***
Что Донателло мог сказать с уверенностью, так это то, что его утро было настолько уютным, насколько это было возможно. Шея. Учитывая позу, в которой его мозг отключился, он должен был проснуться с затёкшей шеей и, возможно, ногами тоже, но почему-то первое, что он почувствовал, было удивительно мягкой… тканью? Глаза открываются, мозг в замешательстве перезапускается и анализирует всё по новой, и… Ох. Там было плечо. Человеческое. Человеческое плечо Эйприл. И эта удивительная мягкость — это её кофта. Вязаная. Лёгкая вязаная кофта, тонкая, но всё ещё мягкая, как пух. Мыслительный процесс делает ещё один оборот, как часовая стрелка: выходит, во сне он просто лег. Но… Тогда как она удержалась на таком сравнительно маленьком диванчике-… …Ох. Всё верно, её руки — и, святые кофейные зёрна, его руки тоже — сомкнуты в объятиях. И это не приносило чувства дискомфорта. Скорее лёгкая паника и… Смущение? Ему чертовски необходимо сейчас вынырнуть из цепкой хватки, чтобы при пробуждении не возникло неловкой ситуации, и… Ох. В третий раз. Просто. Ох. Она смотрит на него своими каре-золотыми глазами. Во взгляде слабая утренняя сонливость, искреннее удивление и, кажется, что-то… Счастливое? Донни всё ещё плох в анализе эмоций, но по-другому гений не мог объяснить, почему она так тепло улыбается прямо сейчас. Более того, он сам почему-то улыбается в ответ тоже. Донни обычно никогда не говорит так, но это магия какая-то. — Доброе… Утро, — Дон изо всех сил старается звучать непринужденно. Получалось что-то среднее между осипшим бараном и пищащим цыплёнком. — Доброе… Неловкая пауза? Нет. Удивительно, но нет, неловкости практически не чувствовалось. Чувство было странным, тёплым и абсолютно новым. Они и раньше засыпали вдвоём при просмотре кино, например, но так? Впервые. И… было просто хорошо. Тепло и уютно. Странно думать о том, что для того, чтобы просто валяться утром на диване, не нужен был какой-то предлог в виду работы или измотанности. Это было тем самым моментом, когда надо подниматься с постели, а подниматься совсем не хочется, потому что снаружи нет тепла, одеяла и мягкой кровати… Поправка: дивана. Ну… И пластрона. Частично. Ей вообще удобно там?.. Эйприл жмурится и зевает. Ни одно её движение не говорит о какой-либо проблеме. …кажется, ей удобно. На будущее себе Донни позже запишет, что ему определённо стоит прикупить маленькую подушку. Так, на всякий случай. — Как насчёт утреннего кофе?.. — Предложение заманчивое, но для этого нужно встать… — Тоже вылезать не хочется? С технической стороны, Донни и не мог этого сделать — он буквально был под ней — но отрицать того, что он и не хотел тоже, просто не мог. В конце концов, он никогда не умел врать. Суббота. Плоские электронные часы на тумбочке указывали на десять утра. Мрачное доново королевство (читать как «лаборатория») слабо освещалось парой точечных светильников, имитирующих свет утреннего солнца… Вылезать из тёплого одеяла ей вправду совсем не хотелось. То ли дело было во всё ещё сонном мозге, то ли в том, что в комнате было относительно прохладно в сравнении — не ясно; Эйприл просто повиновалась естественному желанию побыть в комфортном уюте подольше. Всё равно выходной. Здесь безопасно. …Здесь Донни. Почему-то от мысли о том, в каком она была сейчас положении, совсем не было никакой смущённой паники. Всё просто было таким, будто… Будто так и должно быть. Она могла слышать, как он дышит, как бьётся его сердце — чуть быстрее обычного — и чувствовать, как на каждом выдохе по плечу скользит теплый поток воздуха. В особенности удивительной эта картина казалась потому, что обычно Донни спит очень и очень редко, так что тот факт, что сейчас он выглядит расслабленным и умиротворённым, был ценен так же, как был ценен кислород. Эйприл вяло потянулась на месте, зевнув и следом улыбнувшись этим мыслям. К слову, диван был сравнительно небольшим, так что для того, чтобы не свалиться на пол вдвоём, Донни