Hey, how are you? Merry Christmas. I have a feeling you’re feeling alone You asked me if I have any wishes I said maybe it’s time that we get off the phone
You asked: what is that all about? Well, I’m gonna show you right now
За два месяца до начала основного сюжета. 22 декабря. Лифт дважды пропищал, сообщая о прибытии на нужный этаж. Чан стряхнул с лацканов бежевого пальто полурастаявшие снежинки. Сегодня погода так по-праздничному наградила жителей Сеула сильным снегопадом - очень приятное дополнение к «нулю» градусов по Цельсию, высветившемуся на главном экране приложения с погодой. Шагнув на черный кафель в коридоре, Чан провел рукой по влажным от снега темным волосам, убирая их со лба. На его лице впервые за день сверкала теплая улыбка. Он бросил быстрый взгляд на правую руку, державшую небольшой картонный пакет - вот она, причина улыбки. Он нес небольшой подарок своему малышу, который, наверное, уже заждался его дома. Ему должно понравиться. Крис, вместе с Хенджином и Минхо, опять полдня разбирался с Коммуной. Удалось спасти двух невинных хранителей и одного человека - уже хорошо, и плевать, что они сами едва не погибли. Главное, что прямо из сеульской промзоны Чан спешил к нему. Чонин в четырнадцати сообщениях рассказал, как от скуки съездил в супермаркет и купил полный пакет рождественской чепухи, как нарядил елку - он даже отправил фотографии, самой елки и себя. Но Чан вдавил педаль газа в пол, игнорируя скоростной режим, когда увидел на дисплее одно-единственное сообщение: 22:37 Чонин «Крис, я очень скучаю. Приезжай, пожалуйста.» Только тогда его сердце ёкнуло, и десять минут спустя он, с идиотской улыбкой, стоял у темной двери их с Чонином квартиры. Замерзшие костяшки трижды постучали по металлической поверхности двери. Не прошло и пары секунд, как замок щелкнул, и в полутемный коридор пролился по-домашнему теплый свет, а в проеме показалась его стройная фигура. На бледном, как у айдола, лице показалась улыбка - такая же наивная, как у Чана; Чонин всегда улыбался, сощуривая глаза, становясь похожим на лисёнка. Старший молча зашел в квартиру, захлопнув дверь за собой, и прижал Чонина к себе. Парень мило поморщился, коснувшись щекой мокрой ткани пальто - тогда Крис расстегнул единственную пуговицу, позволив младшему уткнуться лицом в сухой и теплый свитер. В квартире было жарковато - Чонин часто замерзал и никогда не включал кондиционер. Вот и сейчас Чан стремительно краснел из-за жары, а он, одетый в толстый широкий свитшот и клетчатые домашние штаны, чувствовал себя более чем отлично. Парень, прикрыв глаза, едва слышно сопел в грудь старшего, пробираясь руками под пальто и обнимая его вокруг ребер. Его горячие ладони даже сквозь свитер обжигали кожу. Чан опустил руку на затылок младшего, зарываясь пальцами в его высветленные волосы, еле уловимый аромат шампуня от которых он так любил вдыхать. Холодные губы коснулись макушки Чонина - уже привычный жест, вместо «привет». И все же каждый раз, и сейчас тоже, по шее младшего пробегали мурашки. – Я скучал, - выдохнул Чан, покрепче прижимая парня к себе. Тот потерся щекой о шерстяную ткань черного свитера: – Знал бы ты, как я скучал, - вполголоса ответил он. - А, ты же знаешь, - усмехнулся он, и уголки губ Криса дернулись вверх. Да, он знает. – Надеюсь, хотя бы оставшиеся дни до Рождества мы будем вместе, - протянул Чонин. Крис нервно закусил губу. – Будем, - негромко ответил он, проводя рукой по плечу младшего. - Обязательно будем. Тот глубоко вздохнул, ничего не говоря в ответ. Вряд ли поверил, но… что еще Чан мог ему сказать? Он и сам сомневался. Младший мягко отстранился от него, скользнув руками к его ладоням: – Пойдём, посмотришь на елку, - по-детски воодушевленно распахнув глаза, произнёс он. – Сейчас, - кивнул Чан, вешая пальто в шкаф и снимая тяжелые ботинки. Чонин терпеливо - относительно терпеливо - стоял у входа в светлую гостиную, ожидая, пока тот разденется. Как только старший закрыл дверь шкафа, парень схватил его запястье - Чан тут же перехватил его руку, сцепив их пальцы в замок - и потянул в просторный зал, в самой середине которого красовалась высокая сверкающая ель. – Гляди! - довольно воскликнул Чонин, останавливаясь у дерева. Крис невольно засмотрелся. На пушистых ветках висели бело-золотые шарики, а на кончиках были повязаны крохотные красные банты - и не лень же ему было завязывать каждый из них? Старший запрокинул голову, чтобы взглянуть на большую блестящую звезду на самом верху елки, мерцающую в свете двух настенных ламп. Чтобы водрузить туда эту звезду, Чонину точно пришлось на что-то вставать. Крис сглотнул. Слава богу, он ничего себе не повредил. – Малыш, ты… - восхищенно прошептал старший, разглядывая праздничное дерево и