***
Этот день должен был наступить, но на год позже, чем планировалось. Когда приходили врачи, хотя Лин назвала бы их шарлатанами, то не дали четких объяснений, повели руками и сказали, что вспышка такая, все умирают от этого. Вымолив минуту у больной и отделавшись от всех посетителей, что были категорически против, боясь, что заразное, тем более Яо, лишь закатила глаза и заставила идти работать. Её угрозы до сих пор были рабочими, а гневный взгляд приструнивает братишку сразу же. Все же, не многие знают, что в местной медицине девушка хороша, скорее никто, но доверие в этом плане было. Кто-то говорил, что от ее улыбки становится лучше, а Лин, с такой же улыбкой, называла про себя идиотом, смотрела на общие симптомы и сопоставляла со знаниями из прошлого. Если она переродилась и знала что-то такое, то просто обязана применить на опыте. После часа осмотра кожных покровов на инфекционные заболевания, и ничего особенного не обнаружив, кроме холодного пота и бледности, что относятся ко всему, стала смотреть на выделения. Из носа ничего особенного, а вот мокрота розового пенистого цвета при кашле надоумила на некоторые мысли. Возможно, если болезнь и угадана по симптомам, это не значит что она и нужно смотреть по времени. Время, к сожалению, было не на их стороне, в таком состоянии мадам Ши уже месяц, а зима, холодная даже здесь. Кашлять начала с первых опавших листьев, а слегла со снегом, самоуходом не смогла заниматься долго, потому позвала только сына и Сы-сы, что в свою очередь не дала приближаться дочери. —Гениально, а как мне найти лекарства в этом мире? —поднимая глаза в окно и смотря туда с минуту, тихо прошептала. —Она ведь неминуемо умрет, да? И так прожила больше двух лет, смерть такого явно не потерпит. Ну, а толку что она узнала? Умрет от оттека легких и будет долго страдать в мучительном кашле, иссушаться, а они будут наблюдать и страдать. Вот бы был какой-нибудь вариант спасения, чтобы все пошло по сюжету, но без смерти мадам Ши. Только вот, чуда не будет, она не всемогуща и помнит не все, даже, если бы училась на отлично и память была отличной. Миры слишком отличаются, а облегчить жизнь не получится. —Мадам Ши, желаю вам умереть в спокойствии и упокоить вашу душу в самом лучше из миров. Простите меня… Кажется, запах цветочных духов стал слабее, а вдох женщины выровнялся, будто бы она услышала пожелания. Выйдя от нее и немного постояв за дверью, усевшись рядом и закрывая глаза, тихо-тихо, чтобы никто и никогда об этом не узнал, стала лить горячие слезы в ладони. Это не поможет горю, нет, но поможет сохранить и ухватить ту частичку человечности, при которой есть возможность сострадать горю другому. Как же сильно хотелось плакать в прошлой жизни, когда имя начиналось на А или Я, смотреться в зеркало было невозможно, а родные люди были рядом.***
Прошла неделя, как и ожидалось, в одну из ночей мадам Ши испустила дух, но перед этим успев поведать парню настоящее положение дел. После её слов и последних взглядов, а также полученной броши, что когда-то оставил его отец, перед тем как исчезнуть, заперся в своей комнате и не выходил три дня и две ночи. Худшие опасения подтвердились именно тогда, когда тот вышел и заявил о своем решении идти к отцу, подкрепляя тем, что родную кровь он вряд ли выставит за порог. "Он такой же хороший отец, как из меня супруга. Выставит, нет, кубарем полетишь. Я твои косточки не соберу с этой треклятой лестницы." —Если бы так и было, он бы вернулся за тобой еще в малолетстве. Правда, думаешь, что ему нужен бастард? Замечая его полный взгляд решимости и дрожь в руках, лишь выдохнула и надулась. Для сюжета важно данное поучение, но смотреть на то, как ее любимый братец страдает, даже больше не от физической боли, никуда не хотелось его отпускать. —Но ведь, если не попробую-не узнаю? —смотря на сестру щенячьим взглядом, будто просясь на прогулку, а не пойми куда с непонятными целями, подытожил. —Ты сама мне это говорила. Отказываешься от своих слов? —У тебя дерьмовые аргументы, знаешь же да? Наблюдая за тем, как тот тушуется под ее взглядом, но при этом был готов бежать хоть сейчас, вызывал