удерживал её одной рукой — той самой, в которую девушка ранее вцепилась во сне. В этот краткий момент он мог просто рассмотреть её выражение лица (удивительно похожее на совёнка), тёплую улыбку, распущенные волосы… хотя вчера она явно заплетённой была. Глазами Донни быстро находит на её плече жёлтую ленту, которой Эйприл обычно заплетала волосы; видимо, она во сне её случайно сняла, пока ворочалась. Как итог — пушистые пышные волосы были примерно везде. Медно-рыжее облачко в вязаной кофте. Глаза прикрыты. Отчётливо можно было услышать, как она сопит; этого звука так не хватало здесь в обычное время… Что-то в голове учёного не без восхищения пропело, что это была одна из самых приятных картин в его жизни. …Окончательно проснуться всё-таки пришлось, потому что телефон Эйприл (всё ещё находившийся в рюкзаке) предательски зазвенел. Отвечать вообще не хотелось, но звонок мог быть важным: никто не отменял звонки из университета или от родителей. Девушка лениво вытекла из поддерживающих объятий, ещё раз потянулась, добралась до смартфона и... сморщилась: звонок был сброшен ещё до того, как она успела проанализировать незнакомый номер. Спам. Просто чёртов спам, из-за которого ей пришлось вылезти и встретить утреннюю прохладу раньше, чем ей того хотелось. В субботу. В десять утра. Выражение её злого лица почему-то показалось до чёртиков забавным. — Если бы взгляды могли убивать, мне пришлось бы сегодня ремонтировать твой телефон… или кого-нибудь живого, — усмехнулся мутант, — может, всё-таки чашечку кофе? — Да, определённо да, и я забираю твой плед, — всё ещё раздражённо бурчит она. — Для тебя? Всё, что угодно. Он быстро находит глазами свой любимый мягкий плед, и мгновение спустя уже набрасывает его на плечи Эйприл, как мантию. Ещё минута — и они вдвоём уже были на полпути на кухню. — …Чисто к слову, я не собиралась засыпать вот так, просто вчерашний день сложный был очень, а тут я как дома, и голова просто отключилась… Её тон был явно извиняющимся, но будем честны: никто здесь её не осуждал и, уж тем более, против никто тоже не был. Ни один мутант. Ни одна молекула. Ни один атом. — И даже так ты великолепно справилась с ролью ассистента-тестировщика, — пожал он плечами, — к тому же, сон — это важная составляющая жизни человека, Эйприл. О! Кстати! Как вы оцениваете качество сна на Персональном Первоклассном Диване в моём маленьком королевстве? Хорошо, очень хорошо, очень-очень хорошо, «в блаженстве потеряла ленту с волос»? Эйприл в сонном удивлении тут же хлопнула ладонью по затылку: её волосы реально были распущены! Она… она даже не заметила. Боже, подождите, когда именно лента пропала? Мозг, кажется, до сих пор всё ещё спал и был окутан приятной сонной дымкой, но сейчас начал работать заметно быстрее, и до неё начали доходить многие вещи сегодняшнего утра. Слов не было. Уши покраснели. Донни искренне смеётся, приметив это, и открывает перед ней дверь на кухню: там уже колдовал над сковородой Майки, и… Стоп. Нет, кухонным колдовством сейчас занимался Лео, а Майки им руководил, смотря на скетчпад на столе… Он учил Леонардо базовой готовке. Нет, Лео, конечно, как-то раз упомянул, что хотел по-нормальному научиться готовить, но так скоро взяться за завтраки? Просто… Что. Со стороны кухни тоже было удивление: только что на кухню зашёл улыбающийся Донателло, и вместе с ним — закутанная в пурпурный плед Эйприл (которую вчера никто из братьев, помимо Донни, не видел), спешно собирающая волосы в один безумно пушистый хвост. — Эйприл! Buenos días, Hermanita, — Лео помахал вилкой, — два вопроса: когда ты пришла и как ты вытащила эту моль из чулана раньше полудня в субботу? — Я не моль, Лео. — …и тебе доброго утра, — было в голосе Леонардо что-то хитрое, по-особенному хитрое, но он, видимо, просто ещё не успел сформулировать подходящую колкость; ему было немного не до этого: на сковороде что-то жарилось. Что-то, что приятно пахнет ванилью и