неосознанно сжимая руку Чонина в своей. – Я молодец, я знаю, - шутливо ответил он. - Все, заценил? А теперь идем туда, - он махнул в сторону кухни, - я такое имбирное печенье купил, обалдеешь! – Никакое печенье не будет слаще, чем ты, - улыбнулся Крис, следуя за младшим. Тот провел его по короткому полутемному коридору в соседнюю комнату, озаренную лишь небольшой белой подсветкой по периметру кухонного гарнитура да огнями ночного Сеула, оставшегося далеко внизу. На стеклянном обеденном столе лежала уже открытая бумажная упаковка, из которой исходил приятный пряноватый аромат. Парень достал из упаковки круглое печенье и протянул его ко рту Чана: – Попробуй! Крис, низко засмеявшись, приоткрыл рот, и младший сложил туда небольшое печенье. – А потом ты поведешь меня смотреть на гирлянды и венки в остальных комнатах? - усмехнулся он, чувствуя, как выпечка тает во рту и разливается по рецепторам сладковатым имбирным вкусом. Чонин в шутку состроил обиженную мину: – Тебе на это плевать? - он мило надул губы, опустив взгляд, но не выдержал и секунды и прыснул от смеха. – Так я угадал? - Чан с полуулыбкой взвел бровь. - Но, вообще-то, - продолжил он, как бы между делом ставя принесенный подарочный пакет на гарнитур, - у меня для тебя небольшой сюрприз. Глаза Чонина тут же забавно расширились: – Какой? Старший не отвечал. Его губы растянулись в сахарной улыбке, а серебристые глаза игриво сощурились. – Кри-ис?.. - тревожно позвал его младший, наблюдая за неожиданными изменениями в любимом лице. Кажется, на место Криса пришел совершенно другой человек. Чан, облизнув губы, сделал шаг вперед, оттесняя его к столу: – Хочешь узнать сейчас? «Боже…» - промелькнуло в голове у Чонина, когда он услышал этот густой голос. Он инстинктивно попятился назад. Еще шаг. Он знал, что не уйдёт от Чана. Он и не хотел уходить. Просто давал себе еще немного времени, хотя бы эти жалкие секунды, потому что точно знал: если тот коснется его хоть пальцем прямо сейчас, то он попросту упадёт замертво. Младший сглотнул, не сводя карих глаз с Криса, который, в свою очередь, изучал леденяще пристальным взглядом его приоткрытые губы. Снова шаг. Бедра Чонина уперлись в край стола. Он оперся руками о стеклянную поверхность, поднимая голову к старшему, подошедшему к нему вплотную. Ладони Криса плавно опустились по бокам от младшего, перекрывая пути к отступлению. – Поймал. От этого ровного, до невозможности спокойного, даже… опасного? От его тона дыхание перехватило. Я и не убегал. Еще и этот взгляд… когда Крис так смотрел на Чонина, внизу живота всегда начинало сладковато тянуть, а сердце резко ускоряло ритм. Этот взгляд буквально прибивал - к полу, к столу, к кровати - где бы он ни находился. Он обездвиживал, замораживал, но одновременно от него бросало в жар, языками пламени щекотавший спину. Чонин переставил ногу, и ступня соскользнула на небольшой лужице воды; он неприятно ударился бедром о край стола, но, вцепившись пальцами в столешницу, равновесие все же удержал. Видимо, он пролил чай пару часов назад и не заметил этого. – Я не слышу ответ, - раздался обезоруживающий низкий голос, и все тело младшего пробрало мелкой дрожью. Локти подогнулись. - Ты хочешь узнать сейчас? – Да… - хрипло выдохнул он за мгновение до того, как его губы накрыли влажные губы Криса. По теплому воздуху на кухне прошел разряд тока. Сильные руки обхватили бедра Чонина и без труда подняли его вверх, усаживая на край обеденного стола. Внизу живота разлилась очередная волна томительного жара. Закрыв глаза - от них все равно не было никакого толку, взгляд окончательно поплыл - младший ответил на поцелуй, но Крис тут же перехватил инициативу, посасывая нижнюю губу и обвивая руками талию, притягивая к себе. Язык скользнул внутрь, мягко проводя кончиком по деснам, по губам, вынуждая задержать дыхание. Чонин незаметно для себя издал какой-то сдавленный полустон-полувздох, и ладони сами собой легли на плечи старшего, сдавливая мышцы тонкими пальцами. Горячие губы перешли на тонкую шею, оставляя влажную дорожку, кожа под которой, казалось, сгорала дотла, оставив оголенные нервы, мгновенно отвечавшие на малейшее прикосновение. Младший невольно отклонил голову вправо, открывая бледную шею для новых поцелуев, лишающих всякой возможности здраво мыслить - вообще мыслить. Чан целовал издевательски медленно, чтобы растянуть удовольствие от мучений Чонина. Осторожно втягивал кожу, оставляя красные пятна, и тут же зализывал их. Чувствовал под собственными губами бешеный пульс. Вслушивался в глубокое дыхание младшего. Ощущал, как он судорожно стискивает дрожащими пальцами ткань свитера на груди Криса. С удовлетворением отметил, как в бедро, находившееся между ног Чонина, уперлось что-то твердое. Руки