Цвет настроения зеленый

Проспала я до самого обеда, не чувствуя при этом никаких угрызений совести. При пробуждении в пустых королевских покоях смутно вспомнила, что Визерис перед уходом меня целовал, а больше мой сон никто не беспокоил. Конечности с трудом двигались после вчерашних активностей, чтобы встать с такой мягкой и теплой кровати и позвать прислугу, пришлось превозмочь негу только на силе воли. Податься до вечера было некуда, не идти же к Рейнире, чтобы попасть под горячую руку, или в полумрак септы. Потому после утреннего туалета и позднего завтрака дождалась прихода швеи, с которой мы несколько часов пытались найти язык по поводу новых фасонов и цвета платьев. От бытовых вопросов никуда не деться. Уже в сумерках нарядилась в гораздо более скромное платье, надо дать отойти батеньке от культурного шока от вчерашнего вида обычно скромной дочери. Выбрала чёрное бархатное платье с широкой красной полосой ткани по краю декольте, переходящей на длинные сильно расширяющиеся к запястьям рукава, опускающиеся до пола. Оно было тяжеловато, но достаточно теплое для вечерней прогулки по прохладным коридорам Красного замка. Было лень делать прическу, так что я просто причесалась, и оставила их распущенными, надев лишь лёгкую золотую диадему. За дверью покоев меня терпеливо ждал сир Уиллис, выходивший до этого на время переодевания. Его присутствие почти не ощущалось, хотя взгляд его темных, как будто бы подведенных, глаз неустанно следил за каждым моим действием, но когда я на него оглядывалась, неустанно смотрел в окно. В его сопровождении я неторопливо добралась до Башни своего отца. Весь путь нервно перебирала в голове аргументы, пытаясь предугадать ход предстоящего разговора. Гроссмейстер игры требовал особого подхода и, надеюсь, я его найду. В покоях десницы было аскетично и не обжито, несмотря на длительный срок службы Отто короне, настолько строг был его характер. Несгибаемая воля под оболочкой мягкой обходительности и дипломатичности, показывающиеся только перед нужными людьми и в редкие моменты с дочерью. Потому было ожидаемо увидеть у сидящего напротив десницы серьезное мрачное выражение лица, только немного смягченный взгляд и подрагивающий кончик губ отражали некое одобрение. — О чем же ты хотела поговорить, дочь? Я заметил твои успехи в отношении короля. Продолжай следовать моим советам и Хайтауэры впервые с времён завоевания Эйгона вернутся на вершину власти, — он чуть подался вперёд, словно работая на публику. — Ты же хочешь этого, Алисента, видеть мир перед твоими ногами? Ну вот, опять подсаживает рыбку на удочку, зазывая приманкой. Как бы так соскользнуть, но уверить в своей лояльности? — Мир уже под моими ногами, папа, благодаря твоим стараниям, перед тобой сидит королева Семи Королевств, — сначала немного отрезвить, а потом подсластить. — Как видишь, я прилежно следую твоим заветам, однако этого мало. Ты лучше всех во Вестеросе знаешь шаткость нынешнего положения Дома Таргариенов, несмотря на кажущееся благополучие. А мы, как бы ты этого не хотел признавать, ныне в одной лодке, и если драконы пойдут ко дну, то и наш свет погаснет вместе с ними, — зная, как Отто любит метафоричность, а я ступила на шаткую почву, отвергнет или прислушается? Отто при моих словах нахмурился, морщины исказили лоб, он замолк, уйдя в себя, словно осознавая взросление дочери и укрупнение ставок. Потом хмыкнул и ехидно откинулся в кресле, пренебрежительно спросив: — И что же ты предлагаешь, дочь моя? — Сплотить Дом Дракона, стать опорой, на которой будет зиждиться власть, нарастить мощь Железного Трона, укрепить репутацию и власть короны, а заодно и свою, — маска не сошла, однако батюшка заметно прислушался. — Я начала с относительно малого и близкого, с Визериса и Рейниры, налаживания отношений с ними и между ними. Не хочу рядом озлобленной Рейниры, ведь после близкого общения с королем я окончательно уверилась в его упертости в вопросе наследования. Ни уговоры, ни угрозы, никакой напор не сменит его решения насчёт женщины на Железном Троне. И это большая проблема. Мои дети вряд ли когда-нибудь легитимно наденут корону, а узурпация грозит огромными проблемами, смертельной опасностью для нашей семьи, — пришлось покривить душой, хочется верить в Визериса и его способность любить детей. — Хочешь поддержать эту девчонку в ее правах, свою бывшую подружку? В первый же день правления она отрубит голову всем нам и твоим детям, ведь Хайтауэры будут угрожать ее власти. — Ты не знаешь Рейниру так, как знаю я, отец. Она сделает все для своей семьи, честь и привязанность для нее не пустой звук, как и для любого Таргариена. Времена изменились, игра обострилась, хочешь ты или