молоком. Пурпурный с подозрением прищурил глаза. Майки негромко хихикнул этому, но всё основное его внимание было приковано к какому-то списку в блокноте: кажется, художник был поглощён идеей к очередному шедевру уже с утра. Интересно, как рано он проснулся? Не только у Донни сегодня хорошее утро. — Я вчера вечером пришла ещё, когда вы все на работе были, — Эйприл тоже присмотрелась к сковороде, — постоянно забываю, что теперь можно заглядывать чуть позже, чтобы вас застать всех вместе… Ну а потом… Я просто заснула на диване? На нас в колледже столько всего разом вывалили, вроде только начало учебного года — а уже групповые проекты, практика, эссе… — Да-а, звучит как очень напряжённая неделька, — лицо Леонардо по-лисьи вытянулось: колкость таки сформировалась, — как спалось? Донни как бы невзначай пожал плечами и протянул Эйприл жёлтую ленту, про которую девушка снова забыла (как, впрочем, и о причёске). Она быстро перевела взгляд к предмету, будто это была самая интересная в мире вещь, и поспешно завязала на волосах крепкий узел. Получилось не очень аккуратно, но, кажется, никого это не волновало. — На самом деле? Впервые за месяц я чувствую бодрость, так что лучше не бывает. С этими словами девушка потянулась к шкафчику со стаканами, следом передала посуду Дону; явно гордый от услышанного учёный направился к кофеварке. Майки и Лео переглянулись, хихикнули, но ничего не сказали. …К тому моменту, когда все уже собрались за столом, а Леонардо собрался презентовать первый собственноручно приготовленный завтрак, на кухню подоспели Сплинтер, оба Джонса и Раф; Кейси младший тащил пакет с продуктами и с ходу стянул с подноса в руках Лео один блинчик ещё до того, как Героический Повар успел хоть что-то сказать о своём кулинарном творении. «Карма», усмехнулся Донни. — Очень вкусно, сенсей! — поспешно отозвался мальчишка. Все на кухне весело рассмеялись. …По всем законам это было прекрасное субботнее утро. Никаких мыслей о бандитах, никакой подозрительной суеты из переулков Нью-Йорка или Хидден Сити… Майки и Лео с гордостью рассказывают, что снова помогали в ресторане сеньора Хуэсо в качестве поваров, Раф и Джонсы втроём наперебой пересказывают события какого-то боевика, который они смотрели вчера вечером, Сплинтер с улыбкой слушает их всех, сопровождая фирменными комментариями. Эйприл показала подборку с ляпами из видеоматериалов, которые она со своей группой отсняла, вскользь упомянув новую преподавательницу, с которой приходилось много работать — Оливию… — А вы её так и зовёте? Без фамилии? Вполне логичный вопрос от Рафа. Ничего необычного. …Эйприл неловко отвела взгляд к почти пустой чашке кофе. Её улыбка очень быстро превратилась в натянутую, а потом и вовсе исчезла. — Бишоп. Оливия Бишоп. …И ни дня без этой фамилии. Если и было в этом мире хоть что-то стабильное — то это вот оно. Сегодня вечером по новостям должна разлететься важная информация со вчерашнего саммита с гениальным человеком именно с этой фамилией. Донни ненавидел её произношение даже на подсознательном уровне. …Однофамильцы. Вероятнее всего, эта женщина даже не знает, кто такой Агент Джон, в мире ведь много разных Бишопов. Но этого не было достаточно, чтобы предотвратить краткое, но ощутимое напряжение, которое повисло в комнате. От того, как этот учёный поведет себя, во многом зависит жизнь всего города. Одна лишь мысль об этом уже заставляла беспокоиться… — Кто хочет мороженое? Предупреждаю сразу: то, которое с орешками и изюмом — моё! …Донни мысленно благодарит Кассандру за то, что она умеет переключить внимание толпы, потому что через мгновение примерно половина населения Логова несётся через достаточно узкий для толпы коридор по направлению к холодильнику. Что ж, сегодня в меню черничное мороженое, тонна старых кино и ожидание новостей. Не то чтобы ждать было долго; дело в том, что, как правило, время в ожидании всегда кажется особенно тревожным. Слово «тревога» и всё из него вытекающее — второе в списке ненавистных слов Донателло.***