младшего отпустили свитер, переместившись на собственный свитшот. Он хотел стянуть его с себя, но не мог ухватиться за край - слишком условным стало для него слово «сознание». Сейчас его сознание было полностью во власти Криса. Чан на мгновение заглянул в его глаза и невольно закусил губу, увидев в тусклом свете этот поплывший взгляд. – С-сними… - произнёс Чонин, устремив умоляющий взор на старшего. Черт возьми… Его тело беспрекословно подчинилось: кисти скользнули под одежду парня, задирая ткань и оглаживая разгоряченную поясницу - она сразу же выгнулась, отвечая на прикосновение - поднимаясь к ребрам, вздымавшимся при каждом рваном вдохе, к лопаткам… Свитшот упал на пол, освобождая Чонина от излишней ткани, а Чана - от одного совершенно ненужного барьера между ними. Оставался лишь один, и то чисто формально - Крис ясно ощущал дурманящий жар, исходивший от прижавшегося к нему обнаженного торса, даже сквозь шерстяную ткань. Когда Крис невесомо провел длинными пальцами по линии позвоночника младшего, обрамленной выступающими мышцами, тот хрипло выдохнул, окатив его шею раскаленным воздухом, и запустил руки под свитер, поднимая мягкую ткань наверх, кожей на запястьях нащупывая рельеф пресса. Чан помог ему снять свитер и бросил его куда-то в сторону - ему было решительно плевать, куда именно. Сейчас его интересовало лишь одно. Один. Один парень, таявший в его руках, как крохотная льдинка. Крис подавился воздухом, когда его шею крепко обхватили рукой и стали покрывать жадными поцелуями. Он едва сдержал стон, обойдясь лишь сиплым выдохом в потолок. – Кри-ис, ты долго меня мучить собираешься? - раздался хрипловатый голос Чонина, и его губы щекотно задели кожу вверху шеи там, где начинается уголок нижней челюсти. По телу Чана волной прошел холодок, зубы сами собой сжались до звона в ушах. Секунда - и он, сжав бедра парня, поднял его на руки и, прихватив пакетик со столешницы, через весь коридор направился в спальню, стараясь не думать о том, что в брюках стало откровенно тесно, а еще… еще о том, что Чонин безумно милый, когда вот так обнимает его шею. Стена, закрытая дверь, шероховатая стена подлиннее, клавиша включения света - сейчас она не нужна - и, наконец, дверь в спальню. Чан шел наощупь, потому что зажигать светильники в коридоре не было ни времени, ни желания - отвечать на долгие поцелуи младшего было куда приятнее. Да и зачем? Он сотни раз доходил, долетал, доползал до спальни в любом состоянии. Сексуальное возбуждение и полуголый Чонин на руках не станут… не должны стать ему помехой. Крис локтем надавил на ручку, и дверь, мягко щелкнув замком, отворилась, пропуская их в небольшую спальню. Две стены из четырех в этой уютной комнатке занимали панорамные окна, пропускавшие внутрь рассеянный свет ночных городских огоньков - от этого в спальне и без искусственного освещения было вполне комфортно. От двери до мягкой кровати, укрытой серым одеялом, было всего четыре коротких шага. Чан знал это наизусть. Где-нибудь в фильме он бы наверняка страстно кинул Чонина на постель, но не здесь, не в жизни. В жизни его можно было только бережно опустить на одеяло. Как только разгоряченная спина младшего коснулась прохладной хлопковой ткани, он притянул Криса к себе, вызывая фейерверки во всегда спокойной душе одним лишь взглядом карих блестящих глаз. Чан оперся на локти около порозовевшего от возбуждения лица Чонина, прежде чем снова вовлечь его в поцелуй, утоляя мучительную жажду горьковатым ароматом бергамота и едва ощутимым вкусом имбирного печенья, исходившим от его тонких губ. Этот пьянящий вкус давал прожить еще пару мгновений. Он же беспощадно убивал. Иронично. Ни одно человеческое ружье не способно лишить Бан Чана жизни, но один парень без труда делал это, раз за разом, ночь за ночью. Его сердце не билось уже давно, но остервенелого стука из грудной клетки младшего, вплотную прижатой к туловищу Криса, с лихвой хватало на двоих. – Крис… - выдохнул Чонин, аккуратным толчком в плечо разрывая поцелуй и впиваясь взглядом в его лицо. – М-м? - протянул он, напряженно сглотнув, когда на глаза попались припухлые губы парня. – Почему, - цепкие пальцы скользнули к пуговице на джинсах, и мышцы пресса Чана невольно напряглись, - почему ты сегодня задержался? - Чонин все так же гипнотизировал его своим пристальным взором. Раздался короткий звук расстегивающейся ширинки, а сразу за ним рука младшего пробралась под плотную ткань одежды и сжала пульсирующий половой орган. Крис уткнулся лицом в плечо парня, тихо зарычав. Пальцы до посинения сжались в кулаки. – Ну? - выжидающе переспросил младший, усилив хватку. Он явно наслаждался такой реакцией Чана. Перед глазами заплясали звездочки, но старший, стиснув зубы, перехватил оба запястья и