некое восхищение и желание выбить всю дурь из него. Восхитительный человек, вызывать такие противоречивые чувства и при этом ни капельки отвращения. —Ладно, я иду с тобой. Слова были произнесены легко и спокойно, будто это само собой разумеющиеся, для нее, но уж точно не для парня. Брови взмыли верх, а губы плотно поджались от такого заявления, все же это было немного неправильно. —Что? —Я иду с тобой, уговорам не поддаюсь, физическому и психическому насилию соответственно—немного подумав и решив, что нужно бы ему обрубить последние концы, серьезно заявила. — Матушка тоже не остановит, можешь ей ничего не говорить. С того разговора прошел день. Яо решил ничего не отвечать, но Сы-сы так и не рассказал. Было чувство, что он смирился с её прихотью и готов взять с собой, но как мы знаем, первое впечатление всегда обманчивое. С наступлением сумерек, как и обычно усаживая у окна, что выходит на задний двор, наблюдая за красивым видом и разрывая в своей памяти больше былых воспоминаний о сюжете, тяжело выдохнула. Были причины, по которым так хотелось оттянуть этот момент, и все не из-за глупого страха перед непредвиденными ситуациями. Последние, так раз таки, были понятны и без знаний будущего, просто некоторые мысли ужасали. Нужно отметить главную особенность этого мира-особи женского пола долго не живут. После этого осознания стало интересно, до какого момента доживет сама и до каких ухищрений придется дойти, лишь бы не помереть в начале сюжета. От тяжелых мыслей отвлек некий шорох на улице. Немного напрягшись и никого, не увидев, резко мотнула головой и сдвинула шторки. Спустя какое-то время послышались тихие шаги около окна, что стали отдалятся и стали еле различимы в тишине публичного дома. Выглянув из полупрозрачной белой ткани и заметив знакомый силуэт, что отдалялся по дороге вниз, к базару, с сумкой наперевес, закатила глаза и пошла переодеваться. Накинув повседневные зеленые одеяния и сверху черный плащ, взяв такой же кулек и раскрыла шторку, что и без того мало что скрывала. Второй этаж, падать было не высоко и спикировать можно прямо в сено, так что ничего страшного не должно произойти, наверно. Оставив на столе записку с нежным прощанием матери, которое она должна прочитать хоть немного, взявшись за ткань и встав на стол, а после на нижнюю часть окна, выдохнула и взяв кулек в руки, с тихим «Ради сюжета» полетела вниз. Нужно отдать должное, данный способ хоть и был рисковым, но очень быстрым, а если бы она воспользовалась черным входом, её тут же застали бы сторожевые псы богадельни. Пытаясь унять клокочущие сердце и дрожь в ногах, все же они помнят боль при прыжках, впервой была рада забывчивости конюха, что и в этот раз не оставил вил в телеге. "А пацана ругают, молодец." Немного еще полежав и свесив ноги со стога, убирая из волос пучки сена, что так неожиданно застряли в хвосте, спрыгнув с места и улыбаясь, посмотрела на свой «дом». С ним было связано много хороших и плохих воспоминаний, но, несмотря на это, нужно было двигаться дальше. "Не нужно было привязываться, скоро все равно все сгорит в ясном пламени. Ну и ладно." Немного подумав и заметив, что кто-то наблюдает, посмотрела в сторону конюшни. Замечая в стойле старого друга, которого управляющая так бранила и вознамерилась продать на мыло, лишь мотнула головой и ринулась к старушке. Конь был удивительной окраски для этих мест, чистого вороного крыла, а глаза будто человечьи, все понимают. —Мне нельзя тебя трогать-найдут и накажут. —подойдя к животинке и погладив по крепкой спине, улыбнулась. —Хотя, если я тебя возьму на время… Развязывая его и тут же выводя из стойла за веревку, оглядываясь по сторонам, улыбнулась и тут же села на «хорошую девочку», что с радостью принял наездника и не спеша пошел со двора. Лишь когда публичный дом стал скрываться из виду, слегка ускорили шаг, при этом нехило так отбивая все бедра. Базар ночью был по настоящему красив, среди небольших лавочек и маленьких, каменных домишков, что простирались по всему периметру улицы, придавали некое очарование опустения. Ни единого постороннего шороха, лишь гулящий ветер в