Пуся

— Пуся! Сова в повязке не реагировала. — Пусенька моя! — приближался краснолюд. «Святая Мелитэле! Я же самая могущественная чародейка Севера!» — Пуууууусяяяяяяя… «… основательница Ложи, жемчужина третогорского двора…» — Пуся, — совсем близко, на спину сове опустилась теплая ладонь. «Да за что мне все это?!» — Пуся, — ласково. Золтан обожал свою новую сову. Филиппа же его ненавидела. — Щас накормлю тебя мышкой, — краснолюд погладил сову и удалился. «О, нет! Только не мышкой.» Сова завертелась в отчаянной попытке снять с себя клобучок. «Будь ты проклят, Артур де Влеестер!» Филиппа прекрасно знала, как оказалась у Золтана. Но это ничуть не мешало ей проклинать казненного мага. В какой-то степени она была даже рада попасть к краснолюду. На аукционе ее могли продать кому-то более агрессивному или алчному. Ее могли пустить на перья, набить ими подушки, мясо сварить в супе, а головой украсить стену… Но судьба распорядилась иначе. Краснолюда она знала, вернее, слышала о нем. С Лютиком они были знакомы. Бард раздражал ее неимоверно, но Лютик постоянно пропадал на свиданиях, и она почти не ощущала его присутствия. Это успокаивало, она боялась быть узнанной. Сова горестно угукнула. Ее грела надежда, что в один прекрасный день Золтан снимет с нее двимерит и этот дурацкий колпак и она улетит из Новиграда… А хотя бы и на Скеллиге! Да, а там в одной из пещер восстановит свое зрение, потом убьет Радовида, Охотников на колдуний, соберет Ложу и начнет править. Красота! Но Филиппа быстро поняла, что Золтан ее скорее проиграет в гвинт, чем просто выпустит на волю. Или выгодно продаст, он был очень предприимчивым мужчиной. А потому коварная чародейка решила немного отдохнуть и позволить краснолюду поухаживать за собой. «Это временно, — успокаивала себя Филиппа. — Сейчас я ни на что не могу повлиять. Лучше плыть по течению, иначе меня быстро опознают.» Она надеялась на покой, ласку и заботу. И интересную информацию! А ей тут вместо пуховой подушки мышь предложили… — Прости, Пуся, — Филиппа насторожилась. Краснолюд вернулся слишком быстро, видимо, что-то случилось. «Ну? В чем дело?» — Не было мышки, Пусенька! — вдрызг пьяный Золтан рыдал и вытирал слезы о перья чародейки. Филиппа не знала, радоваться этой новости или злиться из-за свежей порции соплей на крыльях. За то бесчисленное количество попоек, с которых возвращался ее новоиспеченный владелец, она успела понять, что любимый носовой платок пьяного краснолюда — это Пуся собственной персоной. Как хорошо, что она ничего не видит! Еще бы и не слышать. И ничего не чувствовать. И находиться в своем укрытии. Пару раз шмыгнув носом и утерев слезы, Золтан заговорщицки зашептал сове: — Зато я принес тебе рыбку и крыску, выбирай, что хочешь, золотце моё пернатое, — сова угукнула в ужасе, но краснолюд понял по-своему. — Знаю-знаю, будет и то, и другое! Потерпи, Пусенька, я мигом, — повеселевший краснолюд направился в сторону кухни. «За что? За что мне все это?!» — мысленно рыдала могущественная Филиппа Эйльхарт под веселый мотив краснолюдской народной песни.