резким движением прижал их к кровати над головой Чонина: – Кажется, мы отошли от темы, - склонившись, произнёс он в приоткрытые губы парня, который, затаив дыхание, наблюдал за Крисом из-под густых подрагивающих ресниц. Воздух в спальне заискрил. – Чанни, что ты… - не в силах сдвинуться ни на миллиметр, выдавил Чонин, но старший прислонил палец к его губам: – Тише, малыш, - прошептал он и тут же подкрепил слова глубоким поцелуем. Тебе понравится. Крис поднял с белой прикроватной тумбы заботливо оставленный пакетик и достал из него бархатную коробочку - все это под аккомпанемент едва слышного беспокойного дыхания младшего, который не осмеливался - или не хотел - прерывать его. Чонин сглотнул, когда из коробочки показалось что-то глянцевое и черное, и внизу живота приятно заныло, когда нечеловеческие - так ему казалось - глаза Чана лукаво сощурились, переведя на него взгляд. Чем дольше он наблюдал за старшим, тем сильнее учащалось его сердцебиение и тем сильнее ему хотелось сорвать с них обоих оставшуюся одежду, положив болт на все планы. Но он ждал. Последним, что отпечаталось на его радужках, был Крис, наклоняющийся к нему с широкой шелковой лентой в руках, и гладкая ткань, приятно опустившаяся на веки. А затем мир погрузился в кромешную тьму. Непривычно. Страшно. Мне нравится. Чонин зажмурил глаза под маской, чувствуя, как по всему телу проходит волна мурашек. Одеяло по бокам от его лица прогнулось под опустившимся весом - наверное, Чан уперся туда руками. Чонин крупно дернулся, когда прохладные пальцы провели невидимую полоску по зацелованной шее, и старший тут же огладил ладонью его щеку, будто успокаивая. Он и подумать не мог, что все чувства так обострятся. Родные губы коснулись кожи под ключицей, вызывая новую волну мелкой дрожи, опустились ниже, даже не прерывая контакта, оставляя крохотную мокрую дорожку, а затем еще ниже… С уст Чонина слетел тихий стон, он прогнулся в пояснице, когда Крис, чуть надавливая, обвел языком его сосок. Его собственные руки судорожно изучали рисунок мышц на плечах старшего, при каждом новом поцелуе неосознанно сдавливая их пальцами - останутся синяки, но им обоим решительно плевать. Губы сместились еще ниже, на прорисованные полоски пресса - грудная клетка вздымалась и опускалась все более беспорядочно. Еще ниже… Он специально замедлился у самого пояса домашних штанов, осторожно оставляя засосы в нижней части сухого живота, рядом со слегка выступающими венами. Наблюдал, как изнывает возлюбленный, как выгибается его шея, как недвусмысленно он плавно скользит по рукам Чана от плеч до самых кончиков пальцев и укладывает их на резинку пижамы, чуть оттягивая вниз. – Это намек? - Крис, подцепив резинку, вскинул бровь. – Это… мм-х…- дыхание вдруг перехватило от очередного жаркого поцелуя над самой линией белья. - …Это мольба. Пожалуйста, Крис, - до невозможного сладко-жалобно протянул он. Как скажешь. Резинка штанов и, заодно, нижнего белья поползла вниз. Чонин сильно закусил губу. Руки Чана, каждое прикосновение которых оставляло после себя приятное покалывание, неторопливо провели от тазовых косточек до ступней, стягивая остатки одежды - через секунду они тихо упали где-то около кровати, звякнув металлическими наконечниками на поясе. С уст невольно слетел неприлично громкий стон, когда широкая ладонь уверенно обхватила пульсирующий от томительного ожидания член, растирая поблескивавший предэякулят по всей длине. Чонин, закусив язык, сжал пальцами хлопковый пододеяльник. – Так вот, насчет моего позднего возвращения, - издевательски спокойным тоном начал Крис, методично водя рукой вверх и вниз, чуть поворачивая ее у основания, - ты слушаешь? - он бросил взгляд на младшего, который от каждого движения лихорадочно втягивал ртом кислород и тут же хрипло выпускал в комнату клубы раскаленного воздуха. – Ты… ты издеваешься?! - выпалил - скорее проскулил - Чонин, неизвестно для чего подняв голову к Чану - в любом случае плотная ткань повязки закрывала весь обзор. Старший изобразил недоумение: – Нет, что ты, - он на секунду сжал в кулаке головку, выбив короткий вскрик, и тут же опустил руку вниз: - Просто отвечаю на твой вопрос. Он еще немного, довольно ухмыляясь, понаблюдал за мучениями Чонина, неосознанно прикусив внутреннюю сторону щеки, а затем продолжил: – Я пришел так поздно, потому что на работе аврал. Сам знаешь, студенты в последний день сдают долги, руководство требует гору отчетов - классическая ситуация, - обыденно произнёс он, зависнув взглядом на напряженных до предела мышцах пресса младшего. Чан прекрасно знал, что его не слушают - вернее, пытаются слушать, но эти попытки беспощадно разбиваются в щепки плавными движениями его руки по стволу с выступающими венами. – Веришь