…Время в ожидании тянется обычно невыносимо долго, но в этот раз оно, кажется, пролетело слишком быстро. Казалось, Донни только начал работу, а часы на наруче уже подавали сигнал о том, что нужно было заканчивать. Электронные цифры показывали 14:58, когда у телевизора собралась вся семья. Специальный выпуск новостей должен был вот-вот начаться. В комнате царила нервная тишина всё время до самого старта телепередачи; в тот момент, когда на экране наконец-то появились ведущие и начали пересказывать новости недели, восемь жителей Логова напряжённо выслушивали каждую деталь. Несколько аварий тут и там — типичное для мегаполиса дело; открытие нового ресторана быстрого питания; краткая сводка политических новостей… и, наконец-то, явно взволнованная ведущая заговорила о том, что произошло на вчерашнем саммите. — …Вчера свой сенсационный доклад завершил ранее пропавший из вида Агент Джон Бишоп. Сегодня ряд встреч всё ещё продолжает свой ход, но все основные тезисы были уже озвучены. Камера переключилась; теперь можно было увидеть достаточно мрачный кабинет, в котором в креслах находилось, по меньшей мере, двадцать человек (Донателло отдельно отметил, что часть лиц действительно принадлежала крупным шишкам, причём как в медицине, так и в бизнесе), и перед ними — сам Агент и интерактивная доска позади него. Бишоп не выражал ни единой эмоции, кроме явного торжества; со стороны могло казаться, будто он презентует работу всей своей жизни. Учитывая, что проекту не может быть больше двух лет, это казалось… странным. Ни одна презентация, ни одно его выступление никогда не было торжественным. Среди учёных Бишоп славится холодом, расчётливостью и осторожностью, помноженными на бесконечность. Донателло не знал, с чем именно были связаны такие перемены. То ли дело было в исследуемом объекте — кренг, как-никак, был разумен — то ли в том, что, в отличие от иных презентаций, эта была действительно грандиозной. В любом случае, это почему-то настораживало. — …Как мы все знаем, ровно два года назад Нью-Йорк потрясло полноценное Вторжение. Это уже не догадка, не мыльная съёмка с неизвестного источника, а разрушительное вторжение пришельцев, чему доказательство до сих пор восстанавливающийся город. А виной всему… — на презентации появилось фото, где можно было подробно рассмотреть замороженного кренга, — это. Уникальное по своей биологии существо, чьё строение может напоминать микоризу. Часть записи была промотана… — <…>В ходе изучения данного существа так же было обнаружено сходство с различными группами карцином. Иными словами, «оно» является прямым путём к пониманию контроля и лечения раковых опухолей. Здесь, — учёный поднял со стола небольшую закупоренную колбу, внутри которой можно было рассмотреть розоватую желеобразную массу, — здесь находится биоматериал, который впоследствии может стать настоящей, не побоюсь этого слова, панацеей. На том запись завершилась, и на экране снова были лишь ведущие. — А прямо сейчас наш корреспондент дополнит озвученное прямо с места событий. Камера вновь переключилась, на этот раз на молодого парня, стоящего где-то посреди города. Формулировка «с места событий», видимо, всё-таки была не точной: с виду всё напоминало очень поспешно изменённый сценарий, о чём ведущих, видимо, предупредили не сразу… — …Вчерашний саммит поразил многих приглашённых, если не всех. Нам отказали в возможности заглянуть на конференцию самим по определённым причинам, но впечатлениями и выводами согласилась поделиться-… — Попрошу не упоминать имени и полной должности, — прервала внезапно вошедшая в кадр женщина. Лео с удивлением отметил, что это та самая женщина, которую они с Доном видели во время недавнего утреннего патруля; она выглядела раздражённой и напряжённой разом, — я — всего лишь один из многочисленных агентов по обеспечению общественной безопасности. Действительно, заявление