[Policy]

Изуку возвращается домой рано. Первое, что он делает — первое, что он всегда делает, — проверяет Эри, которая спит и в полном порядке. Второе, что он делает, — бросается в свое офисное кресло, все еще в костюме Предвестника, и залезает в компьютер. Несколько нажатий клавиш, несколько кликов, и он смотрит на пастельно-синий экран своей учетной записи электронной почты Предвестника. Это конкретное электронное письмо, для помощи человеку, которому больше не приходится жить в жестокой семье, полностью невозможно отследить, и без трех проверочных кодов оно просто не отображается. Он откидывается назад, все еще глядя на синий экран, и размышляет о том, как защитить своих друзей. Кому он расскажет? Кто ему поверит? Айзава любит своих детей, потому что они его. Незу заботится о студентах настолько, насколько это возможно, и он обязан их защищать. Всемогущий — это… герой, что бы ни говорил его личный опыт, и он обязан заботиться как учитель и как Символ Мира. Тсукаучи технически ищет информацию… Итак, он начинает с Тсукаучи. Он составляет электронное письмо — оно простое и короткое, и в нем говорится, что эй, вот информация о лиге злодеев, которая вам нужна, и вот что вы должны с ней делать, и вот список других людей, о которых он собирается узнать через две минуты. Он сохраняет электронное письмо как черновик и открывает приложение для ведения заметок, быстро печатая все важные детали. С ними все будет в порядке, но если они захотят большего, им придется дать ему что-то еще. Он прикрепляет файл и нажимает отправить. Одно электронное письмо готово. Затем он начинает писать электронную почту Незу. На этот раз длиннее — вступление кажется здесь уместным, и Изуку не стесняется с театральностью. Тут росчерк, там хитрый тычок, и он прикрепляет файл и отправляет. Два письма готовы. Третье письмо для мистера Айзавы. Правда, это для Сотриголовы, но какая разница. Как и электронное письмо Тсукаучи, оно короткое и милое, но, прикрепляя файл, он колеблется. Он может быть добр к мистеру Айзаве, он может дать этому человеку немного больше, не так ли? Мистер Айзава такой же хороший член семьи, и сколько себя помнит, он всегда был добр к Изуку. Поэтому он добавляет P.S. P.S.: Не беспокойтесь о своих детях, я буду следить, чтобы они не пострадали. Все для моего любимого кофемана! ;) И он отправляет письмо. Три письма готовы. Затем… очередь Всемогущего. Имя кислит во рту Изуку, но на самом деле это не имеет значения, потому что Хии-чан и Шото в опасности, а он отказывается допустить, чтобы что-то плохое случилось с его друзьями. Не тогда, когда он может защитить их. Поэтому он начинает, как электронное письмо Незу, с введения. Я Предвестник. Возможно, вы слышали обо мне. Я занимаюсь информацией. А затем обращение к его нравственному облику. Недавно я наткнулся на кое-что, что, я думаю, вас заинтересует: молодой человек по имени Шимура Тенко и заговор с целью проникнуть в UA в ущерб вашим ученикам. На лице Изуку мелькает хмурый взгляд, который не доходит до его глаз. Он не хочет иметь дело ни с какими ответами, и меньше всего с тем, который, как он знает, он, вероятно, получит от Всемогущего. Он уважает действия, да, но не человека. Уже нет. Так он продолжает с электронной почты. Немного о том, что Всемогущий должен обязательно быть в USJ, призыв никому не рассказывать, и снова, как и электронное письмо Незу, большая доза намека на то, что это должно произойти, чтобы они могли поймать лигу. Сторожить. Их будет намного легче победить, если они не в балансе. Он завершает свое электронное письмо с размахом, затем прикрепляет заметки и отправляет его. Карта памяти прожигает дыру в его кармане, но ему приходится ждать, пока не соберутся все улики, которые только могут быть. И вот он выключает компьютер, бредет в свою комнату с затуманенными глазами, переодевается в пижаму и заползает в постель. Он засыпает еще до того, как его голова коснется подушек, на его лице появляется легкая улыбка и облегчение от того, что все будет хорошо, что делает его сны сладкими.