мне? - спросил он. С языка Чонина сорвалось громкое «Блять!», когда старший, не дожидаясь ответа, плотно обхватил член губами и проглотил его до самого основания, сразу поднимаясь обратно к головке. Плевать ему было, почему Крис так поздно явился домой. Плевать с высокой колокольни, пока он легкими движениями языка по стволу доводил его до исступления. Может, в любой другой день Чонин бы продолжил допрос, но сейчас, с этой повязкой на глазах и до абсурдного обострившейся чувствительностью… гори оно все синим пламенем. Мир вокруг - мир, который он не видел - безнадежно разлетался на части, осколок за осколком отскакивая от реальности, оставляя в центре внимания лишь то безумство, что вытворял сейчас Чан, удобно расположившись около его паха. Щеки покраснели от неприличного хлюпанья, но почему-то чем дольше младший слышал это звук, тем дольше он хотел его слышать. Сквозь монотонный шум собственной крови в ушах доносились сдавленные стоны - кто бы мог подумать, что его голос может звучать так. Воздуха вдруг стало не хватать. В какое-то короткое мгновение в легких остался ледяной вакуум, и как Чонин ни пытался, он не мог сделать даже один вдох - только дергался. В груди поднялась обжигающая волна, резко выгнувшая спину дугой, и устремилась вниз. Он, до крови закусив губу, смял пальцами одеяло над своей головой так, что короткие ногти неприятно вдавились в ладонь даже через ткань пододеяльника. Слух пронзил какой-то странный громкий звук, сознание на секунду померкло… …и вмиг все закончилось, оставив его наедине с хриплым сбившимся дыханием и сводящей с ума вибрацией в паху. – Кри-ис, - гневно-жалобно выдохнул он, складывая ноги на спину Чана - он просто не знал, куда себя деть, - какого хрена? – Не так быстро, малыш, - донесся мягкий голос Чана, и его теплые губы так нежно коснулись низа живота, что по коже тут же пробежали мурашки. Не позволяя окончательно растечься в лужу, он без труда, обняв вокруг талии, подхватил Чонина с кровати и усадил к себе на колени. Руки младшего автоматически потянулись к расстегнутой ширинке, но их снова ловко перехватили и убрали за спину. – Хочешь поиграть в главного? - он попытался усмехнуться, но вышло слишком невнятно - особенно если учесть, что его щеки горели, а тело все еще мелко потряхивало от едва не наступившего минуту назад, но нахально прерванного оргазма. Чан издал низкий смешок. Его ладонь плавно съехала с талии парня на затылок, отправляя слабый удар тока в каждый позвонок, а затем, с родной и одновременно неведомой нежностью - на раскрасневшуюся щеку; он прошептал прямо около уха: – На твоем месте, Чонин, я бы не выпендривался, - сразу за этим последовал легкий шлепок по ягодице, от которого младший подскочил на месте и тут же уткнулся лбом в плечо Криса в знак капитуляции. Тот наверняка довольно ухмылялся - вот так издеваться над своим любимым уже стало его хобби. Не сказать, чтобы Чонин был против этого. Кажется, Чан потянулся куда-то влево. Тихо зашелестела постель. Чонин улавливал каждый звук, раздававшийся в этой комнате. Прямо сейчас он уловил знакомый щелчок пластиковой крышки - настолько знакомый, что он невольно заерзал от приятного предвкушения и сразу получил легкий поцелуй в мочку уха. Через несколько долгих секунд крышка, закрываясь, щелкнула еще раз. Вместе с ней защелкнулось сознание младшего - этот звук знаменовал достижение какой-то неизвестной ему, но вполне отчетливой точки невозврата. Влажные из-за смазки пальцы провели, слегка надавливая, по напряженному колечку мышц. Чонин резко втянул ртом воздух и обнял шею Чана, прижимаясь к нему всем телом. Тот успокаивающе погладил выгнутую спину, не говоря ни слова, но оба прекрасно понимали, что сейчас нужно сделать Чонину. Он усилием воли заставил себя сделать глубокий вдох и медленный выдох и попытался расслабиться, прикрыв глаза под повязкой. Медленно и осторожно в него вошел первый палец, и с приоткрытых губ сорвался тихий всхлип - Крис тут же поймал его поцелуем. В голове Чонина сгорели дотла любые мысли, любые ощущения, кроме сладкого предвкушения. Старший немного подождал, чтобы дать Чонину привыкнуть, и продвинулся еще глубже, а затем, после еще одной короткой паузы, начал аккуратно, наблюдая за реакцией, двигать пальцем. Он не без удовлетворения слушал, как тот бесстыдно стонет в поцелуй - вернее, как он не может не стонать. Уже скоро за первым пальцем последовал второй, а за ним - третий. Чан все так же одной рукой обнимал парня за талию, чтобы он не упал, а второй - создавал сразу сотню причин упасть, ритмично двигая пальцами внутри, растягивая Чонина для основной части программы. Младший тихо поскуливал от каждого движения и до боли сжимал плечи Криса всякий раз, когда пальцы входили внутрь особенно