Агента Бишопа поразило многих присутствующих. Нам представили не только результаты исследования первого обнаруженного внеземного вида жизни, но и, технически, «лекарство от неизлечимого». Однако проект не может быть реализован в ближайшее время по целому ряду причин. Во-первых, это сама по себе форма жизни: мы не знаем, что это, не знаем, как эта «панацея» отразится на людях, а ещё это вопрос банальной гуманности. Во-вторых, биология внеземного существа должна быть досконально изучена, и изучена не одним человеком. Как бы сильно Бишоп не желал продвинуть эту идею, сколько бы денежных средств не было влито в процесс, ни один подобный проект не будет допущен до плановой реализации без оценки экспертной комиссии. Сейчас данный вопрос всё ещё обсуждается, но сказать твёрдо можно одно: вещам подобного рода нужно время. Громких слов сказано немало, и проекту предстоит ещё убедить не одну комиссию. На этом женщина ушла из кадра, и в следующий момент ведущие поспешно перешли к следующей теме, более с саммитом не связанной. Рафаэль понизил громкость телевизора до минимального уровня, и в комнате повисла напряжённая тишина. Прошло по меньшей мере три минуты, прежде чем кто-то подал голос. — Он серьёзно хочет сделать что-то столь безумное и в этой временной линии… — тихо пробормотал Кейси младший. — Не знаю, что принципиально хуже: то, что каким-то образом он просто взял и отрезал кусок кренга и вот так им размахивает, или то, что он хочет как-то это переработать в «лекарство», — отозвался Донателло, — будто он не понимает, что разумная «микориза» в любом случае сильнее нервной системы любого земного животного… — Разве это… плохо? То, что он пытается использовать это во благо, я имею в виду, — Кассандра нахмурилась, — технически, это должно помочь людям, разве нет? — Технически — должно. Практически же это означает, что любое неосторожное действие и любая ошибка вызовет в лучшем случае скорейшую волну инфицированных. Сами знаете, чем это грозит. — И в любом случае мы по-прежнему не можем вмешаться, — устало вздохнула Эйприл, — только ждать, следя за любыми изменениями… — Терпеть не могу ситуации, которые не подлежат контролю… — Ну, по крайней мере, теперь мы знаем, чем он занимался всё это время, и что теперь за любыми слухами нужно следить внимательнее. Опять. Донни покачал головой. — Все, кроме самого Бишопа, были явно встревожены, и что-то очень напрягло ту женщину из приглашённых. Это волнует не только нас, так что, технически, мы можем быть спокойны некоторое время. Пока к этому учёному приковано так много глаз, упустить что-либо будет нереально. — Хотелось бы в это верить… — Да, и знать бы ещё, сколько продлится это «некоторое время»… — Если бы мне была известна точная цифра, я назвал бы её, Анджело. — И когда уже можно будет забыть всё это, как страшный сон… «Нескоро», — думает Донателло. Судя по выражению лиц, остальные пришли к тому же выводу. …И это всё ещё суббота. День, когда семья обычно собирается вместе, чтобы провести время за просмотром древнего кино и уничтожением недельного запаса пиццы. Технически, и сейчас ничего не должно измениться; всё, что отличает эту субботу от предыдущих, это достаточно тяжёлый осадок, осевший на душе разом у всех. Все в равной степени сейчас обеспокоены возможными проблемами. Особенно учитывая то, что два минувших года не были более легкими. Майки делает глубокий вдох; сегодня очередь выбирать кино принадлежит ему, так что придётся найти что-то особенно отвлекающее. Что-то, что должно перебить этот мрачный настрой хоть ненадолго. Марафон по ностальгическим многосерийным фильмам? Какой-то новенький сериал? В планах на следующую неделю были усиленные патрули… «Киномарафон — так киномарафон», — подытожил младший Хамато сам себе. Что он умел лучше всего — так это быть тем, кто может успокоить и развеять напряжение в команде, будь то четыре брата или семья из восьми людей и мутантов. По крайней мере сейчас.