ушах и стук копыт об каменную дорогу. Вот она, вкус свободы, что ощущается всем телом и отдающий холодом в каждой клеточке. —Яо-Яо, где же ты можешь быть, прохвост? Заглядывая за каждый угол и рыская по лавкам, не замечая присутствия живой души, а нежити, как правило, даже ночью бояться сюда ходить, тяжело выдохнула и погладила по гриве своего верного малыша. "Если так подумать, то дорога ведет не только на базар, но и на пастырь." От внезапной догадки и логичности второго места сами по себе закатились глаза, а слова о том, что некоторые считали ее недалекой-подтвердились. Логичнее прятаться у всех на виду, его никто и не схватится, если будут думать, что просто уснул в сене, в случае, конечно, если заметят. До места было рукой подать пешком, а на скакуне так еще быстрее, так что в кратчайшие сроки они были на месте. Огромное поле, где ночной ветерок подгонял золотистые ростки пшеницы и огромное раскидистое дерево, где выгуливая скот, отдыхали пастухи. Конечно же, там и была замечена пропажа. Последний был не особо удивлен, уселся и просто ждал. — Я думала мы уже вышли из возраста игры в прятки. Слезая с коня и погладив под конец по шерстке, не хотела даже видеть наглого юношу с такой же улыбкой, пока тот, в свою очередь, испепелял спину девушки взглядом. —Я знал, что ты придешь, сегодня-завтра, не важно. —тихий голос прозвучал спокойно и волнение ушло на второй план. —Правда не думал, что ты сопрешь её. —Не трогай Стасю, —имя приходит само по себе, а названная лишь кивнула, будто соглашаясь. —Это на время, мы просто съездим и вернем обратно. —Перед смертью не надышишься. Закатив глаза, в который раз за день, привязывая к ветке за веревку и усаживаясь рядом, прислонилась к стволу дерева и взглянула на ночное небо. Как же было спокойно и тихо, никто не прерывает, не раздает поручения и не издевается. Вот она, жизнь. —Ты прав, —немного подумав, добавила. —но раз конец всегда печальный, то почему бы не насладится? Знаешь, я ненавижу оковы, они душат и давят, а такое, да, это по мне. Даже, если за свободу придется платить жизнью-я заплачу. — Какая глупость, зачем платить, если можно заставить это сделать других? Ответ на этот вопрос он так и не услышит, как и она его вопроса. Возможно, если бы Лин продержалась капельку дольше и не так быстро впала в безмятежный сон, но поняла бы, что такое мышление уже тревожный звоночек. Хотя, если брюнетка будет рядом, то и переживать, будет не о чем, так ведь?***
Стоя около позолоченной лестницы и кусая губы, наблюдая за тем, как шатен тушуется и медлит, лишь уложила руку на плечо. Несмотря на то, что она прекрасно знала итог, некое волнение все равно было, а это не есть хорошо. —Мне пойти с тобой? Ответом послужило мотание головы, а сама девушка отошла немного от входа в золотую обитель и села на блажащий камень. Показав тому жест, мол, все хорошо и удачи, тот все же направился вперед. Верхом доехали намного быстрее, а путь узнали у прохожих, иногда останавливались в трактирах, купить чаю и послушать сплетни. Как и в оригинальном сюжете, у прямого наследника был праздник, как у ее братишки, но не суть важно. Сейчас он должен получить свой идеальный подарок, такой, что желание проклясть нынешнего главу Цзинь хотелось вдвойне. "Скучно, хоть в гроб залезай. Почему я вообще тут осталась? Пропускать основные картины сюжета?" Здравый смысл подсказывал не идти туда, будто ожидая какого-то подвоха, а желание найти приключений и помочь любимому братцу подталкивало на глупые поступки, а еще хотелось посмотреть, за что так этого проходимца полюбили многие девушки на этом свете. Привязав Стасю, давно спокойно лежачеме, к стволу дерева и погладив по загривку, натянула капюшон на лицо и тенью проскочила среди зелени в золотую обитель, точнее, к её подножию. Решив немного обойти и пробраться по стеночке, при этом обходя любую охрану, которая, как и все тут, была охмелевшая и крайне плохо следила за безопасности, что ей было на руку, обходила каждый пост и с приближением к заветной двери, вздрагивала от каждого громкого шороха или смеха. —Ироды, так человека можно заставить поседеть. Шепча себе