глубоко. Чан согнул пальцы, надавив на простату, и парень не смог сдержать вскрик. – Больно? - немедленно остановившись, взволнованно спросил старший. Тот опустил голову, шумно выдохнув - влажные от пота пряди чуть подлетели со лба и тут же опустились обратно. – Слишком хорошо, - ответил он тем самым голосом, который Чан любил больше всего на свете - чуть больше, чем его инфантильные кофты. - Не… ах! - парень не успел договорить: голосовые связки скрутило в узел, когда три пальца внутри него неожиданно продолжили желанную экзекуцию. Мысли раскалывались на мелкие кусочки, внимание сузилось до одного лишь Чана - вернее, до его рук, невозможно нежно прижимавших к себе и безжалостно истязавших одновременно; все остальное заволокло черной дымкой. Уши заложило. Он чувствовал… он даже не мог понять, что именно он чувствовал - знал только, что прямо сейчас, в эту самую секунду, ему было чертовски хорошо. Отдаленно, будто под водой, он услышал голос Чана, но не мог разобрать слов. Как по указке, Чонин пальцами нащупал губы старшего и впился в них требовательным поцелуем, словно именно он был единственной нитью, способной связать парня с реальностью. Впрочем, так оно и было. Шумно втянув носом воздух, Крис сильнее обычного надавил пальцами на простату, и все тело Чонина пронзило ледяной иглой, отправив волну крупной дрожи. Запрокинув голову, он выдохнул в потолок порцию раскаленного пара и услышал какой-то странный звук. Чан тут же ласково поцеловал сгиб между плечом и шеей: – Надо тебе почаще глаза завязывать. Младший кожей ощутил вибрацию от этого низкого обволакивающего голоса - она волной распространилась по шее и ушла куда-то вниз, в грудную клетку. Он запустил кисть в крашеные волосы Криса и бессознательно сжал их, оттягивая его голову назад, чтобы припасть вспухшими губами к выступающему кадыку. Тот напрягся всем телом, тихо зашипев, и вдруг внутри стало болезненно пусто - Чан достал пальцы. Шум в ушах резко затих. На глаза так абсурдно навернулись слезы. Почему? У Чонина не было рационального объяснения этому. Он просто ужасно не хотел, чтобы Чан останавливался, но он остановился. И это было, черт возьми, настолько обидно, что хотелось выть. Но Чонин молчал - он, затаив дыхание, ждал очередного звука, уже давно впечатавшегося в барабанные перепонки и без труда определяемого его слухом. Мягкий шелест открывающейся пачки с презервативом. Чан продолжал одной рукой бережно придерживать парня за спину - значит, открывать упаковку ему приходится зубами. Впервые за вечер Чонин действительно пожалел, что у него на глазах лента. Тонкий скрип латекса. Снова щелкнул тюбик с лубрикантом, матовый с черной крышкой. Крис всегда покупал один и тот же - ровно с того момента, когда Чонин отметил, что ему нравится именно этот. Младший, проведя от плеча Чана к запястью, перехватил его руку, державшую тюбик. Та замерла - Чонин точно знал, что сейчас в глазах Чана был немой вопрос. Он осторожно забрал тюбик, физически чувствуя, как серебристые глаза с интересом наблюдают за его действиями, и выдавил немного смазки себе в ладонь. Рука Криса, придерживавшая младшего за спину, в мгновение напряглась. Чонин, закусив губу, опустил руку на эрегированный член. Чан шумно вдохнул - тот ощутил, как втянулся его пресс; ладонь младшего обхватила половой орган и неторопливо двинулась вниз, распределяя лубрикант. В искрящий от напряжения воздух вырвался низкий стон, от которого что-то внутри приятно скрутилось в узел. Парень почувствовал, как на его руку легла широкая ладонь Чана, забирая инициативу, сжимая член сильнее и слегка ускоряя темп. Сердце, кажется, билось где-то в районе горла, грозясь вырваться наружу от вздувшихся вен, движение за движением проходивших под пальцами, от сдавленного рыка сквозь зубы, который Чан не мог сдержать, как ни пытался. От того, как он второй рукой, осознанно или нет, крепко держал сзади шею Чонина, порой перекрывая доступ кислорода. – Блять, малыш… - хрипло выругался он куда-то в плечо младшему, окатив кожу потоком горячего воздуха. Чонин до боли закусил внутреннюю сторону щеки. Даже с завязанными глазами он понимал одно: брань из уст Криса в такие моменты звучала до одури сексуально. Он был одержим именно этим хриплым голосом - ненормально одержим, и готов был сделать все, чтобы снова услышать его. Дыхание перехватило, когда Чан за бедра приподнял его со своих колен и толкнул чуть вперед. Уверенные прикосновения его рук ощущались так, будто на следующий день от них останутся ожоги. Чонин послушно подвинулся вплотную к нему, оперевшись руками о сильные плечи, и тело пронзило разрядом тока, когда он почувствовал, как в него упирается возбужденный член, скользкий от лубриканта. Колени подрагивали. Его разрывало на