***

Изуку благоговейно смотрит телевизор. В частности, новости, и особенно потому, что Старателя нещадно ебут. Это красиво, и он приносит свой ноутбук вниз, чтобы они с Эри могли смотреть, присматривая за магазином. Эри в восторге. Она радуется, когда кто-то из его людей наносит удар, и освистывает, когда у Старателя все хорошо. Это… не идеально, чтобы она активно поддерживала пресловутых злодеев, но они оба достаточно хорошо знакомы с Шото, чтобы это могло сойти с рук. От тех, кто не борется, он узнает, что кто-то зарегистрировал Старателя в саентологическом списке рассылки. С тех пор все остальное не имело значения, и этот человек получает все, о чем просит. (Он знает, что это будут деньги, потому что ее младшей сестре нужно учиться в колледже, и он более чем счастлив их обеспечить.) У них есть все. Домашний адрес, личный и рабочий телефоны, электронная почта и даже аккаунты в социальных сетях. За все время знакомства со Старателем Изуку никогда не видел его таким раздраженным. Однако знание этого не обходится без опасений. В основном беспокоит Шото, потому что разъяренный Старатель — плохой знак для тех, кому приходится находиться рядом с ним буквально любое количество времени. Это проявляется в мелочах. В основном это Шото, который появляется усталым, засыпает в одном из удобных диванчиков с чаем, ненадежно свисающим с руки, или безучастно смотрит на книжную полку, пока один из них не вырывает его из нее. Большие вещи случались реже, но это было хуже. Изуку пришлось переместить чайники в заднюю часть магазина, и он позаботился о том, чтобы подушки в магазине были на случай, если Шото потеряет сознание. И Изуку стал… злее. Он смотрит на Шото, на темные круги под его глазами и изможденное лицо, и ему хочется разозлиться. Отказаться от своих заговоров и планов и просто выбить все дерьмо из Старателя. Он не может, он не может себе этого позволить, но, черт возьми, он хочет. Вместо этого он держит улыбку на лице, пирожное в духовке и немного чая в половинной кружке; провод в телефоне и микрофон в каждом уголке кафе. Потому что Изуку слышал историю от Даби, он знает, что на карте памяти, и он приблизительно знает обо всем, что произошло в доме Тодороки с тех пор, как Тойя ушел. Он никогда не слышал этого от Шото. — Изуку, — говорит тихий голос, и Хии-чана сегодня здесь нет, потому что он остался в UA для дополнительной боевой подготовки, а Эри наверху смотрит, как Старателя ебут по большому телевизору в гостиной. «Чай хороший». Изуку чувствует, как улыбка расползается по его лицу, а румянец гордости заливает его лицо. — Спасибо, Шото. Рад, что тебе понравилось.» Шото, сидящий напротив него в двухместном кресле, кивает и смотрит на свою чашку. Взгляд Изуку цепляется за выбившиеся волосы, падающие на глаза Шото, и он не может не думать о том, что Шото, тихий и добрый к Эри, выглядит невероятно грустным в теплом полуденном свете солнца, проникающего из окна. — Шото, — мягко говорит он, и о, его глаза двух разных цветов. Он впервые действительно это заметил. Изуку тяжело сглатывает и продолжает. — Я хотел узнать… ты в порядке? Изуку видит, как расширяются глаза Шото, и его сердце замирает, когда он видит, как все эмоции вырываются с его лица. «Что ты имеешь в виду.» Его голос ледяной, и Изуку изо всех сил пытается не вздрогнуть. «Я…» Пауза, когда он пытается собрать слова воедино, и его руки сжимают собственную кружку — малиновую, вишневую и сливочную. «Ты устал. Ты выглядишь напряженным. Я беспокоюсь и хотел бы помочь, если смогу». Еще одна пауза, и он отрывает взгляд от Шото. «Могу ли я чем-нибудь помочь?» Тишина, и Изуку не может заставить себя поднять глаза. Раздается звон чашки, поставленной на стол, и Изуку поднимает взгляд достаточно, чтобы увидеть, как Шото складывает руки на коленях. — Тебе не нравится Старатель. Изуку тут же качает головой и чувствует, как его лицо невольно искажается от отвращения. Он рефлекторно поднимает глаза и встречается с Шото, который смотрит на него с любопытством. «Старатель — мой отец». Раньше об этом прямо не говорилось, потому что Шото никогда не говорил Изуку свою фамилию, но Изуку все равно кивает. — И ты не стал относиться ко мне по-другому за это. Брови Изуку хмурятся, а губы изгибаются. — Нет, это было бы грубо. И ты не твой отец. Шото без всякого выражения склоняет голову набок. — Даже если у меня будет его огонь? Он знает, что это стресс, но Изуку наполовину встает со стула, прежде чем понимает, что его тронули, и он знает, что его глаза горят, потому что… — Это не его огонь! Он твой! Нахуй его!» Шото медленно моргает, и Изуку плюхается обратно в кресло, его щеки становятся пунцовыми, и он готов провалиться под землю. Он чувствует, что плачет, потому что что, если он просто упустил свой шанс помочь Шото? Что, если Шото решит уйти и больше никогда не возвращаться, а Хии-чан — призрак, потому что Изуку слишком разгорячился, говоря о Старателе, который ужасен? И Шото начинает смеяться. Шум настолько чужой, что Изуку требуется секунда, чтобы понять, что да, Шото смеется, и да, он улыбается, и да, он выглядит нормально. Изуку мог бы плакать от облегчения, но он хочет знать, над чем смеется Шото. — Ты… ты действительно в это веришь? Изуку нерешительно кивает, и в награду он получает мягкую, нежную улыбку, которая освещает лицо Шото. «Я не слышал этого раньше. Спасибо.» Улыбка Шото остается еще на несколько секунд, но затем она падает, как вода на оконное стекло, и Изуку вспоминает, почему они разговаривают. — Ты знаешь, откуда у меня шрам? Изуку молчит и садится на свое место, ожидая продолжения Шото. Глаза Шото пустеют, и он почти рассеянно касается своего лица, своего шрама. «Я был ребенком, и все, что я хотел, это стакан воды…»