под нос, и наконец-то замечая знакомый силуэт, на секунду остановилась. Удивительно, но половины сцены уже прошло, а именно падение Мэн Яо с лестницы, но не так далеко, спустил его двоюродный братец прямого наследника, как его там, а Цзинь Цзысюнь, язык сломаешь, и стоя на самом краю, смеялся вместе со всеми. Гуаньшань вместе с госпожой Цзинь с омерзением смотрели на всю картину, а жемчужная заколка в считанные секунды превратилась в пыль в его руке. "Вот ублюдок, чтобы у тебя стержень славы отсох." Спрыгивая со стены, глухо приземляясь, чем случайно привлекла внимания стражи, что тут же подняла тревогу, тихо цокнула. Больше прятаться не имело смысла, но желание быть раскрытой прямым наследником, что явно походил на отца, не было никакого желания. Достав из-за пазухи веер, тот самый подаренный мадам Ши, с золотым орнаментом и ветвистыми узорами, раскрывая перед собой, легким шагом подошла к шатену, что даже с закрытыми глазами выражал протест. —Кто ты? Один из стражников, что подошел близко, мог точно разглядеть, что перед ним девушка с половиной закрытым лицом, лишь губы изогнутые в усмешке были видны, но не долго, веер не дал рассмотреть. —Я есть, и меня нет, тут и при этом далеко, не живая, но и не мертвая. У меня множество имен, но не одно из них неверно. Пройдя чуть ближе и закрывая плащом Яо от то всех, продолжила нести околесицу, будто помешанная на чем-то. Чтобы никто и никогда ее не признал решила слегка понизить голос, но несмотря на все попытки уйти от вопроса, меч приближается ближе к ее горлу. —Я деревенская сумасшедшая-это моя работа. Уберите свои палки и послушайте, что я вам скажу! Да! Послушайте! Веер взмывает верх, привлекая к себе внимания, а сама девушка разворачивается и уходит из-под острия, приближаясь ближе к лестнице. Удивительно, но никто из семейки Цзинь, даже невежа, не сумел, и сказать что-то против. Золотая вещица вновь оказывается в руке, а сама девушка, босая, пускается в красивый пляс, обходя стражу и подбираясь ближе к главной занозе вечера. —Я вижу вашу смерть от руки вашего цзюцзю. —каждое движение была легкость, а желание предупредить было страшнее смерти. —Берегитесь тропы с висячем мостом. Обойдя еще парочку слуг и наведя шума, остановилась прямо перед мадам Цзинь и с улыбкой махнула веером в ее сторону, будто отмахиваясь. —Незавидная участь, отравление, скрытое под болезнь от смерти мужа. Вы до конца жизнь будете видеть выводков, что оставил вам этот мужчина. Убейте его первая! Громкий смех и сама женщина, что смотрела сначала надменно, теперь уже подозрительно на мужа, тот в свою очередь наблюдал за непонятным танцем женщины в зеленых одеждах и периодически ловил взгляды на себе. —Что скажешь мне? —девица остановилась и отвернулась, будто обиженная, уставилась Мэн Яо, что слушал этот бред вместе с остальными и пытался встать. —Раз смерть не страшна, так гавкни. —Умрете вы на ложе, а смерть вам принесет ваш близкий, —спускаясь по лестнице в дикой пляске. —Какой-известен только вам, он хочет вашей смерти. Стража уже было хотела взять строптивицу, но сам глава Цзинь не позволил, что-то в ней очаровывала и притягивало. Будто не известия несет о смерти, а благодать. —И кто, смертница? —Вы сами, своими поступками. —помогая подняться шатену, что с беспокойством смотрел на танцовщицу, был в тихом шоке. Оно то и понятно. —Я поздравила сегодняшнего именинника, принесла ценнейший дар-знания, а вы хотите меня убить? Побойтесь танцующую богиню, ведь и дар я вам несу желания. Столпотворение давно стало непроходимым, а это значит, что скоро ее рассекретят и убьют, при этом нарекая изменницей. Пожалев уже раз сто, что вообще полезла, все же решила играть до конца. —Чтобы не гадали вы, от чей руки падёте в светлый день, желаю вам, умереть от СПИДА, и не найти спасения за свои гулянья. Глаза, что до этого были черны как ночь, ласково передали управления расплывающемуся золоту, что наполнили радужку до конца. Наблюдая насмешливо за болтающей толпой и одевая башмаки, резко срывается с места, прорываясь сквозь толпу. Гул идет отважный, но громкий приказ «Привести и казнить обоих» звучит громче.