части от желания. Медленно выдохнув, Чонин начал опускаться, впуская Чана в себя. Тот крепко удерживал его, не давая насадиться слишком резко - сердце младшего билось так бешено, что в любой момент он мог случайно нанести себе вред, - удерживал, усилием воли игнорируя неистовый порыв прямо сейчас войти в Чонина на всю длину и выбить из него гортанный крик. Каждые несколько сантиметров ему приходилось останавливаться, чтобы дать себе привыкнуть, и Крис это понимал - он в ответ на всхлипы покрывал невесомыми поцелуями его шею и ключицы, шепча на ухо что-то, понятное лишь им двоим и лишь в ту минуту. Уже скоро член был полностью внутри Чонина. Полутемная спальня заполнилась его тяжелым дыханием и судорожными всхлипами, сквозь которые было слышно тихое напрочь сбившееся дыхание Чана - ему приходилось каждое мгновение сдерживать себя. Его самообладание было натянуто, как струна, и теперь, когда вот-вот можно будет отбросить его оковы, стало особенно тяжело. Немного подождав, Чонин начал приподниматься на коленях. Вдруг мышцы, обхватывавшие член Криса, сжались - тот дёрнулся, сдавленно ахнув, и его дрожащие пальцы неприятно вцепились в ягодицы младшего. – Ч-чонин, малыш… - успел выдохнуть он до того, как младший, в панике пытаясь расслабиться, сжал его еще сильнее, и из глотки Чана вырвался сиплый стон. Сам Чонин тихо скулил от сводящего с ума наслаждения, граничащего с болью, постепенно приводя себя в сознание и расслабляя мышцы. Несколько мучительно долгих секунд, и он продолжил плавно двигаться, отчетливо чувствуя, как внизу живота зарождается что-то неизвестное, что заставляло его поясницу выгибаться, а его самого - томно вздыхать при каждом движении. Дискомфорт окончательно исчез, уступая место удовольствию, блаженству, эйфории - какому угодно существительному, способному охватить тот хаос, который происходил где-то внутри Чонина, когда в нем двигался пульсирующий от наслаждения член Чана, а вспотевшую спину нежно обнимали его тренированные руки. С каждым толчком его мир сжимался до одной точки и снова взрывался, разлетаясь на мельчайшие частицы и пронзая все его до предела чувствительное тело. Чан больше не удерживал его бедра - он надавливал на них, чтобы помочь младшему насаживаться резче и глубже. Спальня доверху заполнилась протяжными стонами и исступленными криками, пошлыми шлепками и хлюпаньем, и в любой другой момент Чонину было бы стыдно, но сейчас это лишь больше заводило его. К черту. Чонин раздраженно сорвал с глаз повязку, и его сердце затрепетало. Его взгляд встретился с замутненным от желания взором мерцавших серебристых глаз, глядевших на него из-под полуопущенных век. Он невольно рассматривал покрасневшие щеки, приоткрытые губы, напряженную шею… Какой он красивый. Зажмурившись, Чонин впился в губы старшего с такой жадностью, словно это был их последний поцелуй. Тот не сумел сдержать стон от нечеловеческого напора. Отстранившись, когда в легких закончился кислород, Чонин вдруг опустился на член Криса под неверным углом. Позвоночник прострелило резкой болью. Он, резко выгнувшись дугой, вскрикнул в потолок и ощутил, как его шею сжала кисть старшего. Парень закашлялся, судорожно втягивая ртом воздух в перерывах между неприлично громкими стонами. Сознание стремительно гасло от нехватки кислорода, и он, стискивая в пальцах многострадальные плечи Чана, каждым истеричным вдохом пытался хотя бы на секунду отдалить момент, когда он окончательно отключится. Внизу живота невыносимо жгло, и с каждым новым до боли глубоким толчком жжение охватывало его все сильнее, сводя младшего с ума. Все больше ускорялись его движения и все больше ласкали слух Чана его сладострастные стоны. Чонин отчетливо чувствовал, как усиливалась пульсация в половом органе старшего, слышал его утробный рык, ощущал, как мертвой хваткой стискивают его талию пальцы Криса. Парень уткнулся раскрасневшимся лицом в его плечо, короткими ногтями царапая накаченную спину. Волна порочного удовольствия охватывала все разгоряченное тело - тела их обоих - вознося их на пик необъяснимого блаженства, доводя до апогея, до точки невозврата, после которой - только бездонная пропасть. И они бросились в пропасть. «Кри-ис!» - запрокинув голову, протяжно закричал Чонин, кончая на живот старшего. Он до крови закусил губу, но даже не заметил этого. Остатки мыслей стерлись в порошок волнами накрывавшего его с головой яркого оргазма. Все внимание сосредоточилось на невозможной вибрации в половом органе, истязавшей его все время, пока горячая сперма изливалась на вспотевшую кожу Чана. Всеми его движениями управлял Крис. Он, впившись губами в тонкую кожу на ключице, сделал еще несколько толчков, пока младший судорожно сжимал его член внутри, и с низким стоном прямо