нет, фигура Рейниры начинает продвигаться, и, я считаю, Хайтауэры должны быть этой благодетельной рукой, чтобы продолжать собирать привилегии при дворе, — осторожно продолжила свои мысли, раз он ещё меня не прогнал. — Допустим, — лаконично предположил Отто, все ещё не очень доверчиво. — А что насчёт Деймона, этого несносного ублюдка? Он явно не согласен с таким раскладом. — Ты удивишься, отец, но я подозреваю, что он называет тебя точно так же, — усмехнулась своей остроте, но продолжила более серьезно. — Насколько я знаю со своей стороны, Деймон недолго заседал в Малом совете, последовательно занимая несколько должностей: он служил, как мастер над монетой и как мастер над законами, пока ты, не долго думая, не решил избавиться от оппозиции и не убедил короля удалить его из совета. И совершил серьезную ошибку. Следующее назначение дало принцу гораздо больше власти. И в критический момент он использовал эту власть против тебя на Драконьем Камне. Спасибо Рейнире, что ты не попал под драконий огонь. Ты лучше всех знаешь, как Деймон скор на расправу. Я отпила предложенного Отто чая и снова заговорила: — Но и такого врага можно вернуть на свою сторону. Деймон сейчас в патовой ситуации и под сильным давлением, в первую очередь, собственным. Он совсем один против собственной семьи, Веларионов не будем брать в расчет, это лишь минутные союзники. Если мы примирим его с братом и корона поддержит войну сейчас, в самом ее начале, это точно подкупит Порочного Принца. А у него есть весомая сила, которая нужна нам, — боевой дракон. Десница долго задумчиво на меня смотрел, полностью оглядывая. Я уже в какой-то момент заподозрила, что он догадался о подмене личности в Алисенте, однако он загадочно хмыкнул и сказал: — Наконец моя дочь проснулась от сказочного сна. Не скажу, что все сказанное тобой легко осуществимо, только твое нынешнее вмешательство способно разыграть такой сценарий, — я заметно расслабилась от его слов. Видимо, его моя идея все же заинтересовала. Может, он лишь хорошо играет свою роль и обманывает меня, но это легко раскусить по тому, как он будет действовать для исполнения плана. — Я догадался о твоём желании созвать весь цвет общества на конец лета в Красном замке и его одобряю. Богатая казна, оставленная Джейхейрисом, позволяет нам устроить короткий сезон. — Отлично, но чтобы все устроить подобающе статусу короны, будет не лишним пригласить ко двору выгодных дам в качестве моих фрейлин. Это будет очень кстати, — намекнула я ему. — Стоит обратить особое внимание на Долину, прошлая королева была оттуда. Глаза Отто ярко сверкнули. Не удивлюсь, если он с лордом Лиманом Бисбери, мастером над монетой, подворовывают на каждых мероприятиях. Таков уже порядок вещей. Но он сразу понял, какие золотые связи мы можем обрести. — Я все устрою, дочь моя. Подниму эти вопросы на ближайшем собрании, как твою инициативу. Но тебе придется хорошо «поработать», чтобы Визерис не вставлял мне палки в колеса. Он-то знает о твоих планах? — с издёвкой и подвохом, свойственными ему, спросил Хайтауэр. — Конечно же нет. О короле не беспокойся, этот вопрос я решу, — невозмутимо откинула выбившийся локон за плечи. — Спасибо за поддержку, отец. Ты тот, на кого я всегда могу положиться, тот, кому я многим обязана, и я хочу, чтобы ты знал — я никогда об этом не забуду, — потянулась и сжала его сухую широкую ладонь. Он накрыл наши руки сверху другой, расслабленно улыбаясь. От этого его мощная строгая фигура сразу смягчилась в моих глазах. Чары папиной дочки действуют не только у Рейниры с Визерисом. Я ближе всего холодному сердцу Отто, ведь столько лет провела рядом, невольно способствуя его замыслам. А ныне оправдала долгосрочную ставку. На этой доброй ноте я попрощалась с десницей, пожелав спокойной ночи, и отправилась обратно к себе в покои. Скорее всего, слуги уже накрывают стол для ужина. Признаться, весь стресс от такого разговора разыграл во мне немалый аппетит. Кого я не ожидала сегодня увидеть за своим столом, так это Визериса. А он дожидался моего возвращения, расслабленно сидя при свечах и попивая вино, и сразу взбодрился, увидев меня. Он с явным интересом осмотрел мой наряд, но не найдя откровенных вырезов, вернулся взглядом к моему лицу. — Алисента, добрый вечер! Ты вернулась от отца? — быстро спросил он и, не успела я ответить, продолжил. — А я решил отужинать вместе с тобой, ты же не против? — смешно поднял брови, ожидая моих заверяющих слов. — С удовольствием разделю с вами ужин, мой король, — улыбнулась и села напротив за стол. Он добро ухмыльнулся и, чокнувшись со мной кубком, произнес тост: — За тебя, Алисента, и за то, чтобы ты начала звать меня по имени! — на что я лишь рассмеялась