От альфы до альфы

Первый раз тогда еще граф Васспард ощутил запах графа Савиньяка в Олларии, на одном из дворцовых приемов. Оруженосец маршала Рокслея, Валентин часто бывал во дворце по долгу службы. Капитан охраны был очень красив, немногословен, и смертельно опасен. Отец наставлял Валентина избегать его, и ни в коем случае не ссориться. Второй сын, отмеченный демонской печатью - Вальтер Придд кривился всякий раз, когда об этом заходила речь, должен был сохранить свою тайну прежде всего. И надеяться, что его будущие сыновья и продолжатели рода будут обычными эориями. В одном его проклятая природа помогала - Валентин знал, что отец невиновен в смерти Юстиниана. Вальтер Придд никогда бы не отдал приказ об убийстве наследника, зная, что второй сын - альфа. Самого Валентина с детства учили сдерживаться и контролировать себя - голос, слова, поступки, мысли и чувства. Проклятие нельзя было снять, но можно было скрыть. Это такой же долг перед семьей, как и брак - с женщиной, Валентин! - и рождение детей. Юстиниан был единственным, кого не беспокоило состояние Валентина, кто не боялся, что его эмоции все погубят. Со старшим братом Валентин мог смеяться, фехтовать, не боясь показаться агрессивным, скакать наперегонки, просто быть… Запах графа Савиньяка волновал, отличался от обычных мужских запахов, чувствительность к которым преследовала Валентина с детства. Используя сложные притирания, призванные скрыть запах самого Васспарда от других, и понизить чувствительность к запахам окружающих, он подозревал, что Лионель тоже альфа. Двум альфам может стать тесно в одном дворце и даже городе, и Валентин держал лицо и дистанцию. Его восхищало холодное совершенство капитана королевской охраны, его способность знать обо всем происходящем, умение оказываться в нужное время в нужном месте и сдерживать порывы неуместных желаний. Несколько раз Валентин видел, как у господина графа раздуваются ноздри, пробуя запах - и как его выражение лица и интонации сохраняли свое совершенство. Его мастерство со шпагой уступало только первому маршалу - и при этом на дуэлях Савиньяк убивал быстро и холодно, не впадая в свойственные альфам приступы ярости. Сам Валентин фехтовал скучно и не слишком хорошо. Его подводила рассудочность, требующая продумывать и просчитывать каждое движение, чтобы не впасть в азарт. Давая волю своей природе с Юстинианом, он был быстрее, лучше предугадывал движения противника, но не мог удержать лицо от оскала. Даже на дуэли с Окделлом, едва не проигранной, он не позволил себе рисковать своей тайной. Тайной семьи Придд. Знал бы тот, повторяя сплетни о Юстиниане, что это Валентину природа велела искать пару среди эориев… Служба в Торке и неожиданная дружба-вражда с Арно Савиньяком, таким похожим на Лионеля и таким другим дала возможность герцогу Придду доказать свою верность и стать своим. Генералы Ариго и Райнштайнер ценили его, принимали его расчетливость и неэмоциональность как должное и не подозревали о проклятии. Приезд маршала и Проэмперадора Севера и Северо-Запада Савиньяка в Торку угрожал установившемуся равновесию. Валентин снова смешивал притирания, держал дистанцию, игнорировал манящий запах и скрывал свое восхищение. Сохранять невозмутимость и игнорировать притяжение было сложно, особенно во время совместного путешествия в Альт-Вельдер. Только горе баронессы Вейзель, печаль Ирэны, вскрытое предательство слуг, погубивших брата помогло сдержаться герцогу Придду. Проэмперадор Савиньяк продолжал оставаться безупречным. Внезапная женитьба графа Ариго на сестре Валентина отвлекла всех. По возвращению Валентин погрузился в привычную рутину, ожидая нового приказа - не зря же его отозвали из Марагоны. Спокойствие продолжалось до странной, манящей ночи, позвавшей в закат обоих Савиньяков, Ариго, Райнштайнера и самого Валентина. Ночи, закончившейся неожиданными, невозможными ощущениями. - Господин Савиньяк, я не могу сосредоточиться на разговоре, потому что последние несколько минут думаю только о вас. Прошу меня простить, но как вы себя чувствуете? - Скверно, - негромко признался Проэмперадор. - Но это поправимо. - Ли! - завопил Арно, что-то опрокидывая. - Ли!!! Кляча твоя несусветная, что… - Теньент, - Лионель слегка повысил голос, - стоять! Валентин, вы сможете перетянуть мне руку? Жгут у меня есть. Запах крови ударил в голову, близость чужого тела смела притирания, и Валентина ожгло осознанием - омега! Омега! Не альфа. Руки, перетянувшие предплечье выше пореза жгутом, вцепились в кожу сами, серые глаза впились в черные, расширившиеся, зовущие… Полковник замер, понимая, что сейчас он