***

«Я ненавижу его.» «Я знаю. Я тоже.» «Я ненавижу этот дом». «У тебя всегда будет место здесь, если тебе это нужно. Здесь ты будешь в безопасности, обещаю. «Спасибо. Я подумаю об этом.»

***

Хитоши заходит в кафе, и на секунду ему кажется, что там пусто, потому что уже поздно, Шото ушел, и он не может сразу увидеть Изуку, но на сиденье, обращенном в сторону от двери, что-то движется. Колокольный звон падает в воздух, и он тяжелый, как патока или сироп, и он волнуется. Он закрывает за собой дверь и медленно, осторожно идет к креслу. Он оглядывается, и это Изуку сидит там, выглядя измученным. У него на щеках дорожки от слез, а в руках кружка с чем-то темным и приятно пахнущим. — Привет, — тихо говорит он, потому что не знает, с чего еще начать. Изуку поднимает взгляд и дерьмо, он выглядит так, будто только что был в приюте, и там сказали, что ему нельзя гладить котят. — Хии-чан, — и голос Изуку хриплый, грустный и, честно говоря, немного жалкий, и Хитоши очень жаль его. — Привет, Изуку. Мне нужно добавить кого-нибудь в мой список «избей их, как Всемогущего»?» Изуку выдыхает смех, и Хитоши неуклюже пробирается к Изуку и наклоняется, садясь на корточки. Он делает свой голос серьезным и хмурит брови. — То-э-э, Шото сказал тебе что-то дерьмовое? Потому что, если он это сделал, я заставлю его сделать ча-ча-ча-танец, когда папа в следующий раз вызовет его на уроке». Изуку снова смеется — и на этот раз это реально, и облегчение Хитоши дает о себе знать как фырканье. — Нет, — бормочет Изуку, глядя на свои руки. «Он ничего не сделал. У нас был разговор, и он был тяжелым, и это меня разозлило, а когда я злюсь, мне обычно становится грустно». «Что происходит, когда ты не грустишь?» Изуку поднимает взгляд с красными глазами и совершенно серьезно говорит: — Убийство. Хитоши останавливается на секунду и не может сдержаться — он разражается смехом. «Хэй! Я мог бы убить, если бы захотел! Он делает вдох, пытаясь взять себя в руки, но совершает ошибку, глядя на Изуку, и возмущения на его лице становится слишком много — он снова разражается смехом, теряет равновесие и падает на задницу. Хитоши поднимает глаза, хватая ртом воздух, и Изуку пытается, он действительно пытается, но он тоже начал смеяться. Хитоши берет себя в руки и оказывается в охапке с Изуку. Потому что Изуку обнимает его. Как в случае с Изуку, он обнял Хитоши за плечи, а его щека прижалась к горлу Хитоши. Черт возьми. Если бы он не был занят обниманием Изуку в ответ, он бы кричал. Он кричал бы очень, очень громко. «Я очень рад, что ты мой друг, Хии-чан». — Да, Изуку, конечно. Я тоже рад, что ты мой друг».

***

«Привет, отец?» «Что?» «Как ты относишься к тому, что я женюсь на семье из кафе?» Отец сужает глаза и смотрит на него. — Ты еще недостаточно взрослый, чтобы жениться. «Я знаю, но как ты к этому относишься?» Пауза. — Я бы не возражал. «Хорошо.»