и довольно согласилась. Так, за ужином он расспросил про наш разговор с Отто. Я поведала, естественно, не о всех темах, а только об инициативах с двором. Портить прекрасный вечер тяжёлой и больной темой о Деймоне я не захотела. На что Визерис одобрительно покивал, лишь сказав, что если мне этого хочется, то он не против. В свою очередь, я спросила его про Рейниру, меж густых бровей сразу залегла морщинка: — Я так и не решился с ней заговорить об этом, да и не находилось подходящего момента… — он тяжело вздохнул, отворачиваясь в сторону, а затем и вовсе роняя голову на подставленные руки, закрывая лицо длинными волосами. Если бы он не снял до этого корону, то она бы точно слетела на тарелки. Я вытерла руки о полотенце и встав подошла к его сгорбившейся фигуре. Ласково положила руки на напряжённые плечи и стала осторожно круговыми движениями пальцами разминать сквозь ткань халата. Визерис лишь облегчённо вздохнул, поддаваясь спиной навстречу моим усилиям. — Пригласи ее завтра на прогулку в Богорощу. Она не откажет, я уверена, — большими пальцами с нажимом провела вдоль шейных позвонков, а затем легко помассировала заднюю часть головы, зарываясь в мягкие волосы. — Ах… Хорошо, Алисента, — промычал он, отдаваясь во власть моих рук. А когда вернулась на спину, даже указал. — Сильнее. Я умножила нажим, спускаясь все ниже вдоль позвоночника, к пояснице. Он, издавая довольные звуки, выгнулся в попытке избежать щекотливых движений. Я почувствовала, как устали мои пальцы, и успокаивающе погладила ладонями по всей спине, заканчивая массаж. На последок легко хлопнула по лопаткам и отошла в сторону, ловя его благодарный взгляд и расслабившееся выражение лица. Визерис откинулся на жёсткую спинку и низким голосом произнес: — Спасибо, Алисента. Это было так приятно. У тебя волшебные руки, — он потянулся ко мне и стал их целовать, откидывая длинные рукава и поднимаясь все выше. Я плавно провела его до ближайшего мягкого дивана со спинкой и подушками и села ему на колени, глубоко целуя. Оторвалась от его горячих губ и нетерпеливо повернулась спиной, чтобы он расшнуровал платье. Визерис честно попытался разобраться в хитросплетениях лент, потом, видимо, плюнул на это, и одним движением разрезал их своим кинжалом, так как платье сразу опало. Я решила это никак не комментировать, учитывая, что ощущала степень его нетерпения под собой, потому с его помощью быстро стянула верхнее и нижнее платья, оставаясь обнаженной. Встала и обернулась, нарочно не спеша проведя по телу ладонями, оглаживая грудь и живот. А затем краем глаза заметила переливающуюся под мерцающим светом свеч и факелов корону. Подошла и обернулась к обладателю, указывая на нее: — Можно? Визерис лишь молча завороженно кивнул, все ещё не отрываясь смотря на меня. Я игриво шагая вернулась к нему, по пути надев довольно тяжёлую корону себе на голову, довольно непривычные ощущения. Перевозбужденный от такого вида Визерис кашлянул и прошептал: — Иди ко мне, моя королева. Я немедленно оседлала его, от трения мы оба сладко застонали и снова приникли губами друг к другу. Вино разгорячило, и нельзя было уследить за его руками, изучающими изгибы моего тела. Он зарылся пальцами в мои волосы, оттягивая их назад, открывая доступ к моей шее и настолько увлекся, что, видимо, оставил несколько меток. Я терлась уже увлажненными складками о его колени, распаляя свое и его желание настолько, что он неожиданно отпрянул, подхватил меня за низ, положил поперек на стоящую рядом твердую оттоманку без спинки и резко вошёл внутрь, закидывая мои ноги себе на плечи, от чего я громко вскрикнула: — Визерис! Он довольно рыкнул и стал совершать глубокие толчки, не выходя до конца, при этом приятно поглаживая мои голени и бедра. Корона от таких сотрясений с грохотом упала с моей головы, и я запрокинула голову, наслаждаясь ощущением его ритмичного проникновения. Визерис громко дышал, стараясь достичь разрядки. Чувствуя, что он на грани, провела пальцами по клитору, сжимая его член своими стенками и доводя себя до кульминации. От неожиданно грубого толчка со сладким стоном кончила и расслабилась, чувствуя судороги, сотрясающие запрокинутые ноги, и как тепло его семени заполнило меня изнутри. Визерис плавно вышел, позволяя жидкости стекать по моим бедрам, и опустил ноги на пол. Я облокотилась на руки и проследила, как он сходил за приготовленной мокрой тканью. Он приблизился и неторопливо помог мне вытереться, проводя после ткани по охладевшей коже второй раз, но уже своей горячей ладонью, чем вызвал у меня улыбку. Он же и уложил меня спать рядом с собой, сладко поцеловав, перед тем как я блаженно прикрыла глаза, ощущая приятную усталость во всем теле.