в поцелуй кончил вслед за Чонином. Младший, обессиленный, обнял его шею дрожащими руками, заглядывая в белесые мутные глаза. Когда эти глаза прояснились и взглянули на него в ответ, он почему-то покраснел, отводя взгляд, но Чан мягко повернул его голову к себе: – Малыш, я люблю тебя, - произнёс он, осторожно гладя его по затылку. Чонин, казалось, от оргазма растерял весь словарный запас и теперь просто уставился на него с открытым ртом, но Крис и не требовал невозможного - он просто вовлек его в самый нежный поцелуй в его жизни, обнимая его талию и зарываясь пальцами в мягкие волосы. На этот раз Чонину наконец-то дали ответить. Плавно отстранившись, Чан приблизился к уху младшего - у того по ослабевшему телу сразу побежали мурашки - и прошептал: – Соседи скоро нас убьют. Щеки Чонина вспыхнули. – Я… я так громку кричу? - пристыженно спросил он. Губы Криса растянулись в медовой улыбке: – Мне все очень нравится. Забей, - ответил он, для закрепления шлепнув младшего по ягодице. *** – Крис… - сонно протянул Чонин, подняв глаза на старшего. Сейчас он, в чистой пижаме, лежал под одеялом в теплых объятиях Чана, который медленно гладил его по голове - это всегда действовало на парня усыпляюще. – Да, малыш? - тут же негромко отозвался Чан. Кто бы мог подумать, что еще пару часов назад этот же человек заставлял его коленки подогнуться одним своим голосом. – Все-таки… почему ты так поздно пришел? Чан напряжённо сглотнул. – Я ведь уже говорил. Или тебя тогда интересовало не это? - он шутливо взвел бровь, подмигнув парню. Тот смущенно опустил взгляд: – Нет, я все помню, - после этих слов его лицо резко посерьезнело: - У тебя на пальто была кровь. Крис вдруг вспомнил, что и правда посадил пятно крови на рукаве, когда перетаскивал тело одного из прихвостней Коммуны. Да, точно. Прямо внизу правого рукава. Твою же мать… – Это… - он замялся. - Я порезался. Задел канцелярский нож, когда уходил из кабинета. Чонин глубоко вздохнул. Не поверил. – Крис, - осторожно, будто выбирая слова, начал он, - я не против, если у тебя есть какие-то секреты. Но… если это что-то опасное, пожалуйста, не держи меня в стороне. Я хочу помочь тебе. На глаза Чана навернулись слезы. Младший попал в самую точку. Нет, малыш, ты мне не поможешь. Перед глазами вспышкой возникла картинка, как вместо трупа одного из доносчиков Коммуны он несёт в руках бездыханное тело Чонина. В горле встал ком, грозящийся вырваться наружу слезами. Обняв младшего за талию, Чан прижал его к себе: – Не беспокойся за меня. Я в безопасности. И ты тоже, - он мягко поцеловал Чонина в макушку. Главное - ты в безопасности. – Я верю тебе, - как-то грустно ответил парень. - Крис, пожалуйста, пообещай, что не уйдешь раньше меня. – Как понять «не уйдешь»? - Чан нахмурился. Ему это очень не нравилось. – Ну, в смысле… вообще не уйдешь. Насовсем. Криса всегда пугало, насколько Чонин боится слова «умереть» и вообще всех слов, связанных со смертью. Страх был настолько силен, что он для каждого из них находил замену. Но пугало Чана не это. Что могло заставить его так бояться даже слов? – Знаешь… - продолжил младший, пытаясь скрыть тревожные изменения в голосе, - я так мечтаю дожить с тобой до глубокой старости где-то на вилле в Испании и умереть в один день, как в сказках. Я… - голос дрогнул, выдавая его с головой, - …я не переживу, если ты уйдешь. Он плачет. – Я ни за что не уйду, - прошептал Чан, крепко-крепко прижимая Чонина к своей груди. - Слышишь? Никогда и ни за что. Ответом ему стало лишь тихое сбившееся от слез дыхание младшего. Они еще несколько минут молча лежали в объятиях друг друга, прежде чем парень снова заговорил: – Спасибо тебе за подарок. Это лучшая ночь в моей жизни, - смущенно сказал он, вытирая слезы с щек. – Чего-чего? - тот отстранил его от себя и внимательно взглянул в еще мокрые от слез глаза. - Ты думал, это твой подарок? Каждая фраза Криса, произнесенная этим голосом, звучала как «И как тебе мозгов на это хватило?». – Да… - ошеломлено протянул Чонин. – Какого же ты мнения обо мне, - старший шутливо надулся, демонстративно отворачиваясь, но лишь на секунду. - На Рождество мы едем в Испанию. Как раз убедишься, нужна ли тебе там вилла. – Но… - парень, ошеломленно распахнув глаза, хотел было возразить, но его перебили: – И никаких «но». Чонин обнял шею Криса, подтянувшись повыше, чтобы поцеловать его в уголок губ: – Я люблю тебя. Он сложил голову около груди старшего, потеревшись щекой о его тонкую футболку. Чан снова прикоснулся губами к его макушке - как всегда делал перед сном. Бережно погладил его по голове - как всегда делал перед сном. Вот только никогда перед сном он не пытался, изо всех сил сжав зубы и стараясь не вдыхать слишком резко, сдержать подступавшие рыдания.