сорвется, выдаст не только свою тайну, но и тайну Проэмперадора, но не в силах выпустить омегу из рук. Дыхание срывало от близости того, чье присутствие волновало все эти месяцы, от запаха, от чувства чужого тела. - Нужно было проверить, действительно ли мы связаны, и если да, то насколько. - Савиньяк казался спокойным, только ноздри раздувались на каждом вдохе. - Валентин, проводите меня, пожалуйста. У меня к вам личное дело. - Тебе настолько плохо? - подорвался Эмиль. Ойген привстал, проверяя, не нужна ли его помощь, и Валентин закусил губу, сдерживая оскал, а потом помог Проэмперадору подняться и повел его к выходу. Его квартиры были ближе, на коней они не сядут, потому что он не отпустит маршала. Кажется, тот что-то говорил на прощание про день рождения, но слух и разум отказывали. Как-то им удалось дойти до резиденции Придда и подняться в комнаты. Савиньяк велел не беспокоить их, а Валентин уже прижал маршала к едва закрытой двери и впился в его губы поцелуем, застонав в голос. Контроль, выпестованный и вымуштрованный с детства, осыпался искрами. Сильные руки впились в плечи, дернули - и теперь Валентин был прижат к двери, а маршал - Савиньяк - нет, все еще неправильно - Лионель целовал его, жадно и умело, прикусывая губы, вылизывая небо, заполняя все своим запахом и своей жаждой. Пойманная во время эксперимента связь переполняла Валентина, давая почувствовать пульсацию в паху и ниже, ощущение пустоты, требующей заполненности, страсти и горящего нетерпения. - Это не вовремя, но лучше потратить три дня, чем… - они сдирали друг с друга мундиры, Савиньяк был еще в состоянии разговаривать, а Валентин мог только чувствовать и действовать. Рухнув на пол, они, освобожденные от одежды, сплелись в объятии, и Валентин раздвинул коленом ноги омеги, потянул на себя колено, открывая, и вошел в податливое истекающее смазкой тело одним движением. В голос застонали оба, замерев - и снова начав движение навстречу друг другу. Разделенные ощущения ослепляли. Минуты или мгновения блаженства закончились вспышкой, а затем Валентин оказался на спине на ковре, а Лионель нависал сверху, используя свою смазку и его, Валентина, семя, чтобы подготовить его. Альфа, как они описаны в книгах, бы удивился или возмутился - но Валентин чувствовал жажду, разделенную с омегой. Когда Лионель легко толкнулся в него, он развел ноги шире и открылся, отдаваясь и принимая. Это снова было блаженство, горячее тепло разливалось по телу, а потом все опять сгорело в вспышке. - Позвольте выразить восхищение вашим самоконтролем, полковник, - схлынувшая страсть оставила их, тяжело дышащих, на полу. - Ковер придется выбросить, а лучше сжечь, - лениво подумал Валентин. - Взаимно, маршал. Благодарю за то, что помогли сохранить проклятие в тайне. К сожалению, наше совместное отсутствие не может не породить слухов. - Слухов не избежать, но неправильно проведенный обряд и пролитая кровь послужат если не оправданием, то предостережением. Я полагаюсь на порядочность барона и графа. - Лионель поморщился и потер укус у основания шеи. - С братьями я объяснюсь. Нам всем придется найти новых партнеров для фехтования, раз мы друг друга чувствуем. - Я не сомневаюсь в молчании моих людей. - Валентин потер зеркально расположенный укус на своей шее. - Арно, что подумает Арно? Знает ли он о демонском наследии брата? Пятнадцать лет разницы, может и не знать. Придется скрывать все произошедшее, пока брат Лионеля не съест свою шляпу… - Надо будет подумать, как проверить, что именно спровоцировало гон, - начал рассуждать Лионель, - пролитая кровь, особая ночь или ваша близость. - Я обращал внимание на ваш запах и ранее, но в сочетании с кровью он стал неотразимым. - Валентин поднялся на ноги и протянул маршалу руку. - Позвольте, я проверю и перевяжу ваш порез. Жгут слетел еще ночью. - Гон с альфой длится три дня, - Лионель принял помощь и поднялся, гибкий и изящный, и все еще смертельно опасный. - Вы не будете возражать? Если вы передумали… - Позвольте показать вам спальню, - улыбнулся Валентин. - И распорядиться о горячей воде и завтраке. - Я пошлю в свою резиденцию за травами. На всякий случай, для нас обоих, - усмехнулся Савиньяк. - Этот Излом смешал все карты, но три дня отпуска мы заслужили. Валентин открыл окно, проветрить комнату от запаха любви. Их любви. Тело слегка саднило. За ночь связь между ними утихла, оставив только его собственное желание брать и подчинять, казавшееся кощунственным по отношению к Проэмперадору. Поднимая портупею, он потер кинжал - возможность разделить чувства с омегой стоила бокала крови, а маршал Савиньяк любит эксперименты.