, и хёнджин поднимает голову, чтобы надуть губы и посмотреть на чанбина круглыми обиженными глазами, и чанбин тут же привлекает его к себе, целует мягко, а потом отстраняется и говорит с улыбкой: — а я соврал тебе о том, что было на самом деле. хёнджин шепчет едва слышно: — это я виноват. чанбин тут же щёлкает его по лбу — не больно совсем, но скорее ощутимо, и хёнджин поджимает губы, и чанбин говорит: — на самом деле, стоило догадаться. ты никогда не напивался так, чтобы ничего не помнить, а ты даже не был настолько пьян тогда. я не должен был тебе верить с самого начала. хёнджин чувствует, как у него краснеют щёки, и ему и правда очень стыдно за старую трусливую ложь, и он спрашивает неуверенно: — ты не злишься, хён? чанбин тут же фыркает, успокаивающе проводит тёплой ладонью по спине хёнджина, говорит: — я точно так же виноват перед тобой, если мы собираемся показывать пальцами, потому что я мог тебе честно рассказать, что было тогда. принимая во внимание то, что наши друзья всё прекрасно знали и могли подтвердить, если бы ты внезапно не поверил мне и потребовал доказательства — у минхо-хёна есть какие-то фотографии, которыми он меня шантажирует все эти годы. я тоже мог бы быть честным, но я не был, потому что мне было страшно что-то менять тогда и все годы после. чанбин целует макушку хёнджина и добавляет: — но мы не будем показывать пальцами, понял? мы не будем так делать, потому что это было в прошлом, а всё, что было в прошлом, привело нас сюда, и это всё ещё лучшее моё решение за всю жизнь. хёнджин улыбается на этих словах, потому что, наверное, это то, что делает их, таких непохожих на первый взгляд, настолько близкими и ужасно влюблёнными, и хёнджин впервые за долгие годы чувствует абсолютное спокойное счастье, которое он заслужил. они оба заслужили спустя только лет молчания и ожидания, и хёнджин шепчет: — хорошо, хён. люблю тебя. и чанбин подтягивает сползшее одеяло выше, чтобы никто из них точно не замёрз во сне, и он шепчет в ответ: — и я тебя. и хёнджин закрывает глаза, окружённый чанбином и думающий про него бесконечно, почти так же, как и каждую ночь до этого в этом году, и многие годы до этого, но и совсем иначе тоже, потому что его мысли больше не делают ему больно, а его чувства наконец нашли свой законный выход. и хёнджин счастлив.

but the child who is born on the sabbath day is bonny and blithe and good and gay